Назад: Глава 10 Барон Диверто и компания

Глава 11
Замок графини

Вчерашнее вино было великолепно: приторно сладкое и легкое в процессе потребления, оно незаметно просочилось в кровь и, как говорится, забрало и пробрало. Но самое ценное, что, встав ранним утром, Аламез с облегчением почувствовал – голова свежа и симптомов похмелья не наблюдается.

Умывшись из кувшина, стоящего на столике возле кровати, Дарк быстро оделся, забрал оружие и вышел во внутренний двор дома, который, несмотря на утренний час, был полон приготовлений и сборов. Посреди небольшой площадки стояли четыре запряженные лошадьми телеги, поспешно готовящиеся к выезду. Вокруг них бегали маленькие фигурки гномов, таскающих мешки со снаряжением и запасами провизии.

Опытный глаз военного сразу определил, где находится командир отряда. Дантон стоял вместе с Румбиро возле ворот, и они о чем-то шептались. Увидев появившегося во дворе Дарка, Пауль приветливо замахал рукой, приглашая присоединиться к разговору. Приблизившись, Дарк подал руку для приветствия сначала Дантону, а затем Румбиро. Гном посмотрел на протянутую ему руку, чертыхнулся в бороду, но ответил на приветствие, обхватив кисть солдата своей огромной ладонью.

– Румбиро, запомни, вы будете ждать нас здесь. – Пауль ткнул пальцем в карту, которую держал на весу в левой руке. – Костры не разводить и по роще не слоняться. Приехали – сразу залегли. Если вас кто увидит, то ловите его, но тихо, не поднимая шума.

– Да понял, командир, это мои ребята здесь такие шумные, а если нужно, то сутками будут лежать неподвижно, как бревна, ты же знаешь!

– Конечно, знаю, я в твоих бородачах абсолютно уверен, потому и беру с собой. Просто предупреждаю, что дело серьезное и опасное.

Неожиданно внимание Дарка привлекло странное зрелище. Уложив на телегу провизию и необходимый для похода инвентарь, гномы начали сваливать туда же и доспехи, вместо того, чтобы надеть их. Сверху арсенал на колесах был прикрыт охапками сена, лопатами, граблями и косами.

– И запомни, Румбиро, – продолжал давать наставления Дантон, – доспехи в дороге не надевать. Вы едете на заготовку сена для лошадей каравана, а то посторонние увидят, еще подумают, случилось чего, незачем нам панику поднимать. Приблизительно вот здесь, – Пауль снова ткнул пальцем в карту, – за милю до границ владений Ордена, будет поворот. Перед ним загоните телеги в лес, переоденетесь и пешком через чащу пойдете дальше. Только не забудь пару-тройку ребят с телегами оставить, а то сопрут…

– Это все ясно, – перебил хозяина уважаемый гном Альто, – ты лучше скажи, сколь ждать вас и что делать, если не вернетесь?

– Если к вечеру второго дня нас не будет, то уходите. И не смей, старый хрыч, замок штурмом брать! У тебя ребята крепкие, но там, поди, пол-Ордена будет, перебьют вас. Выступайте только, если увидите, как мы из замка к лесу бежим, а за нами гонятся, понял?

Гном ответил утвердительным кивком, не сотрясая басом понапрасну воздух.

– Ну, если понял, тогда все, пока. Мы сейчас поедем, а вы за нами, минут через двадцать, нечего вместе переть. – Дантон повернулся к Дарку, и солдату тоже досталась порция указаний: – Пойди в конюшню и подбери двух лошадей, что пошустрее! Ты кавалерист, ты в этом лучше разбираешься.

Подбор лошадей оказался делом простым. Несмотря на то, что в стойле находилось более двадцати голов, две трети из них были не верховые, а из оставшихся добрая половина доживала свой век и могла окочуриться прямо под седоком. Умелой руки опытного конюха хозяйству явно не хватало. Проругавшись и оплевав от злости все стены, Дарку все-таки удалось подобрать двух более-менее сносных кляч. Рассчитывать на быструю езду не приходилось, зато точно в дороге не подохнут.

– Ну, как, осмотрел конюшню? – спросил Пауль, сияя улыбкой, постоянно присутствующей на его лице.

– Угу, – недовольно буркнул Дарк, – сама конюшня хороша, тяговые тоже ничего, а верховые – совсем плохи!

– Полностью согласен с мнением специалиста. Когда вернемся, закатим попойку, а потом на базар, коней выбирать. Поможешь?

– А куда же я денусь.

Дантон приветливо подмигнул и вскочил на кобылу, Дарк последовал его примеру, и вновь испеченные компаньоны тронулись в путь. По городу ехали тихо, как будто боясь разбудить спящего великана. До самых городских ворот Пауль рассказывал о Кодвусе, показывая рукой на самые примечательные здания: Городской Совет, Совет Республики, налоговая служба, отличный бордель, неплохой кабак, снова отличный бордель…

Слушая попутчика, Дарк размышлял, сможет ли он здесь ужиться, свыкнуться с городом и его обитателями хотя бы месяца на два, на три, пока они с Фламером не вернутся на Родину.

За городом Дантон замолк, начались поля и однообразная, извилистая лента дороги. Где-то там, на горизонте, виднелись далекие горы и одинокие, редкие рощи – жалкие свидетельства того, что когда-то давным-давно здесь тоже шумел лес. Первое время ехали быстро, но через полчаса Дарк подал спутнику сигнал остановиться.

– В чем дело? – спросил не менее лошади запыхавшийся Дантон.

– Дальше так быстро ехать нельзя, лошадей загоним. Смотри, твоя кляча вся в пене!

– Черт, да если так и дальше переться будем, то нас скоро обоз догонит.

– Не догонит, телеги позже вышли и с большой поклажей идут: мешки, доспехи и по десятку гномов на каждой. Кстати, ответь на праздный вопрос.

– О гномах, что ли?

– Ага, почему охрану из них набрал?

– Есть тут своя специфика, – ответил Пауль и замолчал, видимо, не желая посвящать Дарка в некоторые нюансы дела, но неожиданно передумал: – Ладно, пес с тобой, скажу. Ребята они сильные, грязной работы не чураются, да и бойцы хоть куда. Тебя вон тоже гном приложил, мне Альто сказал.

– Да, было дело… – проскрипел Дарк, поправляя повязку на голове, – но все равно как-то странно…

– Есть еще одна причина – они вдалеке от своих и себя изгоями чувствуют, вместе держатся, кланом, одной большой семьей; дисциплинированны и отлично понимают, когда молчать надо. Пока караван идет, в дороге всякое случиться может, мне лишний треп не нужен.

Их лошади шли грива в гриву, синхронно отмахиваясь хвостами от назойливых мух. Проехав милю, а может, и две, путники снова заговорили. На этот раз инициатором беседы стал Дантон.

– Зря ты вчера со мной не пошел. Чувства чувствами, а общество прекрасных дам еще никому не вредило, да и ребята были расстроены.

– Это чем же?

– Я им обещал привести имперского офицера, реального участника битвы у «Великих низовий», которая уже несколько недель будоражит их творческое сознание, а герой позорно завалился спать!

– Что делать, не люблю бестолковое, бесцельное общение, тем более если это ни к чему не приводящий и утомительный флирт.

– Уж сразу так и ни к чему не приводящий? Ты, похоже, себя недооцениваешь.

– Насколько я понял, – Дарк пытался как можно осторожнее подбирать слова, чтобы ненароком не обидеть хозяина мастерской, – твои девушки привыкли к обществу не бедных героических солдат, а состоятельных вельмож. Зачем им безденежный беглец?

– Типичный случай архаичного дворянского мышления, – со вздохом, как будто сам себе, пробормотал Пауль. – Дарк, будь выше этого и учись мыслить по-новому, с перспективой и учетом возможностей. Кто ты для них? Не столько участник великих событий, сколько человек, которого привел я, а от меня они во многом зависят. Логика мышления девиц проста: угождая твоим желаниям, они выслуживаются передо мной, их хозяином. Это и есть здоровая конкуренция, а ты лишь объект воздействия, одно из средств достижения цели – расслабься и получай удовольствие! – вывел, гордо подняв указательный палец вверх, философскую формулу человеческих отношений Дантон.

– Торговец, а философствуешь… – хмыкнув, возразил Дарк, – позволь взглянуть на вчерашнюю ситуацию с практической точки зрения, то есть с высоты моего седла.

– Ну-ка, ну-ка, я весь внимание! – оживился заинтересованный разговором Пауль.

– Когда-то и где-то, кто-то очень умный сказал, что за все в жизни надо платить или расплачиваться. Заплатить я вчера не мог, денег не было, да и в борделях дешевле, а расплачиваться как-то не хочется. Что ты от меня потребовал бы взамен?

Дантон громко рассмеялся, испугав и так еле живую кобылу. В его глазах загорелись веселые искры.

– Виноват, беру свои слова об архаичности мышления обратно. А расплачиваться тебе бы действительно пришлось, притом сразу тремя услугами. – Пауль начал загибать пальцы: – Первое, мы с тобой поедем на базар, и ты научишь меня разбираться в лошадях; второе, ты расскажешь по возвращении художникам о битве, в которой участвовал, а то им бедным уже надоело рисовать орков, штурмующих «Стену», да местных вельмож в виде полуголых божков.

– А что третье? – спросил заинтригованный Дарк.

– Если тебя заберет к себе Диверто и ты быстро пойдешь вверх, то не забывай о дружеском обществе торговца Пауля, – опять весело подмигивая, ответил Дантон и, пришпорив слегка отдохнувшую кобылу, помчался вперед.

Долго ехали молча, общительность Дантона отдыхала, как школяр на каникулах. Едущему немного позади Дарку казалось, что его товарищ кемарит в седле. Напряженная деловая жизнь, сопровождаемая выпивкой, неуемной болтовней и прочими прелестями, в конечном итоге дала о себе знать.

Вокруг тянулся заунывный полевой пейзаж, который немного разнообразили изредка попадающиеся навстречу пешие странники, всадники и с дребезжанием проносящиеся кареты, спешащие попасть в город к самому началу деловой жизни.

Вскоре они проехали мимо места, где каких-то два дня назад троица лесных бродяг вышла на дорогу после перехода через перевал. «Это случилось всего два дня назад, а кажется, что целую вечность; столько событий произошло, столько перемен… – думал Дарк, пришпоривая лошадь. – Лучший способ не вспоминать о прошлом – не видеть его следов, тех мест, где когда-то побывал».

Воспоминания нагоняли тоску и тревогу, ему не хватало общества Ильзы, ее звучного то бойкого, то нежного голоса. К тому же он сильно волновался за нее, не знал, жива ли она еще, увидятся ли они вновь.

Погнав лошадь, он разбудил Пауля, промчавшись мимо него и обдав легким облаком дорожной пыли. Торговец моментально очнулся и ускорил ход коня, пытаясь нагнать спутника. Через десять минут скачки Дарк вновь пустил лошадь шагом, Дантон повторил его действие и тут же снова погрузился в дремоту, склонив вихрастую голову на грудь.

Так они и ехали час, а может быть, и два, пока не уткнулись в развилку. Куда дальше ехать, Дарк не знал. Поравнявшись с ним, Дантон вскинул голову и протер водой из походной фляги слипшиеся после сна глаза.

– Почему встали-то?

– А куда дальше ехать, указателей ведь у вас тут нет, – возмущенно пробурчал Дарк, – поди разберись, какая дорога, куда ведет!

– И разбираться нечего, – возразил почти проснувшийся Дантон, – та, что прямо – это тракт, а налево – владения Ордена. Нам как раз туда и надо, если ты, конечно, не передумал и не решил рвануть на прорыв к имперской границе.

– Боишься, что тебя по башке огрею да убегу?

– Не-а, не боюсь. Ты же не дурак, сам понимаешь – через сутки уже догонят или мои ребята, или патруль «бригады». Ладно, чего болтать, поехали быстрее.

Дантон проснулся вовремя, спокойная дорога продлилась недолго. Через полчаса Пауль подъехал ближе, дернул Дарка за рукав и указал рукой на виднеющиеся впереди, справа от дороги, верхушки деревьев. Именно там был перевалочный пункт отряда гномов, там начинался лес, идущий до самого замка Нюэль.

Дорога пошла прямо к лесу и огибала его по самому краю. Примерно через милю после поворота, как помнил Дарк по утреннему разговору торговца с Румбиро, начнутся владения Ордена.

Дантон остановил коня и спешился, подавая товарищу знак последовать его примеру. Присев на ствол поваленной сосны, Пауль решил провести краткий инструктаж по основной линии поведения на землях Ордена.

Члены братства были задирами и не любили присутствия граждан Кодвуса на своих территориях, несмотря на то, что сами давали клятву вассальской верности герцогу Уильфорду. Задача путешественников была проста – постараться добраться до замка без приключений, то есть не вступая в конфликты, на которые чаще всего рыцари сами и провоцировали въезжавших на их земли без приглашения путников.

Орден распоясался до того, что огородил границу своих владений и выставил на дорогах пограничные посты. Решение о том, пускать или не пускать чужаков, принималось начальником стражи на месте, зачастую исходя из того, насколько нравился ему путник. Уже были случаи, когда на границе разворачивались даже кареты знатных вельмож и без объяснений отправлялись обратно. Законы Республики здесь ничего не значили, и слово самого Уильфорда не всегда имело вес. Фактически правила на этих землях только воля Церкви и Ордена.

