Глава 8
В преддверии великих дел

Говорят, что все великие дела вершатся под покровом ночи, а именно в полночь; говорят, что именно в этот мистический час нежить поднимается из могил, дикие звери выходят из леса и тащат дворовую живность, а высокочтимые обитатели дворцов плетут заговоры и устраивают перевороты. Однако так лишь говорят, притом те, кто никогда в жизни не видел восстающих мертвецов, никогда не ловил за рыжие хвосты лис, а о заговорах знает лишь понаслышке. Если живот распирает с голодухи, то отправишься на охоту и днем, а уж процесс плетения сложной паутины интриг тем более никак не зависит от времени суток, скорее уж от настроения злоумышленников или поджимающей их необходимости. Для кого-то интриги – призвание, для кого-то – спасение от скуки, но для всех они – тяжкий труд, вершимый, как солнечным днем, так и темной ночью.

…Четверо сидели за дубовым столом, и среди собравшихся не было ни одного человека. На дворе стоял полдень, но в комнате, освещенной десятком мерно горевших свечей, царила глубокая ночь, а также пугающая и одновременно манящая атмосфера преддверия грядущих великих свершений. Шторы были плотно закрыты, не пропуская внутрь небольшого помещения солнечных лучей, а заодно и не давая словам важного разговора выбраться за пределы стен и повстречаться с ушами посторонних слушателей.

Дарк Аламез чувствовал себя заговорщиком. В принципе, он им и был, хотя до сих пор так толком и не узнал ни о цели заговора, ни о том, чем ему предстоит заниматься в ближайшее время. Пока что присутствующие занимались не столь интересным Дарку делом. Когда-то красивая женщина, а теперь потешное чучело с перевязанной головой, закрытой повязкой большей частью лица и копной огненных, торчащих в разные стороны волос, рассказывала о том, что ей довелось пережить за несколько часов разлуки с некромантом. Юный разбойник, прикрывший свою наготу лишь кухонным полотенцем, горевал об отсутствии на столе вина да еды и изредка разбавлял скучный, будто казенный отчет, ее рассказ смешными комментариями. Мартин Гентар внимательно слушал и, поскольку даже ни разу не попытался урезонить отпускавшего чересчур вольные остроты юнца, скорее всего, старался осмыслить, с кем из врагов его собратьям довелось столкнуться. Одним словом, всем было интересно, все были при деле, лишь Аламез ощущал себя лишним за этим столом. Так чувствует себя трезвенник, вынужденный пребывать в бедокурящей компании опустившихся пропойц. Так мучается человек разумный, живущий среди круглых, и самое ужасное, чрезмерно деятельных дураков. Так страдает любовник, когда пыл страсти уже остужен, а неугомонная женщина все продолжает требовать внимания к ее разгоряченным телесам. Пока, не получив ответа на важные для него вопросы, моррон скучал, и от этого в его голову лезли дурные мысли.

Дарк все никак не мог позабыть только что прошедшее прощание с Фанорием, которое и похоронами-то назвать было нельзя. Сразу по приезде они вдвоем со смотрителем дома отнесли мертвое тело старика в подвал и, дружно взявшись за лопаты, закопали бедолагу между бочонком вина и кадкой с соленьями. Погребение крайне недостойное для воителя, на протяжении долгих лет стремившегося сделать мир лучше, но вполне сносное для моррона, который, возможно, еще и воскреснет.

Добродушный бородач Октар, бывший доверенным лицом Мартина, а заодно и формальным владельцем тайной штаб-квартиры Легиона в Мелингдорме, предлагал не закапывать усопшее тело, а всего лишь положить его на тюки в одной из комнатушек довольно просторного подземелья и накрыть его сверху чистой простыней. Почтение к погибшему моррону было похвально, но Дарк отверг неразумное предложение, поскольку любой труп, хоть животного, хоть человека, хоть моррона, имеет дурную особенность гнить, источая не только дурные запахи, но и весьма опасный для здоровья трупный яд. К тому же до сих пор не было известно, как влияет среда, в которой пребывает тело моррона, на скорость его воскрешения. Аламез боялся навредить; боялся, что, когда время придет, Фанорий может не ожить, притом лишь потому, что его разложившаяся плоть не пребывает в земле.

Бывший крестьянин, а ныне разводчик лошадей и преданный слуга Гентара не стал перечить, хотя на его лице было просто написано, что он счел доводы Дарка, мягко говоря, наивными. Возложив на бугорок свежевырытой земли парочку цветущих сорняков со двора, добровольцы-гробовщики завершили бесхитростный ритуал и поднялись наверх, где их и ожидало известие о втором за утро нападении неизвестного убийцы. Перевязка ран, расспросы и прочая суетная круговерть настолько захлестнули дом, что никто даже не удосужился почтить память погибшего легионера. Это было в высшей степени обидно и несправедливо по отношению к старику, поэтому Дарк твердо решил, что, как только спонтанно возникшее сборище за плотно задернутыми шторами и наглухо закрытыми окнами закончится, он непременно спустится на подвальное кладбище и опрокинет бутылочку вина за упокой малознакомого, но вызывавшего у него лишь симпатию старика.

– Что скажешь, Дарк?! – вырвал Аламеза из плена печальных размышлений о бренности мира и вопиющей неблагодарности ближних настойчивый голос Мартина, видимо уже не в первый раз задающего вопрос.

