3
Между Жулиным и преследующими его боевиками было не более ста шагов. И, если прапорщик своих уже увидел, то спешащие его добить бандиты Стольникова и его группы еще не замечали.
– Кабан, пулемет на сошки! Грек, отсекай ближних!
Встав на колено у дерева, прижавшись к нему плечом, Грек взял в оптику прицела бегущего боевика с редкой, словно выдранной клоками, бородой, и мягко нажал на спусковой крючок. Пуля прошла в полуметре от головы прапорщика и развалила боевику череп. Он так и упал на бегу, не осознав, что произошло.
Выстрел заставил бандитов изменить план, который и раньше особым изыском не блистал. Нужно было русского во что бы то ни стало взять живым, а если не получится, уничтожить. Это было и до сих пор остается основным принципом войны боевиков с разведчиками. Теперь же выяснялось, что у прапорщика есть спасители. Кто они – выяснять не было времени. Кинетическая энергия погони толкала чехов вперед, и они этой силе не сопротивлялись.
Жулин, чтобы не выскакивать на поляну, круто изменил направление движения и ушел на фланг засады Стольникова. Это позволило Саше как следует рассмотреть и оценить силы, участвующие в погоне.
Шестеро боевиков, рассыпавшись в цепь, в шахматном порядке двигались по «зеленке». Они гнали Жулина, как егеря гонят зверя на стрелков. Шахматный порядок был обусловлен не особой тактической задумкой, а, напротив, беспорядочным шествием. Несколько бандитов двигались быстрее остальных, и потому они выдвинулись за время погони вперед.
– Кабан!..
«ПК» бойца загрохотал непрерывной очередью. Патронов Кабан не жалел. Он выходил на задание с шестью коробками лент, одну наматывал на себя и еще две просил намотать на себя друзей. Желающих находилось, как правило, немного, и вот уже два года Кабан брал хитростью. Во время отдыха он почти всегда выигрывал в карты, причем против переноски одной ленты от своего пулемета ставил пятьсот рублей. Кабан в карты играл неплохо, поэтому патронов в бою у него всегда был тройной комплект. Впрочем, проигравшие не возмущались.
Ветки сыпались с дерева, двое чехов рухнули на землю. Боевики открыли ответный огонь, Стольников услышал свист пуль и стал стрелять, отсекая очереди по два патрона. Он бил по шевелящимся веткам, чаще – наугад. Вести бестолковый огонь было необходимо для плотности огня.
Преследование Жулина захлебнулось. Немного выждав и для острастки пару раз предложив сдаться, боевики стали оттягиваться назад. Но Стольников не заметил активного отступления. И тогда, вынув из кармашков жилета две «Ф-1», одну за другой запустил поверх крон низкорослых деревьев. Два разрыва прозвучали с интервалом в две секунды. Кого-то из боевиков задело – послышался крик.
– Олег, сюда!
– Командир! – прапорщик, казалось, обезумел от радости. Он подбежал к капитану, обнял его и, перевернувшись на спину, захохотал дико и громко. – Капитан…
– Олег, ранен?
– Нет…
– Где люди?!
– Их взяли, командир… Не уберег…
Дав приказ отходить, Стольников помог прапорщику подняться и, перекинув его руку себе через плечо, повел к тому месту, где остались Ждан и двое бойцов.
– Как это случилось?
– Они загнали нас, Саша… загнали, как крыс, в ущелье… А потом забросали гранатами… Я спускался последним и, когда понял, что в овраге облако странного дыма, а люди падают замертво, выскочил наружу. Они меня не заметили…
– И ты их оставил?
– Я думал, их отравили, командир!
– Олег, ты уже второй раз уходишь от бандюков, оставляя людей!
Через мгновение Стольников пожалел о сказанном. Освободив руку, прапорщик посмотрел на Стольникова полными слез глазами и побежал по кривой, спотыкаясь и падая, в ту сторону, откуда совсем недавно бежал сломя голову.
– Ты думаешь, я трус?! – доносился до капитана его голос. – Ты решил, что я не хочу умирать?! Нет, хочу! Для тебя, командир! Специально для тебя пусть меня прошьют!..