К счастью, по словам изрядно запугавшего спутника Дантона, до замка от границы было всего десять миль, там же вообще не действовали никакие законы, кроме желаний благородной графини, которая всегда была рада гостям, вне зависимости от их веры и политических убеждений.

Выпив для храбрости по стакану вина, путники сели на коней и снова отправились в путь, предвкушая непростой разговор на пограничной заставе.

За поворотом их ожидало истинное чудо военно-полевой архитектуры. Чистый, без посевов участок поля был разделен надвое земляным валом, протянувшимся перпендикулярно дороге. Ровно утрамбованная, гладкая насыпь была невысока, не более полутора или двух метров. На ее вершине через каждые десять-пятнадцать шагов были воткнуты длинные, упругие жерди с полотнищами белого цвета на торчащих в небо концах.

Заслонившись рукой от яркого солнца и прищурившись, Дарк разглядел на белом фоне полотнищ изображение еще никогда не виданного им ранее герба – серебряный треугольный щит с красной окантовкой, заканчивающийся в нижней части овалом. Из расплывчатых объяснений Дантона, плохо разбирающегося в геральдике, именно этот щит и был гербом Ордена. Он изображался как на белых полотнищах знамен рыцарей, так и на их одеждах, символизируя крепость охраняемых Орденом границ. В народе рыцарей храма называли не иначе как «щитоносцы», а беспризорная детвора, околачивающаяся на рынках да базарах, воспринимала треугольно-овальный щит как хорошую мишень для камней, выпускаемых из самодельных рогаток.

Подъехав ближе, почти вплотную к границе, они увидели, что рядом с местом пересечения земляного вала и дороги находится маленькая, наспех сооруженная из полуотесанных бревен хибара, возле которой суетились четыре фигуры в белых, надетых поверх кольчуг накидках.

Заметив их приближение, солдаты забегали еще быстрее: перегородили дорогу телегой и взяли в руки оружие.

– Ну, слава богу, повезло! – послышался слева голос Дантона. – Рыцаря – начальника поста с ними нет, может быть, и проскочим.

– Как нет? Наверное, просто в хибаре дрыхнет, что ему при каждой повозке на дорогу выбегать – не рыцарское это дело.

– Лошади его поблизости не видно. Не будет же он верхом ездить на той кляче, что повозку тащит. Отъехал болезный куда-нибудь к знакомой батрачке на сеновал…

Доводы торговца были весомыми, та доходяга, что впряжена в повозку, вряд ли выдержала бы вес закованного в тяжелую броню рыцаря.

На расстоянии двадцати шагов перед заставой их остановил грозный выкрик старшего из солдат:

– Эй, вы, слазь с лошадей и быстро ко мне! – Судя по суровости тона, разговор предстоял долгий и трудный. – Кто такие и куда прете?! – поинтересовался старший, окидывая путников надменным и одновременно изучающим взглядом.

– Я житель Кодвуса, торговец Пауль Дантон, а это мой гость, благородный рыцарь, граф Аламез из имперской провинции Виланьеза, – ответил Пауль, видимо, решив обезоружить стража границ обходительностью речи и своей лучшей улыбкой, – торопимся на бал в замок уважаемой графини Самбины, мы ее друзья.

– Друзья, говоришь, что-то я раньше тебя здесь не видел, – возразил обладатель иммунитета на улыбки и дружелюбный тон. – Ну ладно, притащи лошадей для досмотра. А вы присаживайтесь, господин рыцарь.

Отдавая дань уважения рыцарскому званию, солдат приказал одному из сослуживцев принести из хижины маленькую деревянную скамью. Водрузившись на нее, Дарк флегматично взирал, как солдаты осматривают лошадей, чуть ли не заглядывая им под хвост, и роются в вещевых мешках «на предмет незаконного ввоза». Подобные досмотры были обычным делом на границах, избежать их удавалось лишь очень высокопоставленным персонам.

Закончив с осмотром кобыл, упряжи и мешков, солдаты отрицательно покачали головой, подавая знак, что ничего подозрительного не обнаружено. Старший недовольно нахмурился и подозвал к себе жестом обоих путников.

– В результате осмотра имущества ничего запрещенного к провозу обнаружено не было, – пробурчал явно разочарованный солдат, – сейчас приступим к личному досмотру.

– Да как ты смеешь, быдло!!! – взревел разъяренный Дарк, хватаясь за меч.

Среагировать по-другому он просто не мог, иначе солдаты усомнились бы в его благородном происхождении. Ответная реакция солдат была мгновенной: двое схватились за луки, а третий – за меч. Старший поднял левую руку вверх, давая команду: «Отставить».

– Уберите руку с меча, сударь! – произнес он абсолютно спокойным голосом. – Мы не дикари и всегда сможем договориться. Мне достаточно вашего честного слова, что не везете на себе никакой контрабанды: запретные рукописи, магические травы, амулеты и прочие бесовские штучки…

– Даю слово рыцаря! – гордо вскинув голову, заявил Дарк и убрал кисть с рукояти меча.

– Хорошо, – пробурчал страж, – стоимость веры в рыцарское слово двадцать кодвусовских крон: десять с вас и десять с вашего холопа.

– А не дороговато ли берешь, родной, – язвительно заметил Дантон, – холопы-то дешевле идти должны!

– Заткнись, тварь, я не с тобой разговариваю, а с господином графом, – спокойно и очень жестко оборвал колкость страж.

– Я незамедлительно требую сатисфакции от твоего командира, солдат. Ты оскорбил меня, мою честь и мое слово!

– Уважаемый граф, – ответил старший с насмешливой улыбкой на лице, едва кивнув головой в символическом поклоне, – поймите нас правильно, мы простые солдаты Веры и доверяем лишь слову рыцарей Ордена. Я не желал вас оскорбить, а наоборот, преисполненный уважения к вашему титулу, готов пойти на уступки за весьма умеренную плату. Командующего постом, благородного рыцаря Ордена Лауриса Корнота, к сожалению, как вы видите, сейчас нет, но я обязательно передам ему ваш вызов по возвращении, то есть ближе к вечеру. До этого же момента пропустить вас не имею права.

Дарк и Пауль переглянулись, желания торчать здесь до вечера, а затем еще и биться с рыцарем ни у того, ни у другого не было. Рука Дантона скользнула за широкий пояс и достала полупустой мешок с деньгами. Подойдя к старшему стражнику, он покорно отсчитал в протянутую руку ровно двадцать крон.

Неторопливо спрятав монеты за пазуху, страж еще раз склонил голову и заверил благородного графа, что желания оскорбить его у солдат Ордена и в мыслях не было.

«Кажется, обошлось», – подумал Аламез, делая шаг по направлению к границе. Солдаты опять угрожающе схватились за оружие.

– Ну, что еще?! – процедил Дарк сквозь зубы.

– Господин граф, мы с вами еще не закончили разговор, извольте вернуться на место, – официально прозвучал голос вымогателя. – Вы въезжаете на Святые земли Церкви и как человек не нашей веры должны заплатить подать за очищение ваших душ, по двадцать крон с каждого.

– Это за то, что будем топтать грязными сапогами земли, которые два года назад ни с того ни с сего взяли, да и стали Святыми?! – возмутился выведенный из себя лицемерием стражника Дантон.

– Заткнись, смерд, пока язык не вырвал! – огрызнулся солдат, сурово нахмурив сросшиеся густые брови.

– Не стоит так волноваться, – ответил Дарк, показывая висевший на нагрудной цепочке символ. – Мы с тобой одной веры, солдат.

Глаза старшего изумленно расширились, такого затруднения он явно не ожидал. Буквально через пару секунд после Дарка Пауль достал из-под одежд цепочку с таким же символом. Солдаты казались расстроенными, денег на посещение трактира заработать не удалось. Однако предприимчивый старший наряда решил исправить положение.

– Очень рад, что ваша душа на истинном пути. Нам осталось еще исполнить маленькую формальность, и вы сможете пройти.

– Ну, что еще? – обреченно вздохнул Дарк.

– Доблестные рыцари нашего Ордена уже долгие годы грудью стоят на защите рубежей благословенных Господом земель, охраняя их от полчищ варваров и демонических чудовищ. Долг каждого истинного верующего в том, чтобы оказать посильное содействие в защите священных границ. Извольте внести пятьдесят крон в кассу помощи Ордену, – заявил солдат и протянул в ожидании руку, – по пятьдесят с каждого.

Случилось то, чего Дарк никак не ожидал. Душа торговца, привыкшего давать взятки направо и налево, не смогла вынести бандитского побора на дороге. Выпучив глаза, Пауль отчаянно замахал руками и заорал так громко, как только могла позволить натренированная в базарных склоках глотка:

– Ты что, вконец освинел, морда усатая?! Да за такие деньги в Кодвусе трех коней купить можно. Обнаглели тут, грудью они нас защищают! До них «Стена» лет сто стояла и не падала, а они вдруг все заслуги себе приписать вздумали, защитнички…

Высказать все, что он думал, Пауль так и не успел. Рука старшего стражника схватилась за меч, и трое солдат, стоявших позади, последовали его примеру. Выражение лица Дантона резко изменилось: от ярости перешло к испугу. Его руки остановили бойкую жестикуляцию, демонстрирующую эмоциональное негодование хозяина, и медленно, испуганно-покорно поползли вниз; но вдруг они бойко выхватили из-под плаща два ножа, и метнули их во вскидывающих луки стражников. Один нож угодил лучнику точно в глаз, второй был кинут не совсем точно и всего лишь пронзил правое плечо другого стрелка. Солдат испустил крик боли и отпустил тетиву, стрела сорвалась и ушла куда-то вдаль…

Почти одновременно с этими событиями старший отряда бросился с мечом на Дарка. Благородный граф Аламез легко парировал неумелый удар и совершенно неблагородно врезал коленом в то место, до которого доходила далеко не всякая кольчуга. Броня стража границы оказалась явно короче, чем следовало бы, и владелец «хозяйства» громко завыл, катаясь по траве.

Единственный уцелевший стражник кинулся, размахивая мечом, на Дарка. Добежать он так и не успел, стрела, вонзившаяся между лопатками, прервала его путь. Свист еще одной стрелы – и безумный ор беснующегося на земле старшего стражника прекратился.

Пауль опустил лук и гордо улыбнулся, оглядывая поле:

– Ох, хорошо повеселились! Четыре – ноль в мою пользу, ты ни одного не уложил.

– Ты что, совсем сбрендил?! – заорал не разделяющий его оптимизма Дарк. – Заплатили бы и спокойно прошли, а что нам теперь со всем этим делать?

Дарк обвел руками кровавое поле побоища. Дантон был спокоен, он молча отбросил ненужный лук и принялся аккуратно вытаскивать ножи из тел убитых. Выдержав минутную паузу, он наконец-то ответил на упреки:

– Ты так ничего и не понял? Ну что ж, объясняю для вновь прибывших благородных особ. Пока доблестный рыцарь храма, как его там, Лаурис Корнот развлекается, заваливая очередную крестьянку на сеновале, ребята решили подзаработать себе на карман. Нет такого налога – пятьдесят монет с души, это абсурд!

– Ну и что, это же сразу понятно было.

– А то, что, содрав с нас так много, они считали, что мы наверняка обратимся в Орден за разъяснениями, и, следовательно, их грязные делишки выплывут наружу… Не пропустили бы они нас. Забрали бы деньги и все равно убили бы.

– Убедил, как дальше будем?

– Оттащим господ разбойников в ближайший кустарник и быстрее в замок, пока храмовники не обнаружили пропажу отряда.

Дарк утвердительно кивнул и потащил ближайшее к нему тело в лес. Когда он вернулся, то Пауль уже сидел на коне и рылся в мешке. Неторопливо достав из него шапку с ярко-красным оперением, торговец повернул голову и обратился к Дарку:

– Пока ты трупы оттаскиваешь, я милю-другую назад отъеду, Румбиро знак подам, что мы набедокурили и что теперь его ребятам особенно осторожно идти придется. Закончишь, меня не жди, садись на коня и потихоньку вперед трогай, а я тебя вскоре догоню.

– А как ты предупредишь, времени нет записки писать, да и не заметят их твои гномы.

– Есть у нас система знаков. Я на дороге шляпу эту цветастую брошу, красный цвет – опасность. Ну ладно, бывай!

Дантон погнал коня, а Дарк, обреченно вздохнув, принялся оттаскивать следующий труп.

Навести порядок оказалось непросто. Убрать трупы и разбросанное перед хижиной оружие было только половиной дела. Он долго провозился, вначале засыпая следы свежей крови на траве песком и осколками щебня, а потом отчищая единственный костюм от насевшей на него пыли.

Казалось, он столько потратил времени, что вот-вот из-за леса должен был появиться Дантон, возвращающийся после выполнения своей несложной работы: проехать две мили и бросить на дорогу шапку. Товарища не было, и Дарк решил, следуя совету Пауля, сесть на коня и убраться подальше от места их совместного преступления.

