Пролог

Стольников знал: есть ночи, которые могут длиться вечность. В такие ночи сидишь в лесу, окруженный бандой, идет дождь. Бойцы насквозь промокли, им хочется есть, но еще больше – пить. Несмотря на то что воды вокруг – хоть отбавляй. А в три часа с неба начинает падать снег. И бушлаты начинают парить, тяжелея. Боевики не прут напролом, потому что знают – скоро рассвет, и с разведвзводом Стольникова будет покончено. А капитан Стольников молит о том, чтобы рассвет наступил. Оперативная рота бригады уже у подножия поросшего лесом холма, и только темнота мешает ей взойти на него, чтобы вывести группу. Боязнь перестрелять своих удерживает обе стороны от решающего броска. И ночь тянется, тянется… И нет конца ей. Уж скорей бы что-нибудь случилось.

А есть ночи, что пролетают как сон, в одно мгновение. Ложась спать, Саша надеялся, что ночь укутает его одеялом забытья, прижмет к себе и будет самой долгой из тех, что он знал. Но, проворочавшись на кровати в городке при НИИ три часа и забывшись, он был разбужен в семь и понял: ночи не было. Нет и свежести, на которую он рассчитывал. А есть боль во всем теле, тяжелая, как после похмелья, голова и желание не подниматься, а зарыться в одеяло с головой.

– Саша, спишь?

Это был голос генерала Зубова. Старик пришел не для того, чтобы укутать капитана, это ясно. Стольников устало улыбнулся.

– Сон хороший приснился? – спросил Зубов, включая свет. Уличные фонари светили в окно, освещая кровать капитана. Так что улыбку Стольникова генерал заметил еще за мгновение до того, как вспыхнул свет в комнате.

– Сна не было.

– Плохие новости.

– Разве хорошую вы принесете?

Еще одиннадцать лет назад такой диалог был бы невозможен. Сейчас – вполне. Формально Стольников генералу не подчинен, он всего лишь выполняет его просьбу. Прикрывает задницу, как сказал бы он одиннадцать лет назад метрах в пятистах от Зубова.

– Заключенные покинули тюрьму.

Стольников как был – в трусах – резко поднялся и сел на кровати:

– Не понял.

Арестанты могли выбраться из «Миража» только одним способом – введя себе в кровь антидот, нейтрализующий ксеролит.

– Они его нашли.

– Кого его? – Еще не отойдя ото сна, Стольников соображал медленно.

– Нейтрализатор. Антидот. Они нашли его.

– В тюрьме был нейтрализатор?

– Именно.

– Зачем?!

– Москва настояла. Я был против, но начальству виднее.

– Зачем в тюрьме антидот вещества, удерживающего почти тысячу головорезов в одном месте?! – Он рывком поднял свое тело с кровати, смахнул со спинки полотенце и направился в ванную. – Мне надо умыться, товарищ генерал! – крикнул он оттуда. – Без этого я не смогу понять мудрости этой глупости!

Зубов отошел к окну и начал говорить, всматриваясь в светлеющие очертания гор:

– Мудаки, они велели ввезти антидот на тот случай, если случится пожар или что-то вроде этого.

Стольников вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрое лицо:

– Гуманизм?

– Именно!

– Значит, ввезти в иной мир, в мир, в существование которого даже я поверить не могу, убийцу, и там его ширять депрессантами и прочей химией, допрашивать с пристрастием – это гуманно. А вот позволить ему сгореть – это не гуманно? Где логика?

– А ты спроси, в чем заключается логика! Сливать в этот регион космические суммы госбюджета, зная точно, что их разворуют и ни копейки не потратят на социальные нужды!

– Кремль откупается от «чехов», чтобы те не устроили третью чеченскую кампанию. Разве не понятно? – Стольников швырнул полотенце на кровать, подошел к шкафу и стал вынимать из него новый камуфляж. – Это всем понятно. Так что теперь с тюрьмой?