– А что тут сказать-то? – недоуменно пожал плечами моррон. – То ли сведущий в магии убийца, то ли развлекающийся убийствами колдун в округе объявился. То ли ты, дружище Марк, ему приглянулся, то ли он старые счеты с вашей веселой компанией сводит… Одно лишь точно могу сказать, прежде в Мелингдорме такого не творилось. Думаю, это все же вы за собой убийцу притащили, но и случайности не исключаю. Гадать бессмысленно! Пока не изловим гаденыша да жилы из него не потянем, так и будем в домыслах плутать!

По обмотанному повязками лицу Милены нельзя было сказать, согласна с ним девушка или нет. Марк кивнул в знак одобрения, но иной реакции от компаньона Аламез и не ожидал. Они долго прожили вместе в лесу и мыслили почти одинаково, по крайней мере, в подобных случаях. Физиономия же козлобородого некроманта была бесстрастна и неподвижна, как маскарадная личина, по ней нельзя было ничего точно определить, но Дарк помнил, когда старый хитрец придавал своему морщинистому лицу именно это выражение. Некромант мысленно торжествовал… тихо про себя праздновал победу своего выдающегося интеллекта, знающего гораздо больше остальных, да и способного выводы сделать куда быстрее. Последовавшие после недолгой триумфальной паузы слова мага подтвердили, что Дарк не ошибся. Мартин Гентар действительно был готов выдвинуть правдоподобную гипотезу происходящего, и его прозорливый ум уже совсем не колебался, а точно знал, кто их враг, что ему и от кого именно было нужно…

– Понятно, опять мне за всех отдуваться! Вот скажите, почему именно я должен голову ломать, а все остальные благодушно пребывают в праздном безделье?! – Перед тем как открыть собеседникам истину, прозорливый мыслитель, по своему обыкновению, решил немного потешиться. – Голова, она для того нужна, чтобы ею думать, факты сопоставлять…

– Вот и я ей о том толковал! – неуважительно прервал пафосное нравоучение некроманта громко выкрикнувший и воодушевленно захлопавший ладонями по голым ляжкам Марк. – Она ж мне: «…Не-е-е, милок! Башка нам дана, чтоб с мостовою лобзаться!..», а затем как прямо лбом, да еще с разбегу, о булыжники бряц-ц-ц!

– Утихни! – устало простонала Милена, уже не в силах выносить шутки бывшего подопечного.

– Еще раз перебьешь… – испепеляя весельчака гневным взором, пригрозил Мартин, – …я тя в мерина превращу. Продам на свиную ферму, будешь весь конский век дерьмо возить да глазеть, как свиньи спариваются!

– Марк, помолчи, не до шуток сейчас! – присоединился к мнению большинства Аламез, но не забыл выразить недовольство и некроманту: – А ты, Мартин, не тяни осла за уши! Раз до чего-то додумался, говори!

– Убийц было двое, а не один! Это без всяких сомнений вампиры, и пришли они за нашим новым дружком. К нашей же компании у них интерес имеется, но он не столь важен. Они, определенно, попытаются помешать осуществлению нашего плана, поскольку он противоречит их замыслу, но не ставят себе задачу отправить всех нас следом за Фанорием на Небеса, – проговорил на одном дыхании Мартин, а затем замолчал, наблюдая, какую реакцию вызовут его догадки у окружающих.

Милена лишь присвистнула и закачала забинтованной головой. Похоже, воительница привыкла безоговорочно доверять умозаключениям старшего, более опытного собрата. Марк пуще прежнего заулыбался, пытаясь держаться бодрячком, но в его глазах возник страх. И только Аламез отнесся к выводам, сделанным некромантом, с недоверием. Его не устроил и даже немного оскорбил столь краткий ответ.

– Почему так думаешь? Ты уж снизойди до разъяснений… – изрек Аламез, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя недоверие к мнению столь авторитетной персоны.

– Изволь, только я уж вкратце, без утомительных подробностей… – кивнул некромант, ничуть не удивленный подобной реакцией. – Скорее всего, Милена не ошиблась. На них напал один и тот же убийца… что в трапезной, что потом, на улице. Но кто-то ведь должен был открывать ему портал? Кто-то внимательно следил за ходом боя, и когда компаньону понадобилась помощь, открыл перед ним портал, да еще как открыл!!! Сияние само приблизилось к вампиру, само окутало его и унесло, спасая тем самым от кулака Марка…

– Это точно, – кивнул юный разбойник, никак не желавший отвыкать от привычки перебивать, – такой славный удар даром пропал!

– Поверь мне, создать телепорт крайне сложно, а в ходе боя практически невозможно. Для управления воздушными потоками и перемещающимися в них материальными оболочками нужны знания, которыми обладают лишь немногие, нужны специальные условия, лаборатория, нужно множество реагентов… В свое время я пытался постичь науку создания телепортов, но вовремя отступился. Уж слишком много ценного времени съедают эксперименты, а результаты мизерны. Удалось как-то разок перенести лягушонка из одной комнаты в другую, и на этом всё… дальше продвинуться не смог! – признался маг. – Портал же, который довелось увидеть Марку и Милене, практически совершенен! Он подвижен: в том смысле, что может не только возникнуть и исчезнуть, но и способен перемещаться в пространстве…

– С этим не поспоришь! – кивнул Дарк, предчувствуя, что если не согласится с магом, то еще долго будет слушать витиеватые речи, причем чем дольше Мартин будет говорить, тем больше непонятных, мудреных слов вылетит изо рта мага и тем более затуманенной окажется его собственная голова. – Готов согласиться, злодеев было двое: один убийца, другой помогал ему перемещаться в пространстве. Но с чего ты взял, что они вампиры? Возможно, непосредственно убийца и был из числа кровососов… Быстрая реакция, большая терпимость к боли на то, бесспорно, показывают, однако тот, кто открыл для него портал, мог оказаться и человеком, – предположил Дарк, но, увидев снисходительную улыбку на лице мага, произнес как будто в свое оправдание, – очень, к примеру, ученым иль колдуном, который и вампира мог себе подчинить, и…

– Нет, создатель портала тоже вампир! – твердо заявил Гентар, а затем привел самый весомый для Аламеза аргумент: – Клянусь своей бородою!

