Глава 19

И вновь Лада Сельникова не хотела вспоминать, что кого-то любит, ненавидит, ей хотелось, чтобы ее просто оставили в покое. Болели после бегства руки, ноги, ныла шея. Клим Бондарев привстал рядом с ней на локте:

– Я тебя вылечил?

– Не знаю, я ничего не знаю…

– Секс – это панацея. Помогает от всего.

– Нет. Просто, если есть силы и охота заниматься сексом, значит, ты абсолютно здоров, – Лада покосилась на окно, за которым маячила тень мужчины с суровым профилем, и вздохнула.

– Тебя раздражает охрана?

– Меня все раздражает. Скорее бы проснуться на собственной кровати, в собственной спальне и ничего не бояться.

– Такое время скоро наступит, обещаю. Я не просил охраны.

– Прохоров приставил? Он не похож на благодетеля.

– Ты еще многого не знаешь, об охране распорядились люди повыше Прохорова.

– Ты меня не перестаешь удивлять. Это твой таинственный лучший друг заботится о твоей и заодно о моей безопасности?

– Почти угадала.

– Если он всемогущий, тогда почему он не может справиться с Хайновским, просто сделать так, чтобы тот нам не угрожал?

Бондарев улыбнулся:

– Это я должен сделать так, чтобы Хайновский не угрожал ему.

– Ничего не понимаю, – призналась Лада.

– А не понимаешь, так молчи.

– Я не хочу спать, я уже выспалась, я просто смертельно устала.

– Поднимаемся.

Клим, совсем недавно мирно спавший, пружинисто поднялся, не успела Лада и глазом моргнуть, как он уже был одет. Женщина потянулась, набросила халат и прошла в гостиную.

– Ребятам скучно и одиноко стоять на дворе, пригласи их в дом. Могу даже сварить им кофе. Какая разница, где они будут нас охранять.

– Это их работа. Я сам не люблю, когда мне мешают работать. Не мешай и ты.

Лада пожала плечами:

– Конечно, я не хозяйка в этом доме и не претендую на это. Бог миловал. Так что все решай сам.

Бондарев заглянул ей в глаза:

– Только ты можешь помочь мне.

– В чем?

– Вспомни, чем занимался, о чем рассказывал Хайновский в последнее время.

– Ну и дела. Мой теперешний любовник расспрашивает о прошлом. Или ты не претендуешь на роль любовника?

– Что странного случалось с ним? Он покупал дома? Машины?

– Он вечно что-нибудь продавал, покупал, – с раздражением ответила Сельникова.

– Я спрашиваю о ненужных на первый взгляд вещах.

Лада задумчиво смотрела перед собой, пытаясь припомнить, но столько всего произошло за последнее время, так мало она говорила с Хайновским. Тот приезжал ненадолго, улетал, звонил и говорил не больше минуты. И все казалось таким незначительным, не стоящим внимания.

– Из ненужных вещей он купил, на мой взгляд, прогулочный теплоход «Аэлита».

– Он с фантазией его использовал. Думаю, уже в тот день, когда он задумал приобрести его, в голове уже сложился план, как расправиться с Липским и Братиным.

– Откуда он знал, что те предадут его?

– Глядя на них, об этом нельзя было догадаться?

– Можно.

– Вот видишь, ты не так глупа, как хочешь казаться. Вспоминай.

Лада морщила лоб, даже не боясь показаться некрасивой. Она почувствовала, что Клим не просто так ее расспрашивает, не из любопытства.

– В прошлом году мы были во Франции, – задумчиво произнесла женщина.

– Где именно?

– Много где. Но в день перед отлетом мы ездили в Марсель. На небольшую фирму, занимающуюся постройкой яхт, катеров.

– Он делал заказ?

– Меня удивило то, что он поехал сам. Обычно делами такого рода занимались помощники. Даже «Аэлиту» он первый раз увидел только после ремонта на Москве-реке. Он строил катер, небольшой, но хорошо оборудованный, с каютой.