– Одновременно с тобой в Другую Чечню войдет подразделение конвойной службы, чистильщики, и тюрьма будет приведена в порядок.

– Подождите, подождите… – остановил его капитан. – Вы сказали – «одновременно со мной»?

– Да.

Саша сел на кровать:

– Вчера вы просили вынуть из тюрьмы троих отморозков, и я дал на это согласие, заручившись согласием бойцов. А сейчас, выходит, задание меняется ввиду отсутствия необходимости задания первого?

– Я еще ничего не говорил о твоем новом задании.

– А разве я давал на него согласие?

– Вчера вы мне дали согласие. Фактически вы уже на службе. Через несколько часов из Москвы вернется приказ о вашем назначении на должность. Все, как прежде – Стольников и его взвод. Правда, нового народцу добавится. Но тебе не привыкать, верно?

Видя, что Стольников ошарашен и растерян, генерал развернул его к себе:

– Саша, хочешь снова пуститься в бега? Беги! Но в этом случае я помогать тебе уже не стану. Я прикрыл тебя в Инсбруке, в Киеве, в Мюнхене.

– В Мюнхене? – недоуменно проговорил Стольников.

– Именно так. Спецслужбы вышли на тебя в отеле «Германика». Не помнишь, почему ты оттуда бежал?

– Меня предупредил портье…

– Мой человек тебя предупредил! Хочешь свободы – бери ее. Сколько сможешь оставаться без наблюдения? Год, два? Что потом? Потом ты знаешь, что будет. Пока для тебя единственный шанс остаться в живых – находиться под моим началом. И твоим людям я советую делать то же, потому что самое безопасное для вас место на планете сейчас – это рядом со мной, понял?

В комнату без стука вошли бойцы. Сначала Ключников с Масловым, через пару минут – Айдаров с Баскаковым. И уже следом завалились Мамаев и прапорщик Жулин.

– Через пятнадцать минут в актовом зале совещание. Как только оно закончится, вы выступаете. Вопросы есть?

Стольников сидел и молча смотрел в стену.

– Мы что-то пропустили? – поинтересовался чисто выбритый и хорошо выспавшийся Жулин.

– Командир расскажет, что вы пропустили! – бросил Зубов и, уже выходя, напомнил: – Через пятнадцать минут вы или заходите в актовый зал, или выходите за территорию городка. Вас выпустят и под охраной доставят в аэропорт «Северный», Моздок или Нальчик. Выбирайте.

Дверь захлопнулась.

– Да что случилось-то? Чего это Батя такой активный?

– Все очень похоже на то, что мы в западне, ребята, – пробормотал капитан.

– Но вчера мы сами дали согласие на это, – напомнил Жулин, распечатывая пачку сигарет.

Стольников промолчал. Затянувшуюся паузу занял Ключников:

– А что делать-то надо?

– Сейчас вам расскажут, – сказал Стольников, поднялся и вынул из шкафа кепи. Осмотрел себя в зеркало. Никаких знаков различия.

– А генерал сказал, что командир расскажет.

– Я сам толком ничего не знаю. Пошли…

Он обвел взглядом бойцов. Все как один были одеты в пятнистую форму, в расцветке которой преобладал светло-коричневый оттенок.

Генерал сидел за столом в актовом зале НИИ, за спиной его белел огромным белым пятном экран. Рядом с ним сидел по правую руку Ждан, по левую – человек в форме полковника грузинской армии. В зале находилось еще около пятнадцати офицеров, самым младшим был лейтенант, самым старшим – майор. И тоже – в форме вооруженных сил Грузии, то есть в камуфляжах НАТО. У двоих или троих на рукавах были белые повязки МР – «военная полиция».