Дарк забыл вовремя кивнуть, а выражение его лица, видимо, осталось прежним, недоверчивым, так что помучиться и послушать мага заговорщикам все же пришлось. К счастью, изложение доводов продлилось недолго.

– Во-первых, еще в ходе самой первой нашей с тобой встречи я доказал, что магии не существует! Магией невежды называют знания, которые не в состоянии понять и осмыслить, – с важным видом заявил Гентар. – Я же имею снисхождение к их невежеству и заскорузлости ума, поэтому и позволяю величать себя магом и некромантом. Поверь, подчинить себе вампира, подавить его волю и заставить служить не в состоянии ни один человек, каким бы ученым он ни был! Убийца действовал по собственной воле, находясь в трезвом уме и здравой памяти. Во-вторых, со слов Милены я понял, что цвет портала хоть и менялся, но доминировали багровые, темно-красные тона.

– Точно, – кивнула забинтованная голова.

– При создании временнóго портала используется сложная смесь, в ее основу входят более трех десятков компонентов, многие из которых не существуют в природе в чистом виде. Некоторые ученые мужи из числа кровососов… Прошу не удивляться, таковые имеются, и даже с некоторыми я лично знаком, – заверил Гентар, видя, как на лице Аламеза опять появилось все то же недоверчивое выражение. – Так вот! Некоторые ученые вампиры научились заменять эти компоненты предварительно отфильтрованной и снабженной некими примесями кровью. От этого цвет портала и становится багровым. Остальные ученые мужи, посвятившие себя вопросу телепортации, пошли по иному пути и используют иные базовые ингредиенты, отчего их порталы имеют иной окрас… В-третьих…

– Да верю я, верю! – поспешно закивал головой Дарк, боясь, что некроманту вздумается перечислить все до единого доводы, которых могло оказаться гораздо больше десятка. – Ты лучше скажи, зачем им Марк-то понадобился, да и чем наш план кровососам мешает?! Кстати, я до сих пор его не услышал…

– Всему свое время, – проворчал Гентар, теребя козлиную бородку, как будто проверяя, не начали ли из нее выпадать волоски. – Мне вот, к примеру, очень узнать интересно, что сам господин весельчак о том думает? Зачем такое редкое, практически вымершее существо, как он, могло вампирам понадобиться? Захотелось мне вот сперва его догадки услышать?!

– Обойдешься, вэрбьекулэс мйэръ, – весьма неуважительно ответил Марк, одарив Гентара самой широкой и напускной из богатого ассортимента своих улыбок. – Ты когда-то что-то краем уха слышал о способностях людей моего племени, даже толком не знаешь ни его истории, ни как наше племя называется, а теперь желаешь вот так просто взять и расширить границы познания? Нет уж, не такой я дурак, чтобы о способностях наших вот так вот откровенно трепаться… Если бы ты меня гадостью той не облил, быть может, что-то да рассказал бы, а так поищи другой источник удовлетворения твоего ученого любопытства!

– Во-первых, гвоздь не может быть беременным, так что величать меня так в высшей степени глупо, – добродушно рассмеялся некромант, вывести которого из себя было не так уж и просто. – Во-вторых, ни меня, ни иных персон, когда-либо интересовавшихся врожденными способностями твоего тельца, не волновала история существования небольшого народца, когда-то давно проживавшего на северо-востоке континента, и уж тем более то, как ныне вымершие существа привыкли себя величать. Запомни, малыш, у трупов нет имен, это всего лишь бренная, разлагающаяся и дурно пахнущая масса! В-третьих, я и так знаю, на что ты способен. Арсенал доступных тебе возможностей не так уж и велик. А практическую пользу имеют только две… остальное – недостойные внимания фокусы, чей секрет уже давненько раскрыт! Ценно то, что ты на короткое время, а точнее, всего на пару часов можешь превращаться в неодушевленный предмет любого размера, формы и веса. Эту способность ты уже соизволил нам всем продемонстрировать, но поверь, вампирам она ничуть не интересна. Их в тебе прельщает нечто сродное, но в то же время совсем другое, и по твоим глазам я вижу… ты понял, о чем я веду речь…

– Заткнись! – почти прорычал не на шутку разгневанный Марк, которого явно задели за живое слова некроманта.

– Да, да, совершенно согласен, – кивнул Гентар, – об этом лучше помолчать в ближайшую четверть часа, а уж затем, извини, я буду вынужден вернуться к обсуждению столь насущного вопроса. Пока же предлагаю обсудить более важное и животрепещущее, особенно учитывая, что главный герой предстоящего действа еще даже не знает о предстоящем ему в ближайшие дни.

– Ага, как же! – возмутился Марк и показал некроманту кукиш, вызвав тем самым улыбку на его лице и смешок со стороны Дарка. – Сегодня один кровосос по мою душу пожаловал, завтра дюжина пиявок заявится, а чего через неделю ждать?! Мне опасность грозит, а вы тут о своем, о морроньем, трепаться будете!

