Глава 26
Старый долг и набежавшие проценты

«Так вот, значит, какая она, смерть – серьезная, благонравная девица, так долго отказывавшая мне в свидании, – именно эта странная мысль пришла первым делом в голову Дарка, как только он открыл глаза и перед его помутневшим взором предстал продолговатый, скуластый овал лица в обрамлении длинных белых волос и с бусинками бесцветных холодных глаз. – Хоть бы причесалась, убогая! Такую страшилу и за руку брать противно. Нет, подруга, с тобой я в последний путь не пойду, пусть пришлют кого поприличней. В конце концов, у меня заслуги, я ветеран стольких войн, что и подумать страшно. Нет, определенно я достоин большего!»

– Пошла вон, косматая уродина! – выкрикнул Дарк вслух, отталкивая рукой склонившегося над ним Конта.

Легендарный безумец весело рассмеялся и отвесил пришедшему в сознание собрату увесистую пощечину.

– Эй, дамы, скорее сюда! Наш приятель очнулся и требует женского внимания. – Не прекращая смеяться, Конт отошел в сторону и, широко расставив ноги, уселся на бампер перевернутого грузовика.

Боль, обжегшая кожу щеки, мгновенно привела Аламеза в чувство. Он рывком поднялся, сел и закрутил головой, пытаясь понять, на каком же он свете. Если он жив, то куда делись «рыцари» и как попали в подземелье Конт с Дианой? Если он умер, что казалось более вероятным, то почему веселая компания собралась именно в этом составе и опять же в совсем неподходящем месте?

– Да жив ты, жив, мы все живы, – как будто услышав его мысли, произнес Конт, а потом добавил: – Пока еще.

– Может, ты теперь наконец-то расскажешь, что здесь за бардак творится?! – Диана прищурила глаза и посмотрела на Конта таким сердитым взглядом, что Аламез даже проникся к безумцу сочувствием. – Дарка мы нашли, чего ты еще ждешь?!

– Здесь посторонние, – невозмутимо ответил Конт и посмотрел на Миранду. – Она вампир, дама не нашего круга, при ней не могу!

– Она… – хотел было вступиться за девушку Дарк, но Миранда опередила его. Не вступая в пререкания и не пытаясь отстоять свои права на правду, вампирица развернулась и демонстративно отошла на расстояние, с которого нельзя было расслышать ни единого слова.

– Ну-у-у?! – протянула Диана, не переставая пожирать Конта глазами.

– Буду краток и обойдусь без лирических отступлений, так как времени у нас мало, сорок минут, от силы час. – Лицо Конта стало мгновенно серьезным, а глаза, не моргая, уставились в точку, находившуюся где-то за спиной Дарка. – Перед обоими вами я виноват, поскольку почти все неприятности, происходившие с вами в последнее время, моих рук дело. Маленькими, но важными частями моего безумного замысла стали и гонения на тебя, Дарк, и гибель твоего отряда, Диана. Предупреждаю сразу! – Конт повысил голос и сурово посмотрел на Диану, собиравшуюся накинуться на него с кулаками. – Как только все закончится, готов предоставить любую сатисфакцию: в любое время, в любом месте и на любом оружии, а если сейчас кто пикнет и претензии высказывать начнет… задницу надеру!

Гроттке не остановила угроза расправы, а, наоборот, только взбесила. Она кинулась на Конта, но Дарк неожиданно встал у нее на пути, схватив за руки и загородив спиною Конта.

– Пусть говорит, должны же мы наконец узнать правду. Я хочу получить ответы, я заслужил их… Прошу, не мешай! – произнес Дарк, крепко держа вырывающуюся девушку за руки и глядя ей прямо в глаза до тех пор, пока с красивых губ не слетело желанное «хорошо».

– Как я уже однажды говорил Диане, – продолжил Конт, когда инцидент был исчерпан, – примерно тридцать лет назад небольшая группа морронов узнала о существовании некой тайной организации, одной из ключевых фигур в которой был небезызвестный вам Огюстин Дор. К тому времени Легион уже ослабел, Совет и ближайшие к нему круги погрязли в распрях, бесконечных дебатах и интригах. Бороться с надвигающейся угрозой традиционными методами было неэффективно, хотя бы потому, что эта война шла бы вразрез с интересами нескольких обособленных группировок морронов внутри Клана.