Он медленно ехал вперед, погруженный в раздумья, как вдруг отчетливо услышал позади себя конский топот и бряцанье железа. Обернувшись в седле, он увидел, что конь Дантона мчится к нему на пределе своих лошадиных возможностей с седоком, низко пригнувшимся к гриве. Пауль отчаянно жестикулировал на скаку и что-то кричал. Через долю секунды ветер донес до Дарка обрывки фраз «…быстрее… в лес», а в следующее мгновение из-за поворота дороги, укрытой деревьями, появился еще один всадник. Это был рыцарь в цветах Ордена в полном боевом вооружении, гремя железом лат и с длинной пикой наперевес, гнавшийся за его товарищем.

«По-моему, нам все-таки удалось повстречать доблестного рыцаря Лауриса…» – пронеслось в голове Дарка, пока он разворачивал коня мордой по направлению к врагу. Несмотря на отчаянные выкрики Дантона, бежать он не мог, ему не позволяли честь и совесть – рыцарь догонял Пауля.

Тяжелые доспехи затрудняли бег породистого коня храмовника, уйти от погони не составляло бы труда, если бы под торговцем был хотя бы средний по прыткости конь, а не эта полудохлая кляча. Обругав про себя торговца за его легкомысленный подход к выбору лошадей, Дарк направил своего коня галопом навстречу закованной в латы смерти.

Быстро промчавшись мимо обалдевшего от страха и удивления Пауля, Дарк вытащил на ходу меч и ринулся прямо на рыцаря. Кончина была неизбежной, удар острой массивной пики на полном скаку пронзил бы его не прикрытое доспехами тело насквозь. Однако, когда противник приблизился на расстояние удара, Дарк резко перенес центр тяжести вправо, заставив тем самым коня присесть на скаку и завалиться на правый бок. Они вильнули так, что чуть не перевернулись, но маневр удался. Прижавшийся к гриве Дарк услышал, как острый кончик пики рассек воздух буквально в нескольких сантиметрах над его левым ухом. Он тут же налег на поводья, останавливая коня и разворачивая его в сторону врага.

Его грузному противнику понадобилось куда больше времени, чтобы развернуться. Дарк подскочил к нему вплотную и, привстав в седле, нанес оглушительный по силе удар сверху. Рыцарь успел принять меч на щит, высоко поднятый над головой. Согнувшись под ударом, он, не будь дураком, отбросил в сторону бесполезную на короткой дистанции пику и схватился за боевой топор, привязанный к луке седла.

Расчет был точен и верен. Не имеющему не только брони, но и даже щита Дарку было сложно парировать мощные удары топора, в то время как быстрые атаки меча легко отражались щитом противника.

Лаурис не позволил Дарку воспользоваться моментом неожиданности и уже теснил его мощным рыцарским напором. Уворачиваться от топора при бое верхом было практически невозможно. Парируя очередной удар, Дарк зазевался, и сильный толчок щита едва не сбил его наземь. До конца поединка оставалось недолго, Аламез выдохся, постоянно крутясь в седле, в то время как его враг только начинал разогреваться.

Спасла Дарка не случайность, а внезапно пришедшая в голову мысль. Он снова перенес центр тяжести направо и вытащил левую ногу из стремени. Свободной от меча рукой дотянулся до голенища сапога и достал из него кинжал.

Через узкие прорези забрала было видно, как расширились от удивления глаза противника. Что мог сделать ему, с ног до головы закованному в латы, какой-то кинжал? Но Дарк задумал иное.

Зайдя сбоку и немного сзади противника, он нанес обманный удар мечом, который рыцарь легко принял на щит. В это же время левая рука взлетела в воздух и вонзила кинжал по самую рукоять в незащищенный бронею круп лошади. Обезумевший от резкой боли конь встал на дыбы, сбросил седока и рванулся в поле. Рыцарь не успел очнуться после падения, а Дарк не был чрезмерно благороден и не дал ему возможности прийти в себя. Острые копыта коня продавили нагрудник и шлем.

Спешившись, Дарк нанес мечом последний удар и милосердно прекратил мучения рыцаря.

Подъехавший к месту схватки Пауль молча взирал то на Дарка, то на поверженного врага.

– Ты сумасшедший, – наконец-то произнес торговец.

– Не более, чем ты, считавший, что сможешь на старой кляче уйти от породистого скакуна, – ответил Дарк, с трудом ловя воздух ртом. – Трупом в этот раз займешься ты, хватит с меня на сегодня таскать мертвечину.

– Хорошо, – даже не споря, согласился Пауль, слезая с лошади.

– И еще знаешь что?

– Что?

– Пожалуй, наш счет четыре – четыре, – задумчиво произнес Дарк и улыбнулся.

От его улыбки Дантону стало не по себе, уж очень сильно она напоминала радостный оскал волка, догнавшего свою жертву.

Взявшись за ноги трупа, Пауль потащил его в лес. Помятые пластины доспехов противно бренчали, стукаясь друг о друга.

Убрав с дороги тело поверженного рыцаря, путники снова двинулись в путь и уже через час въехали в ворота замка Нюэль.

* * *

Если рыцари действительно часто посещали замок, то уж точно не для того, чтобы полюбоваться красотой архитектурного ансамбля. Внешне Нюэль ничем не отличался от своих собратьев – замков прифронтовой полосы: два ряда высоких стен темно-серого цвета, круглые башни с остроконечными покатыми крышами и узкими прорезями бойниц, а также многие другие непременные атрибуты военного времени… Иными словами, замок был воздвигнут так, чтобы обеспечить владельцу прежде всего безопасность, а потом уж комфорт.

Остановив коней и спрыгнув на землю, путники принялись растирать онемевшие ноги и затекшие в седле поясницы. Приглядевшись внимательней к убранству внешнего двора, Дарк понял, что им довелось лицезреть как раз тот период жизни замка, когда грозная крепость только что потеряла свое военное назначение.

Нынешний владелец, а точнее, владелица, не придавала особого значения мерам безопасности. Ворота, через которые они вошли внутрь, были настежь открыты и не охранялись даже убогим старичком-привратником. Внешний двор был безлюден, впрочем, как и стены, и крытые башенные площадки. Если бы не отдаленный шум, доносившийся из жилых помещений замка, да кудахтанье кур с находившегося неподалеку скотного двора, можно было бы подумать, что хозяин замка поспешно бежал, прихватив с собой всех домочадцев и прислугу, а в воротах вот-вот должен появиться передовой отряд наступающих вражеских войск.

Пораженный зрелищем запустения, Дарк вопросительно посмотрел на Дантона, который равнодушно пожал плечами и объяснил, что они приехали слишком рано, когда утомленные ночными гуляньями хозяйка и посетители замка, а также и прислуга, специально нанятая для развлечения гостей, еще спят. Солнечные часы во дворе показывали всего полдень, в то время как день здесь обычно начинался не ранее четырех, а заканчивался около семи утра.

Прогуливаясь по двору, Дарк случайно оказался возле лестницы, ведущей на крепостную стену. На ее узких ступенях и шатких перилах лежал толстый слой грязи и пыли, в углах виднелась паутина с угодившими в нее мухами. Наверх явно никто не поднимался в течение месяца или двух. Все это поразило и насторожило Дарка, однако для Дантона сей парадокс был легко объясним.

Замок Нюэль был построен более трехсот лет назад, когда еще не было «Стены» и самого королевства, а отдаленную провинцию Кодвус раздирали междоусобные войны и постоянные крестьянские восстания. Затем, уже во времена Республики, стены замка надежно защищали владельца от разбойничьих банд и прочего пестрого сброда, свободно мотающегося по окрестностям. Когда местными землями завладел Орден, то бандиты ушли, а нынешняя хозяйка чувствовала себя в полной безопасности и экономила не только на ремонтных работах, но и на содержании вооруженной охраны. Благородную графиню Самбину защищали не высокие стены замка, а многочисленные рыцари Ордена. Ежедневно в замке гостило не менее десяти-пятнадцати храмовников, а по ночам здесь гулял, пожалуй, весь Орден, кроме несчастных, находившихся на дежурстве или в трехмесячном наряде на «Великой Стене».

От размышлений на тему «выгодность деловых и прочих связей с Орденом» их отвлек внезапный окрик. На широкой лестнице замка, ведущей к жилым помещениям, стоял, укрываясь зонтиком от ярких лучей солнца, старенький мажордом и махал им рукой, настойчиво подзывая посетителей подойти ближе.

– Меня зовут Борий Тортенос, управляющий замка Нюэль. Могу ли я узнать имена благородных господ, и чем мы обязаны вашему визиту? – обратился старичок к подошедшим путникам.

– Я, Пауль Дантон, торговец из Кодвуса, уважаемый, – взял разговор с управляющим на себя Пауль. – Благородная графиня Самбина милостиво позволила посещать ее замок в любое удобное для меня время.

– Ах как же, как же, господин Дантон, – закудахтал, будто курица, старичок и стукнул себя свободной от зонтика рукой по наполовину лысой голове, – извините, господин Дантон, но вы так давно у нас не были, что я, старый дурак, не узнал вас сразу. Госпожа графиня будет несказанно рада видеть вас. Недавно на охоте она с грустью призналась всем присутствующим господам рыцарям, что ей так не хватает вашего изысканного общества.

– А это мой высокочтимый друг, граф Аламез из далекой имперской провинции Виланьез, – прервал светское бормотание старика Пауль, пока оно не перешло в изобильный поток комплиментов в его адрес. – Господин Аламез, путешествующий по нашим краям, почтил меня своим визитом, и я был бы несказанно рад отблагодарить его, познакомив с самой прекрасной дамой на свете – хозяйкой этого замка, высокочтимой графиней Самбиной.

Вычурные речи, непривычная жеманность общения порядком наскучили Дарку, ему хотелось назло высокомерно-льстивому старичку совершить что-нибудь грубое и антиобщественное, например, скорчить рожу или громко, заунывно-протяжно высморкаться. Одна только мысль о том, как при этом вытянется и без того продолговатое лицо мажордома, вызвала у него приступ истеричного смеха, который, однако, был героически подавлен зажатием рукой расплывающегося до ушей рта.

Сей необычный жест привлек внимание Бория, вопросительно уставившегося на графа Аламеза. Дарк картинно чихнул, объяснив, что, сгорая от нетерпения увидеть прекрасную графиню, слишком сильно гнал коня и, как следствие, наглотался дорожной пыли.

Несмотря на полную нелепость объяснения, Бория оно, как ни странно, устроило. Старичок приветливо улыбнулся и продолжил разговор с Паулем:

– К великому сожалению, госпожа графиня не может принять вас прямо сейчас. После вчерашней охоты и последовавшего за ней званого ужина она немного устала и теперь отдыхает, но будет несказанно обрадована увидеть вас на балу, который состоится сегодня вечером в честь дня рождения высокочтимого рыцаря Хорна, члена «Совета пяти» доблестного Ордена «Святой границы». Сейчас же позвольте показать ваши комнаты, господа, где вы сможете отдохнуть до начала бала, то есть до восьми часов вечера.

Старик повернулся к ним спиной и пошел вверх по лестнице. Воспользовавшись моментом, Дантон приблизился вплотную к спутнику и весело прошептал в его ухо:

– Перевожу на нормальный язык: «У девчонки был вчера трудный денек. Сначала повеселилась под каждым кустом в лесу, а потом со всеми гостями под столом. Естественно, она немного устала и пошла отдыхать, прихватив с собой пару конюхов и свинопаса».

Дарку показалось, что идущий в десяти шагах впереди них старичок услышал крамольные речи заезжего шалопая, но почему-то никак не отреагировал на них.

Борий продолжал идти вверх по лестнице, как мессия, выводящий раскаявшихся грешников из мира хаоса и забвения в рай, полный духовных и телесных наслаждений.

Разруха и запустение, царившие у крепостного вала, сменились, как только управляющий открыл двери замка, на радующую глаз картину прекрасного сада внутреннего двора, благоухающего ароматами зелени и свежести. Вокруг щебетали птицы, росли цветы и били ключом бесчисленные фонтаны, украшенные античными статуями и имитирующие природные ландшафты: оазис среди пустыни, горный ручей, полное спокойствия и умиротворения лесное озеро и т. д. и т. п. По аккуратно выложенным дорожкам сада гордо прохаживались диковинные птицы с цветастым оперением и важно взирали на новых посетителей.

Похоже, Самбина гнушалась окружающей реальности и стремилась создать вокруг себя маленький мирок фантазии и иллюзии; мирок, в котором ей хотелось бы жить. Изысканное убранство сада нужно было ей, чтобы отдыхать душой от скуки и серости реальной жизни. Создать рай во дворе своего жилища было куда дешевле, чем перестраивать все свои владения, и намного проще, чем пытаться изменить жизнь к лучшему. Здесь в воздухе витал дух возвышенного и гармонии, а за воротами царила обыденность, без которой, к сожалению, еще никому не удавалось обойтись. Ну что за хозяйство без жилья для прислуги, скотного двора, конюшен и прочих бытовых мелочей, то есть всего того, что реально необходимо для жизни? Облагораживать же быт кухарок да свинопасов никто не собирался.

Миновав сад, Борий повел путников в сам дом. Обстановка залов, коридоров и лестничных пролетов так же, как сад, не только излучала красоту и благополучие, но и свидетельствовала о наличии у хозяйки денег и вкуса.