– Ты уверена?

– Я сама его видела на стапелях.

– И что было потом?

– Мы вернулись в Москву. Больше о катере он никогда не вспоминал, впрочем, как и я.

Бондарев тряхнул головой.

– Это кое-что. Тебе придется поскучать в одиночестве. И учти, ребята не выпустят тебя из дома.

Бондарев поднялся и вышел во двор. Стояло раннее утро. Солнце еще не показалось на небе, от него только шел над крышами домов слабый розовый свет. Мужчина, чей профиль Лада видела из спальни, стоял все в той же позе под деревом, он только повернул голову, когда Бондарев показался на крыльце. Клим поманил его пальцем.

– Я не стану просить, чтобы вы ушли от моего дома, ведь поставил здесь вас не я.

Мужчина кивнул.

– Не стану просить не стоять под окном спальни, хотя это раздражает.

– Можно и в другом месте, но так легче обеспечить полную безопасность.

– Я должен срочно встретиться с помощником президента на его территории, – буднично произнес Клим, – мне позвонить ему самому?

– Нет. Это и в моей компетенции.

– Чем быстрее это произойдет, тем лучше.

Мужчина вновь сдержанно кивнул и поднес трубку к уху. Клим ненадолго вернулся в дом.

– Когда вернусь, не знаю. Ехать с собой не предлагаю.

– Я это поняла.

– Присяду на дорогу, – Бондарев легко подхватил Ладу на руки и усадил себе на колени, ее глаза немного потеплели.

– Будет опасно?

– Как всегда. – Губы Бондарева коснулись ее плеча, Лада ощутила сквозь махровую ткань горячее дыхание мужчины и тут же оказалась уже не на коленях у Клима, а на диване.

Хозяин дома открыл металлический оружейный ящик, в котором стоял одинокий карабин, что-то нажал внутри, и задняя дверца открылась. За ней виднелось несколько пистолетов, короткий автомат без приклада, еще что-то, о чем Лада имела смутное представление.

– Однако, – произнесла женщина.

– В жизни всякое может случиться, – Клим закрыл обе дверцы, защелкнул замок.

Что именно он положил себе в карманы, она так и не заметила.

– Я не видела… – начала она.

– Я умею отвлекать внимание.

На улице послышался шум моторов, Лада выглянула в окно, прямо у калитки стояли два огромных белых «Хамера». Сельникова даже присвистнула.

– За тобой?

– Друг, наверное, прислал.

– Один – это еще не вселенская крутизна, но два… Такое вижу впервые.

Лада не отошла от окна, пока не дождалась, когда оба «Хамера» синхронно, словно на параде, не развернутся и не укатят по тихой улочке.

На берегу озера, на небольшой лужайке, стоял жилой трейлер. В окошках виднелись веселенькие занавески в сиреневых розах. Над плоской крышей трейлера возвышалась компактная тарелка антенны. Скромный, потертый жизнью джип, словно распряженный конь, стоял на пологом спуске, уходящем к воде. В ближайших камышах просвечивался сероватый катер с надстройкой. На лужайке у пластикового стола на пластиковых стульях расположились двое мужчин. Вблизи источал ароматный дым шашлыков новенький мангал. В одном из мужчин без особого труда можно было признать Михаила Изидоровича Хайновского. Разве что оделся он не так, как обычно. Вместо добротного костюма, светлой рубашки и дорогого галстука на нем были легкомысленные ковбойка в клетку и джинсы, да на лице проступила густая короткая щетина с проседью. Но от этого олигарх только приобрел шарм, стал более мужественным, похожим на пионера Дикого Запада, какими их любили изображать в кинофильмах. Его собеседником был Яша Цирюльник.

Перед бизнесменами лежали карты: колода и два веера, рубашками вверх. Михаил Изидорович, хитро, почти по-ленински, прищурившись, заглядывал в глаза Цирюльнику.

– Ничего хорошего у тебя на руках нет!

– Может быть, но получше, чем у некоторых.