– Не дури, Олег! – прокричал Стольников, догоняя его и снова взваливая на себя. – Просто так получается, мать твою, все время! Но я же не говорю, что ты делаешь это специально!
– Нет, я специально это делаю, специально!..
– Заткнись! – приказал Саша. – Они… живы?
Опустив прапорщика на землю рядом с Шуриком, Саша сорвал с ремня фляжку и поднес к губам Жулина.
– Когда я выпрыгнул из оврага, все уже лежали на земле… Чехи стали спускаться вниз, и кто-то из них заговорил по-русски. Наверное, среди бандитов были славяне… Я услышал: «К тому моменту, как они очнутся, уже должны быть взаперти»…
– И что дальше?
– Дальше… Я выскочил из-за дерева и стал стрелять по чехам. Двоих или убил, или ранил – не знаю точно… А они стали стрелять в меня… И тогда я побежал обратно. Вот и все, Саша… Что я мог сделать?!
– Да не голоси ты ради бога! – рассердился Стольников. – Ты уже всех тут достал!
– Так… – отойдя от Жулина, Саша некоторое время ходил кругами и тер подбородок. – Так… Слушать меня!
Бойцы все это время только это и делали. Никто из них и глазом не моргнул, давно привыкнув к повадкам командира. Единственный, кто поднялся, был Шурик.
– Слушать меня… Сейчас мы с прапорщиком Жулиным уходим. Вы выдвигаетесь вслед за бандой. Старший…
Шурик замер, в ужасе ожидая, что будет, если капитан назовет его. Но Стольников решительно назвал имя Яшина.
– Ваша задача ввязаться в бой и попробовать отбить наших. Мы с прапорщиком Жулиным вскоре к вам присоединимся.
В его висках стучало, когда он отдавал этот приказ. Он должен, обязан был в этой ситуации преследовать банду, захватившую его людей. Но капитан понимал, что упустит время. Группу мало отбить, людей нужно вывести из Этой Чечни. И потом, остается неразгаданной тайна завода Алхоева. Пока она покрыта мраком, и пока Саша не выяснил, какую продукцию выпускает предприятие, никто не поручится за безопасность и его отделения, и, если говорить строго, за жизни тех, кто в бригаде. Не исключено, что Алхоев под руководством высших сил трудится над созданием чего-то, что поставит под угрозу не только находящуюся здесь крепость… Вот и газы уже применены… Нет, Саша не мог пойти со своими, не выяснив главного.
– Командир, может, все вместе? – сомневаясь, спросил Жулин.
– Когда ты окажешься на моем месте, ты будешь принимать решение, вместе нам идти или не вместе! А сейчас я отдаю боевой приказ! Яшин, забирай людей, и вперед!
– Есть, командир, – спокойно отозвался тот, и за спиной Стольникова зазвучали привычные команды.
– Олег, нам нужно торопиться. И еще… – дождавшись, когда в «зеленке» исчезнет спина последнего из бойцов, Кабана, капитан посмотрел на прапорщика. – Олег, мы вернемся к своим. Но прежде нужно попасть на завод. Я не хочу оставлять за спиной нерешенные проблемы.
– Я разве возражаю? Я готов, Саша.
– Тогда вперед.
До входа в бункер было около пятисот метров, когда раздался первый выстрел в их сторону. Пуля свистнула, и снова стало тихо. И вдруг раздался громкий пересвист и послышался звук выстрела. Разведчики рухнули на землю, и в этот миг боевики открыли шквальный огонь. Казалось, чехи специально дожидались, когда разведчики лягут за укрытия. На самом деле это был обычный звуковой обман. Выпущенная из ствола оружия пуля имеет скорость выше скорости звука, и часто бывает так, что боец ловит ее грудью и умирает, не услышав хлопка оружия. Поэтому, когда раздался свист первой пули, Стольников упал на землю и еще до соприкосновения с ней понял, что стреляли по ним с расстояния не менее трехсот метров. В противном случае он услышал бы выстрел.
– Они держат оборону в сотне метров от бункера!
– Да я их вижу! – ответил Жулин, ныряя головой за камень. – Только не могу понять, сколько их там.
Стольников вставил гранату в подствольный гранатомет, то же самое сделал прапорщик. Выбрав угол атаки, они нажали на спуски. Заряды ушли в небо, и еще до того, как вдали послышались их разрывы, разведчики выстрелили еще по одной гранате. А после – еще.