Они не заметили ни одного простого окна. Каждый оконный проем был индивидуален как по форме, так и по рельефу подоконника. Вместо обычных стекол в них были вставлены причудливые мозаичные витражи, волшебно сверкающие и переливающиеся под падающими на них солнечными лучами.

Высокие потолки каменных сводов, стены и даже полы были или выложены плиточной мозаикой, или разрисованы неизвестным, но явно талантливым живописцем в стиле «прелести богатой жизни». Участки стен, до которых еще не добралась кисть художника, были сиротливо прикрыты огромными гобеленами ручной работы.

Дом ничем не отличался от королевского дворца, за исключением разве того, что в придворных покоях всегда было полно народу, здесь же царила гробовая тишина, изредка прерываемая приглушенными голосами, доносившимися то ли с кухни, то ли из других подсобных помещений.

Удивленный этим обстоятельством, Дарк решился расспросить управляющего, до сих пор ведущего их через огромные залы и длинные извилистые коридоры, по обеим сторонам которых находились двери бесчисленных комнат для гостей.

Вежливо улыбнувшись любопытному гостю, Борий объяснил, что оставшиеся на ночлег после вчерашнего ужина господа, а также обслуживающая их прислуга еще отдыхают и набираются новых сил перед предстоящим балом. Бодрствуют же сейчас лишь повара да рабочие, приготавливающие к вечернему празднеству зал для пиршества и бальные площадки.

Вскоре они достигли цели. Мажордом снял с пояса огромную связку ключей и, открыв дверь, поклоном пригласил гостей войти первыми. Отведенная им комната была большой и роскошно обставленной. Наверное, половину ее занимала огромная кровать, на которой при желании могло бы уместиться человек десять и притом хорошо выспаться, не мешая друг другу.

Извинившись перед гостями за то, что в связи с ожидаемым наплывом гостей, не может предложить им второй комнаты, Борий положил ключ на столик возле кровати и с низким поклоном удалился, напомнив напоследок еще раз, что ожидает их появления в восемь часов в зале для торжеств.

Как только дверь за любезным старичком закрылась, Дарк облегченно вздохнул и, расстегнув ворот камзола, тяжело плюхнулся в стоящее рядом со входом кресло.

– Ну вот и все! – обратился он то ли к Паулю, то ли к самому себе. – Наконец-то можно и отдохнуть. Не знаю только, от чего я больше устал – от «веселой» прогулки или от ваших со старым грибом реверансов? Не могу я так общаться, не приучен. Завалю я все дело, не выдержу да и ляпну во время утонченной беседы что-нибудь такое, армейское…

– Не волнуйся, – ободрил его Дантон, разваливаясь на кровати, даже не сняв сапог, – светский тон бесед продлится недолго. Тебе, главное, продержаться первые два часа, пока будут звучать торжественные речи и гости не упьются, а затем такая гулянка начнется, какой ты еще и не видел, в разгаре попойки бордель покажется женским монастырем.

– А что делать, если в первые два часа меня станут расспрашивать об искусстве? Из меня ведь ценитель прекрасного, как из тебя конюх. – Дарк рассмеялся от точно подобранного им сравнения.

– Самое главное – вот так не ржать! – ответил Пауль почему-то обиженно. – И старайся не употреблять в разговоре с дамами простых слов. Выражайся красиво и немного загадочно, например: не «задница», а «изящные формы ягодиц»; не «вступать в сношения», а «уступить порыву страсти». Уверен, эта игра тебе понравится – можешь сказать все, что угодно, но никто не обидится, или сделает вид, что не обиделся.

– Ну что ж, попробую. А ты, надеюсь, если что, поможешь?

– Конечно, а теперь давай все-таки выспимся. Для меня полдня в седле – подвиг, с ног совсем валюсь, а еще столько всего впереди…

– Пауль, – обратился кавалерист к уже закрывшему глаза и начинающему засыпать приятелю, – не могу спать, у меня какое-то странное чувство. Что-то здесь не так, в этих стенах. Чем-то сквозит в воздухе…

– Расслабься, ты просто нервничаешь перед балом, – ответил Пауль, даже не открыв глаз, – он у тебя, наверное, первый.

– Нет, это не то, я чувствую… – твердо возразил Дарк. – Одновременно спать не будем, сначала ты, а потом я.

– Ладно, – пробурчал уже во сне Дантон и перевернулся на другой бок.

Когда Дантон заснул, то вид абсолютно непринужденно сопящего товарища отвлек Дарка от пасмурных мыслей. Странное предчувствие уже исчезло, он ощущал лишь легкую враждебность обстановки, возможно, навеянную тем, что они с Паулем не намеревались, как все прочие гости, увлекательно провести время на балу, а были на ответственном задании, вдвоем против целого замка…

Первые полчаса пролетели незаметно, за них он еще раз успел продумать возможные варианты действий. Потом время начало тянуться, чем дальше, тем медленнее и медленнее проходили минуты ожидания. Легкая дремота овладела телом, веки отяжелели, и капитан понял, что вот-вот уснет, как бы он ни противился этому.

Решив выбрать наименьшее зло, Дарк собрался с силами и титаническим рывком вырвался из томного плена мягкого кожаного кресла. Он запер дверь и для большей уверенности загородил ее платяным шкафом, затем подошел к окну и проверил прочность запоров. Минуту поколебавшись, простучал стены и пол, проверяя, нет ли тайного хода. И только тогда, когда был полностью убежден в том, что, пока они спят, никто не сможет проникнуть в комнату, решился лечь на кровать и заснул по-детски крепким сном.

* * *

Они проснулись одновременно от чудовищно громкого стука в дверь и жалобного поскрипывания шатающегося из стороны в сторону шкафа. Быстро вскочив с кровати, оба первым делом схватились за оружие и приготовились принять непрошеных посетителей. Потом вдруг до них дошло: что-то в комнате было не так. Этим «что-то», как ни странно, оказалась полная темнота, в которой они с трудом различали друг друга. «Проспали!» – эта мысль родилась в их головах одновременно.

Убрав оружие, они вдвоем отодвинули шкаф. Дверь тут же открылась, и комнату заполнил свет факелов. На пороге стояли двое здоровенных слуг и тщедушная фигурка испуганного, с белым от страха лицом, Бория.

– Господа, что случилось? – спросил управляющий дрожащим от волнения голосом. – Мы уже час пытаемся взломать дверь.

– Ничего страшного, мы просто проспали, – успокоил Бория Дантон и одарил его одной из своих лучших улыбок.

– А что, что… а почему здесь шкаф?

– Видите ли, уважаемый Борий, – произнес Дантон, беря мажордома под руку и таинственно отводя в сторону от слуг, – во всем виноват я. Мне слишком часто приходится по торговым делам отлучаться из дома, и порою… – добавил он шепотом, – …имея при себе солидную сумму денег. А в гостиницах у нас, как вы знаете, одно ворье, так что теперь у меня маленький пунктик, никак не могу уснуть в гостях, если не забаррикадирую дверь. Извините милосердно мою слабость!

– Да, да, конечно, я понимаю и всем сердцем сочувствую вам, господин Дантон, – уже более спокойным и размеренным голосом заговорил старик, – но знаете, случилось ужасное… Вы пропустили торжественную часть, когда глава Храма, господин Брюсот, наградил юбиляра, уважаемого всеми нами рыцаря Хорна, «лентой доблести»! И к тому же графиня очень разволновалась, не увидев вас и вашего друга среди гостей.

– Уважаемый Борий, прошу вас сделать мне и господину Аламезу маленькое одолжение. – Пауль по-дружески положил руку на плечо старика. – Извинитесь за нас перед графиней и передайте, что мы сразу же спустимся в залу, как только приведем себя в порядок.

– Обязательно передам, господин Дантон, Маркус будет ждать вас в коридоре и проводит на пир.

Низко поклонившись, Борий удалился. Один из слуг, которого, скорее всего, и звали Маркусом, зажег стоящие на столе свечи и, отвесив еще более низкий поклон, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Пауль резко развернулся на каблуках и прошептал, злобно сверкая глазами:

– Ты что, сдурел?! Проспать официальную часть – да это же оскорбление Ордену! Не хватало, чтобы нас сейчас начали вызывать на поединки. Храмовники, они еще большие снобы, чем вы, имперские дворяне. Тебя устроит перспектива биться на двадцати-тридцати поединках за вечер?!

– Не кипятись, я же не знал…

– Не знал, не знал… – передразнил его Пауль, уже начинающий отходить от приступа негодования. – Ладно, будь что будет, только прошу тебя, сделай милость – держись от «щитоносцев» подальше, а уж если сами заговорят, то будь омерзительно вежлив! – Вдруг Пауль повеселел и с язвительной улыбкой на лице произнес: – Мы сегодня и так уже основательно проредили ряды доблестного Ордена.

В том, что они бессовестно проспали торжественную часть, был один маленький, но весомый плюс. Все высокопарные, монотонно-размеренные речи, перемежающиеся проповедями духовенства, остались позади, и они вошли в зал как раз в нужный момент, то есть когда народ ел, пил и веселился.

Зал был огромным, на двести-триста человек, в то время как за столами сидело в два раза больше народу. Снующая по залу прислуга с кувшинами и с подносами, полными яств, с трудом протискивалась среди веселой, шумно гудящей толпы гостей. От белого цвета одежд рябило в глазах, подавляющее число присутствующих, как и ожидалось, были рыцарями Ордена, и лишь за дальним столом пестрела разноцветная группа кодвусовских аристократов.

Вельможи, которых было не более двадцати, чувствовали себя весьма неуверенно и порой с опаской взирали на бушующее вокруг море белых одеяний. Некоторые из них даже не пили, боясь перебрать лишнего и, не дай бог, каким-нибудь неосторожным словом задеть обидчивых рыцарей.

Войдя в зал, парочка встала, нерешительно оглядываясь по сторонам и не зная, куда дальше идти. Но тут к ним подбежал Борий и пригласил присесть к столу представителей Кодвуса. Когда они пробрались сквозь толпу и заняли указанные им места, то вельможи, почувствовавшие в своих рядах пополнение, немного повеселели. К тому же все они прекрасно знали Дантона, так как ранее относились к числу его постоянных клиентов.

Пауль не разочаровал их ожиданий, после первого же бокала вина он вошел в привычную для него роль радушного хозяина и увлекательного собеседника. Поглощенные его веселыми байками да сплетнями о жизни известных особ, сотрапезники не обращали никакого внимания на Дарка, сиротливо сидевшего на дальнем краю стола.

Реально оценив обстановку и поняв, что в течение ближайшего часа светских бесед с ним никто заводить не собирается, солдат полностью сконцентрировался на увлекательном и единственно возможном занятии – поглощении пищи.

Столы ломились от яств, а гости шумно гуляли, весело переговариваясь между собой и опрокидывая стакан за стаканом крепкого виноградного вина. В только что начавшемся застольном марафоне уже наметились первые жертвы. За соседним столом один из молодых рыцарей залпом осушил полный кубок и, не удержав равновесия, опрокинулся на спину. Как только раздался глухой удар тела об пол, подскочило четверо слуг и, аккуратно подняв павшего бойца, вынесли его с «поля боя».

Свиная ножка помогла утолить первый голод и вскоре наскучила Дарку, жаркое с разнообразным гарниром тоже не лезло в рот, не говоря уже о выпивке, которой он боялся злоупотреблять. «Ну почему я не могу, как остальные, нажраться и когда же Пауль начнет действовать? Неужто мы так и просидим за этим чертовым столом до самого утра?» – думал Дарк, нервно тыча столовым ножом в остаток свиной ножки.

Не выдержав затянувшихся минут ожидания, Аламез встал из-за стола и подошел сзади к Паулю, оторвав друга от увлекательного рассказа о том, как ему однажды, еще при жизни в Сардоке, за одну ночь удалось не только обыграть в карты местного префекта, но и заодно соблазнить его жену с двумя уже вполне созревшими дочерьми.

– Не пора ли нам познакомиться с графиней? – прошептал Дарк на ухо спутнику, который, казалось, уже позабыл об истинной цели их пребывания здесь.

– Не торопись, ночь еще впереди… – так же шепотом ответил Пауль. – К тому же во время застолья не знакомятся, неприлично отрывать благородную даму от поглощения курочки и рыцарских бахвальств.

Получив отказ и не зная, чем заняться, пока не наступит долгожданное время действий, Дарк стал пробираться к открытой двери балкона.

Свежесть полуночного воздуха выбила из головы остатки хмеля и позволила Дарку наконец-то расслабиться. Стоя на широком балконе второго этажа, он взирал сверху на открывшуюся панораму водоемов и зелени. Если днем сад был просто красив, то теперь – чарующе загадочен. Ночь убрала ненужные, яркие цвета, оставив в палитре красок лишь темноту ночи и серебристый свет далекой луны – полночного солнца. Кусты, дорожки, гладь бассейнов и даже еле струящаяся вода из фонтанов были наполнены спокойствием, умиротворением и вечной мудростью бытия.

– Что с вами, сударь? – раздался у него за спиной певучий и нежный, как сама ночь, голос.