Появление Стольникова и его группы без удивления встретил только Зубов. Но Ждан не смог удержаться – на скулах его появились розовые пятнышки, в глазах засветилось удовольствие. Остальные рассматривали появившихся в зале людей с недоумением. Вошедшие удивляли габаритами и невозмутимостью. Один только Жулин смотрелся среди них при своем росте в сто семьдесят восемь сантиметров странно. Неизвестные вошли и остановились в проходе.

– Стольников, рассаживайте своих людей там, где сочтете нужным, – велел Зубов.

Группа заняла места посреди зала. «Чего теперь на галерках отсиживаться? – подумал Саша. – Сегодня послужим, завтра видно будет».

– Итак, все в сборе, – объявил Зубов. – Ждан, включайте.

На экране появились очертания знакомого Стольникову строения.

– Это секретная тюрьма «Мираж», построенная на территории Грузии, – сообщил генерал. – В ней содержатся особо опасные преступники, задержанные на территории России. Это объект особой важности, аналогов ему нет и в ближайшее время не появится.

Стольников отметил про себя тот факт, что генерал Зубов сообщил ложные сведения. Тюрьма находится не на территории Грузии, а в Другой Чечне, и информация эта, стало быть, предназначалась только тем, кто сидел в зале в форме натовских офицеров. Но Зубов не предупреждал о конфиденциальности сведений перед совещанием, значит, он уверен, что Стольников и его люди умеют держать язык за зубами. То есть, строго говоря, в отношения с сидящими в зале вступать не будут. У них своя задача, и эта информация – для них.

– Это вам известно, – продолжал Зубов, – вы неоднократно доставляли в тюрьму грузы и задерживали лазутчиков, желающих познакомиться с «Миражом» поближе. Несли службу на блокпостах. Поэтому знаете о тюрьме немало. Но сегодня ночью, а именно, – он посмотрел на часы, – два часа и семь минут назад случилось нечто, что заставило меня вас здесь собрать. Заключенные подняли восстание и бежали из тюрьмы. Теперь они находятся на территории Грузии, и наша с вами задача собрать их снова в одном месте. В тюрьме «Мираж».

– Вы откуда? – наклонился к Стольникову усатый майор.

Стольников оглянулся. Бойцы молча смотрели на него и казались изваяниями. Офицеры в одеждах НАТО косили взгляды.

– Да отовсюду помаленьку, – ответил.

– Сводный отряд?

– Точно. – Чтобы закончить разговор, Саша наклонился на спинку впереди стоящего сиденья и сделал вид, что внимательно слушает Зубова.

– Инженеры?

Стольников еще раз обернулся, чтобы посмотреть на своих «инженеров». Ну вылитые инженеры: приплюснутые надбровные дуги, у половины сломаны носы, деформированные ушные раковины, шрамы на губах от рассечений.

– Да. Младшие научные сотрудники. А как догадались?

Майор усмехнулся:

– Ну, военный человек штатского сразу видит.

– Правда? И чем же мы отличаемся от вас, военных?

– Взгляды у вас рассеянные, – продолжил дедуктивные изыскания майор. – Походка развязная.

– И форму носить не умеют, – перегнувшись, добавил кто-то, пахнущий одеколоном.

Стольников наклонился, чтобы рассмотреть его. Им оказался плотного телосложения, высокий, как и Саша, майор. «Еще один майор, – с огорчением подумал Стольников. – Словно издеваются. А я с девяносто пятого капитан. Уже семнадцать лет».

– Генерал совещание ведет, а вы почти до пупа расстегнуты, – добавил второй майор. – Срочную-то служили?

– Я – нет, – сознался Стольников. Он и правда не служил. После школы – сразу в военное училище.

– А я служил, – вмешался Мамаев.

– Аэродромы подметал? – прищурился майор. – Сидишь, чупа-чупс сосешь, а на трибуне генерал!

– Вы хотите поставить нас на место? – поинтересовался Стольников не без удивления.

– Можно и поставить, – согласился второй майор.

