Глава 16

Самолет оказался не таким маленьким, как ожидал Сабуров. Он представлял себе что-то вроде «кукурузника», но «птичка», рядом с которой они вышли из машины, выглядела куда солиднее и современнее. Самолет был размером с большой автобус, на боку было четыре иллюминатора. Никаких опознавательных знаков Сабуров на нем не заметил.

– Откуда такой красавец? – поинтересовался Левша, который приехал на аэродром вместе со Скатом и Андреем.

– Гигла раздобыл, – объяснил Скат. – По его словам, это личный самолет одного из «новых абхазов».

– Кого?

– Ну, бизнесменов абхазских. Вообще-то, большая часть здешнего бизнеса пребывает еще в зародышевом состоянии. Но несколько человек, которые уже поднакопили приличные деньги, есть.

– Мандаринами удачно торговали? – улыбнулся Левша.

– Нет. Мандарины – это как раз та часть бизнеса, которая в зародышевом состоянии. Приличные деньги здесь заработали на недвижимости. Здесь же после войны куча пустых домов осталась. Вот кое-какие оборотистые ребята и стали ими торговать. Причем далеко не всегда честно. Тут ведь специфическая территория, юридически, с точки зрения международного права, это вообще часть Грузии, так что местные власти ни на какие сделки права не имеют, поскольку считаются незаконными. Поэтому открывается простор для всяких интересных комбинаций. Между прочим, от них и наши с тобой, Левша, коллеги пострадали не в последнюю очередь, – слово «коллеги» Скат произнес с явственной иронией. Левша это заметил, но подтекста не понял.

– Что за коллеги?

– Военные. В основном всякие жирные хомяки из Генштаба и окрестностей. А что? Земля у моря, климат райский – почему не купить домик, тем более за такие деньги, которых в Москве и на собачью будку не хватит? Вот и покупали. А потом приезжает летом сюда какой-нибудь полковник, и выясняется, что за тот дом, который он купил, тут еще два полковника спорят. И у всех документы в порядке! Третий подключается к разборке, а через пару дней из Москвы еще один приезжает – тоже с документами.

– Они по нескольку раз продавали один дом?

– Ага. Рекорд – шестнадцать раз. Представляешь, что тут творилось, когда все эти собственнички здесь собрались и выяснили, что их шестнадцать? Мало того, в том доме, который они дружно приобрели, абхазская семья живет – и никуда съезжать не собирается. Причем местные власти на стороне семьи.

– И чем все кончилось?

– А ничем. Поскандалили они, кто поменьше, кто побольше, и уехали в Москву. Там тоже по высоким кабинетам побегали, потрясли щеками, порассказывали, как их обидели. Но так ничем это и не кончилось. Юридической власти у России на абхазской территории нет. А неофициально действовать можно только силой. К счастью, наше руководство сообразило, что портить с абхазами отношения из-за нескольких обиженных жиртрестов не стоит.

– Занятно, – протянул Левша. Особого сочувствия к обманутым соотечественникам в его голосе не было. – Значит, хозяин самолета из таких прохиндеев?

– Ну да.

– И что, он так легко свою «птичку» отдал? Или Гигла не сказал, что больше он ее не увидит?

– Сказал. Но еще он ему сказал, зачем нужен самолет… Левша, не смотри на меня, как солдат на вошь! Разумеется, сказал без подробностей. Просто, что нужен для защиты независимости республики.

– Что, этот «новый абхаз» такой патриот? – с удивлением спросил Сабуров.

– Именно, – кивнул Скат. – Они тут все патриоты. Это Россия может себе позволить, чтобы этим словом чуть ли не ругались. Нас больше ста миллионов. А абхазы – народ маленький. Их всех, с женщинами и детьми, тысяч триста всего – это население даже не одного московского района, а его четверти. Вот у абхазов другого выбора и нет, кроме как патриотами быть. Без патриотизма их проглотят и не подавятся. Да уже бы проглотили в девяносто втором. А с патриотизмом подавились.

– Ну, допустим, – кивнул Андрей. – А что, он Гигле так, на слово поверил, никаких объяснений не потребовал?

– Да. Только не одному Гигле, а еще министру обороны Абхазии.

– Ого! – Левша приподнял брови. – Лихо! А министру, надо полагать, из Москвы позвонили?

– Точно. Кстати, в случае необходимости и сам президент республики слова Гиглы подтвердит. Он тоже был в курсе.

– Ничего себе! – присвистнул Андрей. – Даже президент? Вот это да!

– Контрактник, еще раз тебе говорю – про масштаб не забывай. В Абхазии триста тысяч человек! Их президент доступней московского префекта какого-нибудь!

Левша взглянул на часы. И сказал заметно изменившимся голосом:

– Ну, парни, пора.

– Где сейчас грузинские разведчики? – спросил Скат.

– Над территорией республики.

– Абхазы точно справятся? Собьют один? Если они промажут, то весь план полетит.

– Не промажут. Я сегодня над их системами наведения двух зенитных комплексов поколдовал. Теперь из них не то что самолеты – мух сбивать можно. Ага… – Левша на секунду смолк, прислушался. У него в ухе был маленький динамик, от которого шел витой провод, уходивший ему под куртку. С его помощью он находился на связи с центром командования абхазскими силами ПВО.

– Так, они поймали цель, ведут ее, – сказал Левша. – Говорят, что сумеют ее поразить еще на протяжении семи минут. Все, парни, в самолет. Как только вы взлетите, я дам команду стрелять.

– Хорошо. Ну, удачи!

– Мне-то что, – криво усмехнулся Левша. – Вот вам – удачи!

Скат и Андрей полезли в самолет. Командир занял место главного пилота, а Сабуров второе кресло – то ли штурман на нем должен был располагаться, то ли второй пилот. Разбирался в этой специфике Андрей плохо. Во время подготовки его наскоро обучили летать – ну, то есть взлететь, сесть и худо-бедно держать нужный курс он мог. Но всякие тонкости воздушного вождения оставались для него тайной за семью печатями. С другой стороны, тех знаний, которые у него имелись, в большинстве случаев должно было хватить. А учить летное дело досконально – это занятие минимум на год. Разумеется, тратить на это столько времени было недопустимо. Кстати, судя по действиям Ската, его познания в пилотировании были примерно на том же уровне.

– Долетим? – спросил Андрей с легким сомнением в голосе.

