Глава 10
Андрей зябко поежился. Хоть Абхазия и расположена в субтропической зоне, но ночью, особенно у воды, и здесь далеко не жарко. Теперь та идея, которая пришла Сабурову в голову во время разговора с капитаном, уже не казалась ему такой уж хорошей. Проследить-то за патрульными оказалось легко. Ни самому Нигматуллину, ни его напарнику явно и в голову не приходило, что за ними кто-то может наблюдать, так что оставаться незамеченным было просто. Хуже другое. Ничего интересного пока не происходило, Андрей напрасно мерз в кустах уже третий час подряд. Солдаты откровенно сачковали. Первое время они еще ходили вдоль берега, но продолжалось это максимум час. А потом этого вместо того, чтобы патрулировать вверенный им участок, они удобно устроились под одним из высоких деревьев и, кажется, спали. Но ведь не ради того, чтобы уличить их в этом, он сюда поперся! А больше ничего интересного не… Стоп!
Андрей плавно, чтобы ни единого звука не издать, приподнялся на локтях. Показалось или нет? Кажется, один из двоих патрульных пошевелился. Точно. Завозился что-то. Андрей присмотрелся, но различить, что именно происходит, не смог – крона дерева задерживала лунный свет. Примерно через минуту один из солдат встал. Похоже, это сам Нигматуллин, он заметно выше своего напарника. Ну, и куда он направится? Ага, к берегу. Остановился. Стоит.
От тех кустов, в которых укрылся Андрей, до берега было метров пятьдесят, а ночь выдалась лунная, так что теперь, когда солдат вышел из-под дерева, видно его было прекрасно. Нигматуллин стоял лицом к воде, держа руки перед собой, и почти не шевелился.
«Блин, что ему, пописать больше некуда, кроме как в реку?» – раздраженно подумал Андрей. Но спустя несколько секунд понял, что ошибся. Не для этого татарин вышел на берег. Сабуров заметил едва заметные отблески – похоже, в руках перед собой Нигматуллин держал фонарик. И зачем, спрашивается?
«А ведь, похоже, он сигнал кому-то на том берегу подает», – подумал Андрей. Он внутренне напрягся. Понял, что угадал все даже слишком точно. Если сейчас через реку будет кто-то переправляться, то получиться может всякое. А у него оружия-то с собой нет. Не положено мирному туристу оружия. Мякишев предлагал прихватить с собой пистолет, но Андрей отказался. От пистолета ночью на открытом пространстве проку почти нет, а вот объяснять, откуда взялась пушка, в случае чего замучаешься. От автомата толку было бы больше, но это уже совсем перебор. В итоге из оружия у него с собой был только нож.
Тем временем солдат вернулся под дерево. Андрей просто разрывался на части – с одной стороны, нужно было срочно отступать, не дожидаясь неприятностей. С другой, необходимо было узнать, что будет дальше. После непродолжительной внутренней борьбы чувство долга победило, и Андрей ограничился тем, что отполз назад всего шагов на пять, в самую гущу зарослей какого-то кустарника.
Минут десять ничего не происходило. А потом Андрей увидел то, что и ожидал. Из темноты выскользнули лодки – одна, две, три!
«Ничего себе!» – подумал Сабуров. Он ожидал увидеть переправляющегося через реку диверсанта, максимум двоих. Вместо этого он увидел отряд. Именно отряд, иначе не скажешь. В каждой лодке было человек по семь, как минимум, всего, значит, не меньше двадцати одного.
Пожалуй, было еще время незаметно отступить. Но Андрей не мог себе этого позволить – нужно было узнать, что эти люди будут делать дальше.
Примерно через минуту лодки достигли берега. Люди высадились – быстро, бесшумно. Ни Нигматуллин, ни его напарник не пошевелились, так и сидели под деревом. Видимо, говорить с прибывшими им было не о чем.
«Зачем так много? – лихорадочно думал Андрей. – Ну, сколько народу нужно, чтобы всякие гадости рядом с абхазским селом устраивать? Человека два, максимум три. Зачем же их под два десятка-то явилось?! Ведь чем их больше, тем больше шанс засыпаться!»
Получить ответ на эти вопросы можно было только одним способом – попытаться проследить за прибывшим с грузинской стороны отрядом. Это было рискованно – Сабуров прекрасно это сознавал. Но иначе поступить было просто нельзя. Вернуться к Скату и доложить, что видел этот отряд, но даже не попытался за ним проследить – о таком и думать страшно.
А отряд не терял времени. Три человека остались в лодках и отчалили, поплыли обратно. Остальные двинулись на северо-запад. Что им там понадобилось, было решительно неясно – и российская база, и абхазское село были на юге, ниже по течению реки. Андрей окончательно уверился в том, что нужно следовать за ними.
И последовал. Сначала ползком, потом согнувшись он двинулся параллельным курсом, внимательно следя за тем, чтобы со стороны реки его тоже видно не было – там ведь Нигматуллин с напарником остались, а они явно на стороне незваных визитеров. Впрочем, минут через пять их можно было уже не опасаться, солдаты остались довольно далеко позади. Грузинский отряд шел наискосок от реки, по направлению к горам, до них было совсем недалеко. Впрочем, тут, в Абхазии, все недалеко, вся республика размером с половину средней российской области. А прибрежная часть совсем узкая, местами горы почти к самому морю подступают.
Сначала Андрей крался очень осторожно. Он опасался, что командир отряда отправит кого-нибудь из своих людей в тыловое охранение, боялся попасться этому самому охранению на глаза. Но, похоже, ничего подобного командир отряда делать не собирался. Отряд двигался целеустремленно, о слежке никто из преследуемых явно не подозревал. Их интересовало только одно – максимально быстро добраться до какой-то цели, не отвлекаясь ни на что и не теряя времени. Они шли очень быстро, иногда, если местность позволяла, они даже переходили на бег. Оно и понятно, в общем-то. По чужой, враждебной территории ведь идут, а ночь не бесконечная. Получалось, что опаснее не попасться на глаза преследуемым, а отстать от них. Как только Андрей понял это, он прибавил скорость и стал постепенно сокращать дистанцию. Вскоре от отряда его отделяло уже всего метров тридцать. Очень хотелось подобраться еще поближе, попытаться послушать, не говорят ли о чем. Но Андрей решил, что этого делать не стоит. Риск очень сильно возрастает, а выгода призрачная – серьезные люди по дороге ничего важного обсуждать не будут. Да и грузинского языка он все равно не знает.