– Пока ты с нами, ты в безопасности, – заверил Гентар, – так что не трепыхайся попусту! О делах же стоит говорить по порядку, в строго определенной последовательности, не забегая вперед… тогда всем все становится с первого раза ясно и понятно. Так что, изволь замолчать и позволь мне продолжить, а точнее, начать серьезный разговор.

Марк колебался, стоит ли ему присутствовать при дальнейшей беседе морронов или лучше встать и уйти, чтобы как можно быстрее покинуть пределы графства. Стычка с одним и даже с десятком вампиров его не пугала, но древнее существо боялось иного: что за ним вскоре станет охотиться весь клан кровососущих тварей. Марк сомневался, в состоянии ли морроны его защитить, ведь схватки этого дня показали обратное: один легионер стал хладным трупом, а второму только его участие помогло избежать столь незавидной участи. Не знал он и каковы планы морронов относительно его персоны и собираются ли вообще бессмертные воины мстить? По крайней мере, пока что они лишь степенно восседали за столом и вели беседы, а не рыскали по Мелингдорму в поисках парочки мерзавцев, убивших их собрата. Марк сомневался, но Дарку Аламезу, точнее Дитриху Гангруберу, он по-прежнему доверял, поэтому и задал ему вопрос, использовав только им двоим понятный язык условных жестов.

«Остаться до выяснения обстоятельств», – тут же ответил Дарк, согнув под столом в замысловатую фигуру пальцы. Вслух же Аламез произнес совершенно иное, а именно попросил Мартина, чтобы тот приказал смотрителю дома принести питья и еды. Колокол на часовне Мелингдорма как раз оповестил горожан о наступлении двух часов пополудни, волшебного времени безделья и чревоугодия, еще именуемого в народе «обедом».

Три года скитаний по лесам и разбоя не прошли для Дарка даром, но в то же время многое было и потеряно. Он стал лучше понимать людей, но зато отвык от общения с другими морронами, ход мыслей и образ действий которых стали казаться ему более своеобразными, а порой и совсем непредсказуемыми. Разбойнику Дитриху Гангруберу было хорошо известно, что, когда разговор заходит в тупик или в нем возникает тягостная напряженность, лучше прервать обсуждение серьезных вопросов и за совместной выпивкой разрядить накалившуюся обстановку. После съеденного поросенка и опустошенного бочонка винца противоречия уже не кажутся столь непреодолимыми, а слова оппонентов совсем не злят, а даже заставляют призадуматься и кое-что переосмыслить.

Руководствуясь именно этим соображением, а отнюдь не отсутствующим в данный момент желанием выпить и закусить, Дарк заговорил об обеде, однако его замысел не увенчался успехом. Комната переговоров на целых полчаса превратилась в трапезную, но ни Мартин, ни Милена с разбойниками не остались. Некромант ушел, сославшись на острую необходимость дать смотрителю дома важные указания, а рыжеволосая девица с перевязанной головой просто покинула стол, даже не удосужившись огласить формального предлога.

Как только дверь за морронами закрылась, балагур Марк мгновенно стер улыбку с лица и, не удостоив бывшего дружка даже взглядом, накинулся на еду. Впрочем, Дарк сразу понял, что паренек ел без особого аппетита: просто пополнял запас подрастраченных сил и напряженно думал, делая вид, что полностью сосредоточен на тщательном пережевывании пищи. Аламез не мешал довольно бойко протекавшему процессу чревоугодия и к компаньону с разговорами не лез, помня и блюдя, как священную заповедь, основной принцип их сосуществования: «Один не пристает к другому с расспросами и не навязывает ему решений!» Дарк был абсолютно уверен, что ему стоит проявить такт и терпение, которые вскоре будут сторицей вознаграждены. Марк сам обратится к нему за советом и, что более ценно, к его словам прислушается.

Надо сказать, моррон не ошибся, еще до того как недавно полный до краев кувшин вина опустел, а гора снеди на тарелке юного разбойника превратилась в груду объедков, дружок Аламеза по лесному разбою заговорил.

– Что мне делать, дружище? – без долгих прелюдий задал Марк единственный и самый важный сейчас вопрос. – Если пиявки действительно за мной пришли, а не с вами счеты сводят, то мое дело пропащее… Чую, обложат меня, как зайца… А еще мне кажется, твой пузатый дружок сделку одну предложить собирается, да она того… не из очень приятных. Так что ж мне делать-то: прям щас бежать, авось от кровососов скрыться удастся, иль предложение принять?

– Я Мартина давно знаю, он слово всегда держит, – ответил Аламез, не имея представления, о какой такой сделке Марк говорит, но готовый поверить, что для друга она будет не очень выгодной. – Если парочка вампиров действует на свой страх и риск, то шансы убежать есть, только следы попутать знатно придется, но только это вряд ли… наверняка за убийцами целый клан стоит, если вообще не вся Ложа!

– Так что присоветуешь-то?! – почти выкрикнул сильно напуганный и готовый вот-вот впасть в бездну отчаяния Марк. – Бежать иль с вами остаться?!

– Решать тебе, – ответил моррон, – но только помни: порою зайцу лучше не мчаться со всех лап от лисы, а забиться в норку! Пока плутовка разрывает вход, он может отдохнуть, а затем выкопать запасной путь на свободу. Мне кажется, тебе лучше пойти навстречу Гентару, что бы он ни предложил. Это даст тебе время! Я же клянусь, что прослежу, чтобы старик сдержал обещание.