– Хватит там болтать!.. – рявкнул Зубов из президиума. – Полтысячи маньяков на свободе! Вы все знаете, майор Вакуленко? Тогда, может, доложите, где они сейчас находятся?

Майор поднялся и вытянулся.

– Да садись ты, – пробормотал Стольников вполголоса. – Что ты прыгаешь, как мячик? В следующий раз болтать будешь поменьше.

– Сядьте, – приказал генерал. – Мы полагаем, что не все заключенные вышли из тюрьмы. Потому что в кровь преступников введен препарат, активирующий процесс тромбофлебита. При приближении к ограждению, то есть запретной зоне, датчик на стене фиксирует приближение объекта и отсылает сигнал в центр управления. Центр управления мгновенно оправляет датчику сигнал, и ксеролит, находящийся в крови нарушителя, активирует тромбоз легочной артерии. Арестанты это знают. Но после штурма тюрьмы заключенные отыскали, по всей видимости, антидот. После чего покинули территорию «Миража» и оказались на территории Грузии…

В зале раздался легкий ропот.

– Но антидота не могло хватить на всех, так как к сегодняшнему дню тюрьма приняла количество заключенных большее, чем хранилось доз антидота на случай эвакуации. Ваша задача, полковник Бегашвили, – войти в тюрьму и установить там внутренний порядок. Это понятно?

Сидящий рядом с Зубовым офицер кивнул.

– Для штатского ты чересчур наглый мудак, – процедил сидящий рядом со Стольниковым первый майор.

– Он, наверное, в офицерских руках ни разу не обсирался.

– Это точно, – согласился Стольников и снова повернулся к майору: – А вы-то, собственно, господа, чем на службе занимаетесь?

– Воюем с ублюдками.

– Это с кем именно?

– Ты посмотри, командир, – вмешался Айдаров, – у него на груди награда. Это что, за убийство ста тараканов?

– Нет, – рассмеялся Стольников, – это за грузинскую храбрость. Пацаны конкретно прихериваются под грузинский спецназ.

Майоры потемнели, но не сказали ни слова.

– И где же вы воюете? – поинтересовался Стольников, наклоняясь и уже с видимым интересом разглядывая обоих. – Войны-то вроде нет?

– Была, дружок, – улыбнулся первый майор. – И не одна.

– Где? – рассмеялся Саша.

– Тебя там не было. Ты над чертежами сидел. Или чем вы там, инженеры, в рабочее время занимаетесь?

– Ну, чем прикажут, тем и занимаемся. – Стольникову становилось все веселее.

– После совещания притормози, – велел Саше второй майор.

– Зачем?

– Я тебе объясню, как нужно с боевыми офицерами разговаривать.

Баскаков, доселе хранивший молчание, расхохотался.

– Да что там такое? – уже тихо произнес Зубов и снял очки. Это была плохая примета. Раньше, когда Зубов не носил очков с диоптриями, он таким жестом снимал темные очки. Сразу после этого следовала расправа, и Зубову плевать было, кто перед ним – ефрейтор-срочник или полковник. – Баскаков, я что-то смешное рассказываю?

– Никак нет, товарищ генерал-полковник! Тут товарищ майор смешное рассказывает!

– Какой товарищ майор?

– Вот этот. – И Баскаков показал на первого майора.

– Вакуленко!..

Майор вскочил и вытянулся.

– Прыг-прыг, – пробормотал Стольников. – Опять выебали…

– Я тебя порву, пацан… – выдавил, садясь, первый майор.

– А ничего, что со старшими так нельзя, а? – спросил Стольников. – Кажется, я лет на семь постарше буду?

– Надеешься, что я тебя пожалею из-за этого? Нет, старичок. Зубы вышибу, потом пожалею. Если захочешь. Или Зубову пожалуешься?

– Он в военную прокуратуру заявление напишет, – подсказал второй майор.