– Со мной в карты только самоубийцы играть садятся, – предупредил Хайновский.

– Удваиваю ставку, – меланхолично ответил Яков.

– Я оставляю на прежнем уровне.

– Я тоже. Значит, открываем карты, – Цирюльник неторопливо выложил одну карту за другой, – стрит от десятки до туза. Если бы мне еще валета и даму пиковой масти, был бы флешь-рояль.

– Чуть-чуть в Советском Союзе не считается, – хищно осклабился и перевернул весь веер целиком Хайновский, – фуль, – и подвинул к себе банк – аккуратную стопочку купюр, прижатую к столу камнем, – еще одну раздачу?

– Не люблю покер, не моя игра, – признался Цирюльник, – мне нравятся те игры, где думать надо.

– А для меня покер – любимая игра. Здесь можно с самой поганой картой банк сорвать, главное – суметь убедить остальных, что у тебя на руках высокая комбинация, – Михаил Изидорович сдвинул карты, подравнял края колоды.

– Улетаю я послезавтра, – вздохнул Яша, – помог тебе, чем мог, и – домой. Может, больше и не увидимся. Тебе в бега подаваться надо. Ловко ты все устроил, мертвецов не ищут. Зря только решил Ладе отомстить, да и Семен с Кириллом могли еще немного пожить.

– Кто меня обидит, тот и три дня не проживет, – засмеялся Михаил Изидорович. – Ладу еще достану. А ты не спеши уезжать.

– Я на тебе свой бизнес сделал, на кредитах по акциям поднялся. Больше рисковать не хочу. Одно то, что я с тобой здесь сижу, может мне потом ой как аукнуться.

– Кто меня здесь искать станет? Не мандражируй, Яша. Большое дело есть.

– И не предлагай, не соглашусь.

– Очень большое. На самый верх вынесет. Тебе сколько денег для счастья недостает?

– У меня их больше, чем я прожить сумею.

– Яша, не теряй азарт, потом про тебя в учебниках писать будут.

– Почему не про тебя?

– Я же мертвец, – захихикал Михаил.

Хайновский продолжал соблазнять партнера.

– Ты же сумеешь организовать валютчиков по Москве и Питеру?

– Миша, я не знаю тебя за дурака и не дай мне бог тебя за такого знать. Валютчик – профессия вымирающая. Лет через десять у ГУМа бронзовый памятник неизвестному валютчику поставят с бронзовым калькулятором в руке, а ты – организовать. Да зачем все это?

– Я тебе обещаю, что подъем будет под пятьдесят процентов со скоростью оборота капитала – день-два. Такого ни в одной экономике мира нет. Армию валютчиков надо организовать, которые свое дело не забыли.

– Под солидные деньги я тебе хоть армию чертей организую, – усмехнулся Цирюльник, – но мне кажется, что у тебя крыша поехала.

– Я сумею обвалить рубль, – в голосе Михаила Изидоровича чувствовалась такая уверенность, что сомневаться Якову становилось все труднее и труднее, – обвалю рубль, как Сорос в свое время обвалил немецкую марку. Ты скупишь за свои и мои деньги, а потом он резко поднимется.

Цирюльник скреб подбородок.

– Я тебя обманывал? – напрямую спросил Хайновский.

– Если и было, то я этого не заметил, – поосторожничал Яков.

– Мы выиграем, потому что думать приучены, – Михаил Изидорович постучал согнутым пальцем по лбу, – за ними сила, а за нами хитрость.

– Я подумаю. Мне надо знать конкретику.

– Всего я даже тебе сказать не могу. Что знают двое, знает и свинья.

– Подумаю…

– Я готов согласиться с вами, что Хайновский жив, – сказал помощник президента, но по его глазам Клим Бондарев понял, что тот продолжает верить Прохорову.

Бондарев чувствовал, что если бы не давняя дружба с президентом, то его бы давно послали куда подальше, всем было выгодно считать, что Хайновский погиб.

