5

Аэродром научно-исследовательской корпорации «Геликоптер» располагался в степном Заволжье на расстоянии более пятидесяти километров от ближайшего населенного пункта. Аэродром был небольшим, поскольку садились и взлетали здесь только вертолеты. На взлетной полосе редко бывало более двух машин одновременно, хотя их было здесь гораздо больше, но они без нужды не выставлялись, находились в замаскированных подземных ангарах, так что даже снимки из космоса не могли дать полного и исчерпывающего представления о характере и особенностях объекта.

Аэродром можно было принять за базу авиасельхозтехники, тем более что специальное подразделение — несколько старых вертолетов Ми-2, выполнявшее функцию прикрытия — время от времени вылетали на химическую обработку полей. Жители окрестных станиц были уверены, что ничего другого, кроме этих старых трескучих вертушек, на аэродроме не было. Тем более что никто их этих жителей не мог похвастаться, что когда-либо бывал на объекте, который не явно, но очень надежно охранялся особым сухопутным подразделением ВВС.

Возле входа в один их подземных ангаров выстроились в линейку трое — майор войск гражданской обороны Георгий Иванисов, старший лейтенант ВВС Петр Романчук и вольнонаемная Вооруженных сил РФ Людмила Острохижа. Девушка, однако, настояла, чтобы по документам ее провели под девичьей фамилии матери — Ковалева, дабы избежать особого отношения к себе, как к дочери генерала. Все трое были в одинаковых летных комбинезонах без каких-либо знаков различия. Все стояли по стойке смирно.

Вдоль недлинного строя расхаживал генерал-лейтенант Острохижа, чуть поодаль, несколько отстраненно, наблюдал за происходящим конструктор Ринат Вагипов.

— Надеюсь, трех дней отдыха вам было достаточно, чтобы познакомиться и… подружиться? — спросил генерал, вглядываясь в лица тех, кто стоял в строю, и стараясь не задерживаться на лице дочери.

Вопрос генерала носил несколько иронический оттенок. Синяк под левым глазом, который утром был максимально замаскирован с помощью немногих подручных средств, оказавшихся в косметичке Людмилы, выдавал Петруху, что называется, с головой.

— Что с вами, товарищ старший лейтенант? — не мог не поинтересоваться генерал.

— Да так… Оступился. С лестницы упал.

— В одноэтажной гостинице?

— Не повезло, товарищ генерал-лейтенант. Если уж не повезет, так не повезет.

— Вы что, невезучий, Романчук?

— Никак нет, товарищ генерал. Обычно нет. Но… и на старуху бывает проруха.

На самом деле проруха была не у мифической старухи, а у самого Петрухи. Еще в первый день все трое решили устроить небольшой банкет с целью закрепления знакомства. Хотя магазинов на аэродроме никаких не было, майор и старший лейтенант оказались людьми запасливыми, и потому с водкой, по крайней мере, в начале банкета проблем не было.

Люда лишь пригубливала символически, чтобы не нарушать компанию, а «на грудь» брали только Иванисов и Романчук. Когда неожиданно и катастрофически водка закончилась, Петруха решил приступить ко второй стадии банкета — стал оказывать недвусмысленные знаки внимания Людмиле, причем такого рода, на какие на трезвую голову вряд ли решился бы.

Людмиле надоело сбрасывать его руку со своей коленки, и она покинула комнату, в которой поселили майора и старшего лейтенанта. Конечно, трезвой каратистке-перворазряднице не составляло большого труда вырубить распоясавшегося пьяного Петруху одним коротким движением, но она предпочла удалиться к себе в номер, посчитав невежливым ознаменовать первый день знакомства подобным образом.

Поскольку Иванисову такая рефлексия была совершенно чужда, он после ухода Людмилы самым доступным и понятным образом объяснил Петрухе, что тот был не прав, и кто здесь главный. Надо отдать должное старшему лейтенанту, он внял объяснению и даже, слегка протрезвев, исчез на полчаса, вернувшись с добытой незнамо где еще одной бутылкой водки. Таким образом банкет продолжился, и в нем снова приняла участие Людмила, перед которой оба сочли нужным извиниться и вновь пригласить к столу. Людмила не чванилась, тем более что никто из вертолетчиков не догадывался, кто отец этой милой особы.