– Куда мы, на хрен, денемся, – отозвался Скат. – В крайнем случае, Левша нам подскажет, если сильно от курса отклонимся.

– А ведь на аэродроме огней не будет. Они беспилотникам не нужны.

– Блин! Точно! – Скат тяжело вздохнул. – Ладно. И без огней сядем. Видел бы ты одну мою посадку в Афганистане, в восемьдесят первом.

– А что там было?

– В итоге я все-таки сел. Но последние метров сто по земле было ощущение, что я торможу задницей, как зимой на ледяной горке. Шасси то ли плохо выпустил, то ли сломались они, до сих пор точно не знаю. Но когда остановился самолет, у него половины брюха уже не было.

– Как же он не взорвался?

– Нечему было взрываться. Баки сухие были, я дотягивал на последних каплях топлива.

– А боекомплект?

– Не было боекомплекта. Я на гражданской «птичке» летел, кто бы мне боевой борт доверил. Ладно, об этом случае я тебе потом поподробнее расскажу, если живы останемся. Так, давай шлемофон надевай, а то слышно ничего не будет. Ну! Поехали!

Самолет тронулся с места, стал разгоняться и через минуту уже был в воздухе.

– Левша, я воздух, – раздался в наушниках Сабурова голос Ската. – Мы взлетели.

– Вижу. Отдаю команду зенитчикам… Так, отдал!

После этих слов в наушниках воцарилась напряженная тишина. Андрей понимал, что как бы ни колдовал с абхазскими ПВО Левша, не может быть стопроцентной гарантии того, что они сумеют грузинский самолет-разведчик сбить. Время тянулось медленно, словно каждая секунда была из мягкой резины.

– Есть! – раздался в наушниках торжествующий голос Левши. – Сбили! Выходите на курс! И еще, Скат, сильно не нажимай, хорошо, если вы прилетите последними. Тогда техники уже будут другими заняты.

– Понял. А сколько всего самолетов было?

– Три. Теперь два и плюс вы.

– Ясно. Постараюсь не торопиться. Вот еще что, Левша. Если отклонюсь от курса, подправишь.

– Хорошо. Ну, давайте, парни!

Полет длился совсем недолго – минут пятнадцать максимум. Андрей никак не мог привыкнуть к здешним расстояниям – куда ни плюнь, всюду близко. Ну, собственно, что удивительного. Вся Грузия размером со среднюю российскую область, а Абхазия и того меньше.

Последние минуты он здорово нервничал. Конечно, Левша обещал, что его идея сработает как надо и грузинские приборы примут их за своих. Но мало ли… Вдруг Левша что-то не предусмотрел. Вдруг как раз в эту секунду какой-нибудь грузинский генерал отдает команду на уничтожение чужого самолета.

Но секунды шли одна за другой, и ничего не случалось. Только один раз Скат немного к югу отклонился, Левша его поправил. Вскоре внизу появились огни аэродрома.

– Другие самолеты уже сели? – спросил Скат.

– Да, – коротко ответил Левша. – Все, отключаюсь. Дальше опасно, перехватить сигнал могут. Удачи!

– Спасибо! – хором отозвались Скат и Андрей – но Левша уже отключился и, видимо, их не услышал. Самолет пошел на посадку. Все ниже, ниже… Кажется, Скат попадает, куда нужно. Да, точно!

Короткий толчок – самолет коснулся земли и побежал по полосе, снижая скорость.

– Все помнишь? – спросил Скат.

– Да, – кивнул Сабуров.

И взял из-под сиденья рюкзак. В нем были бомбы. Все они были снабжены мощными магнитами, чтобы можно было быстро крепить к металлическим поверхностям, а также часовыми механизмами и приемниками, позволяющими взорвать их по радиосигналу. Передатчиков, которые этот сигнал могли дать, было два – один у Андрея, второй у Ската. Кроме бомб, в рюкзаке были боеприпасы – их взяли с избытком, и еще кое-какое необходимое снаряжение.

Самолет шел уже совсем медленно. Именно сейчас опасность была максимальна. Техники могут заметить, что самолет не такой, и поднять тревогу. Остается только надеяться на темноту да на то, что Гигла подобрал им «птичку», похожую по очертаниям на грузинские самолеты-разведчики. Но надежда – она надежда и есть. Может оправдаться, а может и нет.

Андрей стиснул зубы и еще раз вспомнил последние слова, которые Скат сказал, когда они план операции обсуждали.

– Вот что запомни, Андрей, – сказал он тогда, заглянув Сабурову в глаза. – Мы рискуем. Есть опасность, что попадемся. Так вот, в этом случае ни при каких обстоятельствах не смей признаваться, что ты контрактник, что на государство работаешь. Если грузинам удастся доказать, что Россия вмешивается в конфликт на стороне Абхазии, что русские военные на грузинской территории спецоперации проводят, то последствия могут быть катастрофические. Вплоть до признания России не нейтральным государством, а одной из сторон конфликта. Тогда и до потери Россией международного мандата на миротворческую деятельность в этом районе недолго. Думаю, ты можешь себе представить, что будет, если вместо нас здесь встанут американцы, англичане или еще какие натовцы.

Андрей хорошо себе это представлял. Как замечательно натовцы умеют заниматься миротворческой работой, показала их деятельность в Косове. Там обязанности миротворцев выполняли кейфоровцы – это международные вооруженные силы, называются так они по английской аббревиатуре KFOR. Так вот, кейфоровцы совершенно явно поддерживали албанцев, а сербов, которые остались там в меньшинстве, защищать они и не думали. Наверняка в Абхазии так же получится, если сюда американцев и их прихлебателей впустить.

– В общем, нельзя признаваться, – продолжил тогда Скат. – Что угодно ври, хоть инопланетянином назовись, но сознаваться, что на Россию работаешь, не смей. Обещай мне, что не сделаешь этого!

Андрей пообещал. И сейчас про это обещание вспомнил. Хватит ли ему, в случае чего, сил его сдержать?

Тут самолет остановился, и все мрачные мысли из головы Андрея вылетели – стало просто не до них. Техников пока видно не было, но появиться они могли в любую секунду. Андрей и Скат выскочили наружу и быстро забрались под самолет. Откуда появятся люди, было неясно, так что лучше посидеть там, где наверняка сразу не заметят. Они лежали совсем рядом, Андрей слышал дыхание Ската, видел пистолет с удлиненным глушителем стволом в его руке. Глушитель, кстати, был совмещен с пламегасителем – даже вспышки при выстреле видно не было.