Парные разрывы грохотали впереди, Саша видел, как вздымается земля на месте их падения, и пока боевики искали укрытие, торопился преодолеть разделяющее их расстояние.
Когда снова раздался свист, на этот раз уже сопровождаемый выстрелами, разведчики снова залегли. Теперь перестрелка шла почти в упор.
– Еще по паре раз ударим?
Саша выглянул из-за камня.
– Боюсь, теперь стрелять придется прямым выстрелом.
– А гранаты мимо не пролетят?
– Промажешь – пролетят!
Выглянув из-за холма, они выстрелили из подствольных гранатометов. Перезаряжать было некогда – до бандитов теперь оставалось чуть больше пятидесяти метров.
– Ну, аллахакбары, держите яйца руками! – озлобленно выкрикнул прапорщик, стреляя очередями и мчась вперед.
Стольников двигался правее, во время последней «лежки» ему удалось выхватить из кармана жилета ручную гранату.
– Олег, лежать! – выкрикнул он, швыряя «Ф-1».
Это было рискованно. Оборонительная граната, радиус разлета осколков которой двести метров, могла посечь и разведчиков. Но это был единственный способ подавить сопротивление боевиков. Против них работали три или четыре автомата и ручной пулемет. По мере продвижения Саше стало ясно, что стрельба из «АК» поредела, но пулемет по-прежнему работал. К нему-то, стараясь угодить за спину пулеметчику, и бросил он гранату.
Разрыв разметал в разные стороны засевших за бугром боевиков. Стольников видел, как в воздух подлетел автомат и комья земли, густо перемешанные с фрагментами человеческого тела.
До людей Алхоева оставалось несколько шагов…
Вскочив на бугор, разведчики опустошили магазины. Под ними корчились в агонии трое боевиков. Одному из них оторвало руку, живот другого был распорот чугунными осколками, бандит двигал ногами и шептал что-то на языке, который не понимали ни капитан, ни прапорщик.
– Один ушел, – крикнул Олег, вскидывая автомат.
Боевик без оружия, держа зачем-то в руке кепку, стремительно убегал в сторону холма, очертания которого Стольников узнал сразу: это был вход в бункер Алхоева.
Жулин нажал на спусковой крючок, и автомат дернулся в его руке. Бандит, споткнувшись, еще некоторое время бежал, а после стал хромать. Чем дальше он уходил, тем заметнее становилась его хромота.
– В поясницу… – пробормотал Жулин. – Он сейчас в шоке и движется на автопилоте… А вообще-то с таким ранением не ходят.
Подняв автомат, он на бегу выстрелил еще раз. Боевик резко остановился и повалился лицом вперед. Он упал плашмя, едва коснувшись коленями земли.
До входа в бункер оставалось не более пятидесяти метров…
* * *
Яшин торопил группу, боясь опоздать. До места перестрелки они добрались через пять минут.
– Вот он, овраг! – задыхаясь, стволом пулемета Кабан показал расщелину в земле.
– Разве никто, кроме тебя, его не видит? – усмехнулся Яшин и блеснул зубами.
– Только не нужно в него спускаться, газы могут быть тяжелыми, и испарения нас отключат! – предупредил Шурик.
– Хорошо, товарищ лейтенант, – улыбнулся сержант. – Мы не будем спускаться в овраг. Хоть я и не планировал это делать…
Они рысью обежали расщелину и, войдя в «зеленку», ускорили бег.
Рельеф местности, по которой они двигались, был необычен. Заросли чередовались с оврагами, и было непонятно, за счет чего могли образоваться в земле эти трещины. Воды поблизости не было, грунт был прочен, не могло же солнце раскалить землю до такой степени, что началось движение горных пород?
– Какого черта? – ругался Яшин, то погружаясь в «зеленку», то выходя из нее. И каждый раз, когда это случалось, приходилось обходить очередную расщелину.
– Откуда взялись здесь эти траншеи?!
