24

Поспать в эту ночь ни экипажу «Громобоя», ни Людмиле толком не удалось. Полет чудо-вертолета в район деревни Тадмор к развалинам древней Пальмиры продолжался около четырех часов, вернулись парни домой — к заброшенному сараю — только перед рассветом, а передовому авианаводчику Ковалевой тоже было не до сна. Девушка ожидала и тревожилась за вертолетчиков.

Тем не менее, приземлившись и упрятав «Громобой» в сарай, Иванисов с Петрухой прикорнули немного. Людмила приготовила и разогрела нехитрый завтрак на троих, а потом с сожалением разбудила мужчин:

— Подъем! Вставайте, господа «громобойцы»! Вас ждут великие дела!

Действительно, время терять было нельзя.

Людмила знала, что среди захваченных в плен россиян был дедушка Галиакбар — строгий, но в то же время очень ласковый к ней Галиакбар-бабай, отец дяди Рината. Дедушку Галиакбара она видела в своей жизни всего три или четыре раза, но тот находил возможность передавать ей небольшие гостинцы и маленькие подарки, даже когда она стала взрослой. Поэтому паломники из Казани не были для нее какой-то абстракцией, коль среди них находился Галиакбар-бабай. И прохлаждаться было совершенно некогда.

Во время завтрака троица обсудила план ближайших действий.

— Так что, Людмила, придется тебе в логово все-таки отправиться, — констатировал Иванисов. — Других вариантов пока не предвидится. Без точной информации мы как котята слепые. Но нутром чувствую: они там. Приборы показали наличие большой группы людей в каком-то подземелье. Снимки с тепловизора скинь себе на ноутбук, изучи.

— Хорошо, командир, — кивнула головой девушка. — Сейчас посмотрю.

Петруха с набитым ртом жалобно спросил у Иванисова:

— Жора, а может, все-таки не надо?

— Что не надо?

— Ну, Людку к этим бородатым отправлять. Может, давай я лучше съезжу?

— Надо, Петруха, надо. С тебя толку мало, ты язык арабский не знаешь. А кто ты без языка? Никто. Погибнешь, как швед под Полтавой, и напрасно. Но ладно. Так и быть, чтобы ты сильно не переживал, поедешь вместе с ней.

— Я? — обрадовался старший лейтенант Романчук и почему-то покраснел. — Да я, да, конечно…

— Нужен он мне! — фыркнула Людмила. — Только мешать будет.

— Ты не крути носом, Петруха у нас оператор классный, из всех видов оружия палить может. Пригодится.

— А как ты без него? — спросила девушка, незаметно перейдя на «ты» с человеком, который был почти в два раза старше ее.

— Не боись, — успокоил Иванисов с затаенной усмешкой в уголках губ, глядя в глаза Людмиле. — Я, конечно, не такой снайпер, как Петруха, слова матерные на скалах писать не умею авиационной пушкой, но кое-чего изобразить смогу.

— Ну что ты придумываешь, Жора?! — всерьез воспринял невинную подколку Романчук. — Какие матерные слова? Отродясь ни на горах, ни на заборах не писал матерных слов.

Петруха явно хотел выглядеть наилучшим образом перед девушкой, и несправедливое обвинение задело его. Хотя обидеться на такое можно было лишь в состоянии крайней экзальтации, вызванной ревностью. Именно в такое состояние привел Романчука короткий диалог между командиром и Людмилой.

Спустя полчаса техника — чудо-вертолет и джип с прицепом — была готова к выполнению задания.

Перед тем как забраться в кабину «Громобоя», Иванисов предупредил старшего лейтенанта:

— Смотри, Петруха, веди себя хорошо. Все чтоб в рамках приличий.

— Чего ты, командир? Спиртное тут, насколько я знаю, не продается.

— Я не об этом, — многозначительно сказал майор, посмотрев прямо в глаза Романчуку. — Я о другом.

— О чем ты, Жора? — не понял Петруха.

— Командир, можете не волноваться, — защебетала Людмила, чтобы разрядить обстановку. — Все будет нормально. Спиртное, кстати, здесь продается, говорят, у сирийцев очень классная водка анисовая, но Петрухе я пить не дам.

— Да что вы из меня алкоголика делаете, в самом деле! — вскипел старший лейтенант и запрыгнул на заднее сиденье «Лендровера».