В последующие два дня водку добыть стало невозможно, и все трое просто проводили время вместе, гуляя по степи и рассказывая разные байки из жизни вертолетчиков. Рассказывали, конечно, в основном Георгий и Петруха, а Людмила просто слушала. Они действительно подружились, насколько это возможно за такой недолгий срок.

Генерал перестал ходить и остановился возле Петрухи.

— Что ж, медицинскую комиссию вы все прошли, даже товарищ Романчук. Даже давление оказалось у него в порядке. — Петруха принял на себя вид оскорбленной невинности, но генерал не заметил этого и продолжил: — Ваши личные дела изучили в соответствующих структурах, никаких вопросов. Вам, наверное, интересно, зачем вас тут собрали?

— Так точно, — ответил за всех старший по званию Иванисов.

— Тогда пойдемте, — сказал генерал и сделал приглашающий жест по направлению к пологому спуску, ведущему к входу в подземный ангар. Створки огромных дверей медленно разошлись и первым делом открыли взорам крепких ребят в пятнистой униформе с автоматами АКМ наизготовку. Генерал шел первым, за ним — конструктор. Автоматчики молча расступились, и тогда все увидели совершенно футуристического вида аппарат, одновременно похожий на самолет и вертолет.

— Что это? — не сдержал возгласа удивления Петруха. — Конвертоплан? Или винтокрыл?

У старшего лейтенанта были еще свежи знания, полученные в училище, и он знал о существовании летательных аппаратов, совмещавших в себе качества турбовинтового самолета и геликоптера. Правда, до серийного производства дело дошло только в США, и там такая машина называлась конвертоплан. Название было обусловлено тем, что в американском «Оспри» воздушные винты при взлете работали как несущие, а для перехода к горизонтальному полету поворачивались вокруг поперечной оси.

Романчук помнил из лекций, что в Советском Союзе в шестидесятых годах были изготовлены опытные образцы винтокрыла КА-22, у которого винты не перемещались, а были закреплены на законцовках крыла. То есть вместо поворотных винтов использовались раздельные несущие и тянущие винты, между которыми переключалась тяга двигателя. Было известно, что после ряда катастроф работы над самолетно-вертолетным гибридом в СССР были прекращены.

— Это однозначно не винтокрыл, — впервые заговорил Ринат Вагипов, услышав дельный вопрос. — Но и не совсем конвертоплан. У американской машины время «конвертации» из вертолета в самолет порядка двух минут, что для боевого вертолета неприемлемо, ведь в бою все могут решить секунды. Здесь применена несколько иная, более эффективная схема.

— А вообще это «Громобой», — уточнил генерал. — И вам предстоит его осваивать.

— Вау! — издал радостный клич Петруха.

На что Иванисов сказал:

— Фильтруй эмоции, оператор.

И Романчук увял, устыдившись своего неуместного возгласа.

— Не говори гоп, пока не перескочишь, — заметил генерал, одобрительно глянув на Иванисова.

— Здравия желаю, товарищ генерал! — вытянувшись, отрапортовал неказистый мужичок лет пятидесяти в комбинезоне, не отличавшемся стерильной чистотой, когда вся группа подошла ближе к вертолету.

— Знакомьтесь, инженер-механик Виктор Трофимович Кузнецов, — представил его генерал. — Он знает эту машину как свои пять пальцев. Я думаю, у него вы получите ответы на все ваши вопросы.

— Меня Трофимычем кличьте, — сказал техник, протягивая ладонь для рукопожатия. — Мне так привычней.

— Ну, а если что Трофимыч не может объяснить — обращайтесь к Ринату Галиакбаровичу. Он, так сказать, отец «Громобоя», главный конструктор, — продолжил генерал.

— К вашим услугам, — коротко кивнул головой Вагипов.

— Боевая машина, я вам должен сказать, уникальная, — отметил генерал. — Скорость до пятисот километров в час, высота полета до шести тысяч метров. Технология покруче «Стелс» — радиопоглощающие материалы, наружная архитектура снижает эффективную поверхность рассеивания в радиолокационном диапазоне волн, теплоизоляционные технологии и прочее. Не поверите, но летает практически бесшумно. Звукоизоляцию обеспечивает система с поэтическим названием «Опавший лист».

