Глава 39

В дверь каюты робко, но настойчиво постучали, и из-за нее послышался извиняющийся голос:

– Герр капитан, на нашем траверзе – рыбацкое судно.

– Входи, Дитрих, – разрешил командир, и в узкую каюту сторожевого корабля протиснулся вахтенный, с воспаленными от частой бессонницы глазами. – Что там случилось?

– Какое-то суденышко держит курс прямо на объект, – доложил офицер, – на все море орет «Лили Марлен», а на палубе танцует какой-то сумасшедший!

– О, майн готт, – устало выдохнул командир, – только сумасшедших нам не хватало… – Он грузно поднялся из-за стола и стал натягивать китель. – Идите на мостик, Дитрих, я сейчас поднимусь. Посмотрим, что там еще за Нептуновы проделки.

Командир привел себя в порядок и через минуту был на месте. В нескольких кабельтовых действительно покачивался на волнах рыбацкий ботик, со всеми включенными огнями, с поднятыми, непонятного вида, флагами расцвечивания, со всякими тряпками и безделушками, притороченными в самых разных местах. Однако музыка не играла, и никакого сумасшедшего на палубе не было.

– Ну, и где же обещанная по заявкам немецких моряков Андерсен? – хмуро пошутил командир.

– Музыка закончилась, герр капитан, – робко оправдывался вахтенный, – а сумасшедший ушел в рубку, застопорил ход и больше не появлялся.

– Интересно, – командир разглядывал суденышко в мощный бинокль. – А зрелище действительно впечатляет. Что-то не нравится мне этот маскарад. Давайте, Дитрих, расчеты к орудиям и спускайте на воду шлюпку с командой досмотра.

Просигналили короткие звонки, зазвучали отрывистые команды, и через минуту от борта сторожевика отчалила шлюпка. Палубные орудия развернулись и грозно уставились на суденышко, готовые по первому же подозрительному поводу разнести рыбацкую шхуну в щепки. Однако никаких угрожающих действий нарушители не предпринимали. Командир отлично видел, как к борту суденышка подвалила шлюпка, видел, что веревочного трапа, как это положено, никто не сбросил, и моряки из досмотровой команды, зашвырнув за борт «кошки», ловко вскарабкались на палубу и рассыпались в разные стороны.

Через несколько минут офицер из команды досмотрщиков просемафорил: «Чисто», – и командир, хоть это и не входило в его обязанности, решил лично осмотреть странный корабль.

– Герр капитан! Корабль чист, – начал рапортовать офицер. – На борту только один человек. Команда осматривает судно по плану.

– Ага, значит, все-таки вахтенный не ошибся насчет сумасшедшего, – удовлетворенно хмыкнул командир. – И где он?

– Спит в ходовой рубке, – доложил офицер досмотровой команды.

– То есть? – не понял командир.

– Мертвецки пьян, герр капитан. Очевидно, среагировал на наши команды, застопорил ход и уснул прямо на штурвале.

– Ну-ка, тащите сюда это флотское позорище, – приказал командир, брезгливо рассматривая разбросанные на палубе окурки, грязь и остатки пищи. Затем подошел к остановившемуся патефону, достал белоснежный платок, протер ручку и крутанул ее. Раздалось шипение, и из трубы полилась песня.

– Ну, вот и песня по заявкам, – кисло усмехнулся командир.

– Фюр дишь, Лили Марле-е-ен! Фюр дишь, Ли-и-и-и-ли Ма-а-а-а-арле-е-е-ен! – дурным голосом на свой норвежский лад вдруг завыл рыбак, которого два дюжих моряка вытащили на палубу и пытались придать ему устойчивое вертикальное положение. Это у них никак не получалось. Колени рыбака то и дело подгибались, а спиртным от него разило за милю.

– Оставьте его, – приказал командир, и матросы послушно отошли в сторону. Однако скандинав не упал. Оставшись без поддержки, он раскорячился в неимоверной позе, но на ногах удержался. А через долгую минуту, что-то сообразив, медленно поднял голову.

