Глава 3

На берегу небольшого, но вполне живописного озера, окруженного березками и не слишком густым кустарником, сидели двое немолодых мужчин в камуфляже, впрочем, форма была надета совсем не по уставу. У смуглого красавца с черными усами на распахнутой куртке и вовсе не было никаких знаков различия. Длинные удилища в их руках должны были говорить о том, что они просто ловят рыбу, отдыхая после нелегкого трудового дня. Солнце тем временем спускалось все ближе к воде. Однако на то, что это не обычные любители рыбной ловли, намекали не только нездешние этикетки винных бутылок и шикарные закуски на складном столике между рыболовами. Об этом говорили и полковничьи звезды на плечах второго рыболова, и десантные эмблемы на воротнике его куртки, и черный «УАЗ-патриот» с армейскими номерными знаками и спецпропуском под лобовым стеклом, стоявший метров за сто от берега. В машине на водительском сиденье устроился крепкий парень в камуфляже. Судя по знакам различия, сержант воздушно-десантных войск. Он читал какую-то детективную книжицу в мягкой обложке. Не то чтобы сержант любил подобную литературу, просто от безделья в чистом виде его клонило в сон. А спать на службе ему не полагалось. Его взгляд снова остановился на двух фигурах на берегу. Интересно, о чем полковник так долго разговаривает с этим кубинцем? Если, конечно, этот дядя – кубинец. Может, и не кубинец. Но похож. Впрочем, меньше знаешь – крепче спишь. И водитель снова уткнулся в книжку.

Но если бы сержант и мог слышать разговор, он все равно мало что понял бы. Уж очень странный для мирного Подмосковья разговор вели эти двое. Хотя и говорили по-русски.

– А ты уверен, что ЭТО до сих пор ТАМ?

– Уверен. О том, где именно ЭТО спрятано, знали лишь трое: я, ты и глухонемой индеец. Индейца нет в живых.

– А твои охранники?

– Во-первых, они тоже все погибли. А во-вторых, если помнишь, я им ничего не объяснял. Сказал только, что мне нужно кое-что спрятать. А это могло быть что угодно, золото, например. Оружие. Или компромат на Ортегу. А сами они даже тебя не видели, не то что ящик. Я уверен: те, кто устроил нападение на тот дом, ничего не нашли.

– Почему ты так думаешь? Ты так доверяешь своему информатору? Или сам видел?

– Я уже сказал: охрана ничего им подсказать не могла, потому что ничего и не знала. А информатор сообщил, что некоторых из них пытали, прежде чем добили. Значит, даже если эти же люди захватили индейца, они и от него ничего не узнали. Иначе зачем было допрашивать охранников?

– Ты уверен, что это были не простые бандиты?

– Уверен. От «простых» бандитов мои парни отбились бы. Или ты думаешь, что они только на кроликов охотиться умели? На их деревню не раз нападали, каждый с детства умел с оружием обращаться. Другое дело, что в армии никто из них не служил, тем более в спецназе. Так что только профессионалы могли уделать их прежде, чем на шум заявится полиция.

– Значит, ты думаешь, что утечка была наверху? – задумчиво протянул Туманов.

– Да, Мигель! – Мендоса энергично кивнул головой, подчеркивая уверенность в ответе. – Кто-то из знающих о самой операции и тех, кто отвечает за ее проведение. Но он не представлял, кто именно будет этим заниматься. Возможно, их люди просто отслеживали всех, кто пользовался доверием Ортеги. И они не знали, где именно мы собираемся ЭТО спрятать. Заметь, на дом напали не сразу, а через несколько дней. Наверное, проверяя меня, они смогли выяснить в моей деревне, что я позвал людей охранять дом в Гондурасе.

– И просто решили проверить вполне логичное предположение?

– Именно так. – Мендоса снова закивал.

– Что ж, это объясняет, – Туманов усмехнулся, – почему они просто не разобрали дом по кирпичику, а только обыскали. Они не были уверены. И это же объясняет, почему ты все еще жив.

– То есть? – удивился гость. Туманов усмехнулся снова:

– То есть, когда они ничего не нашли, то решили, что ты проводишь отвлекающую операцию. Или у тебя просто совсем другое задание. Я так думаю.

– Наверное, ты прав.

– Меня вот только одно смущает, – полковник нахмурился.

– Что же? – Хорхе удивился снова.

– Если все так хорошо, кто же тогда и почему устроил нам засаду на обратном пути?

– Помнишь, – медленно сказал Мендоса, – сколько раз от границы до засады мы проезжали через посты? Этого никто не проверял, но что, если их обзвонили из Манагуа и попросили сообщить о нашей машине? Не останавливать, не проверять, просто сообщить?

– Тогда понятно, почему нам позволили выбраться из джипа. Наверняка они думали взять нас живыми.

– Знаешь, Мигель, у меня тогда тоже сложилось такое впечатление. Особенно вначале, когда они нас никак не могли подстрелить, хотя патронов вроде бы не жалели...

Помолчали, глядя на воду. Наконец полковник сказал:

– Удивительно, что все начинается сначала. Если честно, я поначалу, ну, как только домой приехал, даже подумывал, что когда-нибудь придется туда вернуться. Но когда через год вы таки помирились с контрас, а в девяностом Ортега проиграл выборы, верить перестал. А потом у нас самих такое началось, что и не знаю, как в армии вообще остался...