— Ну, на радарах его, может, и не увидят, зато для переносных зенитно-ракетных комплексов визуальная цель неплохая, — скептически сказал Иванисов, оглядывая махину сверху донизу.

— В случае острой необходимости «Громобой» может быть некоторое время практически невидимым, — пояснил главный конструктор.

— Как это, дядя… ой…Ринат Галиакбарович? — спросила Людмила, большие глаза которой, казалось, стали еще больше от услышанного.

Майор Иванисов подозрительно посмотрел на вольнонаемную блондинку, пытавшуюся назвать конструктора дядей, но через несколько секунд забыл обо всем, остолбенев от удивления.

В «Громобой» быстренько забрался бортмеханик Трофимыч, и спустя мгновение громадина чудо-вертолета исчезла из ангара, просто взяла и испарилась. Конструктор с генералом от души забавлялись, глядя на реакцию летчиков, которым предстояло осваивать эту машину.

— Что это было? — выдавил из себя Иванисов, когда «Громобой» вновь материализовался.

— Ларчик просто открывается, — не стал томить главный конструктор. — Это система визуальной защиты «Хамелеон». Весь корпус машины оснащен полиуглеродным мимикрирующим покрытием — небольшими ретранслирующими элементами, сочетающими качества телекамер и жидкокристаллических экранов. При активизации системы «Хамелеон» через эти элементы транслируется изображение того, что находится за вертолетом.

— Ух ты! — не нашел больше слов Петруха.

— Есть и для тебя сюрпризы, оператор, — обратился к нему генерал Острохижа. — Оружейники предложили свои последние разработки — особо точные ракеты класса «воздух-земля» и «воздух-воздух», автоматическую пушку. Может нести торпеды, естественно, осуществлять бомбометание. Мощнейший прожектор, лазерные приборы наведения и прочая, прочая, прочая.

— По поводу возможной уязвимости от ПЗРК, на которое вы обратили внимание, то должен вам заметить, что это не совсем так, поскольку тепловые ловушки нового поколения делают его практически неуязвимым для «стингеров», — добавил генеральный конструктор. — В оснащение «Громобоя» входит и небольшой самолет-беспилотник с видеокамерой и разнообразными датчиками. Беспилотник всегда можно отправить впереди «Громобоя», он даст исчерпывающую информацию. Кстати, несмотря на размеры, в принципе «Громобой» может быть разобран за несколько часов и за столько же собран. Это позволит транспортировать его в контейнерах в любую точку мира.

— Система управления принципиально отличается от традиционной? — задал вопрос майор Иванисов.

— Нет, Жора, — по-свойски ответил ему генерал. — Не принципиально. Думаю даже, что управлять им проще, чем обычной вертушкой. Но есть свои особенности, которые надо принимать во внимание. В экипаже два человека — пилот и оператор.

— Товарищ генерал, — очень звонким от обиды голосом сказала Людмила, обращаясь к отцу. — А как же я?

— Для стопроцентной эффективности «Громобоя» экипаж работает с наземным авиационным корректором — наводчиком. Детали выясните в процессе обучения.

— А где предполагается использовать «Громобой»? — спросил Петруха.

— С учетом его уникальных характеристик — по всему миру. Везде, где возникнет необходимость защиты интересов России и россиян.

Ответ старшего лейтенанта удовлетворил, и его лицо приняло привычное лукавое выражение.

— Сегодня получите документацию для изучения. Завтра начнутся теоретические занятия, а потом и практические.

В кармане у Вагипова ожил мобильник.

Приложив его к уху, конструктор сказал по-татарски:

— Салам алейкум, эта! — а затем, видимо, из уважения к стоящим рядом людям, которые татарским не владеют, перешел на русский: — Я сейчас очень занят, папа. Работаю. Извини. Очень рад за тебя. Да, понимаю, что каждый правоверный хоть раз в жизни обязан. По-доброму тебе завидую. В следующем году — обязательно!..