Вскоре дорога пошла вверх уже очень ощутимо. Андрей недоумевал – зачем эти люди в горы прутся?! Было бы понятно, если бы они попытались к абхазскому селу подобраться или к базе. Понятно, если бы стали уходить в глубь абхазской территории. Понятно, если бы рассредоточились – каждый ушел бы своим маршрутом. Но вместо этого они всем отрядом идут в самый глухой, безлюдный угол! Там же ничего нет! Скалы да ущелья. Если уж грузины с риском перебросили отряд на территорию Абхазии, то надо его как-то использовать! А в этих горах использовать его просто никак нельзя.
«Или я что-то не понимаю?» – думал Сабуров, осторожно пробираясь по уже довольно узкой тропинке. В темноте и не понять было – человеческая она или звериная. Скорее второе. Они ведь уже довольно высоко взобрались, вокруг сплошной камень, людям тут просто делать нечего, некому и тропинку протаптывать. Какие-нибудь козлы горные тут ходят, не иначе.
Тут сзади послышался шорох. Тело Андрея сработало быстрее, чем разум. Он мгновенно присел на корточки и подался влево, к скале. Вовремя. Приклад автомата вспорол воздух в том месте, где только что была его голова. Андрея спасло то, что его собирались брать живым – от короткой очереди он бы так не уклонился.
Думать было некогда, Сабуров действовал, повинуясь рефлексам. Оттолкнулся от стены, резко вскочил и наотмашь рубанул ребром ладони по черному силуэту, краем глаза отметив, что за спиной у него еще один, значит, врагов как минимум двое.
К счастью, несмотря на темноту, его удар попал куда надо – в шею, под челюсть. Противник пошатнулся. Андрей подался вперед, теперь он был с врагом почти вплотную, и ударил еще раз, локтем в голову, одновременно вырывая второй рукой автомат. Но не тут-то было! Получив второй удар, противник явно оказался в полном нокауте, он оседал на землю, но оружие все равно держал мертвой хваткой – бывалый солдат, видимо. А до второго противника было всего шага четыре, отбирать автомат времени не было совершенно – счет шел уже даже не на десятые доли секунды, а чуть ли не на сотые. В любое мгновение напарник сбитого Андреем боевика мог выстрелить – Сабуров краем глаза успел заметить его движение, как тот автомат вскидывал. И снова сработал не разум, а тело, повинуясь непонятно чему – какому-то инстинкту бойца, наверное. Андрея не раз уже спасала эта счастливая способность находить в бою единственно правильное решение и делать это мгновенно. Сейчас между ним и вторым врагом был оглушенный первый, но он уже был вырублен, он падал. Андрей не дал ему упасть. Он подхватил его под мышки, приподнял, прикрываясь им, словно щитом, и рванул вперед, к второму. Это было трудно – бросок на полной скорости с телом не уступающего ему ростом человека на руках, но, как совершенно справедливо замечено, жить захочешь, и не так раскорячишься. И он добился своего! Второй боевик явно растерялся. Он промедлил с выстрелом – ведь на линии огня, закрывая от него врага, находился напарник. Промедлил всего-то около секунды, но в бою это очень много. Андрей оказался совсем рядом – и швырнул тело первого боевика на второго. Грохотнула короткая очередь, тело содрогнулось. Возможно, какая-то из пуль и пробила его навылет, но для Андрея это было уже не опасно. Он атаковал сам – и делал это хитро. Ни в корпус, ни в голову врага было не достать, мешал собственный живой щит, брошенный в него, кроме того, нельзя было оставаться стоять – из-за той самой возможности, что какая-нибудь пуля этот «щит» пробьет. Бить нужно было снизу, по ногам. Так Сабуров и сделал. В детстве он занимался футболом, и сейчас полученные навыки пригодились. Он выполнил самый настоящий подкат. В движении завалился корпусом назад, и, падая на левый бок, правой ногой нанес мощнейший удар по колену автоматчика – да, подкат и есть, по-другому не назовешь.
В отличие от футбольного поля, здесь не было травки, смягчающей падения. Андрей здорово ободрал плечо и бедро, на которые приземлился. Но результат оправдал себя. Коленный сустав врага хрустнул, и тот упал как подкошенный. И не просто упал. Он не удержался на краю тропы. А под ней была не пропасть, конечно, но довольно крутой каменистый склон. По нему-то боевик и покатился, оглашая ночную тишину отчаянным криком.
Все это, от того момента, когда Андрей шорох за спиной услышал, до того, как второй его противник покатился вниз, заняло секунды три, не больше. Андрей толком не успел осознать, что победил, как начались новые проблемы. Сзади уже раздался шум, какие-то возгласы на грузинском. Те, кого он преследовал, услышали выстрелы, крик и теперь возвращались. Андрей кинулся назад по тропинке. За спиной что-то противно вжикнуло, Андрея обсыпало каменной крошкой, которую пуля выбила из скалы. Что характерно, выстрелов слышно не было. Не иначе, у стрелявшего оружие с глушителем. Хреново. К счастью, тропинка была не прямой. Она хоть и довольно плавно, но изгибалась, так что стрелять можно было максимум метров с двадцати, на более дальней дистанции цель скрывала скала. Дистанция между Андреем и его преследователями была даже немного побольше. И он прилагал все усилия, чтобы ее еще увеличить. Но не тут-то было!