– Бартоло Мал? – спросил Дарк.

– Не только, – покачал головой Конт. – В Легионе до сих пор остается множество желающих подзаработать и не удосуживающихся призадуматься, к чему в конечном итоге приведет их неуемная жажда наживы. Естественно, их используют вслепую, не посвящая в далекоидущие планы организации. К примеру, алчного Бартоло и его приятелей даже не интересовало: зачем вампиры воздвигли подземный город и зачем кому-то понадобилось расправиться с кровососами. Интересы Мала ограничивались лишь размерами гонорара. Ну да ладно, в конце концов, он уже в прошлом, не будем отвлекаться по пустякам. Тридцать лет назад группа морронов приняла решение незаметно исчезнуть и начать собственную борьбу.

– А возглавил ее, конечно же, ты, – не удержалась от ехидного замечания Диана. – Или все же твой приятель, прощелыга Мартин?

– Ты видела Мартина, он жив?! – выкрикнул Дарк.

– Стоп, стоп, стоп, детишки, давайте не отвлекаться! – Голос Конта был тороплив и серьезен, как никогда. – Да, Мартин Гентар жив, и через несколько минут, скорее всего, ты его увидишь. А насчет меня… – Конт внезапно замолчал: видимо, вспоминать прошлое было трудно и больно. – Нет, я не возглавлял эту группу, даже не входил в ее состав, я вел борьбу с тайным сообществом еще задолго до того, как о его существовании стало известно другим. Но меня же испокон веков считали безумцем, кто же поверит чокнутому?

– Разве что такой наивный дурачок, как я, – прошептал Дарк, вспомнив встречу под мостом.

– Предвосхищу твой следующий вопрос. Мартин Гентар и Анри Фламер не поставили тебя в известность не потому, что не доверяли или изначально планировали вывалить на твою голову кучу неприятностей, а…

– …а просто так получилось, – с безразличием в голосе произнес Дарк. – Я понял, давай дальше!

– Ты всегда был слишком приметной фигурой, твое исчезновение привело бы к ненужным осложнениям.

– Проехали, дальше! – Дарку было неинтересно слушать жалкие оправдания, к тому же не из уст самих виновников. В данный момент он хотел узнать правду, а не утешить свое оскорбленное самолюбие.

– Хорошо, ты прав, что-то я становлюсь сентиментальным, стал вдруг оправдываться… – Конт впервые за время разговора позволил себе ехидно улыбнуться. – Но я исправлюсь, буду излагать только голые факты. Огюстин Дор начал работу над «проектом 107»: купил оптом полесских вампиров, построил подземный город и воздвиг в его сердце лабораторию, – Конт указал рукой на блистающую голубоватой сталью сферу. – Мы знали об этом, но не препятствовали, поскольку не было ни сил, ни возможностей, только на конечном этапе исследований у нас появился шанс. Мы спровоцировали Дора сконцентрировать всю информацию о проекте внутри лабораторного комплекса и не только расправились руками прислужников магната с вампирами, но, что тоже важно, вынудили его лично прибыть в Полесье.

– Убийство? – поморщился Дарк.

– Да, убийство, а что? – пожал плечами Конт. – Это самый эффективный способ решения проблемы. Первоначально мы планировали напасть на особняк, но твоя внезапная смерть откорректировала планы. – Конт опять рассмеялся. – Представляешь, Дарк, ведь Мартин не знает, что мы с Дианой пошли в подземелье, он до сих пор с ребятами из ГАПСа сидит в кустах и ждет, пока Диана в одиночку отправится на штурм особняка. Эх, и злющий он, наверное!

Неожиданно из заднего кармана кожаных брюк Конта раздалось жалобное попискивание телефона. Моррон включил громкую связь.

– Конт, где тебя черти носят?! – донесся из трубки знакомый Дарку голос рассерженного и продрогшего до костей мага. – Где эта глупая девчонка?! Дор уезжает, они все уезжают!