Очнувшись от завладевших им грез, Дарк повернулся, и его глазам предстало зрелище, куда более захватывающее, чем сад. Стоящая в тени стены дама была высока, таинственна и привлекательна. Ее стройная фигура была облачена в черное, обтягивающее формы платье с золотистыми блестками. Длинные пряди черных волос плавно струились с головы на плечи и падали на оголенную глубоким декольте большую и девственно-нежную грудь. Лица дамы не было видно, его укрывала густая вуаль полночной тени.

– Ничего, сударыня, – ответил он, немного замешкавшись, – просто наслаждаюсь видом сада и чистым воздухом после избытка винно-пивных паров. – Дарк кивнул в сторону шумящего, наполненного светом зала.

– Вы противник веселья? – удивленно спросила дама, слегка наклонив набок голову.

– Нет, что вы, но мне захотелось побыть одному…

– Тогда извините, что помешала наслаждаться одиночеством, – холодно произнесла она и направилась к двери.

– Постойте! – вдруг вырвалось у Дарка, почувствовавшего себя виноватым. – Вы меня неправильно поняли. Просто эта шумная толпа чужда мне, она огромна и безлика, а сад… сад прекрасен! – произнес он и отвернулся, почему-то постеснявшись своих слов.

Дама остановилась, она долго молчала, но не уходила в зал. Дарк ждал, напряженно ждал ее слов. Наконец-то у него за спиной послышалось легкое постукивание приближающихся шагов, и он почувствовал, как незнакомка встала рядом с ним, облокотившись на перила.

– Зачем же вы сегодня явились сюда, если у вас такое меланхоличное настроение? Не кажется ли вам не совсем разумным идти на бал, чтобы погрустить? – произнесла она томным, женственным голосом, заставившим поток мурашек пробежать по спине Дарка.

– Я и не очень хотел, вообще-то я здесь впервые… Меня привел друг, посчитав, что мне надо расслабиться.

– Похоже, его затея не удалась… Атмосфера праздника давит на вас, поглощенного своими мыслями, и заставляет чувствовать себя еще более ущербным, покинутым и несчастным.

Дарку вдруг стало страшно. Дама как будто читала его мысли, точнее, не сами мысли, а гамму бушевавших в нем эмоций.

– Нет, что вы, – взял он себя в руки, – не все так печально. Вечер только начинается, а я слышал, что хозяйка дома искусна в устройстве всевозможных потех.

– Вы правы, Самбина – известная целительница израненных или скучающих душ, – почему-то печально и с легким оттенком издевки произнесла собеседница. – Так что грустные мысли вскоре покинут вас. Кстати, сад более красив днем, и у вас еще будет время полюбоваться им.

– Не скажите, днем он другой, он живет для того, чтобы люди любовались им, живет напоказ, а ночью он такой, как есть… – высказал Дарк мысль, только что родившуюся у него в голове.

– Удивительно, вы первый человек, от которого я слышу подобные речи. Будьте осторожны и опасайтесь ступить за грань. Вы уже рядом с нею…

Дарк хотел что-то ответить, но легкий шелест платья оповестил, что он вновь остался один. Слова таинственной незнакомки казались странными и были явно выше его понимания.

От дальнейших разъяснений его отвлекли шум и оживление в зале. Появившийся посреди пирующей толпы мажордом оповестил гостей о программе развлечений на предстоящий вечер.

Желающие посмотреть балет в исполнении прекрасных, обнаженных танцовщиц направились на открытую танцевальную площадку, откуда уже слышались ласкающие слух трели флейт. С удивлением Дарк заметил, что большинство гостей осталось сидеть за столами или под столами, кто как смог…

Стол кодвусовской знати был пуст, если не считать разозленного Дантона, нервно тыкающего вилкой в остатки лежащего на блюде розового поросенка.

– Где тебя черти носят?! – накинулся он на подошедшего к столу Дарка. – Голыми бабами у меня вчера полюбоваться мог, когда предлагали… Пошли дело делать, графиня пригласила нас в галерею.

Встав из-за стола, Дантон схватил Дарка под руку и потащил куда-то вверх по крутым мраморным ступеням лестницы. На ходу Пауль объяснял Дарку, что такие развлечения, как балет, существуют лишь для обычных посетителей, в то время как для высших чинов Ордена сегодня предусмотрена иная, куда более захватывающая дух программа, которая начнется сразу же после осмотра картин. По счастливой случайности, им удалось попасть в узкий круг избранных гостей.

Одетые в черные ливреи слуги галантно распахнули перед ними двери картинной галереи. Быстро пройдя по первому, совершенно пустому залу, парочка спешила дальше, на поиски графини, развлекающей круг близких друзей.

Полюбоваться полотнами Дарку так и не удалось. Проносясь мимо картин, он лишь краем глаза успел заметить, что это были не художества «мазилок», а работы известных и почитаемых всеми аристократами имперских мастеров. Стоимость картин, собранных в одном только зале, была намного больше, чем цена замка и прилегающих к нему земель.

Графиня беседовала с гостями в третьем зале. Маленькая группа вельмож и рыцарей стояла около огромного полотна, на котором изображалась батальная сцена какого-то неизвестного и давнего сражения. «Дама с балкона», а именно она и оказалась великолепной графиней Самбиной, изящно разводила руками и певучим нежным голосом оживленно рассказывала о замысле живописца по «экспрессивному отображению эмоционального состояния героев полотна». Большинство произнесенных ею слов так и остались для Дарка загадкой, над которой он, кстати, и не собирался ломать голову.

Увидев лицо графини, скрытое на балконе тенью, Дарк почувствовал разочарование. Судя по россказням Пауля, он ожидал увидеть ожившую богиню или, на худой конец, деву небесной красоты, а не заурядную среднестатистическую красавицу. Самбина была, конечно же, красивой женщиной с правильными тонкими чертами лица и живыми, наполненными страстью глазами, но до идеала ей было ой как далеко!

Подойдя ближе, они с Паулем смешались с толпой в ожидании момента, когда на них упадет благосклонный взгляд хозяйки дома. Дарк подозревал, что Самбина заметила их сразу, как только они вошли в зал, но, не желая отвлекаться от показа картин и легкого попутного флирта с парой рыцарей, решила, видимо, отложить радостную сцену дружеской встречи до конца экскурсии.

Благородная дама могла бы еще долго сотрясать воздух изысканными сочетаниями мало кому понятных, но благозвучных слов, однако, обведя взглядом уже изрядно утомленную ее высокопарной болтовней публику, резко сменила тему общения. Взгляд графини остановился на Дантоне, и Самбина радостно вскинула руки, изобразив к тому же на лице мину внезапного, приятного удивления.

– Пауль, дорогой, тебя ли я вижу? – обрадованно вскрикнула она и протянула руку для поцелуя.

Обогнув толпу изумленных господ, Дантон припал к руке графини и покрыл ее наигранно страстными поцелуями от кончиков пальцев до самого локтя.

– Графиня, только превратности судьбы и козни моих конкурентов заставили вашего покорного слугу и искреннего почитателя так долго не видеть вас.

Самбина смотрела на Пауля с умилением и не убирала руку, которую все еще слюнявил вошедший в роль торговец. В глазах Дантона окружающие видели желание и пылкую страсть влюбленного. Оба врага были прекрасными актерами и талантливо разыгрывали перед глазами изумленных зрителей сцену встречи влюбленных, пребывающих в романтической стадии развития отношений.

– Господа, позвольте вам представить господина Дантона, известного кодвусовского мецената, ценителя искусств, увлекательного собеседника и моего близкого друга, – прервала спектакль Самбина и вернулась к обязанности хозяйки по представлению гостей друг другу.

Среди посетителей галереи оказалось несколько кодвусовских аристократов, все члены «Совета пяти» Ордена, включая юбиляра – господина Хорна, прочие сильные мира сего. Закончив церемонию представления и так уже, наверное, известного всем торговца искусством, Самбина перевела взгляд на скромно стоящего поодаль Дарка.

– А с вами, молодой человек, мы кажется, уже встречались… – произнесла красавица двусмысленно-игривым тоном и одарила его улыбкой, которая показалась Дарку истинной и не наигранной, как все остальное. – Пауль, не представите ли мне вашего спутника?

– Ах, графиня, – схватился в смущении Дантон за голову, – ваша красота и очарование, ваши прелестные, бездонные, как море, глаза и чарующая улыбка заставили меня позабыть о приличиях. – Затем, развернувшись к толпе собравшихся, продолжил: – Госпожа графиня, господа рыцари, позвольте вам представить человека, которого я, скромный торговец, даже не могу решиться назвать другом, благородного рыцаря, господина графа Аламеза из далекой, плодородной провинции Виланьеза.

Господин лжеграф обменялся учтивыми поклонами с присутствующими и поцеловал протянутую графиней руку.

– Пауль, – произнесла Самбина после окончания формальной процедуры представления. – Я была бы несказанно рада услышать мнение человека с таким утонченным вкусом, как ваш, о балетной постановке, которая проходит сейчас на танцевальной площадке. А с вами, господин граф, мне бы еще хотелось немного поболтать, потом…

Затем графиня демонстративно развернулась и окруженная толпой светских почитателей пошла прочь, плавно и грациозно извиваясь соблазнительными формами тела.

– Ага, иными словами «пошел вон, недоносок»! – пробурчал Пауль с желчью в голосе, как только они остались вдвоем. – А ты молодец, времени зря не терял, успел зацепить дамочку. Теперь давай так, я полезу в подвал, а ты будь на виду, покрутись между залом и танцевальной площадкой.

– А, может, все-таки вместе пойдем? – спросил Дарк, которого снова начали одолевать плохие предчувствия.

– Ни в коем случае, ты нужен мне здесь, – сказал, как отрезал, Пауль, нервно прищурившись и покусывая от напряжения губы. – Попытайся что-нибудь выудить у графини. Кроме того, если часа через два я снова не появлюсь на гулянке, то иди на выручку. Когда доберешься до подвала, то поступай со всеми, как с тем рыцарем на дороге – ни одного живого свидетеля! Ну, все, пока…

* * *

За час с небольшим, проведенный им в картинной галерее, вид зала, в котором проходило пиршество, сильно изменился: столы были сдвинуты, а стулья разбросаны по полу. Повсюду: и на столах, и рядом с ними – валялись в хаотичном беспорядке огрызки еды, опрокинутые кувшины с разлившимися из них лужами дорогого вина и, конечно же, обязательный атрибут любого гулянья – не выдержавшие темпа попойки гости.

Еще остававшиеся в зале рыцари разбились на группки: кто оживленно спорил, кто похвалялся перед еле сидящими и кемарящими собутыльниками ратными подвигами или приключениями на любовном фронте. В дальнем конце зала, возле колонн, четверо одуревших от вина солдат решили провести показательный урок фехтования. Едва держась на ногах, один из них пытался обучить товарищей какому-то хитрому и стопроцентно верному приему. К сожалению, демонстрация не удавалась, солдат то падал сам, то ронял меч из ослабевших, потерявших координацию и твердость рук.

Поняв, что делать здесь больше нечего, Дарк пошел на звуки музыки, доносившейся с танцевальной площадки. Там еще был шанс обнаружить парочку вменяемых, не вконец упившихся гостей.

На площадке, рядом с оркестром, толкался десяток-другой гостей. Представление давно закончилось, но несколько обнаженных девиц еще танцевали, развлекая зевак соблазнительным кручением аппетитных бедер.

К нему подошел сильно шатающийся, но стойко держащийся на ногах рыцарь Ордена и, фамильярно обняв за плечо, спросил о впечатлении, которое произвел на него танец. Аккуратно снимая руку наполненного пивным духом собрата по разуму, Дарк выпалил ему в лицо псевдосветскую фразу:

– Изящные формы округлостей и изгибы ровных конечностей навевают сознанию мысли о возможности возникновения порыва страсти, которому, к сожалению, вряд ли суждено реализоваться по причине фактической неготовности к действиям подобного рода потенциального инструментария.

Оставив вояку самостоятельно постигать смысл услышанного, Дарк еще минут десять послонялся по площадке, а затем двинулся дальше, пытаясь «совершенно случайно» попасться на глаза очаровательной Самбине.

Гости разбрелись по замку вместе с очаровательными танцовщицами, дабы предаться буйству пьяных фантазий. Бесцельно шатаясь по коридорам и залам дворца, Дарк слышал доносившиеся из некоторых комнат характерные звуки порывов страсти, сопровождаемые скрипом мебели и грохотом падающих на пол предметов. Дверь в одну из комнат была настежь открыта.

Заглянув туда, Дарк увидел, как трое танцовщиц замерли в причудливой скульптурной композиции, наверное, символизирующей какое-то мифическое действо или эпизод из Священной Книги. Обнаженные, отлично сложенные тела девушек были обмазаны кремом, сиропом и еще какими-то трудно определяемыми в общей липкой массе сладкими ингредиентами.

Рядом с девушками стояли семь-восемь рыцарей, трое из которых под одобрительные выкрики товарищей лакомились «десертом», слизывая сладко-клейкую массу с прелестных тел. Явно это было пари с неординарными правилами: кто первый слижет или кого первого стошнит.