Сабуров рассчитывал, что его противники не сразу сориентируются, не сразу кинутся в погоню. Это было логично – откуда им знать, что за спиной произошло, разумно осторожность проявить, а не бросаться в погоню очертя голову. Но то ли командир у них был очень опытный, то ли он просто знал, в чем дело – за Андреем погнались тут же, он слышал сзади громкий топот. Мысли неслись в голове как бешеные. Ясно, что убежать не удастся. Их много, это дает им серьезное преимущество, которым они, похоже, уже пользуются. Часть отряда явно бежит за ним на полной скорости, как стометровку бегают. И тем самым заставляет его тоже изо всех сил нестись, расходовать силы. А другая часть погони силы бережет, бегут медленнее, но зато к тому моменту, как он устанет, эта часть преследователей будет относительно свежей. Все равно что спринтера заставить бежать на длинную дистанцию – сначала-то он оторвется, но вот потом, когда силы кончатся, его догонят без труда. Классический прием, если несколько человек за одним гонятся. То есть времени на размышление осталось совсем немного – пока дыхания хватит во всю силу бежать.
«Интересно, они меня пристрелят или попытаются в плен взять? – как-то на удивление отстраненно, словно и не о себе, подумал Андрей. – Если захотят живым взять, то возьмут, от такой толпы не отобьешься».
Но Андрей просто не умел сдаваться без боя. Хоть здравый смысл и говорил, что выхода нет – разве что с тропинки вниз головой сигануть, Сабуров все равно искал выход. Он вспомнил, что по дороге ему несколько раз попадалось что-то вроде небольших ниш в скале. Он ведь шел крадучись, вдоль стенки, поэтому их и заметил. Если спрятаться в одной из них, то, может быть, удастся пропустить погоню мимо. Вспомнить бы только, далеко ли до ближайшей такой ниши. И самому ее не пропустить в темноте. Андрей вскинул руку и повел ею по стене, нащупывая укрытие. А ноги уже наливались тяжестью, мышцы болели – он бежал уже почти минуту, а для спринта это много, любой спортсмен согласится. «Успеть бы!» – даже мысли стали короткими, экономными. Радовало одно – похоже, сократить дистанцию его преследователям пока не удалось. Но если за ближайшую минуту не будет ниши, то все, он или на шаг перейдет, или просто свалится. Легкие уже просто горели, словно внутри кто-то костер разложил. Ноги от колена и выше словно одеревенели – последний раз Андрей такие ощущение испытывал, когда четыреста метров бегал на время.
«Но была же она!» – отчаянно подумал Андрей. И в этот момент рука, которой он вел по стене, наткнулась на пустоту.
Андрей даже не вошел в нишу – он в нее свалился, прижался к стене и зажал себе ладонью рот – дышать можно было только носом, иначе его мог выдать звук. Перед глазами у Сабурова потемнело, казалось, что грудь вот-вот разорвется, тело требовало нормального полноценного вдоха. Но по-другому было нельзя.
Шаги погони были все ближе. Вот уже стало слышно их дыхание – они тоже пыхтели, как загнанные лошади. Вот они уже совсем рядом. Сейчас все решится, заметят или нет.
Первый силуэт пролетел мимо ниши, не задержавшись, за ним второй, третий, четвертый. И все, топот стих.
«Ага, значит, четыре человека меня на полной скорости гнали», – подумал Сабуров. И тут снова топот услышал. Это была вторая партия, те, кто экономил силы. Их было больше – вся остальная часть отряда, то есть десятка полтора. Мимо Андрея прошло уже девять, когда спереди раздался гортанный возглас на грузинском. Впрочем, догадаться, что он означал, было нетрудно – наверняка «Стой!». Видимо, передовая часть отряда обнаружила пропажу беглеца. Боевики тут же остановились. Один из них встал как раз напротив ниши, в которой укрылся Сабуров. Он стоял примерно в метре, хрипло, тяжело дыша. Андрей даже запах пота, исходящий от него, чувствовал. Сабуров замер, затаил дыхание. А впереди что-то шумно обсуждали по-грузински. Ну, здесь, чтобы понять, о чем речь идет, знать язык тоже было не обязательно – наверняка пытаются разобраться, куда преследуемый делся, ищут виноватого. Несколько секунд ничего не менялось. А потом тот боевик, который стоял напротив ниши, видимо понял, что обсуждение впереди затягивается, и решил опереться о стену – он ведь тоже устал. Но стены там, куда он протянул руку, не оказалось, а оказалось лицо Андрея, которого боевик и коснулся.
Реакция у Сабурова оказалась лучше. Прежде чем боевик успел хоть один звук издать, Андрей рванул его на себя, развернул и притиснул к стене, одновременно зажимая рот левой рукой. А через мгновение он приставил к глотке противника нож.
– Тихо… – Андрей шептал настолько тихо, что сам себя еле слышал. Впрочем, мог и не шептать, пленник и так его прекрасно понял. И рыпаться, изображать из себя героя не стал – приставленный к горлу нож обладает просто потрясающей убедительностью. На несколько секунд они замерли. Андрей был готов услышать крик кого-то из товарищей своего пленника. Но мгновения шли одно за другим, а, кроме перебранки, впереди ничего слышно не было. Видимо, как в песне поется, отряд не заметил потери бойца. Помогло то, что луна недавно за тучами скрылась. Абхазская природа явно была за Сабурова.
Однако ситуация все равно была довольно паршивая. Андрей понимал, что заметить исчезновение одного из своих боевики могут в любую секунду. А он сам даже с места сдвинуться не мог. По-хорошему сейчас стоило хорошенько налечь на нож и избавиться хотя бы от пленника. Но Андрей почувствовал, что не может. Одно дело убить в бою, и другое – вот так прирезать беззащитного человека. Нет, в случае крайней необходимости Сабуров смог бы. В конце концов, он был солдатом, а не институткой. Но сейчас именно крайней необходимости не было. Более того! Андрей подумал, что пленного можно использовать с толком. Если, конечно, он будет делать, что ему скажут, не пытаясь изображать Мальчиша-Кибальчиша в плену у буржуинов.
– Не шевелись и молчи, – прошептал Андрей прямо в ухо пленнику, чуть усиливая нажим на его шею, клинок слегка прорезал кожу, по пальцам Андрея скользнула горячая струйка крови. – Кивни, если понял.