– Я с Дарком, Дианой и еще кое с кем. – Конт с явной неприязнью покосился на сидевшую в одиночестве у руин соседнего дома Миранду. – Находимся в подземелье… Да, именно там… Да, я знаю… Да, я представляю, что ты обо мне думаешь и что потом сделаешь… Да-да, но именно ПОТОМ, а не сейчас! Нет, никуда он не денется, мы не дали «воронам» довести дело до конца, так что вся кавалькада в полном составе двигается именно сюда… Да, жду!

Конт повесил трубку и примерно с минуту молчал, что-то прикидывая и подсчитывая в уме.

– Дор едет сюда. Думаю, минут через сорок он и еще две-три дюжины таких вот ребят, – Конт кивнул на темно-фиолетовые латы, покрытые зеленой грязной слизью, – предстанут пред нашими очами. Через час все будет кончено. Мы не только должны уничтожить лабораторию, но и убить Дора!

– Что «все»? – переспросил Дарк. – Ты ведь ничего так толком и не сказал. Что это за организация такая, ее цели? Какую угрозу они представляют? Почему вы с Мартином втянули в это дело именно меня? Что это за «проект 107»? Откуда взялись эти слизняки в доспехах?! Так много вопросов, и ни одного вразумительного ответа, не кажется ли тебе?

– Пошли, – ответил Конт. – К чему болтать, когда все можно увидеть собственными глазами?

Быстрым уверенным шагом Конт приблизился к трупу «рыцаря», которого подстрелила Диана. Остальные морроны молча последовали за ним. В отличие от других трупов, тело солдата было целым. В кирасе виднелась всего лишь одна маленькая дырочка, чуть выше места, где находится сердце. Дарк никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что «рыцарь» вот-вот вскочит и ударит его в живот.

– Перед вами один из солдат элитного подразделения армии Дора, за темно-фиолетовый цвет доспехов прозванных «воронами», – встав возле тела, важно и деловито начал рассказ Конт, как будто читая лекцию перед курсантами военной академии. – Специальный сплав редких гиновизных сталей и гидронтонотановых смол, из которого изготовлены все элементы брони, невосприимчив к воздействию агрессивной внешней среды, например кислот, высокотоксичных отходов, и выдерживает прямое попадание пуль и снарядов современного огнестрельного оружия калибром менее восемнадцать с половиной.

– Хватит умничать, лучше скажи: как Диане удалось уложить их одним выстрелом? – не вытерпел Дарк. – Мы с Мирандой из их же оружия стреляли, а результат? Пока пуль пять-десять под кирасу не загонишь, стоят, паразиты!

– Видишь ли… – Конт прицокнул языком. – «Вороны» – гвардия Дора, он отправляет их только на самые ответственные задания, но полностью все равно не доверяет. Они оснащены самой лучшей броней из секретных лабораторий его концерна, но оружие немного устаревшее, чтобы, если что…

– Ты хочешь сказать, что умудрился выкрасть опытные образцы более современных моделей?

– Не совсем так, – поморщился Конт, привыкший быть точным в формулировках. – Во-первых, не выкрал, мне их достали, а во-вторых, это не опытные образцы, а новейшие действующие модели, которые пока… как это лучше сказать… не поставлены на вооружение.

– Теперь понятно, – кивнул Дарк, взяв из рук стоявшей рядом Дианы длинную и с виду тяжелую, но на самом деле чрезвычайно легкую винтовку со снайперским прицелом.

– Ты отвлек меня, мы потеряли время, – с упреком произнес Конт, зачем-то доставая из походной сумки шприц и ампулу. – Каждый генерал хочет исключить возможность случайного попадания образцов новейшего вооружения в руки противника, поэтому внутри каждого бронекостюма встраиваются специальные датчики и емкости с кислотой, которая разбрызгивается в случае смерти солдата. Я вижу, ты уже пытался примерить костюмчик, – Конт кивнул головой в сторону лежавшего вдалеке от остальных тела, – значит, знаешь, что происходит, когда несведущий человек вроде тебя открывает забрало.

Конт осторожно разбил ампулу и заполнил шприц бледно-розовой жидкостью, затем аккуратно проколол иглой герметичную прокладку между стеклом и шлемом.

