28

Саймон Гарфункель стоял на капитанском мостике. Через бинокль он наблюдал за движением моторной лодки. На ее борту находились вверенные ему морские пехотинцы. Они должны были подойти к льдине, перейти на ее поверхность и забрать связиста. Ситуация усложнялась присутствием на льдине русских спасателей. Этот факт был доведен до сведения морпехов.

Лодка стремительно приближалась к своей цели. В нескольких метрах от кромки льда она резко сбросила скорость и повернула вправо. Вскоре ей удалось весьма успешно причалить. Четверка бойцов живо поднялась на льдину. Недалеко от ее края стоял мужчина. На его куртке виднелись шевроны и нашивки МЧС России. Это был прапорщик Галченков. Американцы замерли, всматриваясь в него. Они пытались распознать в чертах покрытого густой щетины лица черты схожести с Дмитрием Никитенко. Но это был совсем другой человек. Они сообразили, что им здесь мог быть только русский спасатель. Линия поведения с ним должна была быть предельно корректной.

– Привет, товарищ! – с натянутой улыбкой на лице поздоровался капрал. – Мы узнали о вашем бедствии и прибыли оказать вам помощь. Мы заберем вас отсюда и доставим в безопасное место.

– Здравствуйте, ребята, – очень спокойно, без волнения в голосе, отвечал русский. – Огромное вам спасибо за заботу. Мы примем от вас любую помощь. Но только на борт подводной лодки переходить не будем. Это наше принципиальное решение. И прошу вас не настаивать на обратном.

– То есть как не будете? – искренне удивился американец. – Вы же здесь погибнете. Мы не имеем права оставлять вас в опасности. Кстати, сколько вас здесь?

– Неважно, сколько нас здесь. Важно, что никто из нас не собирается покидать льдину на вашей субмарине. Можете прямо сейчас сообщить об этом капитану. Все, что мы хотели бы получить от вас, сводится к трем незамысловатым пунктам. Первый – свяжитесь с любым из российских судов и передайте наши координаты. Второй и сразу же третий – оставьте нам запас продуктов питания и топливо. Мы останемся здесь и будем ожидать, когда помощь придет с российской стороны. Так будет гораздо проще и для нас, и для вас. Тем более что у вас наверняка есть совершенно другие задачи от командования. Мы только будем доставлять вам лишние хлопоты.

Морпехи переглянулись. Такого поворота они никак не ожидали. Русские сразу же проявили свой особый нрав. Их требования просто перечеркивали любую возможность доставить агента на борт субмарины мирным способом. Безусловно, это создавало препятствие. Но оно было не таким серьезным, как могло бы показаться со стороны. Просто для его устранения следовало отбросить любые варианты мирного решения вопроса. Капрал это осознавал. Но пока все еще делал попытки переубедить упрямого собеседника. Американец округлил глаза, изображая максимальное удивление. Затем он обратился к русскому вполне спокойным и рассудительным тоном:

– Послушай, парень, я не знаю, кто ты и кто твои друзья. Но вы своим поведением нас вгоняете в шок. Вы случайно не из клуба самоубийц? Если нет, то о чем же вы тогда думаете? Где ваш инстинкт самосохранения? Неужели непонятно, в какой опасности вы сейчас находитесь? Поймите тогда эти простые вещи. Пока вы дождетесь любое из русских судов, с вами может случиться самое плохое. А мы предлагаем вам гарантированную безопасность. Вы не доверяете американцам? Вы считаете нас своими врагами? Но ведь это не так. Американцы русским не враги.

– Я такого не говорил, – возразил Александр. – Но ситуации это не меняет. Мы приняли решение. Это было сделано нами не с бухты– барахты. Оно исходит из смысла приказа, который мы ранее получили от нашего командования.

Несговорчивость собеседника еще больше озадачила морпехов. Они сменили тактику и перестали играть в добрых, бескорыстных спасителей. А капрал уже немного «под другим соусом» продолжал настаивать на своем варианте:

– Чувак, я тебе поражаюсь. Вроде ж нормальный мужчина. А ведешь себя как девка. Скажи, сколько еще мы должны тебя уламывать? Это же уму не поддается. Прекращай свои игры. Они нам начинают надоедать. Хочешь, мы тебе даже «Оскара» вручим? А? За лучшую мужскую роль полярного плана.

Бойцы дружно рассмеялись. Их командир снова обратился к Галченкову:

– А если обойтись без шуток, то могу дать один-единственный совет. Скорее зови своих дружков, и поехали. Я понимаю, что у вас приказ. Но у вас свой, а у нас свой. Вам все равно придется отправиться с нами на подлодку.

Настойчивость сопровождалась бряцанием автоматами и приближением всей четверки к Галченкову. Тот очень быстро это заметил и командным голосом крикнул:

– Не приближаться! Оставаться на своих местах!

Для пущей убедительности он поднял вверх свой автомат и произвел предупредительный выстрел в воздух.

