В таксомоторной компании, где работал Николай, был принят посменный график: по двенадцать часов, с восьми до восьми, с утра до вечера. Отколесив дневную смену, Николай заехал в контору, сдал выручку, отчитался по бензину… Пока доехал домой (машина у него была своя), уже подходило к девяти.

Но настоящая работа еще не начиналась.

Таксист обитал в съемной «хрущевке-однушке» в тихом спальном районе. Жил одиноко, замкнуто, с соседями был вежлив, приветлив, но не более того. Дистанцию держал.

Поужинав, он с полчаса отдохнул, а в начале одиннадцатого решительно встал, включил ноутбук, подсоединил к нему фотоаппарат, из письменного стола достал несколько пухлых папок, а из них множество бумаг, исписанных, таблично расчерченных, и пачку фотографий. Все это было строго рассортировано, обозначено, подшито и так далее.

Николай заварил крепкого чаю, отхлебнул и углубился в бумаги.

Время летело быстро. Незаметно сгустились сумерки, превратились в ночь, а он ничего вокруг не замечал. Рассматривал снимки, рылся в Интернете, делал выписки, рисовал таблицы, сравнивал одно с другим. Застывал сосредоточенно, хмурился, покачивал головой, иногда что-то вычеркивал… Словом, ни дать ни взять ученый-исследователь. Особенно он задержался на двух фотографиях, транслированных с фотоаппарата на экран компьютера.

На одной были запечатлены трое мужчин на фоне машины – рядового белого «Шевроле», каких тысячи. Снимок плохой, поспешно сделанный, лиц совсем не разобрать, фигуры… ну, те еще как-то… но, в общем, все очень неудачно.

– Учись! – поморщившись, негромко произнес Николай.

На другой фотографии запечатлелось неказистое здание с вывеской «Автосервис». Он долго смотрел на оба снимка… потом взялся писать на разграфленном надвое по вертикали листе.

Время шло.

Николай трудился около двух часов, прежде чем вынудил себя остановиться. Не хотелось, работа спорилась… но завтра – то есть уже сегодня! – смена в восемь, а вставать в шесть.

Он выключил компьютер, собрал в том же неукоснительном порядке весь свой архив, спрятал в стол и стал готовиться ко сну.

Приняв душ, лег в кровать, заложил руки за голову и закрыл глаза, но сон никак не шел к нему, в голове роились всякие лишние мысли и воспоминания…

Женщина с мальчиком, которых он видел сегодня близ гастронома, возникли перед мысленным взором так четко, будто это было всего пять минут назад. Светлые волосы, тронутые легким ветерком, чуть прищуренные уставшие глаза…

Николай скрипнул зубами. Это лицо напомнило ему другое – моложе и без всякой усталости, без черточек скорби в уголках глаз и губ… Было, все было! Но где оно теперь?.. Нет его, и возврата не будет. И хватит об этом!

Елена ворочалась под покрывалом, все в ней кипело, бушевало, не давало покоя. Особенно обидным казалось то, что она влетела в кабинет к мужу с самыми добрыми намерениями, желая сказать, что хочет позабыть все плохое, начать жизнь с чистого листа… и в ответ такая адская реакция. «Как посмела! Кто разрешил без стука! Сколько раз я говорил!..» Да ни разу не говорил, урод. Как сумасшедший налетел… Кретин!

Елена злобно перевернулась на другой бок, скомкав простыню.

«Гад», – приглушенно прозвучало в тишине комнаты.

Память вновь услужливо нарисовала ту сцену, и Елена брезгливо поежилась. Но что-то задевало ее, нет, не искаженное злобой лицо мужа, а, скорее, дело в антураже кабинета… И даже не столько кабинета, сколько письменного стола. Что-то там было не так.

Не так, не так… Что же?

Чем-то это зацепило. Чем? Елена не могла понять, но и отцепиться уже не могла. Что там могло быть такого, на столе?..

Она перевернулась и уставилась в стену. Сон как рукой сняло. Теперь она не успокоится, пока не поймет, а для этого надо в первую очередь включить логику…

Но на этой мысли все и кончилось, через пару минут она уже крепко спала.