– Каждый «ворон» в душе боится, что повреждения брони составят более двенадцати процентов, тогда датчики автоматически разбрызгивают кислоту, – пояснил Конт, доставая из-за голенища ботинка длинный охотничий нож и подавая его Дарку. – Я ввел стойкий к кислоте раствор. Примерно через минуту он загустеет и покроет тонкой защитной пленкой часть лица. Предоставляю тебе право первым открыть и взглянуть, только предупреждаю, зрелище не из приятных, так что лучше присядь.

Шли последние секунды этой проклятой, растянувшейся до бесконечности минуты, нож начал дрожать в руке Дарка. Наконец-то прозвучало заветное «можно». Аламез вставил узкое лезвие в щель и с силой надавил вниз.

…Степь, выжженная палящими солнечными лучами трава. Запыленные скрипучие повозки, медленно тянувшиеся вереницей к городу орков, таинственному Шемдарну. Впереди небольшой отряд всадников, изредка переговаривающихся между собой на чужом языке. Дарк подъезжает ближе, один из солдат оборачивается. Это человек, не орк, но какой-то странный: слишком широкие скулы, да и лоб неестественно угловатый. Темная, почти коричневая кожа. Возможно, уроженец Намбуса или ближайших к нему островов. Дарк что-то спрашивает, парень не понимает: отрицательно мотает головой, пожимает плечами, а затем виновато улыбается, обнажая белоснежные зубы и пару острых крепких клыков.

«Отстань от него, не спрашивай ни о чем, – говорит подошедший сзади гном, имени которого Дарк уже не помнил. – Это не люди, это ШАКОНЬЕСЫ, полукровки, плод скрещения оркской и человеческой рас».

– Не может быть, этого не может быть, – шептали, как заклинание, как молитву, трясущиеся губы Дарка.

Тонкая защитная пленка нежно-розового цвета обтянула мертвое лицо и уберегла его от воздействия кислоты. Как же оно было похоже на лицо того молодого всадника из оркской степи: те же самые широкие скулы и угловатые контуры, те же самые клыки. Теперь Дарк понял, что ему напомнила внешность рыжеволосого великана Финолия, чем поразили неестественной формы клыки. Второй предводитель полесской общины был до превращения в вампира не человеком, а шаконьесом.

– Я чего-то не понимаю, – робко прервала затянувшееся молчание Диана.

– Зато Дарк все понял, – печально улыбнулся Конт, – не волнуйся, он все потом тебе объяснит и расскажет.

– Не может быть, – еще раз повторил Дарк, качая головою.

– Может, – уверенно заявил Конт. – Штурм Кодвусийской Великой стены разрушил коварные замыслы эльфов, не позволил шаконьесам перемешаться с людьми, раствориться в человеческой общности. Ты погиб, а единственный оставшийся в живых из бывших в курсе событий морронов, то есть Мартин Гентар, допустил ошибку, с последствиями которой мы и пытаемся теперь бороться.

Лицо Дарка приняло вдруг осмысленное выражение, он не повторял больше надоевшее всем присутствующим «не может быть» и не качал головою. Он слушал, Конт говорил, стараясь уложиться в жесткий лимит отпущенного им судьбой времени. То, что Диана не знала многих старинных названий и не понимала большей части терминов, не имело значения. Пробелы в образовании можно устранить потом, в спокойной обстановке за чашкой кофе. Главным сейчас для Конта было, чтобы его понял Дарк, моррон, который отчасти повторил его собственный жизненный путь.

– Коллективный разум не всесильное божество, а живая субстанция, которой тоже свойственно ошибаться и многое не замечать. Ваше трио – ты, Мартин и Анри уничтожили только шаконьесов – слуг орков, но выживший Мартин не удосужился позаботиться об остальных шаконьесах, тех, кто был в услужении у эльфов, и тех разрозненных племенах, что кочевали по степям. Разум тоже тогда повел себя беспечно: дал приказ уничтожить прямую угрозу, но не удосужился намекнуть, чтобы «подчистили хвосты». Беспечность – черта, свойственная людям, а значит, и их коллективному разуму. Мы живем днем сегодняшним и не заботимся о проблемах завтрашних. Человечество не заболело, разум успокоился, а болезнь вступила в длительный инкубационный период. Шаконьесы разбрелись по свету: некоторые племена смешались с людьми, а такие, как этот, – Конт кивнул в сторону мертвого тела, – жили обособленно в лесах и горах, поэтому и выглядят сейчас так же, как тысячу лет назад. Чистый генофонд будущего мира, который решил создать Дор и его соратники, такие же, как и он, люди, в которых течет малая, но доминирующая часть шаконьесской крови. Теперь ты понял, о какой тайной организации я толковал, понял, почему с ней было трудно бороться, не говоря уже о том, чтобы внедрить в ее ряды своего агента? Кстати, последнее нам удалось, но только недавно.