Боевик судорожно дернул головой.
– Делаешь то, что я скажу. Ясно?
Снова кивок.
– Автомат положи. Медленно, и чтобы ни звука не было.
Сабуров опасался, что боевик попытается стукнуть железом по камню, привлекая внимание. Но обошлось, автомат он поставил тихо. Андрей взял левой рукой оружие.
– Повернись.
– Не надо, – прошептал боевик. – Не убивай…
– Молчи и делай, что тебе говорят, тогда еще поживешь. Ну, повернись!
Пленник повиновался. Андрей повесил автомат на плечо и освободившейся рукой нанес ему короткий точный удар в шею. И придержал, чтобы тот не нашумел, падая. Этот удар надежно вырубал человека минимум на час.
Опустив обмякшего парня на землю, Андрей на несколько минут задержал дыхание, набираясь решимости, а потом вышел из ниши. Да, это было очень опасно. Но что еще оставалось? Так шанс, хоть и маленький был, а оставаться в нише было совсем бесперспективно – ну сколько там просидишь? Не до утра же! Его граничащий с полным безрассудством план был основан на одном – на надежде, что в темноте никто просто не заметит подмены. В конце концов, он сам не раз участвовал в ночных операциях и прекрасно знал, что даже для стоящих рядом людей виден бывает только силуэт. А силуэт остался прежним – был человек с автоматом, он же и остался. Конечно, кто-то мог заметить движение. Но мало ли – может, человек просто оперся на стенку, а потом оттолкнулся от нее. Собственно говоря, именно это и собирался сделать тот боевик, которого он вырубил. Нет, разумеется, кто-то может и понять, что дело неладно. Но других вариантов все равно нет!
И это сработало! Когда он вышел из ниши, стоявший в нескольких шагах перед ним боевик пошевелился, обернулся на звук, но ничего подозрительного, видимо, не усмотрел. Да и не до того ему было – тоже устал, как и все остальные. Андрей обернулся сам – куда опаснее был тот боевик, который находился сзади. Но и тут повезло. Задний стоял согнувшись, уперев руки в колени и свесив голову. Он отдыхал, используя короткую передышку, чтобы хоть немного восстановить потраченные силы. В общем, похоже, никто ничего не заметил.
«Так, хорошо, а дальше что?» – подумал Андрей. Но, видимо, этой ночью судьба твердо решила не давать ему возможности думать над каждым последующим шагом, загоняя его в такие положения, когда реагировать нужно было мгновенно. Впрочем, может, оно и к лучшему. Импровизация всегда была у Сабурова сильным местом. Да и этой ночью грех пожаловаться – до сих пор выручала. Вот и дальше все пошло так же. Не успел Андрей мысленно задать себе вопрос о том, что же дальше, впереди послышался довольно громкий и раздраженный голос. И, в отличие от всех остальных, этот человек говорил на понятном Сабурову языке. На английском. Андрей его год назад выучил, перед поездкой в Косово.
– Что произошло? Почему стоим? Где он? Шалва, отвечайте!
– Он куда-то спрятался. На тропе его нет, – отозвался другой голос. Его обладатель говорил по-английски с ужасным акцентом. Впрочем, понять было вполне можно. А вот у первого из говоривших выговор явно был американский. Конечно, большим специалистом по языкам Андрей не был, но отличать английское произношение от штатовского его научили. И не зря, оказывается!
«Эге! – подумал Сабуров. – Не зря Светка говорила, что из всей этой истории американские ушки торчат. Если это не какой-нибудь натовский военный советник, то я Майя Плисецкая».
Последнее время, и Андрей прекрасно об этом знал, на территории Грузии работает много натовских военных советников. Они помогают Грузии армию реформировать на западный манер, учат обращаться со своей техникой, инструкторами работают. Ну, и не только это, конечно. Сколько среди этих советников шпионов, сколько диверсантов, никому не известно. Но есть все основания полагать, что очень немало. Андрей был уверен, что с одним из них и повстречался.
– Может быть, он оторвался от ваших людей? – Голос американца звучал покровительственно, с легким оттенком пренебрежения. Так, пожалуй, мог бы разговаривать офицер британской армии, которому где-нибудь в Африке дали под начало сотню туземцев и поручили сделать из них солдат. Разумеется, такого офицера нисколько не интересует, что отданные ему под команду люди уже взрослые, что они уже воины. Для него это просто дикари. Именно такие нотки и звучали в голосе американца. И, как это ни парадоксально, Андрею стало обидно за грузин. В конце концов, это еще хорошо подумать надо, кто больше дикарь, американец или грузины. Об их предках еще древние греки писали – Колхида, в которую Язон за золотым руном плавал, это не что иное, как Грузия. Там уже тогда была цивилизация. В те времена, когда не то что США не было, но и на британских островах жили одни дикари, варвары, высшим достижением которых оставался каменный топор. И теперь этот янки с грузинами разговаривает, как с папуасами какими!
Похоже, грузинского командира интонация американца тоже задела.
– Джон, я не вчера родился. Он не мог оторваться.
– Так куда он тогда делся?
– Может быть, вниз упал.
– Тогда ваши люди бы это услышали.
– А может, спрятался.
– Где?! Тропа узкая!
– Возможно, мы в темноте какой-нибудь поворот пропустили.
– Нет здесь поворотов.
– Возможно, не поворот, а какую-нибудь трещину, расщелину. Может быть, он просто сошел с тропы и на склоне закрепился. Тут все-таки не отвесная стена. Он мог или камень какой найти, на который опереться можно, или за корень какой уцепился. Да, может, он просто нож в землю воткнул и за него держится!
«Хорошая мысль, – подумал Андрей. – Жалко, что мне самому в голову не пришло. Хотя нет, теперь не жалко. Получилось не хуже».
– Если так, то где он, впереди или позади нас? – спросил американец.
– Скорее всего, позади. Слез на склон, а мы мимо пробежали и его не заметили. Если впереди, то совсем близко – далеко от нас оторваться он никак не мог.