– И он так считает? – напрямую спросил он.

Помощник кивнул, давая понять, что «сам не спрашивал, но, судя по настроению…».

– Понятно, – подытожил Клим, – спорить не стану. Но от помощи не откажусь.

– Что значит «помощь»? – насторожился помощник.

– Мне нужны расшифровки космических снимков подмосковных водоемов, соединенных с Москвой-рекой.

– Что вы задумали, Клим Владимирович? Мне уже доложили, что вы интересовались всеми маломерными моторными судами, доставленными в Россию за последний год.

– Чтобы понять, нужно поверить, что Хайновский жив.

– Даже если ему удалось уцелеть и обвести всех вокруг пальца, он уже на другом конце планеты, – помощник плохо скрывал раздражение.

– Я буду рад ошибиться.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы вам предоставили расшифровки, – помощник поднял трубку.

Он принялся объяснять специалисту космической разведки, что именно требуется, но быстро запутался в профессиональных терминах. Клим перехватил трубку.

– На месте я все вам и объясню, – коротко сообщил он.

– Но почему водоемы? Почему Хайновский должен быть в Подмосковье? – помощник приподнял брови. – Если хотите, я могу предоставить вам аналитиков, они просчитают варианты.

– У меня нет времени на это. Если вы хотите, чтобы президент был выбран на второй срок, то доверьтесь мне, – Клим вышел.

– Второй срок… – пробурчал помощник, – что он в этом понимает? Работает армия политтехнологов, аналитиков, все предопределено. Сюрпризов в таких делах не бывает.

Профессионал профессионала чует нюхом. Клим сидел за компьютером в центре космической разведки, рядом с ним примостился на стуле молодой капитан с очень проницательным, умным взглядом серых глаз. Вместо фотографии катера Бондарев положил на стол эскизный чертеж, все, что удалось раздобыть для него в Марселе. Как выяснилось, вся документация по катеру оказалась уничтоженной, эскизный чертеж представлял базовую модель, на основе которой сооружалось маломерное судно. Судя по документам, Хайновский не заказывал катер, а русские граждане среди покупателей и заказчиков фирмы вообще не значились, но это говорило лишь о том, что Бондарев оказался на верном пути.

На мониторе компьютера мелькал один снимок за другим.

– Это все, что удалось отыскать по абрисам судна, – комментировал капитан космической разведки.

– Немало. Когда сделан этот снимок?

– Две недели назад.

Бондарев щелкнул пальцами. Катер, похожий абрисами на марсельский, стоял на Москве-реке неподалеку от теплохода «Аэлита».

– Мы можем выяснить, куда он отправился в следующие дни? – спросил Бондарев.

– К сожалению, нет. Была облачность.

– Покажите самые последние снимки.

Тонкие, как у пианиста, пальцы капитана прошлись по клавиатуре.

– Я увеличу.

Снимок представлял собой фрагмент какого-то озера или водохранилища, на берегу явственно виднелся легковой автомобиль с трейлером, а в прибрежных камышах застыл катер. Клим видел и место для костра, и человека у стола.

«Скорее всего это Хайновский», – подумал он.

Но даже бровью не повел – капитану совсем необязательно было знать, кого и зачем он ищет.

– Распечатайте и дайте мне координаты.

– Я распечатаю вам и карту, – предложил капитан.

Вскоре еще теплые распечатки, выползшие из цветного лазерного принтера, шелестели в руках Бондарева.

– Этот снимок сделан вчера, обстановка на сегодняшний день будет понятна только через три часа, когда спутник войдет в зону видимости.

– Если понадобитесь, я еще раз обращусь к вам, – пообещал Клим Владимирович.

У ворот, со стороны дороги, Бондарева поджидали два белоснежных «Хамера».

– Дальше я поеду один, – спокойно, как о деле решенном, сказал Клим, – на вашей машине.

Старший группы из президентской охраны, доставивший Клима к центру космической разведки, прищурился.