– По роже ему надавать, да и все, – заключил какой-то капитан в глубине зала. – Оборзели эти москвичи…

– Итак, ваша задача – обеспечить в течение трех ближайших суток внутренний порядок в тюрьме, взять под охрану оставшихся заключенных, восстановить два блокпоста от тоннеля до ворот «Миража» и доложить о готовности. Полковник Бегашвили, в вашем распоряжении ваш батальон и рота материального обеспечения. Но прежде проведите разведку в поселке Южный Стан. Если обнаружите присутствие заключенных, в бой не вступать! Отойти и немедленно связаться со мной. Вам там делать нечего, работать начнет группа Стольникова.

Полковник снова кивнул.

– А неплохие здесь силы сосредоточены, а, Сань? – прошептал прапорщик Жулин. – Это где же квартируется тот батальон, да еще и рота в придачу?..

– Городок при НИИ видел? Пара пятиэтажек – явно казармы. Дома огорожены высоким забором. Там и для оружейных комнат, и для занятий, и для столовой места хватит.

– Так, с тюрьмой разобрались… Теперь – Стольников.

Капитан поднялся.

– Саша, иди сюда.

Пробравшись через частокол не умещающихся между сиденьями ног бойцов, Стольников сначала спустился вниз, после поднялся на сцену. «Интересно, сколько вранья с нее в зал слилось?» – подумал он.

– Внимание всем сидящим в зале. – Зубов откинулся на спинку кресла. – Сегодня утром я получил приказ начальника Управления исполнения наказаний о назначении майора Стольникова командиром взвода специального назначения управления по Северо-Кавказскому управлению.

– С майором, командир! – прошептал Жулин и улыбнулся широкой эмалированной улыбкой. Своих зубов во рту у него почти не осталось. Бойцы довольно шевельнулись.

– Герой России, кавалер ордена Мужества, майор Стольников служил со мной в бригаде особого назначения здесь, в Грозном. Руководил сорока восемью боевыми операциями по уничтожению банд боевиков на Северном Кавказе с девяносто шестого по две тысячи первый год. Внимательно посмотрите на этого человека. Отныне любое его распоряжение на территории Грузии является для вас моим приказом.

Баскаков, продолжая беззвучно смеяться, наклонился и посмотрел на майоров в форме грузинских вооруженных сил.

– Что за херня? – недоуменно выдавил один из них.

– Все свободны, – приказал Зубов. – Полковник Бегашвили, начинайте готовиться к выходу. Стольников и его группа остается на месте.

Глухо застучали сиденья, заскрипели подошвы новых ботинок. Под приглушенные разговоры офицеры разошлись к проходам и, поднявшись по ним, покинули зал.

Зубов велел Мамаеву последовать за ними и запереть двери в зал.

– Теперь то, что их не касается, – Зубов встал. – Ждан, засвети карту.

Полковник пощелкал кнопками на проекторе, и на экране появилась карта незнакомой Стольникову местности. Взяв со стола указку, Зубов подошел к карте. На его лице шрамом высветилась полевая дорога.

– Южный Стан. Поселок в нескольких километрах от тюрьмы. Никаких населенных пунктов в Другой Чечне больше нет. Грузинские села – это, разумеется, фикция. Но эта фикция привела к тому, что сейчас поселок с населением в четыре тысячи человек подвергся вторжению хорошо вооруженной банды отморозков, первая половина из которых психически больна, а вторая – в шаге от этого.

– Что это за поселок, есть ли стратегические объекты?

– Южный Стан появился, когда в две тысячи первом мы снесли крепость «других». Все население крепости, а это около тысячи человек, перевезли в место, которое было наиболее пригодно для проживания, – берег реки, в километре от поселка – озеро. Жители крепости, конечно, хорошо знали это место, но многие из них во время переезда бежали. Судьба их неизвестна. Вполне возможно, где-то вдалеке они образовали свое поселение.

– О каком количестве людей мы говорим?