– Значит, Дор шаконьес, – вздохнул Дарк, – но чего же он хочет: осуществить давнюю мечту эльфов и поработить человечество?

– Нет, что ты, вопрос о явном рабстве не стоит, впрочем, как и об истреблении. Шаконьесы – не вампиры, которые непременно разгулялись бы, если бы им дали волю. Нет, эта раса куда опасней. Она немногочисленна, держится вместе и хочет надежно укрепиться в верхах общества, получить рычаги власти, УПРАВЛЯТЬ человечеством. Шаконьесы слишком долго общались со своими хозяевами – эльфами, переняли их образ мыслей и методы ведения борьбы. Не забывай, шаконьесы всегда были расой, вынужденной выживать, приспосабливаться под человечество, теперь же они хотят заставить людей жить по их правилам и постепенно, эволюционным путем превратить человека в шаконьеса, уподобить себе. Мне кажется, именно поэтому разум и дремлет, он не видит прямой угрозы для человечества.

– Выходит, разум не может, а ты смог? Что-то не то получается, о великий и всемогущий Конт! – усомнился Дарк.

– Видишь ли, я основываюсь на своем опыте, исторических аналогиях и умозаключениях, я живу в этом мире, а разум реагирует лишь на внешние показатели. Он ведь подпитывается от энергии человеческих мыслей, это огромный агрегат, в котором есть детектор-лампочка, реагирующий на изменения силы тока и напряжения. Если резко увеличить напряжение в два раза, лампочка перегорит, разум пошлет зов, а если медленно и постепенно, то детектор среагирует лишь в последний момент, то есть когда будет уже слишком поздно. Любой шахматист знает – побеждает тот, кто планирует игру на большее число ходов вперед. Похоже, у коллективного разума появился достойный соперник.

– Мне все равно как-то не верится, все как-то…

– Быстро и нереально, – усмехнулся Конт. – Ну что ж, так оно обычно и происходит. Помнишь нашу встречу в приморском лесу? Я уже тогда пытался бороться с орковскими полукровками. Лесовики слишком активно сопротивлялись вторжению на их земли герканских Орденов, не обращая внимания на события, происходившие на востоке страны.

– А что там тогда происходило? – удивленно вскинул брови Дарк. – Все же было спокойно, восточнее лесовиков даже королевства никакого не было, одни леса да горы.

– Вот именно, горы, – печально произнес Конт. – А что находилось за горами?

– Я идиот! – неожиданно выкрикнул Дарк и стукнул ладонью по своей голове. – Как же я раньше не догадался?!

– Правильно, бескрайние шемдарнские степи. После удачного штурма Кодвусийской Великой стены шемдарнская община эльфов еще какое-то время просуществовала. Шаконьесы постепенно втерлись в доверие к хозяевам и получили некоторые знания, помогавшие им впоследствии выжить. В принципе никаких особых тайн они не узнали. Эльфы не были дураками и точно знали, до какой степени нужно обучать слуг, чтобы они внезапно не превратились в господ. Однако шаконьесы оказались хитрее. Как только образовательная планка была достигнута, они ушли, разбрелись по свету. Довольно большая группа кочевников устремилась на запад и осела в диких лесах за горами. Они похищали людей и смешивались с ними, зная, что через несколько поколений их дети, оставшись по сути своей шаконьесами, внешне ничем не будут отличаться от людей. Наша встреча в лесу произошла, когда шаконьесы уже почти достигли стопроцентного сходства с людьми, но все еще боялись влиться в общество. Тогда я действительно предал Орден, я вез вольногородскому князю планы пограничных крепостей и другую важную информацию, которая позволила бы ему надежно укрепить западные границы и заняться делами на востоке, но лесовики всегда были слишком ленивы и чересчур суеверны. Их воинство отлеживало на печах бока, думая, что крестьян похищают злые духи леса.