Подобные же изыски ценителей красоты, способной, по мнению бездельников-аристократов, спасти мир, наблюдались в замке повсеместно. Возле бокового лестничного пролета двое вельмож соревновались в искусстве живописи. Бог весть откуда притащив кисти и краски, они поймали двух танцовщиц и увлеченно разрисовывали их спины и обнаженные ягодицы. Судя по наброскам одного из художников, он был пейзажистом, второго тянуло на изображение морских баталий.

Задержавшись не более минуты возле «картин», Дарк презрительно шмыгнул носом и двинулся дальше, рассуждая о том, как сильно может деградировать мозг ведущего праздный образ жизни человека.

Мотание по коридорам наскучило, к тому же в нем не было толку. Графини нигде не было видно, хотя прошел уже час с тех пор, как Пауль отправился в подвал, а Дарк неустанно был занят поисками Самбины.

После второго, а может быть, и третьего круга по замку, Дарк решил снова выйти на балкон, на котором впервые встретился с графиней. Конечно, он не надеялся вновь найти ее там, но мысль еще раз, напоследок, насладиться видом ночного сада показалась ему заманчивой.

Облокотившись на мраморные перила балкона и наблюдая за волнением темной глади бассейна, Дарк не заметил, как за его спиной появились пятеро рыцарей.

Предчувствие опасности, мучившее его в течение целого дня, оправдалось. Удар чем-то тяжелым по голове моментально отключил его сознание, картина ночного сада погасла в глазах, уступив место черной пелене забвения.

* * *

Первое, что он почувствовал, придя в себя, – брызги холодной воды, бьющие в лицо. Способность мыслить вернулась, и мозг быстро прокрутил назад последние запомнившиеся полчаса его жизни.

Боли, как ни странно, не было, лишь неприятное ощущение мокрой одежды и капель воды на лице. Повторный холодный душ заставил Дарка открыть глаза и увидеть отчаянность своего положения: перед ним витали расплывчатые очертания темницы, едва освещенной светом одинокой лампады; он стоял, а его руки и шея были прикованы к сырой, покрытой плесенью стене.

Новая порция ледяной воды заставила зажмуриться и встряхнуть головой. Когда глаза раскрылись, то стены и решетки на окнах приобрели уже четкие контуры и не пытались раздвоиться или растроиться.

– С добрым утром, граф! – долетел до него знакомый певучий голос. – Вот мы с вами и встретились, я же обещала, что еще поболтаем.

В двух-трех шагах от прикованного пленника стояла широкая кушетка с мягкой обивкой, на которой вальяжно развалилась графиня, поигрывая пока что пустым черпаком.

– Надеюсь, что мои верные вассалы не переусердствовали и вы еще в состоянии говорить? – совершенно спокойно и без каких-либо лицемерных ужимок да гримас спросила Самбина, зачерпывая новую порцию воды из ведра, стоящего неподалеку.

– Чем обязан сему радушному приему и что, черт возьми, происходит? – пытался еще играть роль невинного путешественника Дарк.

– Слушай, господин, как будто бы граф, перестань спектакль разыгрывать, у меня на притворство и реверансы времени нет, – произнесла она голосом уставшего человека, слишком много работающего и слишком мало спящего в последнее время, – в соседней камере твой приятель сидит, мне еще с ним пообщаться хотелось бы.

«Дантон попался, я тоже, миссия провалена, да она и удаться-то не могла. И как я только впутался в подобную авантюру?» – крутилось в голове Дарка, пока он вслух возмущался подобным обращением с ним.

Выслушав негодование пленника, графиня откинула в сторону черпак и, подложив под голову правую руку, разлеглась на кушетке вполоборота, лицом к Дарку.

– А теперь послушай меня, парень, – оборвала она поток пылких возмущений, – играть я с тобой не буду, извини, сильно устала. Я знаю, что ты никакой не граф, а человек Диверто и прибыл сюда вместе с Паулем, который тоже у него на службе. Скажу даже больше, сюда Дантона заманила я, устроив инцидент с натурщицей и пропавшими гномами. Что вы собирались делать, как и зачем – меня не волнует. Ты – пешка в этой сложной политической игре, грубая наемная сила, машущая мечом, быть может, искусно машущая, но все же пешка, поэтому о замыслах спецслужбы, извини, но я буду говорить с Паулем, ты меня в этом плане не интересуешь.

– А в каком же еще плане я могу вас заинтересовать, уважаемая графиня? Вокруг вашей персоны вьется столько всегда готовых почитателей, что я и не мог надеяться заинтересовать вас, – пытался задеть свою противницу Дарк, но намек на привольный образ жизни куртизанки получился чересчур тонким и настолько прозрачным, что его просто не было видно.

– Ты прав, – невозмутимо ответила Самбина, слегка кивнув головой, – в этом плане ты мне тоже не интересен, хотя что-то привлекательное в тебе несомненно есть… Так будешь отвечать на вопросы или слуг позвать, чтоб пытали?!

– Буду! – пожалуй, даже слишком быстро согласился Дарк, прекрасно отдавая себе отчет, что ничего особенного он и не знает…

– Великолепно, мы сэкономили друг другу время, – промурлыкала графиня и достала пилку для ногтей, видимо, решив объединить допрос с маникюром. – Итак, вопрос первый, кто ты такой?

Дарк тяжело вздохнул и уже в который раз повторил рассказ о периоде своей жизни с момента сражения и до пересечения границы «мирного» королевства.

Внимательно выслушав душещипательную историю, графиня тяжело вздохнула и, глядя прямо в глаза Дарка, устало произнесла:

– Все-таки обидно, когда тебя считают красивой бабой, а значит, и полной дурой. Меня интересует не то, как ты развлекался в последнее время, а кто или что ты такое?! Будешь дальше дурачка разыгрывать, по-другому поговорим! – Последняя фраза была произнесена с насмешливой, а не враждебной интонацией.

– Я не понимаю, что вы хотите услышать?

– Как ты убил Норика, – четко и кратко прозвучал ответ. – Только не отпирайся, что это сделал не ты.

– А как вообще убивают? Хладнокровно и без всякого сострадания.

Графиня села на кушетку и долго вопросительно смотрела на Дарка, ни на секунду не отрывая взгляда от его удивленного лица.

– Меня интересует другое! – медленно произнесла графиня, отчетливо выделяя каждое слово. – Как ты, человек, несведущий в магии, смог убить вампира высшего ранга?

– О чем вы, какого вампира? – дрожащим от волнения голосом произнес Дарк.

Вдруг до него дошло, что в Кодвусе никто, даже сам Диверто, не знал, что Норик вампир. Кровососы искусно скрывали свою истинную сущность, поскольку для них это было вопросом первостепенной важности, вопросом выживания во враждебном мире других существ. Истинное лицо придворного франта Норика мог знать лишь другой вампир.

– Ты мне еще запой, что вампиров не существует и это все детские сказки… – произнесла Самбина и слегка улыбнулась, обнажив ряды белоснежных зубов, украшенных парой тонких и острых верхних клыков.

Дарка передернуло от страха, он ясно представил, какой смертью ему суждено умереть, притом именно сегодня и именно здесь. Неожиданно графиня откинулась назад и грациозно, как дикая кошка, развалилась на кушетке.

– Как мило, ты так талантливо изображаешь испуг, – рассмеялась она. – Я чуть было не поверила, но есть одно обстоятельство, подсказывающее, что передо мной опасный враг. От тебя несет кровью вампиров, – неожиданно перешла Самбина на серьезный тон. – Специфический аромат выдает владельцев – клан Джурату. От этого запаха не избавиться так скоро, его сразу не отмыть, как ни старайся. За последние две недели ты уничтожил не менее двадцати-тридцати моих собратьев, и меня интересует вопрос: «Как?!»

– Зелье ускорения, – произнес Дарк, вспомнив рассказ Фламера.

– Чушь, от тебя тогда пахло бы магическими эликсирами. У меня острое обоняние, намного острее, чем клыки…

Дарк судорожно соображал. Рассказав о Фламере, он не только подпишет себе смертный приговор, поскольку графиня тут же потеряет к нему интерес, но и выдаст друга. Жизнь висела на волоске, оставалось лишь блефовать и идти на риск; не отступать, а нападать.

– А ты сними с меня цепочки и узнаешь. – Омерзительная ухмылка заиграла на его лице. – Чего зря воздух сотрясать, показать проще!

– Я не дам тебе шанса, и живым ты отсюда не выйдешь. – Голос Самбины был ровен и спокоен. – Но умереть можно по-разному: тяжело или даже ничего не почувствовав. Выбор за тобой!

Времени на размышление Дарк не брал. Нарочно повернув голову набок, он напряг шею, чтобы противник видел, как призывно пульсирует его артерия.

– Тебе так будет удобно, дорогая, – ласково и нежно спросил он, – или занять другую позицию?

Разозленная наглыми речами пленника, Самбина яростно сверкнула глазами. Мгновенное, еле уловимое глазами движение, и шея Дарка ощутила легкое покалывание клыков. Графиня не укусила, лишь провела острыми, как бритвы, клыками по коже и задумчиво отошла в сторону. Что-то насторожило и испугало ее.

– Кровь, они отравились твоей кровью! – догадалась она. – И я чуть было не попалась в ловушку…

– Совершенно верно, – ответил Дарк, решившись встать на скользкий путь полуправды, – только ловушки никакой не было. Я не охочусь на вампиров, они напали сами…

Не обращая никакого внимания на присутствие уникального представителя человеческого вида, графиня рассуждала вслух о возможных причинах гибели соплеменников. Свелось все, как всегда, к элементарному пищевому отравлению. Плохая еда, которой Дарк питался во время скитаний по Лесу, привела к попаданию в его кровь нескольких компонентов, видимо, абсолютно безвредных для человека, но не воспринимаемых высшими созданиями.

– То, что ты не хотел убивать Норика и что ты такой ядовитый, ничего не меняет, – наконец-то вспомнила графиня о его присутствии. – Существует масса других, более простых способов отправить на тот свет закованного в кандалы человека…

– …например, натравить на него верных псов-рыцарей, – докончил за нее фразу Дарк.

– Хотя бы, было бы очень мило. Вампир мстит за смерть собратьев, и негодяй умирает от рук таких же простых людей.

– А хитрый вампир не боится, что доблестные рыцари Ордена узнают, что долгое время находились в услужении у «бесовского отродья и порождения сатаны»?!

Самбина весело рассмеялась и снова села на кушетку, поджав красивые длинные ноги.

– Браво, мальчонка огрызается и судорожно хватается за любую возможность спасти свою никчемную жизнь. Только у тебя ничего не выйдет, – произнесла она с наигранным сочувствием и печалью в голосе, – доблестные рыцари все знают, у нас с ними соглашение и взаимовыгодное сотрудничество…

– А это еще как? – спросил Дарк, не веря своим ушам.

– Маленький еще, чтобы знать… – мило улыбнулась графиня, игриво поджав губки.

– Ну, так просвети, порадуй напоследок! Старше-то все равно, твоими стараньями, не стану, – нагло заявил Дарк, которому все вдруг стало безразлично.

Графиня опять погрузилась в долгое молчаливое размышление, о напряженности которого свидетельствовало легкое покусывание прелестных губок, затем встала с кушетки и плавной размеренной походкой подошла к пленнику.

– Возможно, я совершаю ошибку, но ты мне еще понадобишься, – вдруг заявила она, отодвигая запоры колодок. – Только без фокусов, кровь твою пить я не могу, но шею сверну, если что, запросто, и пикнуть не успеешь!

Руки бессильно упали вниз, шея и ключицы тоже онемели и страшно ныли. Растирая сдавленную железом, сильно покрасневшую кожу, Дарк стоял у стены, не понимая, что происходит и что заставило графиню, еще недавно собирающуюся покончить с ним, так неожиданно изменить решение.

– Здесь ужасно сыро, подай, пожалуйста, плед! – обратилась Самбина к нему, как к старому, закадычному другу, снова садясь на кушетку. – И запрыгивай сам, только на другой конец, а то всякое может случиться… – В глазах красавицы мимолетно промелькнули искорки игривого шарма.

Оставаясь пребывать в изумлении, Дарк послушно, как зомби, последовал ее приглашению.

– Естественно, и тебя, и твоего приятеля стоило бы убить, – оптимистично начала Самбина второй тур общения, – но политика – дело тонкое, у меня только что изменились планы, и ты поможешь мне разыграть мою партию.

– Не боишься, что поклянусь в чем угодно, лишь бы выбраться из этого подвала, а потом обману? – спросил Дарк, который, кажется, уже начал понимать, куда клонит красавица.

– Нет, наши интересы не противоречат друг другу, ты ведь хочешь не просто выбраться, а еще и отличиться в глазах Диверто? – После его утвердительного кивка графиня продолжила: – Тогда слушай и не перебивай! Когда я уйду, то дверь оставлю открытой. Дантон находится в соседней камере, освободишь его, и попытайтесь незаметно выбраться из замка. Вернувшись в Кодвус, передай Диверто, что его любимчик Дантон на самом деле – резидент имперской разведки, подготавливающий прорыв орками «Великой Стены».

Слова Самбины звучали, как бред сумасшедшего, в них трудно было поверить. Если бы Дарк не знал, что вампиры не страдают душевными болезнями, то подумал бы, что беседует с законченной параноичкой.