Удивление Яшина, исходившего ногами и объехавшего на броне почти всю Чечню вдоль и поперек, было понятно, хотя Шурик и принимал его возгласы за обычное раздражение. Прав был сержант в одном – рельеф необычен и, скорее всего, объяснения тому нет. Местность, по которой они шли, являлась крышей самого большого подземного завода в мире…
– Не отставать! – рявкнул Яшин и повернулся к Шурику. – Товарищ лейтенант, разрешите задать вопрос?
– Я по поводу своей позиции уже высказался!
– Какой позиции? – изумился сержант.
– По поводу пыток и убийства военнопленных!
– Да я не об этом!
– Тогда о чем, сержант? – легко дыша и передвигаясь без труда, спросил Ждан.
– У вас женщины были?
– Чего?!
– Нет, я так, из любопытства… Если не хотите, не отвечайте. Мы, в разведке, все друг о друге знаем. Так положено. Как только появляется новый офицер или боец, так сразу собираемся, и он рассказывает, сколько у него женщин было, кого он в каких позах… Ну и так далее. Так у нас заведено, традиция…
– Что, и Стольников о себе рассказывал?
– Ну а как же?! Это же разведка!
– Серьезно, что ли? – изумился Ждан.
– Я думал, вы знаете.
– Нет, ну, знал, конечно…
– Ну вот.
Шурик выдержал паузу, думая, с чего начать.
– Вы знаете, сержант Яшин, у меня с этим делом всегда трудности были… Нет-нет, не в том смысле, что секс там или что…
– Не стесняйтесь, не стесняйтесь, – поощрил Яшин.
– Послушайте, я вам сейчас все расскажу, а потом еще остальным рассказывать?
– Да вы не волнуйтесь. Я сообщу, что мне уже рассказано, так что все в порядке! Так заведено.
– Ну ладно, – успокоился Шурик. – В общем, друг у меня в Коломне есть. Так вот все, что мне приходится покупать или красть, к нему приходит само и уже полураздетое. Целый день как какой-нибудь Басков шлифуешь перья, буриданишь между Кензо и Гуччи, заказываешь столик, потом ведешь на Хворостовского…
– Так, так…
– А когда уже в гардеробе накидываешь пальто на эти многообещающие хрупкие плечи, ей вдруг мама звонит. И голосом Левитана сообщает, что ноготь сломался. В этой связи ей срочно нужно ехать к маме. Они там вдвоем приставят обломок на место, прочитают при свечах послание Павла коринфянам, поцелуют шов по очереди и акрил регенерирует. Я должен в это срочно поверить. Потому что они всегда так делают. И я верю, ибо сам всегда так делаю. «Костик, ты позвони мне ровно в девять, скажи, что ноготь сломался. Если крокодил, я отвалю». Но тут было, видимо, без вариантов, мама просто сказала, перекрещивая на пороге дочку: «Чтобы в десять дома была, стерва». Маму моя прелесть боялась, как зубного, но свинью ей все равно подложила, хоть и шепотом. «Пойдем в туалет, там сейчас никого…»
– Костик – это приятель? – довольно ухмыляясь, поинтересовался Яшин, стараясь бежать так, чтобы его плечо касалось плеча лейтенанта.
– Ну конечно. На чем я остановился?..
– На туалете.
– Да… Из туалета я возвращаюсь унылым. Вообще, я так представлял себе это: толкаю ее на кровать в гостиничном номере, и пока она скачет на матрасе, хватаюсь за воротник рубашки и одним движением освобождаю себя от пиджака и брюк как Бэтмен от плаща. «Ну, прыгай же на меня, мерзавец!» – рычит она, оскалившись. И тут такое начинается.
Яшин хохотнул.
– Вместо этого: бесконечная мраморная раковина и автослив писсуаров вразнобой, – продолжал Шурик. – Ощущение, словно занимаешься любовью в казарме, а за твоей спиной взвод солдат во сне слюни втягивает. «Представь, что это водопад», – предложил я, и она представила. Через минуту, в самый разгул стихии, пришел какой-то мужик в синем с белыми пятнами халате, вывалил из урны мусор в мешок, покурил и ушел. «Леопард…» – задыхаясь, подсказала она. «Как бы тифом болеет», – обосновал я. И когда ей начинает уже казаться, что на американских горках вниз падает, а мне – что я с нею в одном вагончике… в какой-то кабинке раздается реальный водопад, грохочет дверь и появляется афроамериканец с развернутой Moskow News. Черный брат сходил на Хворостовского, и вот результат. Подошел к зеркалу, оскалился, как дог, почистил зубы языком и свалил. Мы его, как хамелеоны с листочка, глазами довели, он на нас – ноль внимания. Это понятно: белые на белом кафеле. Люби он черную сестру на куче угля, я бы их тоже не заметил. Мне было очень интересно, что он в кабинке зубами делал, но меня торопила моя белая сестра…
Яшин, вглядываясь в заросли, кивком поощрил Шурика на продолжение рассказа.