– Так давайте его искать!
– Сейчас люди немного отдышатся. И я им приказ четкий отдам. Нужно осторожно действовать. Этот человек опасен, он и так уже двоих наших убил.
– Мы теряем время!
– Ничего страшного. Если он перед нами, то никуда не денется, если станет вылезать, мы заметим. А если за нами, то мы ему путь отступления перекрываем. Он тогда может двигаться только вперед. А там… Ну, сами знаете.
– Да, верно. Вы правы.
«Что же это там такое впереди?» – подумал Андрей. А янки продолжал:
– Но сколько времени ваши люди еще будут отдыхать?! Нам нужно скорее закончить и идти дальше! Отдавайте приказы!
– Хорошо.
Грузин перешел на свой язык. К счастью, Андрей примерно представлял, что он сейчас прикажет. Да, точно. Часть бойцов двинулась дальше, вперед, остальные пошли обратно, внимательно осматривая скалу и склон, изредка подсвечивая себе фонариками. Андрей стал осторожно продвигаться вперед, тоже двигаясь по краю тропы, делая вид, что, как и все, занят поисками пропавшего беглеца. Метров пятнадцать он прошел спокойно, никто на него внимания не обращал. Но любому везению бывает конец.
Андрей услышал короткую фразу на грузинском. Говорили у него за спиной, интонация была вопросительной. Искренне надеясь, что обращаются не к нему, Сабуров сделал еще один маленький шаг в сторону. Снова вопрос по-грузински, на этот раз громче, в голосе явственно слышится раздражение. Андрей понимал, что и на этот раз проигнорировать вопрос нельзя – это будет явно подозрительно. Но и ответить он не мог! Да ладно ответить – хоть бы понять, о чем спрашивают!
«Блин, как хреново, что я языка не знаю! – бессильно подумал Андрей. – Прав был Скат, когда говорил, что для боевика знание языков – вторая вещь после рукопашного боя».
На размышление снова были считаные мгновенья, вероятность получить сзади прикладом по башке росла с каждым мигом. Поскольку ответить словами Андрей не мог, он решил прибегнуть к универсальному языку – к жестам. Он резко вскинул над головой правую руку. Жест стандартный – молчи и не мешай. При этом Андрей застыл на месте и смотрел вниз – чтобы грузин подумал, что товарищ что-то нашел. Так и вышло. Больше вопросов не последовало. А Сабуров, не оборачиваясь, взмахнул рукой, подзывая грузина к себе. Что делать дальше, он еще не придумал, действовал, повинуясь чистой интуиции. Вот сзади уже слышно дыхание подошедшего боевика. Что делать?! Что?! Сейчас же он…
И снова непонятная фраза, на этот раз громче, с явным удивлением в голосе. Заметил что-то неладное.
Рука подошедшего сзади боевика легла на плечо Андрея, видимо, грузин хотел повернуть его к себе лицом. Зря он это сделал. Андрей схватил его за рукав и четко, как на тренировке по самбо, бросил через бедро. Вот только здесь, в отличие от спортивного зала, падать брошенному предстояло не на мягкие маты, а на крутой каменистый склон. Раздался отчаянный крик. Андрей кинулся в сторону, пригнувшись. Боевики со всех сторон кинулись к тому месту, откуда только что улетел вниз их товарищ. А Сабуров проскользнул мимо двоих, обошел третьего, и вот тропа перед ним оказалась свободной. Никто по-прежнему на него не обращал особого внимания – никто не ожидал, что беглец окажется среди своих, а двигался Андрей не быстро, уверенно. Работал почти тот же принцип, который он с собаками применил – лучшие результаты дает уверенность в себе. Кто прячется, тот и заметен, а уверенные движения не вызывают подозрений и не привлекают внимания.
Боевики сгрудились у края тропы, а Андрей уходил. Вот его от основной группы отделяет десять метров. Двадцать… Сейчас они за поворотом скроются, после этого можно считать, что ушел.
– Эй, Шалва, куда это твой человек уходит? – раздался громкий возглас американца.
«Да чтоб тебе провалиться, сукин кот! – подумал Андрей, делая большой прыжок. – Почти ушел!» Теперь все осложнялось. Он скрылся из виду, но позади уже раздавались крики, команды на грузинском. Сейчас снова начнется погоня.
«Но теперь дело другое! – подумал Андрей, сдергивая с плеча автомат. – Теперь я тоже могу покусаться! Хрен вы теперь меня так спокойно погоняете!»
Пробежав еще метров пятьдесят, Андрей остановился, повернулся. И дал короткую очередь по вывернувшей из-за поворота тропинки темной фигуре. Похоже, не попал – очень уж резво его цель назад отпрыгнула. Но это было и не важно. Главное, теперь нестись за ним на полной скорости боевики не смогут. Попробуй нестись на полной, когда тебя в любой момент могут пулей встретить. А вот у Андрея дорога впереди была свободна, он мог бежать не осторожничая.
Сабуров дал еще пару коротких очередей. Из-за скалы ответили, но, похоже, стреляли, не целясь. Андрей еще дважды выстрелил одиночными, развернулся и пошел – именно пошел, чтобы громко не топать! – по тропе. Он был уверен, что теперь у него самое меньшее минута форы есть. Раньше высунуться боевики не решатся, будут опасаться, что он не ушел, а просто затаился.
«Блин, до чего же в горах воевать удобно в меньшинстве! – подумал Андрей, переходя на бег. – В другом месте они бы меня обошли, в кольцо взяли, а тут хренушки».
Конечно, он не думал, что оторвался от погони окончательно. Но теперь у него хоть шансы есть – и не такие уж маленькие. Успеть бы к реке, а там уж они его не найдут, путей отступления много.