– Я не уполномочен сам решать такие вопросы, – сдержанно ответил он.

– Решите их по ходу. Или вы сомневаетесь, что вам прикажут обеспечить то, что я прошу?

Мужчина с суровым лицом чуть заметно улыбнулся.

– Согласен, – и махнул рукой шоферу, чтобы тот покинул салон.

Бондарев устроился за рулем, распечатку с картой положил на соседнее сиденье. Рифленые протекторы врезались в асфальт, и мощная машина буквально выпрыгнула на шоссе.

Когда Клим еще только ехал в центр космической разведки, он не до конца понимал, что задумал Хайновский, до этого его не только вела, но и подводила интуиция. Но пока капитан подыскивал снимки земной поверхности, у Клима было время немного подумать. Расчет Хайновского был прост и коварен. Обид он не прощал никому. Размениваться на мелочи не собирался. Деньги у него были огромные, но и их не хватило бы, чтобы свалить власть. А вот фальшивые доллары… Достаточно было одномоментно вбросить их в денежный оборот, чтобы поднялась паника. Ни один из приемных пунктов не был оборудован аппаратурой для их обнаружения – только Центробанк. Обменники закрывались бы один за одним, или в них отказывались бы принимать купюры старого образца. Финансовая система ненадолго пошатнулась бы, доллар бы мгновенно подешевел относительно русского рубля. Цепная реакция – чем больше желающих избавиться от сомнительных купюр, тем меньше за них дают. А если сделать это накануне выборов президента?.. Может не помочь и весь административный ресурс. Любые катастрофы накануне выборов диаметрально меняют настроения избирателей. Какой бы сильной и популярной ни была власть, в момент выборов она теряет контроль над ситуацией. И Бондарев ясно увидел, что фальшивые деньги могли быть просто разбросаны по городу в канун выборов с тем расчетом, чтобы люди сразу же бросились в обменники. Паника в решающие моменты губит и сильные, и слабые государства… Ведь не просто так проскользнули в прессе сообщения о том, что в разных концах России были выявлены фальшивые купюры очень хорошего полиграфического качества, сделанные наверняка на государственном уровне. Хайновский сбросил часть денег, чтобы подготовить и Центробанк, и людей к самой мысли об их существовании.

Уже смеркалось, когда Бондарев оказался неподалеку от места, обозначенного на карте. «Хамер» нырнул с откоса, захрустели кусты, машина остановилась, Бондарев заглушил двигатель и выбрался на траву. Вскоре его темный силуэт растворился среди редких молодых сосенок. Он остановился, когда увидел лужайку. Отблески пламени играли на лице.

«Он здесь».

Хайновский сидел на коротком бревне у пылающего костра, сумерки уже сгустились, луна еще не взошла, и окружающее пространство тонуло в кромешном мраке. Михаил Изидорович протянул руки к огню, чтобы ощутить его теплоту. Зашуршали камыши, к костру подошел один из охранников. Хайновский вскинул голову.

– Все спокойно, – сообщил он хозяину.

Отойдя в сторону, он поднес к губам рацию:

– Ответь, как обстановка.

– В километре от нас с шоссе съехал крутой джип. Возможно, рыбаки или охотники, – ответил напарник.

– Проверь.

Клим заметил крадущуюся тень раньше, чем заметили его самого. Охранник пробирался к «Хамеру» почти бесшумно, обходя редкие кусты. Его внимание было приковано к огонькам на приборной панели автомобиля. Дверца оставалась открыта, значит, и хозяин где-то рядом. Охранник выпрямился. Если бы кто-то приехал с мыслью выследить хозяина, то не вел бы себя так беспечно.

Бондарев, абсолютно не скрываясь, вышел к машине, сел за руль. Краем глаза он следил за затаившимся среди деревьев охранником. Завелся двигатель, и «Хамер» задним ходом выехал на шоссе.

– Порядок, – произнес в рацию охранник, – мужик просто с дороги съезжал.