– А потом, когда у следующего поколения детей не стало заметно клыков, шаконьесы двинулись «в люди», – довел до логического завершения краткую историческую справку Дарк.

– Да, но это только история одного племени, как и когда другие племена ассимилировались с людьми, я не знаю. Может быть, раньше, а может быть, позже, – пожал плечами Конт.

– Понятно, теперь осталось только выяснить, что такое «проект 107».

– Возможно, название означает сто седьмое поколение шаконьесов, которое, по мнению Дора, будет жить уже в ином мире, точно не знаю. Помнишь, мы с тобой говорили о слишком быстром изменении общественных стереотипов и поведенческих норм в последние пятьдесят лет? Это как раз их рук дело, так сказать, первый этап проекта, создающий необходимые рамочные условия, инфраструктуру. Впрочем, ты и сам все поймешь, пошли! – Конт направился к сфере, но резко обернулся и махнул рукой Миранде, прося ее подойти. – Думаю, твоей боевой подруге, Дарк, будет полезно узнать, на что оказались способны вампиры, движимые жаждой наживы.

А способными кровососы оказались на многое. Это стало понятно, когда трое морронов и вампирица вошли в комплекс, миновали несколько залов и комнат, разгромленных в ходе последнего штурма, и поднялись на лифте на третий этаж, где и находились главные помещения лаборатории. Идеальная частота, стерильность по высшему разряду и обилие дорогостоящей аппаратуры, которой позавидовал бы даже самый передовой научно-исследовательский центр, мягко говоря, произвели неизгладимое впечатление. Даже под угрозой смерти жители подземного города не осмелились вынести с третьего этажа ни одного стола, ни одной колбы, хотя из остальных помещений все было вынесено подчистую и свалено в баррикаду. Всем известное правило «Нельзя убивать курицу, несущую золотые яйца» отменно работало и здесь. Уберечь во что бы то ни стало основной блок подземного комплекса в целости и сохранности было единственным шансом полесской общины выжить.

Конт довольно хорошо ориентировался внутри сферы, как будто не раз бывал в ней ранее. Наверняка агенту, внедренному в тайное общество шаконьесов, удалось передать ему чертежи и планы. Пройдя по узкому коридору мимо открытых настежь железных дверей, группа поднялась по лестнице и завершила экскурсию в круглой комнате с удобным диваном, тремя креслами, огромным столом-пультом и экраном размером три на семь метров.

– У нас мало времени, – сделал вступление Конт, жестом приглашая спутников сесть. – Это главное смотровое помещение. Здесь обычно собирались ведущие исследователи и контролировали не только сами эксперименты, но и вспомогательные процессы, например производство реактивов или первичную обработку исходного материала. Переводя на нормальный язык, на этом экране можно было увидеть все, что происходило внутри сферы, на всех ее восьми этажах, четыре из которых подземные, то есть ниже уровня города, – уточнил Конт. – Конечно, вам бы хотелось рассмотреть все вблизи, но, чтобы обойти комплекс, понадобилось бы часа четыре. У нас же, по моим подсчетам, не более тридцати минут. Если уцелеем после предстоящего боя, то обещаю лично провести экскурсию по всем темным закуткам, а уж только потом поднять этот подземный инкубатор на воздух. – Конт умел приободрить бойцов.

– Может, мы прямо сейчас заложим заряды, – предложила Диана, – а то вдруг…

– С радостью, но нельзя, – перебил ее Конт. – Дор едет сюда, чтобы забрать последние образцы экспериментов и записи, лишь после этого его подручные собираются взорвать комплекс. Высока вероятность, что, как только затикает часовой механизм первого заряда, он прикажет развернуть машины и поедет на аэробазу. С потерей результатов последних трех месяцев работы трудно, но можно смириться.

– А как он узнает? – спросила Диана.