Марк ничего не ответил и больше ни о чем не спросил. Когда же рука паренька потянулась к колокольчику для вызова прислуги, Аламез не сомневался, его компаньон уже принял решение.

– Ну, что, господа разбойнички, откушать изволили?! – прозвучали первые слова ехидно ухмылявшегося некроманта, как только он переступил порог. – А уж дух-то какой стоит, душище прям! – продолжил насмешки Мартин, картинно размахивая у носа кружевным платочком. – Вы что, здесь не только чревоугодничали, но и иные нужды справляли?! Открою вам страшную тайну, это вам не дикий лес! У приличных людей не принято в одном месте и есть, и…

– Не кривляйся! До шута балаганного тебе все равно далеко! Народ смешить призвание надо иметь, а у тебя им и не пахло! – сурово произнес Дарк, одновременно подавая Марку под столом знаки не реагировать на провокации, хранить спокойствие и, главное, не вступать в разговор, пока речь не зайдет о том, что касалось непосредственно его персоны. – Столько времени вокруг да около бродишь, не пора ли уже о деле поговорить?! Хочешь из меня вельможу герканского сделать, так вот тебе на то мое согласие! А теперь сядь и дельно да кратко излагай свой план!

– Во-первых, не я хочу, а Совет Легиона принял такое решение, – уточнил Мартин, пропустив в комнату слегка покачивающуюся Милену, затем запер за ней дверь и сел за стол. – Во-вторых, я бы никогда не стал делать из тебя вельможу. В моем понимании, это слово ругательное, означает зажравшегося, самовлюбленного бездельника благородных кровей, который только и знает, что отлеживает бока на мягких подушках, сорит деньгами да корчит из себя земное воплощение всех сил небесных! Я говорил другое… Повторить или сам вспомнишь?

– «…нужно, чтобы в кратчайшие сроки, то есть в ближайшее десятилетие, ты стал одним из числа самых могущественных людей Геркании, приблизился бы к королевскому двору, имел бы большое влияние в армии, а также был бы не последней фигурой в духовной жизни королевства…» – дословно процитировал некроманта Аламез, продемонстрировав завидную память. – Это цель, которую Легион взялся преследовать и хочет достичь. Чуть позже, когда останемся один на один, ты объяснишь мне, зачем это нужно и почему выбор Совета пал именно на меня, сейчас же прошу наконец-то перейти к изложению самого плана превращения презренного разбойника Дитриха Гангрубера в особу, как я понимаю, приближенную аж к самому герканскому королю!

– Правильно понимаешь, – кивнул Гентар, которого хоть и задела жесткая манера, в которой с ним разговаривал Дарк, но весьма обрадовал серьезный настрой вернувшегося в клан собрата и его основательный подход к делу. – Кратко изложить все пункты плана не получится, некоторым придется уделить особое внимание, но я обещаю быть предельно кратким и не тратить нашего драгоценного времени!

– Уверен, у тебя это отменно получится, – кивнул Дарк.

– Цель великая определяет цели малые, а на основании тех, в свою очередь, обрисовывается круг задач, – начал издалека некромант, но запутать парочку слушателей ему не удалось. – Прежде чем начать, давайте представим, какими качествами должна обладать персона, к чьему голосу прислушивается король, а также высшие духовные и военные чины? – задал Гентар вопрос, но еще до того, как Дарк открыл рот, сам на него и ответил: – Это должна быть, бесспорно, особа благородных кровей герканского происхождения, имеющая в обществе положение и солидные заслуги перед Короной. За ней должны стоять реальные сила и власть, она должна быть способна, если понадобится, повести за собой людей. Исходя из этого, цели нашего предприятия довольно просты. – Некромант начал с важным видом загибать пальцы: – Дать тебе имя, Дарк, затем помочь обеспечить должное положение, ну а перед Короной ты уж сам выслужиться сможешь. В мирное время над этим придется основательно потрудиться, но если грянет война, то такому воину, как ты, это будет сделать гораздо проще.

– На войне воюют, а не выслуживаются! – сдвинув брови, недовольно проворчал Аламез.

– Согласен, – кивнул Мартин, – но только если цель – победить врага. Твоя же задача будет состоять немного в ином, но давай не будем забегать вперед. Предлагаю вернуться к первому пункту нашего плана, хотя он уже завершен, притом заметь, задолго до того, как мы встретились!

С торжественным видом, как будто только что захватил штурмом целую крепость, и никак не меньше, некромант поднялся из-за стола, прошествовал к неприметному столику возле окна и взял в руки простенькую, не украшенную ни каменьями, ни даже резными узорами шкатулку.

– Вот, держи, владей, пользуйся! – с пафосом и с некой долей иронии произнес маг, передавая шкатулку новому хозяину в руки. – Ради нее мне более двух месяцев пришлось в такой герканской глуши куковать, по сравнению с которой ваш Мелингдорм просто столица мира.

– Послушать тебя, так твоя выдающаяся персона просто идеал жертвенности и самоотречения! – усмехнулся Дарк, тут же открыв переданную ему шкатулку.

От Мартина Гентара можно было ожидать любого сюрприза, но вместо змеи или иного ядовитого гада, которых Дарк не исключал возможности увидеть внутри шкатулки, глазам моррона предстала всего лишь темно-серая обивка днища и одиноко покоившийся на ней свиток, перевязанный черной лентой.