– Что, хотел бизнесом заняться? – понимающе усмехнулся Хорхе, протягивая руку к бокалу.

– Да нет, – пожал плечами Туманов, – но мог оказаться в такой ситуации, когда это был бы единственный приемлемый выбор. Но, к счастью, даже самые горячие головы из наших реформаторов понимали, что без армии России не будет. Так что обошлось... Что до бизнеса, то туда хоть сам не собирался, но звали, и не раз. В охранный... Помнишь Ивана Ковалева? Был у нас такой майор на базе...

– Ковалев? Кажется, припоминаю. На Юла Бриннера в «Великолепной семерке» был похож, да?

– Точно. Так вот, он, когда Союз развалился, из армии ушел, так и не стал полковником. Начал простым телохранителем, а сейчас у него собственная охранная фирма в Питере. Президент компании. Вот он меня одно время к себе звал, и лично, и по телефону. Да и сейчас, бывает, предлагает вакансию в своем бизнесе. Готов даже заместителем взять. Но я едва подумаю, как его фирма порой обслуживает тех, кого я без раздумий пристрелил бы... – полковник помолчал, а потом вдруг выдал: – Честно говоря, когда я первый раз услышал, что Ортега опять победил на выборах, то что-то мне подсказало: та история нам всем еще аукнется. Вижу – не ошибся. Только что-то вы, друзья мои, долго собирались. Что ж до следующих выборов не подождали, раз не к спеху было?

– В общем-то, ты прав, но... Позволь тебя кое в чем поправить, Мигель. Ортега не просто постарел. Он изменился. Как и все мы. Все-таки двадцать лет прошло. Это уже не тот воинствующий марксист, который пожимал тебе руку в Манагуа в восемьдесят седьмом. Он теперь любит говорить, что того команданте больше нет, что бывший революционер-атеист превратился в католика-миротворца. Замечу, что нашему миротворцу, как и вашим лидерам, вовсе не хочется вспоминать о том, что во время его предыдущего правления Советский Союз иногда делал на территории Никарагуа вещи, не слишком совместимые с так называемыми международными нормами. А значит, вполне естественным и обоюдным будет желание и России, и Никарагуа припрятать свои старые грехи. Если это дерьмо всплывет, то гринго не преминут им воспользоваться, чтобы устранить Ортегу и снова посадить в президентское кресло в Манагуа своего человека, и все это наверняка сильно аукнется парочке друзей нашего команданте. Я имею в виду Уго Чавеса и Фиделя Кастро. Их ведь тоже не слишком любят в Вашингтоне.

– Но ведь мы хорошо ЭТО спрятали?

– Кто-то организовал утечку информации. Возможно, тот же источник, что и в прошлый раз. Ортега привлек в свою команду очень многих из тех, кто с ним работал раньше. Не только меня. А кто знает, чем они занимались до его возвращения в «кресло номер один»? Уж точно никто из нас не сидел и не ждал, когда его позовут. Выживали кто как умел. А ваши теперь боятся, чтобы гринго не оценили информацию правильно и нас не опередили...

– А если гринго все-таки нас опередят?

– Как? – Мендоса со всей возможной категоричностью выразил свою уверенность в обратном. – Они пока лишь проверяют информацию, максимум – начали готовиться. Но даже в этом случае мы имеем в запасе не меньше недели. Ведь их данные неточны и неполны. К тому же гринго уже не могут действовать в Гондурасе так же свободно, как двадцать лет назад. Так что либо потеряют время на согласование всех мелочей с правительством в Тегусигальпе, либо будут действовать нелегально, то есть на тех же условиях, что и мы. А у нас есть твои коммандос, я же сам видел их в деле. Они справятся. Они уже готовы. У меня и сейчас есть люди в тех местах. Они тоже готовы. Есть поддержка начальства, и твоего, и моего. Что не так? Или ты мне просто не доверяешь?

– Как говорят у нас в России – «доверяй, но проверяй!».

– Но я же с вами пойду!

– На войне как на войне. Все может быть. Даже то, чего быть не может. Только никак не могу понять одного – зачем вам наше участие? Да еще такими силами? Ведь прошлый раз, помнится, мы справились втроем, если твоего водителя считать.

– Справились, говоришь? А засада? А нападение на дом, после того, как мы там побывали? Боюсь, нам тогда просто повезло. Забыл, что такое Латинская Америка? Знаешь, что будет, если мы сами попытаемся это провернуть? Мы еще не успеем вылететь из Манагуа, а по ту сторону границы уже обо всем узнают. Я же тебе сто раз говорил, у нас клановые связи ставят выше политических убеждений. У каждого третьего, если не второго, есть родственники во вражеском лагере. Причем любимые родственники или хотя бы уважаемые больше идеи или начальства. Кто-то обязательно проболтается, причем из самых лучших побуждений. И если хочешь, напомню еще раз – у дома, где мы ЭТО спрятали, новые хозяева. Уже много лет. И сейчас он хорошо охраняется. Нельзя просто прийти и забрать что-то, даже если это что-то – твое. А вообще, ты читал мой рапорт. Какие еще у тебя будут вопросы?

– Например, чем ты сам-то занимался эти двадцать лет?