С минуту ничего не происходило. А потом впереди послышались приближающиеся шаги.

Скат напрягся. От его действий сейчас зависело все. Выскочить слишком рано – и есть риск промахнуться. Чуть опоздать – и техники могут заметить, что прилетел не такой самолет, какой они ожидали.

«Сколько их там, интересно? – подумал Сабуров. – Явно не один. Эх, хорошо бы два! Ну! Что Скат тормозит? Пора уже!»

Действительно, шаги были совсем близко. Наверное, можно было бы уже и увидеть подходящих людей, если бы Андрей со Скатом не лежали на животах под брюхом самолета. Секунда, еще секунда. И тут размеренные звуки прервались, раздался чей-то удивленный возглас.

Скат выкатился из-под самолета, двумя руками вскинул пистолет, и прозвучало четыре хлопка – все они уложились в секунды, а звуки были тише, чем от открываемой бутылки шампанского. Андрей тут же выскочил со своей стороны, вскинув автомат, готовясь тоже выстрелить, если что-то не так пошло. Но необходимости в пальбе не было. Впереди, метрах в пятнадцати, не больше, на землю оседали две фигуры. Вот что-то металлическое лязгнуло по покрытию взлетно-посадочной полосы. В тишине звук этот показался очень громким.

Андрей вскочил, кинулся вперед. Он схватил под мышки одного из убитых, поволок его к самолету. Второго тащил Скат. Через пару секунд они были уже за хвостом самолета.

– Переодеваемся! – приказал Скат.

Впрочем, мог и не говорить – Сабуров и так прекрасно план помнил, тем более что в значительной степени сам же его и придумал. Он вытащил маленький фонарик, подсветил себе, чтобы удобнее было пуговицы на убитом расстегивать. И не удержался, посветил ему в лицо. Во лбу убитого были два маленьких входных отверстия – на расстоянии сантиметров в пять, не больше. Стрелком Скат был отменным. Кстати, сзади голова была сухая. Выходных отверстий не оказалось. Видимо, командир специально взял не очень мощные патроны. Сейчас было совершенно не нужно пачкать одежду кровью. Но больше всего Андрея удивило не это, а лицо убитого. Никакой это был не грузин – волосы светлые, нос прямой, да и форма лица совершенно не типичная для кавказца – круглая, как блин, физиономия.

– Скат, это не грузин! – прошептал Сабуров.

– Конечно, – отозвался командир. – Это же техники! Откуда у грузин могут специалисты по таким самолетам взяться? Самолеты-то купленные у Израиля. А техническим обеспечение наверняка американцы занимаются.

– Почему не сами израильтяне?

– У евреев своих проблем хватает, на кой им ляд своих людей в Грузию отправлять? Это американцам больше всех надо.

У Андрея заметно полегчало на душе. Конечно, американцы тоже люди, но если бы они убили грузин, было бы куда неприятнее. Понятно, что необходимость, но все же. А вот янки – дело другое. Уж если они полезли в чужие разборки, то нужно быть готовыми ответить по полной. Вот эти и ответили. Может, дядя Сэм в следующий раз хоть на секунду больше подумает, прежде чем отправлять своих людей на другую сторону земного шара. И, кстати, это давало им одно преимущество. Если их кто-то заметит, то отвечать на вопросы можно будет по-английски – вряд ли янки озаботились грузинский язык выучить.

На переодевание ушло около двух минут. После этого тела убитых были засунуты под самолет, и, наконец, Скат с Андреем встали в полный рост.

– Бомбы, – сказал командир.

Андрей протянул ему рюкзак. Это была часть плана – заминировать самолет, причем поставить на него заряд очень мощный, чтобы в мелкие обломки разнесло, которые грузинские эксперты замучаются идентифицировать. Впрочем, даже если идентифицируют, доказать, что Россия имеет какое-то отношение к этому гражданскому самолету, им не удастся.

Скат закрепил на боку самолета две мины – обе рядом с баком для горючего. Потом обошел его и прикрепил еще две мины с другого бока. Дело было сделано.

– На время или по радиосигналу? – спросил Андрей.

– По сигналу, – ответил Скат. – Со временем просчитаться можно. Да, кстати, держи взрыватель, – он протянул Андрею черную коробочку размером с сигаретную пачку. – Надо, чтобы и у тебя, и у меня были, на всякий случай.

Под «всяким случаем» явно имелась в виду возможная гибель кого-то из них. Что ж, глупо с такой возможностью не считаться. Сабуров взял взрыватель и сунул в карман, предварительно проверив, не нажмется ли кнопка случайно. Но она была сделана достаточно тугой, Левша, который эти штучки собирал, тоже не лопух.

– Так… – сказал Скат. – Вроде все, – и он сделал движение в ту сторону, откуда пришли техники, где в темноте особенно густым пятном мрака выделялось какое-то здание. Сабуров придержал командира за рукав.

– Может, лучше подождать?

– Чего?

– Вряд ли техники бы свое дело за три минуты сделали. Если пойдем назад сейчас и нас кто-то увидит, то это покажется подозрительным. Нужно немного выждать.

– Согласен, – кивнул Скат. – Сколько именно ждать, как думаешь?

– Ну, я же не знаю, сколько времени техники должны были свое дело делать. Им, наверное, нужно было снять все данные, которые собирал разведчик. Ну, пленки там или на что информацию записывают. Думаю, минут пять это занимало, самое меньшее. А то и больше.

– Ждем пять минут, – решил Скат. – Больше – опасно. А пока надо сориентироваться.

План аэродрома у них был. Российский спутник из космоса сделал несколько отличных снимков, которые по запросу Ската сегодня днем электронной почтой им переслали из Москвы. Из разведданных было известно и где находится нужный ангар. Проблема заключалась только в том, что аэродром был здоровенный и было не очень ясно, где именно они сели. Вернее, ясно-то ясно, но поди сориентируйся ночью в месте, которого раньше не видел и знаешь только по планам. Но за несколько минут Скат с Андреем более-менее разобрались. Выходило, что они находятся в юго-восточном углу аэродрома и до нужных ангаров недалеко.