– А-а-а-а!!! – снова заверещал он, увидев перед собой человека. – Майне либер дойчланд зольдатен! Ахтунг! Хенде хох! – выдал он весь лексический набор немецкого, снова порываясь улечься прямо посреди захламленной палубы. Но, по знаку командира, моряки не дали ему устроиться на ночлег.

– Допросите, только покороче, – приказал командир офицеру досмотровиков. – И принесите мне судовой журнал. – Просмотрев записи, он снова подошел к рыбаку. Тот размашисто жестикулировал, выкрикивая что-то неразборчивое.

– Ну? – коротко спросил командир.

– Говорит, что был свидетелем на свадьбе у друга, а теперь должен добраться домой. Просит нас подбросить его, если нам несложно.

– Понятно. Что еще?

– Про танцы какие-то рассказывает. Еще говорит, что в трюме со свадьбы везет подарки немецким морякам в честь четырехлетнего юбилея.

– Что за юбилей? – не понял капитан.

– Ровно четыре года назад, 9 апреля 1940 года, наши части оккупировали Норвегию, – улыбнулся офицер.

– А-а-а, – саркастически протянул командир, – коллаборационист, значит. То-то они в тот год лихо пустили ко дну весь наш флот!

– Фюр дишь, Ли-и-и-и-ли Ма-а-а-а-арле-е-е-е-н! – снова заверещал рыбак. Командир подошел и коротко, почти без замаха сильно ударил норвежца в челюсть. Тот засеменил по палубе, врезался в рубку, тяжело шлепнулся на окурки и тут же, свернувшись калачиком и поджав под себя ноги, негромко захрапел.

– Герр капитан! – обратился к командиру офицер. – Досмотр закончен. На судне ничего подозрительного не обнаружено.

– А что за подарки нашим морякам? – скептически поинтересовался командир.

– Продукты и шнапс.

– За борт, – брезгливо поморщился капитан. – Возвращаемся на корабль.

Матросы послушно потащили рыбака по палубе, намереваясь перегрузить в шлюпку и, соответственно инструкции, доставить на сторожевик, но командир остановил их:

– Не надо. Нечего тащить всякое дерьмо на борт, все судно заблюет. Оставьте эту тварь отсыпаться здесь.

– Герр капитан, по уставу… – начал было офицер, но командир довольно грубо перебил его:

– Я знаю, что положено делать по уставу! Только конвоировать нам некого. Этот потомок викингов, – капитан ткнул пальцем в храпящего Юхо, – вряд ли способен встать к штурвалу, а судно само не ходит, как вы понимаете. Оставьте двух человек присматривать за этим норвежским недоноском, а ботик придется взять на буксир. Утром сдадим норвежца охране, а дальше пусть она сама разбирается, что с ним делать! Скорее всего – передадут в гестапо или просто без лишних разговоров расстреляют, а ботик выведут в море и бросят. Одной скотиной, позорящей звание моряка, завтра станет меньше.

«Если бы вы знали! Если бы вы только знали, какое завтра будет расчудесное утро!» – радовался про себя Юхо, сладко похрапывая среди мусора. Ничего, ради этого, ради этой проклятой базы совсем недавно он два дня околевал среди ледяных глыб. Из-за нее, проклятой, сотни моряков с кораблей конвоя и транспортных караванов лежат на дне. Ничего! Он потерпит и это маленькое неудобство.

Меж тем на утлую рыбацкую лодчонку завели канаты, и ботик, мерно подпрыгивая на волнах, потащился за сторожевиком, словно теленок за коровой.

Немецкий корабль зашел на долгожданную базу, где рыбацкую шхуну наконец отцепили и пришвартовали к бетонной стенке. Через несколько минут моряков из досмотровой команды сменили солдаты в полевой форме, и сторожевик снова ушел на дежурство в море.

«Спасибо, командир! – искренне поблагодарил про себя немецкого капитана Юхо. – Благодаря тебе все оказалось намного проще, чем я предполагал! А подарочки… Они все время были за бортом. Пибикайте, милые, пибикайте! Посылайте ваши сигналы! Ну, вот, любимая, я и пришел. Здравствуй!» – пронеслась последняя мысль в голове рыбака, и он по-настоящему, крепко и сладко уснул. Он очень устал за эти несколько последних дней.