– Это прочитать надо, желательно прямо сейчас! – произнес некромант, видимо решившись проверить, не позабыл ли Аламез грамоту за три года жизни в лесу.

– Что это? – спросил Дарк, осторожно развязав ленту и разворачивая свиток.

Мартин хранил молчание и лишь загадочно улыбался, так что Дарку не оставалось иного выбора, как только пробежаться глазами по аккуратно выведенным жирным буквам на дорогой, гербовой бумаге.

«Настоящая грамота выдана высокородному Дитриху фон Херцштайну, урожденному осенью одна тысяча сто восемьдесят четвертого года от…» – гласила первая строка казенного письма.

– Вижу на твоем лице удивление, восторг, а также переполняющую тебя благодарность ко мне, – произнес некромант, широко, как и подобает победителю, улыбаясь.

– Что это? Зачем? – удивился Аламез, конечно же видевший, что перед ним родовая грамота герканского дворянина, но не понимавший, как попала она в руки некроманта.

– Это дружок, твое новое имя! – рассмеялся маг. – А что, Дитрих фон Херцштайн, отпрыск благородного рода далекой северной земли Викербия. Кстати, не забудь впредь говорить с картавым северо-герканским акцентом… От роду тебе всего двадцать один год, и хоть рожа твоя аж на все двадцать пять тянет, но ты не переживай, Милена ее быстро омолодит, а затем и тебя научит… Через пару-другую годков можешь о гриме совсем позабыть. Участие в парочке войн, несколько дюжин опустошенных бочонков да парочка-другая шрамов приятную юношескую мордашку живо состарят…

– Ты что же, старый пройдоха, ради этой бумажки вьюнца на тот свет отправил?! – не на шутку рассердился Дарк, видя, что грамота перед ним самая что ни на есть настоящая, а не искусно сделанная подделка.

– Успокойся, юный отпрыск зачахшего рода фон Херцщтайн пребывает в полном здравии и, как это ни печально, незаслуженно благоденствует в далеком южном Намбусе, – успокоил собрата маг. – Он там проживает в богатстве, под другим именем и, поверь, даже не помышляет о возвращении в поспешно покинутое родовое гнездо. Видишь ли, к делам подобного рода я привык подходить основательно, поэтому, как только в Совете Легиона стали обсуждать вопрос о приближении к герканскому двору одного из легионеров, я не поленился и отправился на далекий север Геркании. Там без особых трудов я нашел рано осиротевшего юнца из именитого, но бедного рода. Помог дурно воспитанному сорванцу избежать наказания за разбой, богохульство и прочие омерзительные проделки, а затем выкупил у него грамоту и пособил с отъездом в далекие южные земли. Можно было бы, конечно, поступить гораздо проще и подделать документ, да так искусно, что ни один мастер геральдики и прочих бумажных наук носа бы не подточил, но я счел это слишком рискованным. Пока твоя персона ни для кого не представляет интереса, но так уж устроен мир, что чем выше знатный муж поднимается по иерархической лестнице, тем больше находится охотников покопаться в его прошлом. Сейчас же твоя легенда безупречна. Ты счастливый обладатель настоящей родовой грамоты герканского дворянина. К вечеру этого дня ты будешь выглядеть на восемнадцать годков, скажу даже больше… – произнес Мартин, выдержав эффектную паузу, – …я облагодетельствовал не первого попавшегося отпрыска, а специально нашел юнца очень похожего на тебя… Пройдет пара лет, и тебя признают настоящим фон Херцштайном даже его старые слуги, знавшие негодника с малолетства. Да, кстати, ты этим именем можешь пользоваться сколько угодно, даже через двадцать-тридцать лет, только учти, что люди стареют, а ты нет, поэтому в далеком будущем советую представляться не Дитрихом, а его потомком, например Манфредом фон Херцштайном. В общем, моими стараниями и отчасти мучениями первый пункт нашего плана был уже давно завершен. Легион дал тебе имя, так пользуйся им умело!

– Что ты имеешь в виду? – произнес Дарк, чувствуя, что пока еще не названные пункты плана окажутся намного сложнее и что осуществлять их придется не кому-то, а ему.

– А то, мой друг, что быть «высокородным» слишком мало! Наша следующая задача – превратить высокородного барчука в благородного и почитаемого воителя, то бишь произвести тебя в настоящего герканского рыцаря. Думаю, ты догадываешься, какие методы мы для этого изберем и когда именно начнем работать над этим, – произнес некромант, опять загадочно улыбаясь.

– Ни малейшего представления, – хорошенько не подумав, ляпнул Аламез, но уже через пару секунд на него снизошло озарение. – Постой, уж не мелингдормский ли турнир ты имеешь в виду?! Так он же через два дня начнется, да и участие в нем принимают только рыцари…

– Сколь ни общаюсь с тобой, каждый раз поражаюсь! – почти выкрикнул Мартин в приступе негодования и так сильно ударил по столу, что чуть было не отбил свои холеные ладошки. – Прожить в Геркании целых три года и ничегошеньки о ее порядках не знать!

– Он же не думал, что сможет стать рыцарем, вот и не вдавался в подробности, – внезапно подала голос в защиту Аламеза отмалчивающаяся до этой поры Милена. – Откуда ему знать про условия состязания, «белые шпоры» и прочую рыцарскую дребедень? Ты выйди на площадь и горожан порасспроси! Не думаю, что простолюдинам ведомо, как благородными господами становятся, хоть турниры какой уж год у них на глазах проходят!