— Удачи, Жора, — улыбнулась Иванисову Людмила самой обаятельной улыбкой из своего неисчерпаемого арсенала улыбок и показала два растопыренных пальца — международный знак победы — Victory.

Пилот ответил ей тем же и легко забрался в кабину «Громобоя». Несколько минут он опробовал работу двигателей на разных режимах, затем несколько раз включал и выключал систему визуальной защиты «Хамелеон». Убедившись, что все в порядке, Иванисов, поднял машину над землей на полтора метра и начал разбег по-самолетному, приподняв хвост.

Каменистая земля бежала навстречу все быстрей и быстрей. Достигнув скорости ста двадцати километров в час, «Громобой» поднял нос и сразу начал выполнять правый доворот, устремляясь вверх. Внизу вытянутый приямоугольник заброшенного сарая становился все меньше, а джип с прицепом, пыливший по едва различимой нитке дороги, и вовсе превратился в букашку.

… Петруха, подремав часика два, сменил за рулем «Лендровера» Людмилу, и та, перебравшись на заднее сиденье, почти сразу же заснула.

Старший лейтенант старательно объезжал изредка попадавшиеся на дороге рытвины, чтобы не побеспокоить тряской притомившуюся девушку. Он чуть повернул зеркало заднего вида в салоне и, глядя на дорогу, одновременно любовался спокойным лицом Людмилы с нежной кожей цвета густых сливок и яркими, даже без помады, полуоткрытыми во сне губами, которые так хотелось поцеловать.

Солнце начинало клониться к закату, и до Тадмора, если верить покосившемуся дорожному указателю, который джип миновал несколько минут назад, оставалось уже меньше тридцати километров. Неожиданно за крутым поворотом — дорога заворачивала за невысокую меловую скалу — показался полицейский патруль. У разрисованного в синий и белый цвета «Опеля» отнюдь не последней марки стоял бородач в светлой форме, с белой портупеей и в белой каске. Из окошка «Опеля» торчало дуло автомата Калашникова, который цепко держал второй полицейский, сидевший сзади.

Бородач в белой каске выскочил на дорожное полотно и преградил путь джипу полосатым жезлом.

Петруха резко, с визгом тормозных колодок, остановил машину в трех метрах от полицейского и тут же бросил взгляд на Людмилу в зеркало заднего вида. Девушка моментально проснулась и, трогательно и откровенно зевая, не прикрывая рта ладонью, потянулась.

— Приехали, Петя? — поинтересовалась она и тут же поняла причину остановки: — А-а, патроны хай-вэея! Хозяева магистрали. Ты, наверное, Петя скорость превысил?

— Да не превышал я ничего, — пожал плечами Романчук. — И что теперь будет?

— Что-что? Гаишники везде одинаковы. Хоть у нас, хоть у них. Готовь деньги на бочку. Штраф платить будешь или взятку давать. Вариантов больше нет.

— Нету у меня денег.

— Ладно. Что б ты без меня делал?

Людмила легко выскользнула из машины и поспешила навстречу бородатому полицейскому, который, мягко постукивая себя полосатым жезлом по заднице, вразвалку делал неторопливые мелкие шажки к «Лендроверу».

— Мир вам, господин офицер, — сказала по-арабски Людмила и широко улыбнулась, тряхнув копной своих золотистых волос.

Бородач прекратил свое черепашье движение к джипу и остановился в некотором остолбенении, но затем все-таки отреагировал:

— И вам мир, госпожа.

— Мы что-то нарушили? — поинтересовалась девушка, продолжая улыбаться, чем немало смутила бородача.

— Да нет, — ответил тот, невольно отвечая на улыбку чужеземки. — Обычная проверка.

— Скучно, значит, стало? — невинно спросила Людмила, оглядывая старый «Опель» с вмятиной на дверце.

Автомобиль, несмотря на раскраску, своей неухоженностью мало походил на полицейскую машину. Да и шикарная борода из мелких иссиня-черных колец плохо вязалась с полицейской формой, которая была приметно тесновата бородачу.

— Почему скучно? — полицейский, на животе которого в двух местах расходились пуговки форменной рубашки, приосанился и стал серьезным, убрав улыбку со своего лица. — Мы на службе. Нам скучать некогда. Куда направляетесь, госпожа?

— В экспедицию, мы с мужем витогеологи, — пояснила Людмила, внутренне смеясь над Петрухой, не знавшим арабского.