– Если о бежавших, то их около двух сотен. Что касается жителей Южного Стана, то их, как я уже говорил, порядка четырех тысяч. Население растет, смертность здесь низкая. Более сотни стариков перевалили за сто лет. Возможно, воздух Другой Чечни имеет какие-то свойства. Или вода. Или пища. Словом, мы пытались провести исследования, но жители Южного Стана воспротивились. Они вообще живут очень уединенно. Мы построили им поселок, больницу, завозим продукты и вещи, была попытка наладить снабжение на регулярной основе, но два года назад их лидеры отказались принимать помощь. Программа по изучению жителей крепости продолжается, но все сложнее работать с людьми, которые не хотят выйти из Другой Чечни…

– Кстати, как другие восприняли появление людей из иной цивилизации?

– Это мы для них – другие. Техника, оружие, манера одеваться и остальное вызывают у них самые негативные реакции. Они не хотят перемен. Кроме того, в поселке находятся те, кто был в крепости, когда ты впервые там появился. Но многое и переменилось. В умах их – в первую очередь. Последний раз я отправлял Ждана в Южный Стан месяц назад. Он делал кое-какие фотографии, снимал местность. Сравнив эти фото со снимками одиннадцатилетней давности, могу с уверенностью сказать о том, что в Другой Чечне время идет в странном режиме… Но не это сейчас главное. Просто я хочу, чтобы вы были осторожны с другими. Потрясения превращают их в неуправляемых дикарей, способных положить жизнь за свободу рода. У них очень крепки родовые связи.

– Дикарей? – переспросил Стольников. – Но вы же отстроили им жилье, завезли, я так понял, все необходимое?

– Они пользуются этим, но не жди благодарности, когда войдешь в Южный Стан. Если бы не орда заключенных, я бы держался от поселка подальше.

– Замечательно! – усмехнулся Жулин. – Мы войдем в поселок, и с одной стороны окажутся отмороженные ваххабиты, а с другой – сектанты!

Стольников смотрел на него до тех пор, пока все бойцы не засмеялись.

– Что смешного? – удивился Зубов.

– Это они чуть не проломили мне голову, они, эти дикари! И приятных воспоминаний от встречи с ними не имею! Кто знает, в кого они теперь превратились!

Ждан швырнул на стол несколько десятков фотографий.

На них были изображены жители поселка Южный Стан в тот момент, когда не подозревали о присутствии рядом камеры.

– Мне их взгляды не нравятся, – произнес Баскаков.

– Да, вы правы… – согласился Зубов. – Что-то накладывает отпечаток на этих людей. Или воздух, или не устоявшаяся за сто восемьдесят лет культура. Потомки солдат и офицеров роты Черданского полка здесь не эволюционировали, они…

– Деградировали? – помог Стольников.

– Возможно, майор.

– Забыл поблагодарить за звание, товарищ генерал. Десять лет назад я бы напился от радости. Сейчас ничего не чувствую.

– Ничего, привыкнешь, – успокоил Зубов.

– Не думаю.

– Что ты имеешь в виду?

– Посмотрите на этих людей, – сменил тему Стольников. – Их лица… Застывшие глаза, отсутствие мимики… Кого нам больше бояться?

– Я так скажу, Александр. – Зубов присел на край стола. – За все время общения с жителями Южного Стана мы ни разу не подверглись нападению. Но напряжение от общения с ними зашкаливает. Не исключаю, что для взрыва нужно всего лишь запустить крохотный пусковой механизм… И на чьей стороне они окажутся, случись такой взрыв, я не знаю.

– Лучше не бывает, – ухмыльнулся Саша и, скосив взгляд, посмотрел на Ждана. – Полковник с нами идет?

– Нет, он остается здесь, – отрезал Зубов.

– Ладно, – согласился Стольников.

– С вами иду я.

А этого бывший бригадный разведчик не ждал.