– Снял ее с раковины, посадил в такси. Еду домой, и ощущение после Хворостовского, как после Петросяна.
– Это бывает, – согласился Яшин. – Ну, как, лейтенант, оттянуло?
– Не понял… – словно очнувшись, процедил Шурик.
– Я вижу, вы второй час раздумываете, команды командира выполнять или свинтить отсюда?
– Что за чушь?!
– А вот сейчас по глазам вижу: все в порядке!
Слегка порозовев, Ждан покачал головой. Хотел сказать что-нибудь резкое, неприятное Яшину, но вдруг заметил его улыбку и рассмеялся. Яшин поддержал.
– Мы помогаем друг другу. Это разведка, товарищ лейтенант, так положено… А про секс в сортире правда?
– Да!
Яшин расхохотался.
– Ладно, я никому не скажу.
– Так здесь же так положено?.. – пробормотал Шурик.
– Да пошутил я!
Ждан покраснел.
– Между нами, между нами! – пообещал сержант. – Вы испуганы, а вас в чувство приводить надо… Я просто помог, понятно?
– Спасибо.
Яшин кивнул.
Дружный залп боевиков повалил разведчиков на землю.
– Откуда они стреляют? – крикнул Кабан, пытаясь определить направление, в котором должен начать работать его «ПК».
– Кабан, десять часов!.. – проорал Грек и, развернувшись влево, ответил короткой очередью.
Через минуту Яшин понял, что группа находится в окружении.
– Они дали нам зайти сюда и обошли с флангов! – чертыхнулся он. – Но почему я не видел этого?!
Он и не мог видеть. Через систему подземных сообщений несколько боевиков, выждав, когда группа пройдет мимо них, поднялась наверх и замкнула кольцо окружения.
– Мы окружены, что ли?! – вскричал Шурик.
– Стреляй, лейтенант, стреляй во все, что движется! – рассмеялся сержант.
Не выдержав, Ждан тоже рассмеялся.
– Вообще-то, Яшин, меня сюда из Коломны вызвали пару лампочек в штабе заменить!..
Яшин расхохотался.
– Ну так вкручивай!
Подняв автомат, Шурик прицелился в боевика и нажал на спусковой крючок. «АК» послушно, как на стрельбище, дернулся в его руках. Это был первый его выстрел на войне. Первый выстрел в человека.
Боевик схватился за плечо, бросил в сторону Ждана ненавидящий взгляд. Затем прокричал что-то и провел ребром ладони по горлу.
– Добивай, командир!.. Таких надо кончать сразу! – посоветовал Грек. – А выстрел отличный!
Воодушевленный Шурик прицелился и снова выстрелил. «АК» опять тряхнуло, но в пылу боя он этого даже не почувствовал. Пообещавший Ждану смерть чех уткнулся лбом в дерево.
– Молодец, лейтенант Ждан! – радостно вскричал Яшин. – А еще, слабо?!
Шурик в азарте откинул пустой магазин, пристегнул полный. Не слыша свиста пули и криков вокруг, стал стрелять, крутясь на месте, как ящерица. Он не помнил, как менял магазины, как вынимал гранаты и швырял их в цель.
– Ванька, сдавайся! Головы резать будем!
Говорящего кто-то поправил, и он крикнул еще громче:
– Сдавайся, ванька, иначе головы резать будем!
– У вас-то головки уже подрезаны? – крикнул Грек. – А то, если нет, идите ко мне, у меня есть чем оперировать.