– Вот везет же тебе, Дарк! И суток не прошло, как гордая Милена тебя увидела, а уже, о своей строптивости позабыв, в твои заступницы записалась. – Гентар вроде бы пошутил, но при этом одарил раненую соратницу таким гневным взором, что воительница, покачнувшись, чуть не упала со стула. – Однако госпожа ванг Бенфор кое в чем права. Мне не следовало полагать, что тебе известны герканские ритуалы по производству благородных вьюнцов в рыцари. Но хоть что-то о турнирах ты знаешь? За три года хоть разок на мелингдормском турнире побывал?

– Глупее вопроса еще не слышал! Эй, дядя, это провинция, а не столица, других развлечений-то нет! – не выдержал Марк. – Ты б еще спросил, захаживаем ли мы в кусты по малой и великой нужде?! Да на турнир все графство съезжается… и стар, и млад к ристалищу ковыляет! Даж пропойцы горемычные, и те из запоев к турниру выходят!

– Помолчи, – скупо урезонил дружка Дарк, на этот раз не полагаясь на язык жестов, а затем четко и кратко ответил на вопрос некроманта: – Турнир начнется через два дня, на него съедется вся округа. Он проводится каждый год на одном и том же месте перед крепостной стеной. Думаю, его сиятельство, граф Дюар, уже отдал приказ об обустройстве площадки для ристалищ. С полудня до заката рыцари состязаются, потом гуляния народные с дармовой выпивкой, фейерверками, танцами да балаганными представлениями. Турнир длится всего день, в графстве рыцарей не очень много… Регламент обычный, как на других турнирах: конный бой на копьях, пеший бой на мечах. Завершают турнир командные состязания, правда, иногда их отменяют. Из-за травм к концу дня не все рыцари на ногах стоять могут, так что участников не набирается. Простолюдины тоже потешиться могут: из луков с арбалетами пострелять да шестами с дубинами друг друга вдоволь подубасить… Все, как всегда, только вот понять не могу, какое это все ко мне имеет отношение? Одни состязания – для рыцарей, другие потехи недостойны человека благородного происхождения, да и рыцарских шпор за них не дают…

– Понятно… о турнире хоть какое-то представление есть, и за это хвала вам, о Всемогущие Небеса! – проворчал некромант, явно ожидавший услышать от Дарка нечто другое, более относящееся к теме разговора. – Теперь же послушай меня и не перебивай, просвещу тебя о том, что сам бы мог знать, темнота лесная! – Мартин тяжко вздохнул, на мгновение замолчал, чтобы собраться с мыслями, а затем вновь заговорил, но уже без раздражения в голосе: – Из всех турниров, что проводятся на землях Геркании, мелингдормское состязание рыцарей, пожалуй, самое бедное и убогое. Престижность его настолько мала, а призы так смехотворны, что в ваше графство не съезжаются благородные претенденты из других провинций. Обычно число участников не превышает трех десятков воителей, и это в основном или представители местных землевладельцев, или рыцари, состоящие на службе у графа или в фестшутце. Одним словом, зрелище довольно убогое, но это турнир… – некромант с важным видом поднял вверх указательный палец, – …настоящий турнир, признанный герканским двором, и на него распространяются все пункты «Уложения о проведении турниров и награждении победителей», изданного при Фернгсте Четвертом, прадеде нынешнего герканского монарха, и действующего по сей день. Это важно, это очень важно для нас!

– И чем же это важно? – усмехнулся Дарк, пока не догадывающийся, куда Гентар клонит.

– Сейчас поймешь, – кивнул некромант. – Вообще есть три пути посвящения в рыцари, но для юного Дитриха открыт лишь один! Сейчас нет ни смуты, ни войны, так что ты не сможешь стать «рыцарем из милости», не сможешь получить шпоры и герб как награду за подвиги на ратном поле. Твое происхождение хоть и благородно, но не настолько высокородно, чтобы получить титул просто так, по наследству, всего лишь отслужив пару годков почетным оруженосцем при дворе какого-нибудь герцога или ландсграфа. Твоя единственная возможность стать рыцарем – заслужить «белые шпоры» в боях на турнире.

– Белые шпоры носят обычные рыцари, а отпрыски знатных родов получают сразу золотые. Это знак высшего дворянства! – весьма своевременно пояснила Милена.

– Наверняка, когда ты наблюдал за поединками на состязаниях прошлых лет… – продолжил Гентар, одарив девушку многозначительным взглядом, – …ты видел, что на щитах некоторых участников нет гербов, а их поверхность полностью закрашена каким-то одним цветом. Неужто ты не задался вопросом, почему? Неужто тебя не заинтересовало, кто они такие?

– А кого интересуют слабаки? – хмыкнул и пожал плечами Аламез. – Они и меч-то в руках толком держать не умели. Еще ни разу не было, чтоб кто-то из оборванцев безгербых дольше одной схватки продержался… легкая добыча!