Минут через сорок Андрей окончательно успокоился. От погони, похоже, он оторвался надежно, а до реки, по его расчетам, осталось совсем немного. Ага, точно, вон впереди и роща темнеет, метров сто до нее. А за ней будет река. Так, куда же ему сворачивать, как удобнее на заставу возвращаться? Вдоль берега, наверное, так точно не заблу…
В роще словно две бабочки появились – оранжевые, быстро машущие крыльями. Именно так издалека вспышки автоматных выстрелов выглядят. Андрей кинулся в сторону, на лету полоснув по роще очередью. Левую ногу словно огнем обожгло.
«Мать!!! Зацепили!» – промелькнула в голове паническая мысль. Андрей приземлился в траву, перекатился, с ужасом ожидая, что нога вот-вот слушаться перестанет. Нет, вроде пока слушается. Но больно. Следующая очередь из леса вспорола землю метрах в двух левее. Похоже, стрелявший его потерял. Андрей замер. Медленно протянул руку, осторожно, кончиками пальцев ощупал штанину. Кровь. И, похоже, много. И больно. Но нога сгибается нормально, слушается.
«Похоже, совсем чуть-чуть зацепили», – подумал Сабуров. Но предположения его не устраивали, нужна была полная ясность. Стиснув зубы, он ощупал ногу по-нормальному. От боли чуть искры из глаз не посыпались, но в остальном все оказалось не так уж и плохо. Рана была длинная, сантиметров тридцать, но совсем неглубокая. Пуля прошла по касательной, только кожу вспорола.
«Повезло, – подумал Андрей. – Несколько сантиметров, и в кость бы угодила, тогда бы мне и конец». Пока в голове толклись бесполезные мысли, руки делали свое дело. Андрей осторожно, стараясь не слишком потревожить траву, стянул футболку, разорвал ее на несколько полос. При таких ранах очень важно быстро сделать перевязку, иначе можно от потери крови ослабеть.
Тут со стороны леса раздались еще два выстрела. На этот раз Андрей ни свиста пуль не услышал, ни шлепков при попадании в землю. Видимо, стрелявшие окончательно потеряли цель.
«Кто же это стреляет? Те, кто на лодках уплыл?» – подумал Андрей. И тут сообразил кто. Стрелявших двое! Это Нигматуллин со своим напарником, вот кто это! Они же явно заодно с прибывшим отрядом, не зря они их пропустили. Наверняка с ними как-то связались, приказали перекрыть спуск.
«Вот суки! – Андрей до боли стиснул зубы. – Ну, ничего, я еще до вас доберусь!»
Правда, пока больше было шансов, что доберутся до него они. Точнее, не они сами, а их сообщники. Ситуация была скверная. Впереди роща, в ней засели два автоматчика. Перед рощей довольно обширное пространство, поросшее высокой травой. Прятаться-то в ней хорошо, но это только пока лежишь неподвижно. Нет, конечно, ползти тоже можно. Но толку с того? Допустим, подползет он к роще. На сколько они его подпустят? На пятьдесят метров? На тридцать? В любом случае, подползти вплотную он не сможет – не Чингачгук как-никак. Самое меньшее метров за двадцать они его услышат или шевеление травы увидят. И преспокойно расстреляют из-за деревьев. Палить по ним издалека тоже бессмысленно. Они за деревьями. Выстрелами он только свое положение выдаст. И получит очередь в ответ. А спрятаться негде, кроме травы, ничего нет. В ней прятаться хорошо, а вот защита от пуль из нее хреновая.
«Блин, неужели все-таки кирдык?!» – подумал Сабуров. Это было как-то уж совсем обидно. Именно обидно – сколько уже раз за эту ночь он находил выход из положений, казавшихся совершенно безвыходными. Неужели теперь из-за этих двух козлов погибать придется?! Ведь скоро боевики с горы спустятся! Тогда его зажмут с двух сторон, и после этого все будет кончено, в такой ситуации и Рэмбо хрен что сделал бы. Значит, нужно успеть что-то придумать до того, как сюда погоня подоспеет. Да, придумать… Легко сказать!
Андрей закусил губу, зажмурился – это у него привычка была с детства, когда до чего-то додуматься надо было. Он так всегда делал, когда сложные задачи по математике решал. Но на этот раз испытанный прием не срабатывал. Может, эта задача просто не имеет решения? В самом деле – вперед нельзя, стрелять бесполезно, сзади враги, которые все ближе с каждой минутой. Что тут придумаешь? И укрытия никакого!
Еще с минуту Андрей пытался что-то изобрести. Тщетно. «Ладно, – подумал он. – Пропадать, так весело. Подползу поближе – и в атаку. Эх, жалко, что тут прикрыться нечем… Стоп!! Почему это нечем?!!»
Сабуров развернулся и быстро пополз обратно. Теперь идея была, нужно было только успеть ее реализовать, пока боевики сзади не подоспели. Конечно, если укрытия нет, то нужно его создать! А точнее, с собой притащить. Там, у нижнего конца тропинки, куча камней. От больших валунов до маленьких камушков. Нужно подобрать подходящий и использовать его как щит. Конечно, идея далеко не идеальная, но больше-то никаких нет!
Отползать было просто, высокая трава скрывала его движения. Скоро и камни стали попадаться. Отыскался и подходящий – размером со средний телевизор и примерно такой же формы. Весил он килограммов шестьдесят. Тащить такой в руках было бы относительно просто – силой Андрея природа не обидела. Но вот ползком или на четвереньках такой переть… Это посложнее.
«Ничего, справлюсь!» – зло подумал Сабуров. Он совершенно отчетливо сознавал, что других возможностей для спасения у него нет. А в таких случаях выясняется, что человек может столько, что поверить трудно.
Метров двести он тащил камень по-нормальному, в руках. Дальше идти так же было опасно – из рощи могли услышать и выстрелить. Андрей опустил камень на землю, встал на четвереньки за ним, попытался спрятаться. Булыжник, который, пока его несли, казался здоровенным, теперь, когда за ним нужно было прятаться, вдруг стал до обидного маленьким. «Больше камень надо было брать», – подумал Андрей. Но тут же сам себе и возразил – больше он бы с места не сдвинул. С этим бы хоть справиться.