Тем временем Самбина, абсолютно не обращая внимания на вытянувшееся лицо пораженного Дарка, уверенно продолжала:

– Похищенные несколько лет назад чертежи укреплений «Великой Стены» – дело рук Пауля, а не только его помощника. Эти бумаги использованы для создания аналогичного рубежа обороны в горах Эль-Ружа, в двадцати милях от кодвусовско-имперской границы. Генеральный штаб имперских войск считает, что после прорыва пограничной линии обороны у орков не хватит сил на штурм второго укрепления и их орды хлынут через лес на территории Филании, Махакана и прочих независимых государств. Разгоревшаяся война ослабит все втянутые в нее стороны. По мнению Империи, орки, истощив свои силы, отойдут обратно, а для захвата независимых королевств имперцам не потребуется больших усилий.

Графиня закончила рассказ, ввергнув единственного слушателя в пучину неверия и отчаяния.

– Почему ты думаешь, что я не заодно с Паулем, и почему мне должен поверить Диверто? – спросил Дарк после продолжительного молчания.

– Во-первых, ты не из имперской разведки, и это точно, во-вторых, человек юный, наивный и полностью аполитичный, – ответила графиня, с интересом рассматривая крысу в углу комнаты. – Доказательств для Диверто у меня нет, но он не дурак и ситуацию просчитывает. Строительство крепости Эль Руж уже завершено, да и Орден здесь не просто так, а по договоренности Церкви и Императора исполняет роль живого буфера. Перед самым штурмом, вот увидишь, Орден найдет благовидный предлог, вроде священного празднества, чтобы убрать со «Стены» всех своих рыцарей. – После короткой паузы она добавила: – Естественно, Диверто передашь, что информация получена от меня. Какую игру вести дальше с Паулем, он сам разберется.

– Почему ты все это мне рассказываешь, ты же не альтруистка? Зачем вампиру заботиться о человечестве? – изумился Дарк, которому признание графини показалось весьма странным.

– Имперский штаб недооценил силу орков, их мощи хватит не только на захват королевств, но и на борьбу с самой Империей. Речь идет не о территориях, а о полном уничтожении человечества.

– Но какое тебе дело до этого, неужели кровь орка хуже человеческой?

– Можно пускаться в долгие философствования, искать все «за» и «против», но я не вижу в этом смысла, – произнесла графиня, продолжая отстраненно взирать на крысу. – Люди таковы, каковы они есть, то же касается и вампиров. Есть среди нас некоторые, типа Норика, – презрительно сморщила нос графиня, – которые, получив вечную жизнь, остаются людьми или эльфами, теми, кем были раньше, со всем набором обуревающих их страстей: деньги, власть, почести… Они создают собственные кланы, играют в политику и стараются подчинить себе мир. Я же смотрю на жизнь по-другому. Вампиры, чего греха таить, раса паразитов, которые не могут существовать самостоятельно, им всегда нужна кровь других народов. Если люди исчезнут, то нам придется не только пить кровь орков, но и подстраиваться под них. Возможно, жизнь станет проще, может быть, хуже, но лично меня устраивает тот мир, в котором я сейчас живу.

– Это и есть так называемое сотрудничество?

– Скорее симбиоз. Живя в дружбе с Орденом, мне даже не приходится скрываться и охотиться. Господа избалованы жизнью, и им постоянно хочется новых ощущений. Попробовавшему «темный поцелуй» смертному захочется вкусить его вновь. Вампир же получает за это кровь, деньги и защиту. Меня устраивает этот мир, и я не собираюсь его менять.

Поставив логическую точку в разговоре, Самбина встала и направилась к выходу. Дарк поднялся с кушетки и вопросительно взирал ей вслед. Перед самой дверью графиня повернулась и, недолго подумав, сказала на прощание:

– Ни Дантону, ни Диверто не стоит знать, кто я на самом деле. Они не поверят, а Церковь обвинит тебя в ереси и богохульстве со всеми вытекающими для тебя последствиями…

* * *

Самбина не обманула, и дверь камеры, как и было обещано, после ее ухода осталась открытой. Стараясь не шуметь и не скрипеть ржавыми дверными петлями, Дарк прошмыгнул в темный тюремный коридор, который мало чем отличался от виденных им во сне застенков. Все тюрьмы одинаковы: та же самая сырость и то же свинство надзирателей. Различие заключалось лишь в одном: в настоящей тюрьме двери запирались на массивные висячие замки, а в замке графини решили ограничиться только запорами.

«Возможно, красота действительно спасет мир, но погубят его точно халатность и экономия на мелочах!» – размышлял Дарк, осторожно отодвигая деревянный запор камеры Дантона.

Дверь даже не скрипнула, когда он вошел внутрь, Пауль лежал боком на грязной охапке сена, глаза были закрыты, и он тихо протяжно стонал во сне, держась правой рукой за живот.

С минуты последней их встречи облик «светского льва» сильно изменился. Костюм из дорогой ткани был порван во многих местах, к его пестрой раскраске добавились новые цвета – цвет пыли, грязи и крови владельца.

По приказу графини обоих преступников взяли живьем, но только Паулю, видимо, заметившему ловушку, повезло куда меньше. По синякам и ссадинам на лице и содранных в кровь коленях, было понятно, что во время ареста он отчаянно сопротивлялся, а, судя по неестественной позе то ли сна, то ли обморока, Дарк безошибочно определил наличие множественных ушибов внутренних органов.

Встав на колени перед телом избитого товарища, Аламез осторожно, боясь задеть что-нибудь больное, потряс его за плечо. Через минуту усилий Пауль застонал и открыл глаза.

Времени на объяснения и прочие ненужные разговоры у пленников не было. Разбор просчетов и ошибок будет потом, конечно, если им удастся живыми уйти из замка, в чем и тот, и другой сильно сомневались.

Пострадавший от побоев торговец мог стоять и даже ходить, слегка подволакивая левую ногу. Дело с его левой рукой обстояло хуже. Мордовороты-тюремщики слишком резво крутанули ее при задержании, сломав кисть и вывернув локтевой сустав. И в том, и в другом месте рука не гнулась и ужасно распухла, так что владельцу не приходилось на нее рассчитывать в ближайшее время.

Оставив Дантона в камере наспех зализывать раны, Дарк бесшумно выскользнул в коридор и, прижимаясь к ледяной и мокрой стене, двинулся на свет факела, туда, где должен был находиться выход из подземелья.

Предчувствие оказалось верным, факел висел на стене как раз возле узкой винтовой лестницы, ведущей наверх к казарменным помещениям стражи. К счастью, ступени были каменными, и можно было спокойно двигаться, не опасаясь выдать себя неловким движением. Лестница вывела на небольшую площадку. Факела здесь не было, но пролет был освещен тусклым светом, пробивающимся через узкое врезное окошко в центре деревянной двери.

«Ну почему графиня, возлагающая большие надежды на мою встречу с Диверто, просто не отпустила нас, а обрекла на мучения побега?» – горевал Дарк, наблюдая краем глаза через решетку за перемещениями стражи. Вопрос был чисто эмоциональным, разумом солдат прекрасно понимал, что их спасение должно выглядеть натурально и не возбудить подозрения Дантона, вне зависимости от того, являлся ли он в действительности пресловутым неуловимым имперским шпионом. Кроме того, как иначе Самбина смогла бы объяснить свои действия Ордену, преследующему лишь частично совпадающие с ее намерениями интересы.

«Конспирация конспирацией, игры играми, а со стражей придется разбираться мне, на Пауля сложно рассчитывать», – чертыхался Дарк в предчувствии большой драки.

Охранников в комнате было трое: двое играли в карты за небольшим дубовым столом в центре комнаты, а третий спал на кровати в дальнем углу. Теша себя надеждой, что больше стражников поблизости нет, Дарк поспешил вниз за товарищем.

Неизвестно, был ли Дантон шпионом или нет, но способности к быстрому восстановлению и мобилизации сил у его организма точно имелись. За пять-десять минут отсутствия Дарка Пауль уже успел прийти в себя и даже стал меньше хромать, хотя рука все еще беспомощно висела вдоль тела и моталась, как плеть, при ходьбе.

Подойдя к лестнице, Дарк снял со стены факел – единственно доступное им сейчас оружие. Его яркий свет мог выдать их присутствие и помешать незаметно подкрасться к страже. Как только они достигли верхних ступеней, капитан тут же загасил его о каменные плиты пола.

Как и ожидалось, везти во всем не могло – дверь оказалась заперта изнутри. Недолго думая, он прижался вплотную к стене слева от двери и многозначительно кивнул товарищу. Пауль понял его жест правильно, открыл разбитый в кровь рот и громко заорал, прижавшись изуродованным лицом к решетке окна:

– Эй, паршивые свиньи, я требую свидания с графиней, немедленно!

Скрип табуреток и шум встающих стражей дали знать, что его затея удалась, тюремщики купились на старый как мир трюк.

– Черт, графиня опять забыла запереть дверь. Валес, пойдем вернем уважаемого торговца в стойло!

Ключ обнадеживающе заскрипел в замочной скважине, и дверь быстро открылась. Вылетевший из дверного проема кулак охранника врезал точно в середину лба Дантона, сбив его с ног и опрокинув на пол. Вслед за кулаком на пороге появился и его хозяин – огромный детина почти двухметрового роста. Размашистый удар справа еще горячей, окованной в железо головней факела пришелся точно по переносице. Не успев даже ойкнуть, стражник грузно упал назад, прямо в руки стоявшего за ним товарища.

Дарк молниеносно ворвался в дверь и пнул ногой в грудь ничего не понимающего второго охранника. Скульптурная композиция «Раненый боец на руках товарища» с грохотом повалилась на пол.

Не тратя напрасно времени, Аламез рванулся дальше, к кровати, с которой уже вставал разбуженный шумом и криками третий страж. Косой удар факела по левому виску заставил бедолагу заснуть снова.

Понимая, что потеха еще не кончена, Дарк развернулся и хотел броситься обратно, однако остаток работы за него доделал Дантон. Единственная действующая правая рука торговца схватила стоящий рядом со входом табурет и обрушила его на голову поднимающегося с пола охранника.

– А ты все-таки подлец! – простонал Пауль, закрывая глаза и морща от боли лоб. – Мог бы этому гаду и раньше врезать…

– Извини, он был шустрее… – не воспринимая упрек всерьез, ответил Аламез и нагнулся над телом охранника.

Отстегнув связку ключей с его пояса, Дарк подбежал к ведущей наружу двери и начал судорожно подбирать подходящий ключ.

– Погоди! – раздалось сзади. – Я без своих ребят никуда не пойду, они где-то здесь, их надо найти!

– Забудь, они мертвы… – с горечью ответил Дарк, не решаясь обернуться и сообщить эту страшную новость, глядя в глаза Пауля. – Пока ты был без сознания, ко мне приходила Самбина и хвасталась, что специально подстроила все, чтобы заманить тебя в ловушку. Тела гномов закопали неподалеку от места, где и убили. Она знала: не найдя тел, ты подумаешь, что их взяли в плен, и явишься в замок.

– Дрянь, убью гадину!!!

– И я помогу тебе в этом, но не сегодня. Теперь нам главное – выбраться отсюда, – произнес Дарк, пытаясь успокоить озверевшего товарища.

– Ты прав, открывай быстрее! – донеслось у него из-за спины.

Через минуту дверь поддалась, и они оказались снаружи. Ночная мгла уже рассеялась и уступила место утреннему туману. К счастью для них, тюрьма оказалась не в замке, а в подвале одной из построек внешнего двора. В противном случае, им бы пришлось пробираться к воротам через гуляющую, хоть и сильно поредевшую толпу неуемных гостей.

Утренняя прохлада и страх быть обнаруженными заставили их действовать быстро. Первым делом они побежали к конюшне, но она оказалась запертой изнутри. Времени на взлом ворот не было, да и шум поднимать не хотелось, тем более что внутри наверняка спали конюхи, у которых под мускулистой рукой всегда найдется парочка острых вил.

Несмотря на туман, ворота замка нашли быстро. До них добрались короткими перебежками, то низко припадая к земле, то ложась в высокую и сырую от росы траву.

Осторожность была не напрасной. В связи с приездом в замок высоких гостей из верхушки Ордена ворота, конечно же, были закрыты, и возле них была выставлена стража, о чем свидетельствовала открытая дверь караулки. Бесшумно подкравшись, Дарк заглянул внутрь помещения. Солдаты Ордена образцово несли свою вахту: двое спали на кроватях, а оставшаяся парочка мирно дремала за столом.

Используя самый надежный в мире инвентарь – пустые бутылки, беглецы быстро погрузили часовых в еще более глубокий сон.

Найденный в каморке арсенал оружия разочаровал: у солдат даже не было коротких мечей, только громоздкие алебарды. Дарк вспомнил, что когда-то, еще в Академии, их обучали вертеть неповоротливым древком с пикой и топором на конце. Но это было давно, настолько давно, что уже забылось, а в жизни ему приходилось пользоваться совсем другим оружием. Несмотря на нелюбовь к плебейскому инструменту, делать было нечего, одно древко пришлось прихватить.

Для Пауля ничего не нашлось, пользоваться алебардой одной рукой он бы не смог. К тому же бледность его лица и легкое пошатывание при ходьбе все больше убеждали Дарка в том, что Дантон держится на ногах из последних сил, только благодаря неимоверной силе воли и еще не успевшей остыть злости.