Кусты сменились камышами, сухие стебли ломались, хрустели, но ветер, шумевший в вершинах деревьев, глушил, относил звук. Раздвинув стебли, охранник, возвращавшийся от «Хамера», увидел фургон-трейлер, тарелка антенны четко читалась на фоне звездного неба. Охранник с коротким автоматом, на ствол которого был навернут глушитель, стоял совсем рядом. Казалось, он прислушивается к звукам ночи, но на самом деле он вглядывался в камыши.

– Свои, – выбрался на открытое место охранник, – проверял, вдруг он пассажиров привез.

Мужчины улыбнулись, улыбнулся и Хайновский. И в этот момент со стороны шоссе послышался рев двигателя, захрустели кусты, среди них плясали слепящие конусы света, бившего из фар.

– Какого… – произнес охранник, передергивая затвор автомата.

«Хамер» вылетел на лужайку и замер как вкопанный, продолжал оглушающе реветь двигатель. Это произошло так неожиданно, что Михаил Изидорович даже не успел подняться с бревна. В лобовое бронированное стекло-триплекс ударили автоматные очереди. Заискрили пули, попавшие в корпус. Бондарев выскользнул низом из машины через предусмотрительно открытую дверку, откатился никем не замеченный в сторону – яркий свет фар слепил, не давал охране видеть ничего перед собой.

– Он один, один был! – кричал охранник.

Клим приподнял пистолет, придержал запястье рукой и несколько раз нажал на спусковой крючок. На это у него ушло чуть больше секунды, ствол двигался рывками, замирая на очередной жертве. Стрелял наверняка, целясь в головы, и ни разу не промахнулся. Последний оставшийся в живых охранник успел перевести ствол автомата на вспышки выстрелов, очередь вспорола мягкий дерн, но Бондарев уже успел сменить позицию. Еще одно нажатие на спуск – и двухметровый гигант уткнулся лицом в землю.

Хайновский уже бежал к катеру, спрятанному в камышах, острые стебли хлестали по лицу, под ногами хлюпала вода. Один раз он упал, но вскочил так быстро, что даже одежда не успела намокнуть. Михаил Изидорович перевалился животом через борт, метнулся к штурвалу. Что было силы вдавил кнопку стартера, запуская двигатель, и рванул вверх ручку на секторе газа. Катер был рассчитан ходить по мелководью, его толкали в воде не винты за кормой, а реактивная струя воды. Зашуршали камыши, набирая скорость, задирая нос, катер вырвался на открытую воду, вслед ему били фары «Хамера», ложились на воду серебряной дорожкой.

Хайновский с хрипом набрал полную грудь воздуха и обернулся. За ним с пистолетом в руке стоял кто-то, чье лицо он не мог рассмотреть. Первой мыслью было, что это кто-то из охраны, успевший вспрыгнуть на катер вслед за хозяином, но пистолет был нацелен прямо на него.

– Заглуши двигатель и отойди от штурвала, – прозвучал спокойный голос.

Хайновский спорить не стал, опустил тумблер зажигания и снял руки со штурвала. Нос катера сразу же опустился, но он еще продолжал по инерции удаляться от берега.

– Кто ты? – спросил Михаил Изидорович, отходя в сторону.

– Неважно. Главное, я знаю, кто ты, – Бондарев приблизился к олигарху на шаг.

– Ты собрался меня убить? Или нет… ты бы убил меня еще на берегу, первым выстрелом, – уверенность возвращалась к Хайновскому. – У меня много денег. Ты ошибешься, нажав на курок.

– Руку на поручень, – скомандовал Клим.

Хайновский повиновался, пистолет тут же уперся ему в подбородок, и один из браслетов наручников защелкнулся на его запястье, второй – на поручне катера.

– Зря ты так, – процедил сквозь зубы Хайновский, – я готов заплатить. Без меня ты не получишь денег.

Бондарев неторопливо опустился на одно колено, распахнул дверцы металлического шкафчика, где на обычном судне держат инструменты и запас горючего. Глухо загремели полные канистры, за ними оказалась еще одна дверца, закрытая на замок.