– Следующий патрон будет израсходован на кого-то из вас, – пригрозил он оцепеневшим на время американцам. – Отойдите на пять шагов назад.

– Ты совершаешь роковую ошибку, – отеческим голосом проговорил капрал. – С нами тебе все равно не справиться. Я только подам своим товарищам сигнал, и они начнут стрельбу. Ты даже дернуться не успеешь, как превратишься в дуршлаг. Так что подумай еще немножко. Но у тебя на это есть только пять секунд.

Морские пехотинцы держали свои автоматы на изготовку. Стволы были направлены на неуступчивого русского. По их поведению не складывалось однозначного впечатления, блефуют ли они. Все казалось очень и очень серьезным, будто через пять секунд они и на самом деле откроют огонь в случае несогласия прапорщика.

Не мигая, Галченков смотрел на американцев и молчал. Вместе с тем он медленно отходил назад.

– Хватит с ним нянчиться! – не выдержал и воскликнул один из вояк и без команды капрала прыгнул вперед. – Выискался здесь сильно умный.

Он намеревался ударить прапорщика прикладом в голову. Однако русский отреагировал с исключительной быстротой. Он не только сумел уклониться от удара, но и наказать нападавшего. Морпех потерял равновесие. Александр схватил его за ворот и резко дернул вниз, ударяя лицом о колено. После двух ударов русский его отпустил и живо отпрянул назад. Он был готов к вероятной перестрелке.

Несколько мгновений морские пехотинцы пребывали в оцепенении. Они не ожидали от русского такой боевой сноровки. У нападавшего был разбит нос. Из ноздрей струилась кровь. Он готов был броситься на обидчика. Но командир унял его пыл:

– Не сметь! На исходную! Ты забыл, что нам приказали взять всех живыми. Ты уяснил?

– Так точно, – пробормотал солдат и нехотя вернулся к товарищам.

Капрал неодобрительным взглядом посмотрел на Галченкова и сказал:

– Мы тебя все равно возьмем. И всех остальных тоже. Сколько бы вас здесь ни было.

Легким взмахом руки он подал сигнал подчиненным и предупредил их без очевидной надобности громким голосом:

– Если объект начнет проявлять агрессивность, открываем огонь по ногам!

Морпехи были полны готовности во что бы то ни стало захватить русского. Но едва они всем скопом двинулись к нему, со стороны остатков рубки был открыт огонь. Стрельбу начал старший сержант Локис. Он выжидал до последнего в призрачной надежде, что ситуация не приобретет самого опасного варианта развития. Однако больше выжидать смысла не было. Он стрелял короткими очередями из автомата. Огонь носил предупредительный характер. Американцы должны были понять, что им не стоит продолжать в том же духе. Пули врезались в лед прямо у них под ногами. Солдаты вздрогнули и с ругательствами отошли на исходный рубеж. Стрельба продолжалась до тех пор, пока они не залегли за невысокой ледяной горкой. За это время прапорщик успел отскочить в сторону и мелкими перебежками добраться до убежища.

Капрал был вне себя от злости. Он не любил, когда кто-то начинал путать ему карты. Высовываться из-за горки смысла не имело. Русские могли снова начать стрельбу, и сразу в два ствола. С точки зрения тактики ведения боя американцы находились в не самом выгодном положении. Да и приказа вести бой морпехи не получали. После непродолжительных размышлений командир группы взял рацию и связался с капитаном подводной лодки.

– Какого черта у вас там происходит, Джонсон? – первым после включения рации заговорил Саймон Гарфункель.

– Сэр, один из русских заявил об отказе добровольно эвакуироваться на субмарину. Ни на какие уговоры не поддается. Вероятно, что и его напарник придерживается такой же точки зрения. По нас был открыт предупредительный огонь. Разрешите вступить в бой.

– Дьявол! До чего же эти русские бывают несговорчивыми! Ну, ничего. Я полагаю, что вы сумеете их уговорить силой оружия. Капрал Джонсон, я приказываю вам атаковать укрытие русских. Разрешаю открывать огонь на поражение. Однако будьте осторожны. Нельзя допустить повреждения цифровых носителей, которые должны находиться вместе с русскими.

– Вас понял, сэр! Разрешите уточнить?

– Разрешаю.

– А как насчет третьего русского? Того самого, чью фотографию вы нам показывали?

– Ситуация весьма непростая. Действуйте по обстоятельствам. Но помните, что этому пареньку нужно сохранить жизнь. А для правительства весьма важны данные, которые он заполучил от ученых-полярников. Но одновременно важен и он сам, так как может обладать некой дополнительной информацией или дать существенные комментарии. Имейте это в виду. И еще раз повторяю – действуйте!

Капрал подтвердил, что приказ понял, и выключил рацию. С улыбкой он посмотрел на своих бойцов и мечтательно промолвил: «Сейчас мы им устроим русскую баню!»