Следующие метров сто пути были просто полным кошмаром. Приподнять камень, стоя на карачках, было крайне трудно. Катить его тоже толком не получалось – очень уж форма у булыжника была неправильная. В общем, работа была просто адская. Но, помучившись, Андрей все же нашел мало-мальски приемлемый вариант. Он прижимался к камню почти вплотную, чтобы руки согнуты были. Напрягая все силы, приподнимал его и, выпрямляя руки, переставлял примерно на шаг вперед. Снова подползал вплотную и снова переставлял валун.
Примерно на двадцатом таком «шаге» из рощи громыхнула очередь. Пули стегнули по траве в нескольких метрах впереди. Так, услышали его! Ну, вот сейчас и выяснится, сработает его идея или нет. Андрей в очередной раз переставил камень и тут же съежился за ним. На этот раз протрещали сразу две очереди – и как минимум одна пуля шлепнула в импровизированный щит Сабурова. Андрей выждал пару секунд и снова продвинулся вперед. Теперь обе очереди были длиннее. Несколько звонких ударов свинца по камню слились в один звук. Андрей не понял, сколько пуль принял его «щит». Самое меньшее три.
«Работает!» – с какой-то хищной радостью подумал он. И снова двинулся вперед. Теперь из рощи на него обрушился настоящий шквал огня – каждый из стрелявших минимум по полмагазина высадил. Андрей съежился за своим укрытием, как младенец в материнской утробе. Он никогда не был особенно религиозен, но сейчас твердил про себя: «Господи, спаси! Останусь жив – крещусь!» В любое мгновение он ждал удара и боли – ведь полной защиты камень обеспечить никак не мог. Самое неприятное было в том, что он был слишком низкий. Если Андрей лежал плашмя, то какая-нибудь пуля, пущенная по нисходящей траектории, могла, пройдя над камнем, попасть ему в ноги. А если на карачки встать, то в опасности была спина, которая хоть и совсем немного, но поднималась над камнем. Но шансы все-таки были, и не такие уж маленькие! Ведь его враги в темноте не видели цели, стреляли на звук. Они не видели, что придумал Андрей, и не могли стрелять прицельно. Значит, попасть в него может только шальная пуля. Может попасть, а может и нет – как повезет.
Огонь прекратился. Андрей собрался с силами и снова переставил камень. Еще раз. И еще. Что-то больше не стреляют! Растерялись, сволочи, не иначе! Да и патронов у них далеко не склад. Если так палить, то через минуту ничего не останется.
Похоже, в роще пришли к тем же выводам. Хлопнул одиночный выстрел. Мимо, в траву. Еще один. Снова мимо, пуля выше прошла, только свистнула над головой. Ничего, та, что свистит, не страшна, свиста своей пули не услышишь. Еще один выстрел – в камень!
Андрей почувствовал, как у него верхняя губа вверх ползет – он натурально скалился, как хищный зверь. Каждая выпущенная его врагами пуля увеличивала его шансы. Раз эти гниды на одиночные перешли, значит, с патронами у них хреново. Вперед! Быстрее!
Откуда только силы взялись – Андрей стал двигаться быстрее раза в полтора. До рощи оставалось метров семьдесят, никак не больше. Еще несколько раз в него стреляли – без толку, пули или мимо проходили, или попадали в камень. Так, ну-ка, еще разок!
Он приподнял камень и в этот же момент услышал выстрел. Что-то попало ему в рот. Андрея словно в холодную воду макнули – по всему телу промчалась мелкая дрожь. Камень рухнул на землю. Прошла секунда, другая – но боли не было. «Не могла в рот пуля попасть, – как-то на удивление отстраненно, словно и не о себе, подумал Андрей. – Голова у меня все время прикрыта, даже когда я камень приподнимаю. Но что это тогда было?»
Вкус во рту был странный. А ощущения… Песок, что ли? Но откуда… Стоп! Ясно! Андрей сплюнул. Точно! Это земля. Похоже, когда он камень приподнял, пуля аккурат под него угодила и выбила фонтанчик земли, который ему в рот и угодил.
«Ну, блин! Вот бывает же такое! Ведь рассказать кому – не поверят!» – пронеслось у Сабурова в голове. Впрочем, чтобы кому-то что-то рассказать, нужно было остаться в живых – а это еще было под вопросом. Андрей снова переставил камень. На этот раз в него не стреляли. Еще раз. Снова никакой реакции.
«Патронов совсем мало осталось, поближе подпускают», – подумал Андрей. Но это его не слишком напугало. Что эти стрелки увидят? Сначала шевеление травы. Всадят в это шевеление пару пуль – с теми же шансами на успех, что и раньше. Даже с меньшими, чем точнее они будут целиться, тем больше шансов, что пули именно в камень угодят. В общем, еще пару-тройку патронов истратят. А потом… Потом увидят что-то темное и непонятное. Станут палить по нему – и, опять же, скорее всего в камень угодят. В общем, есть шансы! Андрей передвинул ремень автомата, теперь оружие висело не на спине, а на плече – неудобнее так, но зато быстрее сдернуть можно.
Тридцать метров до рощи. Двадцать. Ну, когда же они стрелять будут?! Скорее бы уж – или пан, или пропал! Еще одно усилие!
Громыхнули два выстрела – и раздался взвизг пуль, угодивших в преграду, каменная крошка, выбитая ими, посыпалась Андрею на голову.
«Вот только как вставать теперь? – подумал Сабуров. – Знать бы точно, когда у них патроны кончатся, но ведь неоткуда. А то совсем близко подползу, встану и под последнюю пулю угожу. Как-то это совсем обидно будет!»
Грохнул еще один выстрел. И одновременно с ним у Андрея возникла изумительная идея.
Им же страшно! Они понять ничего не могут! Что-то подползает к ним из темноты, они стреляют – без толку! Патронов все меньше! Им же сейчас страшно должно быть до дрожи! Если еще немного их подтолкнуть…
Андрей издал протяжный стон. И низким, замогильным голосом проговорил:
– За что вы меня убили? За что?
И еще раз камень передвинул!