– Ты правильно рассчитал, – сказал Бондарев, – на воде ищут только браконьеров. Все посты на дорогах были расставлены зря.

Хайновский с ненавистью смотрел на Клима, не понимая, откуда тот заранее знал, где спрятаны деньги. И тут же получил ответ на незаданный вопрос:

– Ты посмотрел туда всего один раз, и этого хватило.

Клим не стал возиться с замком, он просто выстрелил в него, рванул дверки, вытащил из-за них старомодный добротный кожаный чемодан, перетянутый ремнем.

– Четыре миллиона? – он поднял крышку.

– Если отпустишь меня – они твои.

– Они и так мои, – Клим поднял канистру и густо полил банкноты бензином, – зачем мне фальшивые деньги?

Взгляд Хайновского остановился.

Бондарев смочил в бензине тряпку, засунул ее в горловину топливного бака и щелкнул зажигалкой. Голубые язычки пламени заплясали на ней. Хайновский рванулся, но браслет врезался в запястье, из-под металлического ободка показалась кровь. Зажигалка полетела в чемодан с долларами. Огонь полыхнул такой, что волосы на голове у Хайновского затрещали.

– Открой наручники! – закричал Михаил Изидорович.

– Счастливо оставаться, – Бондарев вспрыгнул на борт и нырнул в черную воду.

Хайновский тянулся к кнопке стартера, ему не хватало всего каких-то нескольких сантиметров, чтобы коснуться ее пальцем, он выхватил из нагрудного кармана авторучку и ткнул ее в кнопку. Двигатель чихнул, завелся, катер, приподняв нос, начал разгон.

Бондарев вынырнул метрах в тридцати от того места, где ушел под воду, на подернутой рябью поверхности плясали отблески близкого пламени. Катер шел параллельно берегу, Клим видел его всего мгновение, а затем судно превратилось в огненный шар. Бондарев услышал звук взрыва уже под водой – он сразу же нырнул.

Когда Клим выбрался на берег, обломки катера, разбросанные по воде, уже догорали.

«Хамер», выбрасывая из-под колес песок, въехал на откос и помчался к Москве.

Лада не решилась выйти на крыльцо, когда к дому подъехала машина. Она только прикрылась простыней и села на кровати. Она видела, как подбежали к «Хамеру» люди, слышала слова Клима: «Машину немного испортили. Да, сколы на триплексе. Можете уезжать».

Бондарев вошел в спальню. Улыбкой ответил на напряженный взгляд Лады.

– Ну что ты молчишь?

– Завтра ты сможешь ночевать у себя дома. Кажется, ты об этом мечтала.

– Клим…

– Извини, один звонок, и я тоже прилягу.

Бондарев взял в руки странный титановый мобильник, вышел в ванную комнату, зашумела вода. Климу ответил помощник президента, голос звучал спокойно, словно сейчас была не глухая ночь, а самый разгар рабочего дня.

– Слушаю вас, Клим Владимирович.

– Передайте президенту…

– Он не спит, он ждал вашего звонка, – все так же степенно отвечал помощник, – минуточку, я соединю вас.

– Клим, – донесся из трубки шепот.

– Он самый. А почему так тихо?

– Я с женой, она спит.

– Можешь забыть о фальшивых долларах так же крепко, как и о своих расписках. Да и Хайновского второй раз хоронить не придется.

– Ты уверен?

– Я сам там был.

– Не знаю, как тебя и благодарить.

– Как-нибудь я расскажу тебе, каким образом он хотел их использовать, но не сейчас. Редко случается, когда ты звонишь мне первым, но сделай одолжение, не звони мне этой ночью, я сегодня не один.

Президент, которого редко кто видел даже просто улыбающимся, тихо засмеялся.

– Клим, мне никогда не понять, что для тебя главное в жизни – работа или женщины?

– Рыбалка в хорошей компании, – ответил Бондарев.