После этих слов бой снова продолжился. Шурик слышал, как пули бьют в камни, впиваются в землю и взметают перед его лицом комья дерна. Его первый в жизни бой проходил, как во сне. Шурику все казалось, что сейчас чехи перестанут стрелять и начнут отходить. Не может же так быть, чтобы они победили! Нет, они непременно должны отступить!
Но чехи почему-то не отступали. И даже Яшин, на мощь которого Ждан теперь надеялся, ничего не мог сделать. Второе предложение сдаться прозвучало тем же равнодушным тоном, которым было сделано первое. Этот тон покоробил Шурика. Боевики словно рассказывали прогноз погоды, и четверо разведчиков, зажатых в камнях на опушке «зеленки», тревожили их не больше, чем рой комаров.
– Яшка, нужно что-то делать, – хрипло бросил Кабан, отстегивая пустую коробку и отбрасывая ее в сторону.
– Надо, надо что-то делать, Кабан, вот только я пока еще решаю, что именно… И не лезь ко мне, черт возьми!
– Да ладно, я просто спросил, – передернув затвор, Кабан коротко выпалил в цель, которая показалась ему подходящей.
Шурик ощупал карманы жилета. Оставалось три магазина. Значит, пять он расстрелял. У бойцов за спиной были вещмешки с патронами, и Шурик видел, что, пока кто-то из троих стрелял, двое других поспешно снаряжали магазины. Происходило это деловито и машинально. Несмотря на обстановку, Шурик позавидовал той старательности, которой ему сейчас так не хватало. Бойцы работали и ничего необычного для себя в окружающей действительности не находили. Как только в магазин входил последний, тридцатый, патрон, двое стреляли, а третий снаряжал. Вещмешки были сняты с плеч и лежали на земле. Все прямо указывало на то, что разведчики здесь надолго.
«Или – навсегда?..» – подумал Шурик.
– Готовь шашки!
Ждан наконец-то вспомнил о тротиловых шашках, которые бойцы несли с собой все это время. Сколько их было, этих шашек, Шурик не знал, видел лишь, что, когда бойцы готовились к выходу, они скручивали их по четыре и в одну из них вставляли детонатор с коротким бикфордовым шнуром. Стольников говорил, что тротил понадобится для каких-то взрывных работ, но Яшин сейчас решил его применить, справедливо рассудив, что этих работ в ближайшее время не предвидится. А патроны, как их бойцы ни экономили, подходят к концу.
Кабан вытянул из вещмешка две связки тротила и сунул в рот сигарету. Приложил к срезу шнура две спички, чиркнул коробком. Шурик обратил внимание на неторопливость движений Кабана. «Оно и верно, – подумал, – куда теперь спешить-то?»
Прикурив от шнура, Кабан размахнулся и, лежа, швырнул связку тротила в сторону боевиков. Через три секунды – не успели чехи даже закричать, подавая сигнал об опасности друг другу, – раздался взрыв. Нельзя сказать, что он потряс Шурика, но грохот ручной гранаты по сравнению с этим грохотом был хлопком стартового пистолета.
Земляной шар ненадолго поднялся в воздух, повисел немного и осыпался на землю. Раздался дикий крик. Шурик не успел спрятать голову, и по лицу его прошлась взрывная волна – словно вентилятор развернул к нему свои лопасти.
Вслед за Кабаном швырнули связки Грек и Яшин.
– Отходим, ребята! – хватая вещмешок и бросаясь в сторону разрывов, прокричал сержант.
За мгновение до появления двух земляных шаров он рухнул на землю, как подстреленный. Шурику сначала так и показалось – Яшина подстрелили. Но как только на спину лейтенанту посыпался дерн и осколки камней, сержант вскочил и побежал, стреляя от бедра, наугад, дальше. За ним бросились Кабан и Грек.
– Лейтенант, не отставать!.. – рявкнул последний, и Шурик успел заметить его белое лицо.
В руке Грек держал связку шашек, и исходящий от нее тонкий дымок подсказал Ждану, что до взрыва три или четыре секунды.
И в этот момент он понял, что Грек – убит… Просьба Шурику не отставать была последней фразой в жизни разведчика. Прошитый пулями, он упал на колени и с растерянностью, уже почти мертвый, посмотрел на дымящуюся в руках связку тротиловых шашек.