Она представила, как бы зарделся старший лейтенант, если бы понял, что она назвала его своим мужем. Однако Петруха, ничего не уразумев из потока незнакомых слов, которыми обменивались девушка и полицейский, настороженно смотрел на них из окошка «Лендровера».

— Кто вы, я не понял?

— Мы витогеологи. Ищем воду в здешней пустыне.

— В пустыне нет воды, — твердо сказал бородатый.

— Есть, и очень много, — энергично возразила девушка. — В пустыне текут целые подземные реки. Правда, в основном они расположены глубоко. Но есть места, где вода подходит к поверхности близко. Достаточно выкопать колодец в три-четыре метра и можно иметь неограниченный источник свежей воды. Мы с мужем умеем искать такие места.

— Не может быть. Тут никогда не было воды.

— А как же Пальмира? Ведь это был огромный город. Здесь жило много людей, которым надо было много воды. Они брали ее из подземных рек. Потом пришли завоеватели, разрушили великий город, и колодцы, за которыми никто не следил, засыпало песком. Здесь есть вода. Ее много.

Бородатый верзила в тесной форме полицейского крепко задумался. Доводы этой странной и улыбчивой блондинки вдруг показались ему убедительными.

— Подождите, пожалуйста, в своей машине, — попросил он девушку вежливо, хотя и приказным тоном. — Мне надо переговорить со своим руководством.

Проследив за тем, чтобы девушка забралась в машину, бородач трусцой подбежал к бело-голубому «Опелю», что-то гортанно выкрикнув напарнику. Тот, явно занервничав, высунул ствол автомата еще больше из окошка, направив оружие в сторону джипа.

— Что такое? — тревожно спросил Петруха у Людмилы, присевшей на переднее сиденье рядом с ним. — Чего этот полицай автомат наставил?

— Это не полицейские, — спокойно ответила девушка. — Голову даю на отсечение, это террористы из «Иншаллах».

— Ты что?

— Я уверена.

— Я сейчас положу их обоих, — сказал Петька и сунул руку под сиденье, где лежал автомат «Вереск» — оружие сотрудников Федеральной службы безопасности, небольшой, легкий и способный пробивать бронежилет на расстоянии двухсот метров.

Этими автоматами снабдили экипаж «Громобоя» перед отправкой на задание.

Людмила звучно шлепнула его по руке.

— Не вздумай! — сказал она сердито. — Они нам пока ничего не сделали.

— Подождать, пока сделают? — с нескрываемым сарказмом поинтересовался Романчук.

— Я думаю, что они пригласят к себе. Я соврала им, что умею находить воду, что мы муж и жена, и что мы витогеологи. Так что веди себя соответственно. Напускай на себя важный и ученый вид. У тебя, конечно, ничего не получится, но ты все-таки попробуй.

Петруха не стал выяснять, кто такие витогеологи, потому что в ушах у него засело сладкое — «мы муж и жена», и он понимал, что медленно, но неотвратимо краснеет.

— Говорливая ты, однако, — смог, наконец, выдавить он из себя, отвернувшись в сторону. — Не нравится мне это, сами в западню лезем.

— А ради чего мы вообще сюда приехали?

— Ну, понаблюдать.

— Можно год наблюдать. А нам людей спасать надо. Быстро. Там все и узнаем.

Предположения девушки оправдались. Бородач в тесноватой полицейской форме, поговорив по рации со своим начальством, резво подбежал от «Опеля» к джипу и спросил, адресуясь к Людмиле, выглянувшей из окна:

— Сколько времени вам надо, чтобы найти источник воды?

— Если повезет — за один день справимся, но максимум — неделя, не более, — ответила девушка, не раздумывая.

— Мой командир предлагает вам две тысячи долларов, если вы найдете воду на территории Пальмиры. Это недалеко, минут двадцать — двадцать пять езды.

— Две тысячи долларов? — задумчиво переспросила Людмила. — Откровенно говоря, у нас были несколько другие планы, но две тысячи — это неплохо.

Она ласково посмотрела на Петруху и спросила его по-английски:

— Do you agree, Honey?

Тот угрюмо покосился на девушку и произнес, по-деревянному выговаривая английские слова:

— Yes. I do, Lovely.

— Тогда следуйте за нами.

— Хорошо, господин офицер, — не снимая широкой улыбки с лица, согласилась девушка.

По дороге, двигаясь за бело-голубым «Опелем», Петруха несколько раз предлагал Людмиле разобраться с лже-полицейскими, но девушка категорически пресекала эти разговоры…