– Ага… – бормотал Скат. – Сначала прямо. Потом до этого строения, обходим его слева и дальше целый ряд ангаров. Нам нужен третий. Так, а какой тут третий? Ну-ка… Ага, ясно!

Тем временем слабо фосфоресцирующая стрелка на часах Андрея описала четыре полных круга. Пошла пятая минута.

– Все! – Скат убрал карту. – Пора! Идем спокойно, но быстро. Если кто окликнет, отвечай по-английски и понаглее. Вряд ли американцы здесь с грузинами особенно церемонятся.

– Ясно.

– Ну, пошли!

Первую часть пути – до погруженного в полную темноту здания – они прошли без приключений. Свернув за него, они разминулись с какими-то двумя типами, которые внимания на них не обратили. Андрей подумал, что это вторая пара техников. Скат, видимо, к тому же выводу пришел. Он замедлил шаги. Был опасный момент – эти парни могли заподозрить неладное. Ведь Сабуров со Скатом шли, скорее всего, не туда, куда полагалось направиться настоящим техникам после осмотра вернувшегося самолета-разведчика. Но оклика не последовало. То ли не техники это были, то ли ребята просто оказались заняты своими делами и поэтому не склонны проявлять лишнее любопытство. Что ж, им же лучше. Значит, имеют шанс еще пожить.

Дальше Андрей со Скатом оказались между ангарами. Здесь было чуть светлее – примерно один фонарь на сто метров горел, раньше и этого не было, видимо, электричество экономят грузины. Было тихо, никого вокруг не видно. Андрею было не по себе – очень уж гладко все пока идет. И не успел он об этом подумать, как сплошное везенье закончилось. От одного из ангаров к ним прянула приземистая черная тень – слишком низкая и быстрая для человека.

«Собака! – мгновенно сообразил Андрей. – Этого нам еще не хватало!»

В самом деле, что-то хуже трудно было придумать. Пристрелить псину с первой пули очень трудно, тем более что черная она, с темнотой сливается. Сейчас она поднимет лай…

– Не стреляй! – прошипел Скат.

Сабуров удержался в последнее мгновенье, палец уже начинал нажимать на спуск. Он не понимал смысла приказа, но повиновался беспрекословно, на рефлексе. И ведь оказалось, что Скат был прав!

Собака повела себя как-то странно. Это был здоровенный пес ростом с теленка, но, кажется, он растерялся. Сначала кинулся к ним, но на полпути затормозил. Сделал еще несколько шагов, вот уже он был довольно хорошо виден в слабом свете фонаря. Лобастая башка, мощные лапы, широкая грудь. Настоящий волкодав. Такие псы не столько лают, сколько молча бросаются – и остановить его даже с помощью огнестрельного оружия трудно. Такая собака с десятью пулями в теле вполне может до глотки врага добраться – и только потом уж сама испустит дух. Но пес не спешил кидаться. Он остановился, принюхался, шагнул вперед, снова втянул носом воздух. И остановился.

– Что с ним такое? – спросил Сабуров, видя, что в ближайшие секунды пес на них не кинется, а значит, есть время попытаться прояснить ситуацию – ведь Скат явно что-то понял.

– На нас, похоже, какой-то маркер, – ответил командир.

– Что?!

– Маркер. Тряпка какая-нибудь. Или еще проще, по одежде проведено каким-то веществом, запаха которого мы не ощущаем, а собаки прекрасно чуют.

– Откуда… – начал было Андрей, но тут же осекся, понял все. Вообще-то стыдно. Мог бы и сам догадаться. Ему же об этом говорили – правда, всего один раз и бегло, но тем не менее. Сторожевых собак на таких объектах, как этот, часто именно так учат. На ком есть какой-то опознавательный знак, тот и свой. В роли такого знака, как правило, выступает запах. А уж какой именно и как его наносить – это везде по-своему. Где-то тряпку на рукав повязывают, где-то вату, пропитанную пахучим составом, в карман кладут, а где-то и просто добавляют этот самый состав в воду при каждой стирке обмундирования. В общем, логичная система. Все свои ходят с этими отметками, если чужак на базу проникнет, то собаки его сразу заметят. Ну, а если прибывает кто-то посторонний, но кому пребывание на охраняемой территории дозволено – скажем, комиссия какая-нибудь или новобранцы, – то объяснить собакам, что это свои, легче легкого. Снабдить источником того же запаха – и порядок. Хорошая система. Но вот сейчас она, похоже, дала сбой. Вместе с формой американцев они со Скатом и запахом-маркером обзавелись. Вот собака и растерялась – люди чужие, а пахнут как надо. При этом пес, разумеется, и запах прежних владельцев одежды чувствовал. И это не могло не казаться странным, непривычным – от одного человека пахнет двумя. Вот он и колебался.

– Спокойно идем вперед, – сказал Скат. – Не должен броситься.

И они пошли. Пес шагнул за ними, еще раз принюхался, слегка взвизгнул – от растерянности, не иначе. А потом скользнул в темноту. Привитый рефлекс сработал. Раз нужный запах есть, значит, все в порядке.

– Повезло, – прошептал Скат. – Молодец ты, Контрактник. Отличная идея была с переодеванием. Одно плохо – не знаю, как тебе, а мне эта форма мала.

– Мне тоже немножко, – отозвался Сабуров.

И они пошли дальше. Примерно минуту они двигались вдоль какой-то стены, потом свернули, обогнули здание, вышли к другому.

– Так… А вот, кажется, и третий ангар, – прошептал Скат. – Нам сюда. А кто это там? Часовой, похоже?

Так оно и было. У нужного им ангара чернел силуэт часового. Стоял он у самого входа, исключительно неудобно – для Ската с Сабуровым неудобно, разумеется, – перед ним было широкое открытое пространство, на котором даже в темноте приближающийся человек издалека виден. С обоих боков от него было метров по тридцать – одним броском не преодолеешь. Стрелять? Опасно. Он упадет, автомат по асфальту загрохочет. А в ангаре горит свет, там кто-то есть. И кто-нибудь наверняка грохот услышит. Нет, снимать часового нужно тихо.

Скат думал недолго.

– Андрей, отвлеки его. Я сейчас ангар с той стороны обойду. Через минуту иди к нему, делай что хочешь, но чтобы он на тебя отвлекся и шума не поднял. Сам тоже не шуми. Понял?