Раздались одновременно два звука – отчаянный, высокий визг и выстрел! Мимо, даже в камень не попали! Руки трясутся, не иначе!
– Теперь вы мне ничего не сможете сделать, – все тем же замогильным голосом проворчал Андрей. – Теперь я убью вас!
И снова протяжно застонал. В роще раздался треск, шум.
«Бегут!» – промелькнуло в голове Сабурова. Теперь нельзя было терять ни секунды. Он вскочил, сдернул с плеча автомат и от живота, веером, выпустил длинную очередь. Впереди кто-то вскрикнул, а Андрей несся огромными прыжками. Остаток расстояния до рощи он в пару секунд преодолел. И чуть не споткнулся о труп – видимо, это тот, кто вскрикнул. Надо полагать, кинулся бежать и, выскочив из-за дерева, получил в спину пулю.
Андрей с трудом, но устоял на ногах. Впереди слышался треск – это убегал второй солдат. Сабуров кинулся за ним. И догнал – беглецу не повезло, он зацепился ногой за какой-то корень и упал.
– Не надо!!! – Лицо солдата было белым как мел – в совершенно прямом смысле этих слов. Он полусидел-полулежал, опираясь на локти.
Андрей шагнул вперед. Солдат пытался отползти спиной вперед, но наткнулся на ствол дерева. Тогда он взмахнул автоматом, словно хотел отпугнуть Сабурова. Стрелять не пытался, видимо, патроны кончились.
– Нет! Нет! Нет, не надо, не трогай меня!! Я тебя не убивал, это Ренат…
Андрей нагнулся к нему. Протянул руку, пытаясь поймать автомат. Он хотел взять этого типа живым, чтобы задать ему пару вопросов. А сделать это сейчас было, похоже, нетрудно, тот совсем голову от страха потерял. Ну, и неудивительно, на это Андрей и рассчитывал. В самом деле, на их месте он и сам струсил бы. Прет что-то в темноте, пули его не берут, а потом еще и стоны, голос, «за что вы меня убили?». Зомби, ни дать ни взять. Такого трудно не испугаться, особенно его ровесникам, воспитанным в том числе и на голливудских ужастиках. Сейчас он с перепугу на все вопросы ответит быстро и честно.
Но не тут-то было! Андрей недооценил вызванного им страха. Все же больше всего человеку свойственно бояться именно потустороннего – особенно человеку с нечистой совестью. Когда Сабуров протянул к нему руку, солдат как-то глухо охнул, выронил автомат и обмяк, осел на землю. Андрей наклонился над ним, шлепнул по щеке раз, другой. Никакой реакции. Взял за руку, попытался нащупать пульс – он не прощупывался.
«Блин! Помер он, что ли?» – подумал Андрей. Он еще раз попытался прощупать пульс. Точно, нет. Что за невезенье!
Но, как выяснилось, особого невезенья в этом не было. Не успел бы Андрей пленника допросить. Он услышал сзади шум – пока еще не близкий, но еще минута-другая, и погоня будет здесь.
Андрей вскочил, на мгновенье замер, решая, что делать дальше. Эти паршивцы сильно задержали его, если бы не они, он бы спокойно ушел вдоль берега. А теперь времени нет – нужно ведь еще тропинку найти. Ломиться по кустам нельзя, услышат. Что же делать? Затаиться? Могут найти, даже чисто случайно наткнуться, когда будут трупы осматривать.
«Река! – подумал Андрей. – Точно!»
Он кинулся вперед и примерно через минуту оказался на берегу. Размахнулся, бросил автомат в воду. И прыгнул следом, не раздеваясь. Вода оказалась довольно холодной. Но для Андрея сейчас это было меньшее из зол. Во время прошлого задания ему пришлось в одной из южноамериканских речек поплавать. Там вода теплая была. Но плавать пришлось рядом с кайманами, пираньями и прочей тропической водяной живностью. Так что пусть уж лучше водичка будет похолоднее. Андрей сделал несколько сильных гребков, уходя под воду поглубже – на всякий случай. В воде и пуля быстро пробивную способность теряет, если что. Оказавшись достаточно глубоко, он развернулся и поплыл вниз по течению. Вынырнул он только секунд через сорок, когда от того места, где он прыгнул в воду, его отделяло уже метров двадцать. Сделал глубокий вдох и снова нырнул. Как минимум первый километр он планировал проплыть именно так, большей частью под водой.
К счастью, течение было попутным. Если бы не это, измочаленный всеми перипетиями этой ночи Андрей до полудня бы не доплыл куда надо. И так до моста, рядом с которым блокпост российских миротворцев располагался, он доплыл только часа через три, когда уже светать начало. И хорошо, что начало, пожалуй. А то Андрея свои же пристрелить могли бы. Он, доплыв, был уже в полубессознательном состоянии. И начисто забыл о контрольной полосе, идущей вдоль берега. Стал вылезать из воды прямо у моста – и наткнулся на одну из растяжек. К счастью, связана она была не с гранатой, а всего лишь со светошумовой ракетой. Которая и взлетела над Андреем с громким, пронзительным свистом, озаряя окрестности яркими, разноцветными вспышками.
– Стоять!!! Руки вверх! – Прямо перед Андреем появился парень в форме, с автоматом наперевес.
– Руки – пожалуйста, – пробормотал Сабуров. – А вот стоять – это сложнее.
И, словно в подтверждение своих слов, пошатнулся. Автоматчик, кажется, слегка растерялся.
– Парень, – Андрей приложил все усилия, чтобы его голос звучал поотчетливее. – Отведи меня к капитану Мякишеву.
– Может, сразу к министру обороны?! – огрызнулся парень. – Руки держи!
– Можно и к министру… Мне уже все равно.
Тут перед глазами у Андрея окончательно потемнело, ноги стали непослушными, словно ватой набитыми. Сказался спад того напряжения, в котором он провел последние часы. Подсознание словно сказало телу – все, до своих добрались, теперь можно расслабиться. И тело охотно этой команды послушалось, не обращая ни малейшего внимания на слабые протесты рассудка.