– Думаю, турнир этого года удивит многих… – хитро прищурившись, Мартин злорадно захихикал и стал потирать ладони, видимо предвкушая будущий успех его затеи. – Это были не рыцари, а юные пажи и оруженосцы, пытавшиеся доказать своим господам, что достойны высокого звания. Дело в том, что согласно «Уложению», о котором я уже говорил, за день до начала турнира проводится состязание рыцарских слуг. Естественно, не для всех, поварята, полотеры или конюхи на них не допускаются, – развел руками Мартин, – а участвуют только отпрыски благородных кровей, прослужившие несколько лет своему господину, прошедшие тяжкий путь воспитания от мальчонки-пажа до оруженосца и которым исполнился двадцать один год. Во время этих игрищ, совсем не интересных для жаждущей зрелищ публики, рыцари наблюдают за поединками молодняка и отбирают несколько лучших бойцов, которые на следующий день принимают участие в настоящем турнире. Победителями юноши никогда не становятся, да и цели такой у них нет. Главное для молодежи показать себя, чтобы и наблюдавшие за их поединком господа, и те рыцари, с которыми им довелось биться, отдали за них свои голоса.

– И что тогда? Оруженосца производят в рыцари?

– Нет, не все так сразу и просто, – покачал головою Мартин. – Если юный соискатель не сумел победить противника, но показал себя в бою хорошо, ему жалуют одно соколиное перо. Везунчик, которому посчастливилось одолеть одного или нескольких рыцарей, заслуживает два пера. Когда перьев набирается пять, вот только тогда граф Дюар, покровитель мелингдормского турнира, и отправляет прошение королю о производстве соискателя в рыцари.

– Я не понимаю, зачем ты это все рассказываешь? Если ты хочешь, чтобы я наравне с пажами да оруженосцами за перья соколиные бился, пожалуйста, могу и позабавиться, – недоумевал Аламез, – только все равно года два пройти должны, прежде чем я пять перьев накоплю.

– Претендент, победивший в одном состязании, то есть в бою или на мечах, или на копьях, и достойно проявивший себя в другом, получает «белые шпоры» сразу. Точнее, ему вручают не сами знаки рыцарского отличия, а соответствующее письмо от графа, с которым он едет в Маль-Форн, и уж там кто-то из вельмож, в чьих жилах течет королевская кровь, производит его в рыцари, – пояснил маг. – Для оруженосцев, конечно же, показать такую доблесть нереально, но опытный воин вроде тебя, думаю, сможет стать первым хотя бы в одном состязании и не посрамиться в другом. К тому же мы по мере наших скромных сил тебе кое в чем поможем, но сейчас не об этом… Скажи, ты готов попытать счастья в турнире?

– Ты не представляешь, о чем говоришь, – тяжело вздохнув, Дарк покачал головою. – Состязание оруженосцев уже послезавтра, а у меня ведь ничегошеньки нет: ни коня, ни доспехов. Даже если я вскрою наши с Марком тайники, то все равно не успею…

– Будет, все будет, поверь! – загадочно улыбнувшись, отвел возражение Мартин. – Уже через час ты получишь достойную рыцаря броню, сам тебе ее принесу! Оружие и отменный скакун тебя уже ждут. Октар о том позаботился.

– Но там ведь письмо должно быть от господина, у которого я оруженосцем служил. Так-то к турниру не допустят! Так любой самозванец себя за благородного человека может выдать!

– Все будет в порядке. Бумаги – это не твоя забота! – отмахнулся Гентар.

– Я не готов, пойми, не готов к такому, – упрямствовал Дарк, – за три года я, конечно, на лошадь садился, но чтобы на копьях биться, – Аламез интенсивно замотал головой, – да и в пешем бою от меня толку мало будет…

– У тебя целый день и две ночи, чтобы вспомнить былые навыки. Не ищи отговорок, подумай о путях достижения цели! – Слова некроманта прозвучали сурово, как настоящий приказ. – Противники у тебя будут серьезные, но мы поищем способы их ослабить, а ты встал из-за стола, марш на двор и давай тренируйся! Конечно, если ты не хочешь подвести Легион. В подготовку к турниру уже столько сил вложено… Одним словом, притомил ты меня! Не кривляйся, не корчь из себя девицу на выданье! Скажи прямо: «да» или «нет»?! Будешь в турнире участвовать или обратно в лес сбежишь?!

– Буду, – процедил сквозь сжатые зубы Дарк, не чувствуя сил отказать, – но победу обещать не могу! Вот если б месяцок на подготовку был, то…

– За месяцок и из колченогой дворняги королевскую болонку можно сделать, – хмыкнул Мартин, явно недовольный тем, что Дарк медлит. – Давай на двор, коняга ретивая уже заждалась, да и Октару еще нужно успеть оружие те под руку подогнать… На все руки мастер малый: и конюх отличный, и вполне приличный кузнец! А если ты здесь застыл в ожиданье, что я прям щас те отвечу, почему Легион именно тебя выбрал, так обойдешься! – вызывающе заявил Мартин. – Слово я дал, и от него не отказываюсь, да только не время те голову посторонними думами занимать! Ты упражняйся, упражняйся и о триумфе думай! Вот победителем станешь, я тебе на все «почему» и отвечу.

– Оставь их при себе да спрячь понадежней! Я даже местечко могу подсказать, куда их поглубже засунуть… – не скрывая обиды в голосе, произнес Дарк, а затем обратился к притихшему за столом компаньону: – А ты чего сидишь?! Пошли!

– Мне лучше остаться, – неожиданно заявил Марк, отводя взор и стараясь не глядеть в сторону товарища. – Ты ступай, нам с Мартином есть о чем потрепаться…

Сердце сжалось в груди моррона, а на его глаза сами собой навернулись слезы. Аламезу вдруг показалось, что он больше уже никогда не увидит неунывающего балагура паренька. К счастью, нехорошее предчувствие не оправдалось, но друзьям-разбойникам довелось снова встретиться только через пару долгих лет.