Сабуров кивнул – что ему еще оставалось? Скат исчез в темноте. Андрей смотрел на секундную стрелку своих часов. Четверть круга. Половина. Три четверти… Пора!

Он вышел из-за угла и направился к часовому – вихляющей походкой, невнятно бормоча себе под нос. Солдат насторожился, вскинул автомат. Но прежде чем он успел окликнуть Сабурова, Андрей сам подал голос:

– Эй, Джонни, у тебя не осталось… ик! – Он говорил по-английски, достаточно громко, чтобы слышал часовой, но не настолько, чтобы было слышно за дверью, в ангаре.

На пару секунд часовой растерялся. В общем-то, наверное, не так уж он был в этом виноват. В конце концов, его пост находился не на границе, не в зоне боевых действий, а на строго охраняемой территории, в его родной стране. Откуда здесь врагам взяться? Неоткуда. А вот пьяному американцу – очень даже есть откуда. И с ним нужно себя вести поосторожнее – над американскими военспецами командование трясется.

Пожалуй, он бы все-таки поступил, как положено по уставу – слишком уж крепко такие вещи в каждого военного вгоняются. Но всего пару секунд он промедлил. И этого оказалось достаточно.

От противоположного угла ангара к нему метнулась черная тень. Серебряной рыбкой сверкнул брошенный нож, и часовой охнул, обеими руками схватился за горло. По пальцам черными струйками потекла кровь. Нож вошел в шею сбоку, перерезав трахею и аорту. Крикнуть часовой физически не смог. Андрей кинулся вперед, подхватил солдата. Впрочем, мог и не стараться – Скат тоже успел. Они осторожно положили тело на землю, автомат взял Андрей.

– Входим в ангар вместе, – прошептал Скат. – Всех, кто внутри есть, валим. Потом выходишь наружу и становишься на пост. Понял?

– Да.

– Не ломимся со всех ног, спокойно идем. Сразу нас никто ни в чем не заподозрит. Ну, вперед!

Ангар был длинным и хорошо освещенным. Справа и слева были самолеты, сразу было видно, с каким из них работают – около четвертого справа лежали инструменты, темно-синяя куртка с надписью по-грузински.

Андрей и Скат успели пройти половину расстояния до самолета, когда им навстречу вышел высокий мужик в мокрой рубашке и заляпанных масляными пятнами штанах. Лицо у него было удивленное – и это выражение усилилось, когда Скат вскинул пистолет, направив оружие ему в лицо.

– Молчать! – Скат говорил шепотом, но угрозы в этом шепоте кому другому на десять громких воплей хватило бы.

– Что такое… Я не…

– Тихо! Еще кто-нибудь здесь есть?

– Нет… – но взгляд выдал грузина, он невольно покосился вправо. Андрей, не дожидаясь команды, кинулся туда. И еле успел отпрянуть – прямо у него перед лицом просвистел короткий ломик. На чистом рефлексе Сабуров рубанул нападающего по сгибу руки, сместился вправо и ударил «клювом орла» в шею над ключицей. Невысокий, но коренастый парень осел на пол.

Скат шагнул к первому, прижал пистолет ему ко лбу.

– Еще раз соврешь – мозги вышибу. Есть еще кто-нибудь?

– Нет, теперь точно нет.

– Когда смена караула должна быть?

– В три.

– Соврал – убью, – Скат сказал это настолько буднично, спокойно, что не поверить было просто невозможно. Правда убьет.

– В два тридцать, – техника затрясло.

– Теперь верю. Андрей, свяжи его. И кляп.

Сабуров накинул на кисти грузина заранее подготовленную петлю, стянул, закрепил. Обмотал голову прозрачным скотчем – кстати, он не трещал, разматываясь, не простой был скотч.

– Слушай меня внимательно, – сказал Скат. – Ноги мы тебе не связываем. Пока не связываем. Если не будешь рыпаться, мешать, то останешься в живых. Когда я тебе скажу – беги отсюда со всех ног. Кивни, если понял.

Связанный закивал, замычал, отчаянно выпучив глаза.

– Андрей, вытащи наружу того, которого ты вырубил. Дадим ему шанс. И вставай на место часового. До смены… – Скат посмотрел на часы, – пятнадцать минут. Думаю, я успею. А если нет… Постарайся, чтобы шума не было. Давай!

Через минуту Андрей уже вытащил вырубленного им парня из ангара, положил его сбоку, в тени, за какими-то железными бочками – туда же, где лежало тело часового. Сам Андрей занял его место. Форма была та же, что и у техников, только фуражку пришлось надеть, которая на часовом была. Не успел он занять свое место у входа, как из ангара выглянул Скат. Лицо у него было злое.

– Они не заправлены! – прошипел командир. – Времени больше понадобится!

– Сколько?

– Минимум минут двадцать. Давай, Андрей, как хочешь, но держись!

Сабуров кивнул. Для реализации их плана им было необходимо захватить как минимум один самолет, а лучше два, чтобы атаковать на них корабли. Значит, вариантов не было – машины нужно заправлять.

Еще минут пять все было спокойно. А потом он заметил двух человек, идущих к ангару. Наверняка офицер и солдат, которого офицер должен поставить на место часового. Сабуров почувствовал, как у него ладони вспотели. Что же делать?! У него есть бесшумный пистолет, такой же, как тот, из которого Скат снял техников. Но попасть из него так, чтобы сразу убить, он сможет самое большее метров с тридцати. Тем более два раза подряд. А взять пистолет он не может – они заметят это издали, ведь он стоит на более светлом месте, сзади его освещают окна ангара. В руках часового никаких посторонних предметов быть не должно.

«Что же делать?» – лихорадочно думал Андрей. Он перебирал варианты, но никак не мог найти ни одного подходящего. Срезать их из автомата? Это легко, но на автомате глушителя нет. Притворяться часовым и дальше? Нереально. Офицер наверняка знает того, кто должен на посту стоять. Ну, не с двадцати, так с десяти метров он заметит неладное. Эх, если бы они поближе подошли, тогда хоть какие-то шансы были бы. Но как заставить их подойти ближе? До них уже всего метров тридцать, кажется, один замедляет шаг… Наверное, офицер заметил неладное – даже раньше, чем Андрей ожидал.

И тут Сабурова осенило. Не было времени обдумывать пришедшую в голову мысль, нужно было сразу ее реализовывать. Так он и поступил.