С трудом открыв тяжелые ворота замка, беглецы погрузились в густую массу сплошного тумана. Бежать приходилось настолько быстро, насколько только позволяло состояние Пауля. От спасительной рощи, в которой ждал отряд гномов, их отделяло не больше мили.

Неожиданно двигавшийся немного впереди Пауль упал на колени. Подбежавший Дарк успел вовремя поддержать спутника за плечи, Дантон потерял сознание, и это весьма осложнило их и так незавидное положение. Взвалив обмякшее тело напарника на плечи, Аламез подхватил упавшую алебарду и побежал дальше. Инстинкт солдата не позволил расстаться с пускай неудобным, но все же оружием.

Дорога была немного в гору, и туман вскоре рассеялся. Впереди, всего в каких-то пятистах шагах, уже виднелись кроны деревьев, но сил ускорить движение не было.

До Дарка донеслось совсем близкое ржание коней и разгоряченные азартом погони голоса. Наверное, к караулу у ворот пришла смена и, обнаружив картину разгрома, солдаты подняли тревогу.

Отчаянные попытки ускорить шаг ни к чему не привели, лес приближался медленно, а сзади из тумана уже выплывали расплывчатые контуры лошадей.

Его обнаружили, топот коней ускорился, раздались обрадованные выкрики: «Вот он!», «Держи!» Убегать было бессмысленно, кричать о помощи или молить о пощаде – тоже. Единственное, что оставалось – умереть с честью, не от стрелы в спину, а стоя с оружием в руках лицом к врагу.

Остановившись, Дарк положил на землю бесчувственное тело Пауля и развернулся, крепко сжимая ладонями гладкое, увесистое древко.

Преследователи были уже шагах в двадцати, их было не меньше дюжины. Среди толпы солдат виднелись два рыцарских шлема. Готовясь к последней схватке, Дарк встал, широко расставив ноги и держа полусогнутыми руками древко алебарды горизонтально, чуть-чуть ниже уровня пояса. Его холодные и ничего не выражающие глаза спокойно взирали на приближение противника. Ни страха, ни азарта не было, тело было подчинено только одной мысли: «Я не могу умереть один, я должен захватить с собой врагов!»

Кодекс чести рыцарей Ордена был парадоксально противоречив, он не позволил растоптать конями одинокого пехотинца, но не помешал всем скопом напасть на одного. Ехавший впереди рыцарь приказал солдатам остановиться и слезть с лошадей. Отряд послушно спешился и, бренча доставаемым из ножен оружием, начал полукругом обходить жертву.

Дарк стоял неподвижно и молча взирал на маневры солдат. До его слуха доносились слова командира, обещавшие легкую, безболезненную смерть в случае добровольной сдачи, но ему уже все было безразлично. Как только один из наступающих подошел достаточно близко, древко алебарды взметнулось ввысь, и началась потеха…

Первого солдата он достал, совершив круговой разворот вокруг своей оси и резко выкинув древко на одной руке вперед. Алебарда очертила в воздухе широкую дугу, и прикрепленный к ее концу топор со свистом врезался в шею врага. Резкий рывок на себя, и голова солдата отделилась от уже мертвого тела.

Все остальные сразу кинулись на него, удары, сыпавшиеся со всех сторон, заставили его отступать, отбивая некоторые из них и пропуская другие.

Он выдержал напор первой массированной атаки, отряду не удалось окружить и зажать его на короткой дистанции. Постоянно крутя в руках массивное оружие, он не давал подойти к себе близко и чувствовал, как силы покидают его, просачиваясь через порезы ран.

Древко летало в воздухе, описывая смертоносные дуги вокруг хозяина. Несколько раз находились смельчаки, пытающиеся приблизиться к Дарку, подгадав амплитуду кругового движения. И каждый раз попытки заканчивались неудачей – движущееся со страшной скоростью острие наталкивалось на живую преграду и, разрубая ее на лету, замедляло движение.

После каждого такого случая на Дарка обрушивался новый град хаотичных ударов; некоторые достигали цели. Ощущая боль все новых и новых ранений, воин держался на ногах и, в конечном счете, выравнивал положение.

Он потерял счет времени и числу убитых врагов. Его мозг отключил ненужные функции и сконцентрировал все имеющиеся резервы на автоматическом отражении атак.

В конце концов, картина мира поплыла перед глазами, быстро мелькающие тела врагов потеряли свои очертания, превратились в единое целое. Свист и грохот ударов, принимаемых на древко, слились в один постоянно присутствующий в голове гул. Дарк понял, что теряет сознание.

* * *

Небо, он видел небо, нежно-голубое с плывущими по нему бесконечными караванами белых и мягких, как пух, облаков. Ничего, кроме неба, всеобъемлющего и всепоглощающего. До него доносились крики возниц, скрип колес разбитых плохими дорогами телег, отдаленное щебетание птиц и отборная ругань охранников-гномов. Но ничего не могло оторвать глаз Дарка от удивительного зрелища, по сравнению с которым все остальное – ерунда и блошиная возня.

Голубая высь исчезла сама, ее заслонила черная волосатая масса, оказавшаяся не чем иным, как бородой старого ворчуна – уважаемого гнома Альто, склонившегося над ним.

– Никак очнулся, а мы-то уж думали, хоронить придется, – пробурчал Румбиро, вытаскивая из бороды застрявший кусок чего-то съестного.

– Я тоже рад тебя видеть, Альто, – ответил Дарк, пытаясь подняться.

Тело тоскливо заныло, напоминая неугомонному хозяину, что ему нужен покой. Он снова лег и возобновил попытки с малого – попробовал пошевелить перемотанными бинтами конечностями. Боль, раскатившаяся по телу и ударившая сокрушительной волной в голову, дала знать, что руки и ноги у него на месте. То же самое подтвердил и Румбиро:

– Ты не волнуйся, рыцари те ничего не отхряпали, хотя стоять еще долго не сможешь. Кто-то замечательно прорубил тебе кость выше правого колена.

– А что вообще произошло? – поинтересовался Дарк, которому было непонятно, как же он смог переместиться с поля боя прямо на телегу бородачей-гномов.

Румбиро открыл рот и начал старательно заполнять пробелы в памяти Дарка.

В то утро отряд гномов под его командованием лежал на опушке леса и ждал возвращения из замка своего хозяина вместе с Дарком. Из-за тумана, заполнившего низины, в том числе и место стоянки их лагеря, ничего не было видно. Руководствуясь инстинктом и своим гномьим чутьем, Альто решил рискнуть и выслать на разведку несколько групп. Затея была опасной, поскольку в тумане разведчики легко могли заплутаться и нарваться на разъезды рыцарей, но делать было нечего.

Вскоре одна из групп вернулась, сообщив, что неподалеку раздаются звуки схватки. Быстро похватав оружие, гномы побежали в том направлении. Как только вышли из тумана, так сразу увидели Дарка, отчаянно размахивавшего алебардой, отбиваясь от наседавшего отряда солдат.

С противником расправились быстро: половину перебили из арбалетов, а за оставшимися пришлось немного погоняться, но не ушел никто.

– Вот тут-то мы репы и зачесали, – продолжил Румбиро, устраиваясь поудобнее рядом с Дарком, – что делать с тобой, не знали. Ты вроде бы обезумел, весь в крови стоял и палкой вертел. Пытались к тебе подойти, а ты не узнаешь, видать, за рыцарей принимал; кричать пытались – тоже без толку. Румпель, десятник мой, даже предложил тебе по балде булавой кинуть, ну чтоб ты того, сознанку потерял.

– Ну, и как, помогло? – поинтересовался без злости Дарк, исключительно ради спортивного интереса.

– Не-а, – отрицательно затряс бородой Альто, – промазывали, сколько ни кидали: ты то уворачивался, то отбивал.

– И как же поступили?

– А никак, ну покрутился ты еще чуток, мы, не будь дураками, в сторонке постояли, а потом взял да и упал, кровью истек.

Дарк закрыл глаза и попытался вызвать из памяти образы, чтобы сопоставить свои отрывистые воспоминания с рассказом гнома, но ничего не получалось.

– А вообще ты молодец, здорово без нас повеселился, – оторвал от бесполезного занятия голос Альто, – из дюжины ровно треть сам положил!

– Что с Паулем? – прервал гнома отрывистый вопрос Дарка.

– А ничего, в порядке все. Апосля того, как ты о землю грохнулся, он как раз в сознанку пришел. Огляделся немного и орать начал, что мы, дескать, дармоеды ленивые, как всегда, поздно на выручку пришли. Потом к тебе кинулся, увидел, что жив, да и отошел, успокоился то бишь. Сейчас вон на передней телеге дрыхнет.

– Мне нужно поговорить с ним, срочно! – простонал Дарк, опираясь локтями о днище телеги и пытаясь сесть.

– Сейчас покличем, – ответил Альто, помогая раненому сесть, а затем спрыгнул с телеги и поспешно направился к голове обоза.

Разговору не суждено было состояться. Воздух неожиданно наполнился противным жужжанием, и на телеги обрушился град стрел. Несколько гномов упали замертво, другие взвыли от боли, судорожно схватившись за простреленные конечности.

Дарку в этот раз повезло. Перед самым началом обстрела колесо телеги наскочило на лежащий на дороге камень, колымагу тряхнуло, и он, не удержав равновесия, упал на спину. В тот же миг над ним просвистела стрела и вонзилась в спину возницы. Если бы не камень, если бы не падение, то бывшему капитану Аламезу пришел бы конец.

Первый залп невидимых лучников, укрывшихся на опушке леса, застал отряд врасплох и унес несколько жизней. Ко второму залпу малыши успели хорошо подготовиться. Телеги моментально превратились в гудящий муравейник, в котором каждый без всяких команд знал, что нужно делать. Несколько храбрецов соскочили наземь и стали затаскивать обратно на телеги свалившихся убитых и раненых, другие повытаскивали неизвестно откуда большие круглые щиты и установили их в несколько вертикальных рядов по левому борту повозок. Вся операция заняла не больше пары секунд, и когда в воздухе вновь раздалось жужжание, телеги уже быстро мчались вперед по дороге. Повторный залп не принес результатов, смертоносные наконечники стрел пропели свою противную песнь, но не разорвали мягкую плоть в конце полета, а бесславно вонзились в деревянные доски щитов. Телеги стали похожи на четырех огромных, утыканных иголками ежей, быстро бегущих от леса.

За краткий промежуток времени между вторым и третьим выстрелами две первые повозки сумели выехать из зоны обстрела, до третьей, на которой ехал Дарк, долетело всего несколько стрел, не причинивших никакого вреда, но ездокам четвертой не повезло – стрелы побили лошадей. Оставшиеся на ней гномы превратились в живые неподвижные мишени, на них теперь с учетверенной силой сыпались все новые и новые рои смертоносных стрел.

Обрадованные успехом лучники осмелели и вышли из-за укрытия леса, чтобы расстрелять, добить в упор попавшего в ловушку противника.

Выглядывая в узкие просветы между щитами, Дарк видел, как из леса появилось сорок, а может быть, и пятьдесят маленьких фигурок, стреляющих, быстро бегущих по направлению к отставшей телеге и стреляющих снова… К сожалению, кто это был, разглядеть так и не удалось: может быть, солдаты Ордена, а может быть, просто большая банда, принявшая их за торговый караван.

Логика подсказывала, что с гномами на последней телеге все кончено, уже несколько щитов не выдержало ударов стрел, потрескалось и разлетелось в щепки. С каждым новым залпом оставалось все меньше и меньше целых щитов, еще чуть-чуть, и гномы остались бы совсем без защиты. И тут они решились на отчаянный шаг: как только в воздухе отзвенели стрелы, они дружно выскочили из телеги и перевернули ее набок. Стрелы следующего залпа дырявили уже днище.

В любой армии, даже в имперской, славящейся дисциплиной и отменной слаженностью действий, командир дал бы команду отступать, уводя основную часть отряда из-под обстрела. По возвращении, составляя отчет об операции, он списал бы брошенных им солдат по графе «неизбежные потери». Но Румбиро не писал отчетов, он был темным необразованным гномом, не умеющим даже читать…

Отведя телеги с ранеными на безопасное расстояние, гномы спешились и встали в строй. Взяв на руки тяжелые щиты, они продвигались назад, туда, где остались товарищи. Теперь стрелы сыпались на них. Разбитые щиты заменялись другими, и отряд быстрой уверенной поступью шел навстречу врагу. Даже отсюда, с телег, слышался громкий бас Альто, отдающего бойцам команды, вперемешку с руганью на чисто гномьем языке.

Как только отряд поравнялся с телегой, оставшиеся в живых гномы подхватили на руки раненых и кинулись под защиту щитов. Несокрушимая стена стала медленно пятиться, отступая под градом стрел. Вскоре нападавшие поняли, что упустили добычу, и возвратились в лес.

Вновь усевшийся на телегу, на которой лежал Дарк, Альто грязно выругался и произнес всего одну фразу: «Терпеть не могу амазонок!» Остаток дороги до Кодвуса они проехали молча.

Назад: Глава 10 Барон Диверто и компания

Дальше: Глава 12 Правда – убийца

Глава 11 Замок графини

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Глава 11
Замок графини