Ждан, словно при замедленной съемке, видел, как связка вываливается из рук Грека, а сам боец, заваливаясь вправо, падает на землю…
Очнувшись, Шурик бросился к связке, схватил ее и, размахнувшись, послал в сторону боевиков. Не долетев до земли около двух метров, она с грохотом разорвалась. Шурика оглушило, сбило с ног, он почувствовал, как падает на Кабана, и последнее, что он слышал, был звук захлебывающегося бесконечной очередью пулемета…
Яшин вбежал на бугор, за которым прятались бандиты, и двумя очередями расстрелял спрятавшихся за ним раненых боевиков. Обернувшись, прокричал:
– За мной!.. – и в этот момент увидел, как падает без сознания Ждан, и как пятеро или шестеро чехов пытаются повалить с ног ревущего, как медведь, Кабана…
– Суки!.. – развернувшись, сержант бросился назад.
Двумя очередями он свалил одного из бандитов, но когда нажал на спусковой крючок в третий раз, он без труда прижался к рукоятке. Только что он расстрелял магазин, и переворачивать скрутку или вынимать новую времени не было.
Выхватив нож разведчика, он выстрелом вбил пулю в лоб бросившегося на него боевика, а второму всадил нож по самую рукоятку в грудь.
И в этот момент удар страшной силы заставил Яшина покачнуться и опуститься на колени. Лейтенант Ждан без сознания и Кабан, которого ломали на земле боевики – это было последнее, что он увидел. Через секунду свет померк, и Яшин залитым кровью лицом уткнулся в траву.
– Что с ними делать? – спросил взмыленный, словно лошадь, чех в кепи.
– Доставить к остальным, – ответил ему Дага.
– Им нужно отрезать головы. Разреши, я это сделаю?
– Ты не в Шатое! Выполняй!
Боевиков Алхоева оказалось больше, чем можно было представить. Когда все они вышли из-за укрытий, из них можно было составить мотострелковый взвод.
– Они убили восьмерых наших! – не унимался боевик в кепи.
– Магомед приказал доставить всех живых к пленникам! Или ты не слышал?!
Не так трудно это было сделать. В «зеленке», в пятидесяти метрах от места схватки, закрытый валежником, обнаружился вход под землю. Через несколько минут трое раненых разведчиков были перенесены туда и спущены вниз. Подойдя к телу Грека вплотную, Дага дважды выстрелил в него из пистолета.
«Грязные свиньи…» – прошептали губы боевика.
Преследуя неделю назад банду Алхоева, Стольников вывел из окружения в Эту Чечню семерых бойцов и штурмана Пловцова. Чтобы спасти их, он вернулся с пятью бойцами, и оставшиеся из них в живых были теперь захвачены в плен. Разделить группу и оттянуть на Яшина внимание боевиков было частью плана Стольникова. Думал ли он, что могло случиться то, что случилось? Да, он думал об этом, одновременно веря в неуязвимость своих людей. Но быть на войне уверенным в чем-то наверняка – глупо. Яшин вступил в бой, давая возможность Стольникову и Жулину войти в бункер. План сработал, и единственное, на что теперь надеялся Стольников, это на удачу, которая спасла бы Яшина и оставшихся с ним людей. Но разве не этой надеждой пять последних лет жил Стольников? И разве не оставался он прикрывать отход группы, когда от этого зависели жизни бойцов?
Он отправлял группу Яшина на поиск захваченных в плен друзей, но случай изменил план командира. Неожиданная встреча с боевиками в «зеленке» заставила Яшина принять единственное верное решение – задержать бандитов как можно дольше. Стольников и Жулин должны были войти в бункер.
Чувствуя, что его волокут по земле, а лицо саднит от боли, сержант скалился золотыми зубами и желал одного – чтобы капитан и прапорщик ушли. Тогда, если не пристрелят сейчас, есть шанс остаться в живых.
– Завод, завод… – сплевывая кровь и скрипя зубами от боли, бормотал Яшин. – Какой здесь, к черту, может быть завод? Командир, если найдешь минуту свободного времени, чтобы вытащить нас отсюда, буду очень признателен…
– Что ты там бормочешь, сволочь?! – вскричал кто-то из боевиков и, подскочив к сержанту, ударил его ногой в лицо.