Он прикрыл руками лицо, согнулся и стал громко всхлипывать. Раздался окрик – по-грузински, естественно. Андрей стал всхлипывать сильнее, выпустил автомат – оружие с лязгом упало не землю. Расчет Сабурова был прост. Офицер должен увидеть что-то предельно странное, но не опасное. Плачущий солдат на посту – вряд ли ему доводилось такое видеть. И в то же время это никак не должно вызвать желание поднять тревогу. Скорее подойти и разобраться, в чем дело, – на это Андрей и рассчитывал. Был в этом и еще один смысл – благодаря тому, что он прикрыл лицо руками и присел, офицер не мог заметить, что на посту стоит не тот, кто должен. Конечно, гарантии успеха не было. Но ничего лучше Андрею в голову не пришло.

Идея сработала. Не получив ответа на второй оклик, офицер быстро пошел к Андрею, на ходу говоря что-то весьма раздраженным голосом. Вот он оказался совсем рядом, схватил Сабурова за плечо…

Андрей вскочил и нанес ему страшной силы удар кулаком – всю инерцию движения он в этот удар вложил. Попал, куда и целился – в солнечное сплетение. От такого удара перехватывает дыхание, закричать – да что там закричать, даже просто вдохнуть – офицер сумеет не раньше, чем через минуту. Если бы офицер был один, то тем бы дело и кончилось. Но за спиной у него был солдат, он отставал от начальства всего на пару шагов, но именно это расстояние и было критичным – следующим выпадом Андрей его никак не доставал.

И все же Сабуров попытался. Он метнулся вперед, чуть не разрывая себе сухожилия – а солдат уже направлял на него ствол автомата. Только до автомата Андрей и дотянулся. Он ударил ногой по стволу за долю секунды до того, как противник нажал на курок. Прогрохотала очередь. Пули ушли в сторону, угодили в стену ангара. Не вышло тишину соблюсти!

Впрочем, у Сабурова сейчас были и более насущные проблемы. Он слишком сильно потянулся вперед, пытаясь достать автоматчика, из-за этого на секунду потерял возможность для маневра. Солдат сумел этим воспользоваться. Он отбросил автомат – понимал, что, когда сходишься с врагом на полметра, от такого оружия больше вреда, чем пользы, слишком громоздко. Пока направишь ствол на врага, получишь кулаком или ногой в уязвимое место, да так, что никакой автомат уже не спасет. Грузин явно это понимал. И не стал тратить на возню с автоматом драгоценные мгновенья. Вместо этого он ударил Андрея по левой ноге – как раз на нее, после удара правой, Сабуров упирался всем весом. Андрей упал на спину, тут же получил сильный пинок в бок, перекатился, еле увернулся от следующего удара – враг прыгнул на него, пытаясь ударить подошвой тяжелого ботинка сверху, в грудную клетку. Андрей попытался контратаковать, ему показалось, что он дотянется кулаком до паха противника. Но очень трудно из положения лежа бить по стоящему противнику, особенно если как боец он тебе не слишком-то уступает. Враг довольно легко уклонился, и удар Сабурова пришелся ему в бедро. А вот Андрей в ответ получил новый пинок, на этот раз по ребрам – и там что-то нехорошо хрустнуло. Сабуров понял – даже не понял, а почувствовал, на понимание времени не было, – что еще несколько секунд в том же духе, и он с земли не встанет. Нужно было что-то придумать. Очередной пинок он сумел сблокировать сцепленными руками, до живота, куда целился, противник не достал. Но блокировать руками мощные пинки ног, обутых в армейские ботинки – то еще удовольствие. Каждый такой блок уменьшал шансы Андрея – и похоже, его противник тоже это понимал. Он не пытался изменить ход боя, просто на полной скорости наносил все новые и новые удары, заставляя Андрея перекатываться, уклоняться, блокировать, подставлять под удары наименее уязвимые места в крайнем случае. Очередной раз увернувшись и получив удар в плечо вместо виска, почувствовав, что держится уже на пределе, Андрей попытался откатиться подальше и вскочить на ноги. Не вышло. Двигающийся на двух ногах человек намного быстрее, чем тот, кому приходится по земле кататься. Мощный удар, пришедшийся между лопаток, снова бросил Сабурова на землю. Придись он немного выше, в шею, и бой был бы закончен.

Тут Андрей еще и сигнал тревоги услышал – мерзкий, заунывный вой сирены. Ну да, автоматную очередь не могли не услышать. В лучшем случае через пять минут, а то и гораздо раньше, здесь будет половина охраны аэродрома. Да он и этих-то пяти минут не продержится, если так дальше дело пойдет!

«А! Будь что будет!» – промелькнуло в голове Андрея. И следующий удар он блокировать не стал. Не стал и уклоняться, а просто принял грудью мощный удар. Боль была такая, что перед глазами потемнело. Но Сабуров был к ней готов и выдержал. Более того, сумел сделать то, ради чего пропускал удар – контратаковать. Пока он тратил силы на блоки, контратаки не получалось, но теперь он всего себя вложил в удар. Он рубанул ребром правой ладони по колену правой ноги противника – той самой ноги, которой тот наносил удар. Благодаря этому удару Сабуров до колена и дотянулся – нога-то была к нему протянута.

На тренировках таким рубящим ударом Андрей дубовые доски толщиной в два сантиметра ломал. Это, конечно, не так впечатляюще – всякие шаолиньские монахи, по слухам, семисантиметровую доску ломают, а двухсантиметровку протыкают пальцами. Но это именно что по слухам. А Сабуров доски, хоть и всего двоечные, ломал каждую тренировку по рукопашному бою, то есть пять раз в неделю. И результат воспоследовал.

Раздался хруст – противный, влажный какой-то, с хлюпаньем. И нога солдата согнулась – но не как положено, а вбок, в другой плоскости. Грузин завопил – страшно, истошно. И рухнул на землю, схватившись обеими руками за покалеченную конечность.

Андрей вскочил на ноги – точнее сказать, попытался вскочить. С первой попытки ему только на четвереньки встать удалось. Грудь горела огнем, в левый бок при каждом движении словно раскаленное шило втыкали, голова кружилась. Он покачнулся. Чуть не упал, но все же сумел удержать равновесие и со второй попытки встал все-таки вертикально. И тут же увидел несколько быстро приближающихся огней – это были машины, как минимум три. Они неслись к ангару.

Теперь таиться было уже без толку. Андрей, не тратя времени на все еще занятого своими проблемами грузина, подхватил с земли его автомат и дал длинную очередь по приближающимся огням. До них было не так уж близко – ехали, похоже, через взлетное поле, – но дальности «калаша» явно должно было хватить, а точность обеспечивалась тем, что за раз Андрей не меньше двадцати пуль выпустил – какая-то да попадет. И попала! Один из огней погас, а второй резко свернул куда-то вбок – Андрей искренне надеялся, что не только фару расколотил, но и зацепил водителя – это хоть немного их задержит. Впрочем, две другие машины неслись прежним курсом. Более того – над одной из пар огней вспыхнул третий – раз, другой! Видимо, кто-то – скорее всего, сидящий рядом с водителем, – палил из пистолета. Разумеется, напрасно – на такой дистанции, да еще в темноте из пистолета попасть можно только случайно, а шанс на такую случайность невелик. Сабуров выпустил остаток рожка, целясь примерно туда, где вспышки пистолетного выстрела засек, и метнулся назад, к ангару. Здесь он схватил уже свой собственный автомат. Выждал пару секунд, чтобы дрожь в руках унялась, вскинул оружие и трижды выстрелил одиночными – целясь примерно на полметра выше фар, которые были уже существенно ближе. Попал ли он, и если да, то куда, посмотреть было некогда – Сабуров тут же отпрыгнул в сторону, перекатился и оказался за теми же бочками, за которыми он труп часового и вырубленного техника спрятал. Но, как ни странно, по тому месту, где он только что был, не стреляли. А фары все погасли – ну, сообразили, наконец, что только выдают себя.

– Скат! – громко крикнул Андрей. Дверь ангара была открыта, значит, был и шанс, что командир услышит. – Долго там еще?

Ответа не было. Видимо, Скат сейчас в дальней части ангара. Но он же слышит выстрелы!

«Слышит, конечно, – сказал Андрей сам себе. – И что дальше? Он сейчас мне помочь не может, со своим бы делом справиться. Я должен удержаться один. Вот только сколько держаться-то?!»

Тут где-то наверху вспыхнули прожекторы. Целые грозди, каждая ламп из двадцати. Они были направлены на ангар, и Андрей почувствовал себя тараканом на кухне, в которую неожиданно вошел человек и щелкнул выключателем. Сабуров кинулся к двери ангара, мимолетно удивляясь тому, что по нему не стреляют.

Он вкатился внутрь, подался вправо – и тут в то место, где он только что находился, звучно шлепнула пуля. Одна пуля – видимо, стрелял снайпер. Но почему? Пара автоматных очередей была бы надежнее.

«Бочки у входа! – промелькнуло в голове Сабурова. – Горючее! Да и не только в них наверняка. В ангаре же есть заправщики! Вот они почему очередями не бьют – боятся взрыва!»

– Что там? – раздался сзади голос Ската.

– Куча народу! Тревога на всю базу!

– Еще полторы минуты продержись! Я заканчиваю заправку!

Легко сказать – полторы минуты! За дверью как раз послышался топот, солдаты были уже возле ангара. Даже если им приказано не стрелять, они все равно того и гляди ворвутся. Ситуация уж слишком серьезная – их главный наверняка знает, что как раз в этом ангаре находятся наиболее боеспособные самолеты грузинской авиации, понимает, что сейчас эти самолеты подвергаются опасности. Значит, в любую секунду может последовать приказ прорываться любой ценой – то есть просто ломиться вперед, невзирая на встречный огонь. Андрей свои силы оценивал трезво – ну, пять-шесть человек он на входе положит. Снаружи-то их десятки! Прорвутся, как пить дать прорвутся! И тогда операция – по меньшей мере, вторая ее часть, которая атаки на корабли касается, – будет сорвана! Да и жить хочется, в конце-то концов! А счет времени на секунды идет – пока тот, кто у грузин здесь старший по званию, решится соответствующий приказ отдать.

К счастью, в минуты смертельной опасности Андрей всегда начинал особенно быстро и четко соображать. «Ага! Вы за самолеты боитесь! – подумал он. – Вот, значит, как вас задержать можно!»

И он истошно завопил по-русски:

– Не входить!! Заложена бомба!!! Хоть один человек порог переступит, весь ангар на воздух взлетит, к чертям собачьим!!!

«Могут не поверить, – промелькнула в голове у Сабурова трезвая мысль. – Они же не знают, что мы здесь уже довольно долго».

Он снова набрал воздуха полную грудь и завопил:

– А чтобы вы не сомневались в моих словах, смотрите! – с этими словами он вытащил из кармана коробочку дистанционного взрывателя и нажал на кнопку.

Громыхнуло знатно. Не зря Скат не пожалел взрывчатки на минирование самолета, на котором они прилетели. Андрею не было видно взрыва, но он хорошо представлял, какое зрелище сейчас грузинам открылось. Взорваться ведь должны были не только бомбы, но и почти полный бак с топливом – это значит, огненный столб там вспух размером с пятиэтажку. Ну, если это их не убедит, тогда уж и непонятно, чего же еще.

– Поняли? Если хоть одна тварь сунется, то здесь то же самое будет!

– Кто ты такой?! Какого рожна тебе надо? – раздался из-за двери голос с грузинским акцентом. Кстати, кроме акцента, ничто иностранца не выдавало – да, собственно, и какой он иностранец? Все грузины, занимающие сейчас более-менее высокие посты, родились и выросли советскими людьми.

Впрочем, сейчас Андрею было не до этих мыслей. Нужно было закреплять успех. Он ликовал – с ним начали разговаривать, значит, потянуть время никакого труда не составит. А заодно, кроме времени, можно, кстати, и на ложный путь грузин направить.

– С тобой, штатовская подстилка, говорит Мустафа Абдулкарим! – крикнул Андрей. – Из организации «Русский джихад»! Слышал про такую, мразь?! – он сознательно подпускал в голос побольше истерических ноток.

– Никогда не слышал, – отозвался грузин.

– Услышишь еще! Много раз услышишь!

– Чего тебе от нас надо-то?

– Вы послали солдат в Афганистан! В Ирак! Вы служите американцам! Ваши люди убивают наших братьев-мусульман!

– Так чего тебе надо, объясни?!

В логике грузину было не отказать. И как разговаривать с террористами, он явно знал. Не пытался спорить, не давил сразу, а пытался узнать, какие предъявляются требования. Но Андрею это-то и было нужно! Это давало возможность затянуть разговор.

– Мы требуем вывода всех ваших солдат из Ирака и Афганистана!

– Это не в моей компетенции! – отозвался грузин.

– Тогда пусть со мной говорит тот, в чьей это компетенции!

– Это требует времени!

– У вас есть полчаса! После этого будет взрыв! Если кто-то хоть шаг на порог сделает, тоже будет взрыв! Если почувствую запах газа – тут же будет взрыв!!!

– Понял, – голос грузина заметно повеселел – видимо, он решил, что сумел выиграть время.

Андрей усмехнулся – ему-то было нужно куда меньше получаса. Собственно, те полторы минуты, которые требовал Скат, уже прошли.

И точно – не успел он об этом подумать, как сзади раздался голос командира:

– Все! Андрей, давай сюда!

Сабуров попятился. Никакой реакции со стороны осадивших ангар солдат не последовало. Отлично, значит, они его не видят – а то было у Сабурова опасение насчет какой-нибудь дырки в стене или скрытой видеокамеры. Он сделал еще несколько шагов спиной вперед, а потом повернулся и пошел нормально. Скат стоял возле одного из самолетов.

– Тебе тот, – он кивнул на соседний.

– Какое там управление? – спросил Андрей.

– Справишься! Тебе на нем не фигуры высшего пилотажа демонстрировать! Ну, залезай!

– Как выезжать будем?

– А через основные ворота! Я первый, ты за мной! – С этими словами Скат нажал какой-то рубильник, торчавший из висящей на стене черной коробки. И ворота ангара стали открываться – практически вся передняя стенка вверх поползла под надрывный гул электромоторов.

«Хорошо, что они не доперли электричество отрубить», – промелькнуло в голове Сабурова, когда он устраивался в пилотском кресле. Кстати, Скат оказался прав – большая часть приборов оказалась знакомой, по крайней мере, сомнений в том, что он сможет взлететь, не было. Разумеется, до настоящего летчика ему было далеко, он умел пилотировать самолет примерно так же, как можно часа за два научить водить машину человека, первый раз севшего за руль. Можно ведь. И с места он стронуться сумеет, и свернуть, и затормозить. Насколько хорошо у него все это получится, как такой человек справится с любой мало-мальски нестандартной ситуацией – другой вопрос. Вот и здесь было то же самое.

«А ведь перед воротами куча народу», – подумал Андрей, когда его самолет уже стронулся с места, следуя за тем, в котором сидел Скат. – Как прорываться-то через них будем? Хотя… Это же военный самолет. Из автомата хрен ему что сделаешь. Наверное, на это Скат и рассчитывает».

Скат действительно рассчитывал именно на это. Есть такая смешная пословица: «У бегемота очень плохое зрение, но при таком весе это совершенно не его проблема». Появление самолетов из ангара было наглядной иллюстрацией к данной народной мудрости. Когда ворота ангара стали открываться, столпившиеся перед ними солдаты вскинули оружие, приготовившись изрешетить нахального террориста. Но вот когда перед ними появился нос боевого самолета-штурмовика, солдаты изрядно растерялись. А самолет пер на них. Пока он шел совсем медленно, со скоростью идущего пешком человека, но зато движение это было неотвратимо. Кто-то слабонервный нажал на курок. Очередь стегнула по стеклу пилотской кабины – но оно, разумеется, было бронированным. И уж никак не из обычного автомата было его прошибать. Тут же стали стрелять и остальные солдаты, на самолет обрушился целый свинцовый град. Но никакого вреда штурмовику этот обстрел причинить не мог – как в того же бегемота из пословицы дробью палить. Даже хуже – бегемоту от дроби хоть больно будет, а здесь и того нет.

А самолет постепенно разгонялся. Когда его нос оказался в нескольких метрах перед солдатами, те порскнули от него в разные стороны – как стая карасей от хищной морды щуки. Дальше на пути самолета были две машины – джип и легкий грузовик. В грузовике был водитель, и он успел освободить дорогу. В джипе же никого не было и он был отброшен в сторону, как пустая спичечная коробка. Чтобы остановить движение штурмовика, на его пути нужно было поставить как минимум танк – а танка не было. Самолет продолжал ускорять движение.

Сабуров следовал за Скатом. Ему было даже проще – дорога расчищена. Он только видел сквозь пуленепробиваемое стекло кабины вспышки автоматных выстрелов, перекошенные в яростных криках лица людей. Их можно было понять – чай, не машины угоняли. Но сделать они ничего не могли.

– Андрей, слышишь меня? – раздался в шлемофоне голос Ската.

– Да!

– И я тебя слышу. Отлично! Ну, я начинаю взлет, давай за мной. Только проехать тебе подальше нужно, а то еще в задницу мне влипнешь. Как понял?

– Понял хорошо.

Колеса самолета Ската оторвались от земли, он стал медленно подниматься. Андрей выждал секунд сорок и тоже плавно потянул штурвал на себя – и земля стала уходить вниз. Внизу продолжали бесноваться солдаты. Один из них, кажется, даже зацепился за самолет. Но удержаться не сумел – и хорошо. Тут не голливудский боевик, забраться внутрь и отбить штурмовик у него едва ли бы вышло.

– Назад посмотри! – снова услышал Андрей голос своего командира. – Сейчас начнется!

И началось! Бомбы, поставленные Скатом на все оставшиеся в ангаре самолеты, сработали одновременно. Строение взлетело на воздух в самом прямом смысле – крыша отделилась от стен и подскочила, подброшенная ударной волной – а точнее, ударными волнами. Спустя мгновение на месте ангара, на месте наиболее современной, боеспособной, наиболее подготовленной к войне авиатехники бушевало море огня.

– Может, и по другим ангарам вмазать? – предложил Сабуров, чувствуя нарастающий азарт. – Мы же можем! Долбануть ракетами, пока они не опомнились!

– Не стоит, – отозвался Скат. – В остальных ангарах одно старье стоит. А ракеты нам еще понадобятся – не из пулеметов же эсминцы обстреливать! Все, давай за мной! К морю!