– Тебе что, описать технологию в подробностях?! – Конт начинал злиться, уж слишком любознательной была Гроттке, слишком скрупулезно копалась в мелочах, отвлекая рассказчика от главного.

– Первый этап проекта начался лет семьдесят назад, когда еще не было ни полесской общины, ни этой лаборатории. Цель «проекта 107» состоит в нахождении более эффективных средств по управлению «человеческим стадом», чем игры политиков и неубедительное бормотание священнослужителей о грехе и неминуемой расплате. Не спорю, долгие годы идеологическое воздействие на массы играло большую роль. Все большие войны велись «во имя…» и «ради…», но шаконьесы прекрасно понимали, что нет такой идеи и такого божества, под чьим знаменем можно было бы объединить все человечество. Слишком велики этнические и классовые различия, слишком разные у людей темпераменты и характеры: одни кидаются в драку, только услышав призыв «Бей!», а другие стоят и часами размышляют, стоит ли чесать кулаки. «Человеческая общность должна быть более унифицированной, народы более похожими друг на друга и, следовательно, понятными…» – пришел к выводу Макситус Дор, отец Огюстина. Он поставил во главу угла новой идеологии не очередное божество, а деньги, очень удачно заменив извечную дилемму «хорошо – плохо, добро – зло» на более приземленный и реально ощутимый эквивалент: «выгодно – невыгодно». Банально, просто, удобно…

– …и всем уже давно известно, – картинно зевнула Диана.

– Конечно, известно, – Конт удержался и не стал делать девушке внушение, – но только никто не знает, как все повернуть обратно. Нынешнее поколение – поколение жутких материалистов, в худшем смысле этого слова. Упрощается система ценностей – сокращаются до минимума мыслительные процессы! Теперь, как вы видели, даже отряд морронов можно нанять за деньги, не говоря уже о вампирах с полесской окраины, которых обдирает собственный Лорд и которым пришлось с голодухи продаться другому хозяину.

Миранда зло сверкнула глазами, но удержалась от шипения и демонстрирования клыков.

– Формирование выгодных шаконьесам общественных стереотипов и образов принесло определенные плоды, но этого недостаточно для полной стандартизации человечества, для создания общества, в котором все мыслят как один, в котором нет индивидуумов в широком смысле слова. И тогда…

– …и тогда Дор решил вернуться к старому доброму идеологическому промыванию мозгов, – снова встряла Диана.

Увесистый дырокол просвистел в воздухе и ударился о стену точно в том месте, где секунду назад находилась голова Дианы.

– В следующий раз я не позволю тебе увернуться, – сурово произнес Конт, поджав побелевшие от злости, тонкие губы. – И тогда шаконьесы поняли, в чем заключался основной просчет идеологов и «монетаристов». Все они оболванивали народные массы, действуя на сознание, в то время как воздействие на подсознательную сферу могло привести к более ощутимым результатам. Вот тогда и начался второй этап проекта. Уже нынешний Дор создал в Полесье лабораторию, где производились эксперименты над людьми. Клонирование было тупиковой ветвью, на нем ученые потеряли не менее пяти лет. Затем исследователи попытались зомбировать, но и это не принесло плодов. Шаконьесы не хотели жить в мире, наполненном круглыми идиотами, не хотели управлять стадом уже совершенно откровенных баранов. Однако исследователи не могли нарушить взаимосвязь между волевой сферой человека и его умственными способностями. Второй этап завершился неудачей, а выжившие подопытные образцы пошли на корм полесским вампирам. – Конт нажал на клавишу, и на экране возникло изображение одной из разгромленных «ферм». – Конечно, не все эксперименты третьего этапа были удачными, поэтому поголовье забракованных экземпляров регулярно пополнялось.

– Конт, у нас осталось пятнадцать минут, – напомнил Дарк, – ты не мог бы чуть-чуть покороче? Мы даже еще не знаем, что такое «холодильник».

– Да смотри, пожалуйста! Почему сразу не сказал? – удивился Конт и нажал на другую кнопку.

На экране возникло помещение, нечто среднее между холодильной комнатой для хранения свиных туш и моргом. Тела людей, десятки, сотни тел, запакованных в прозрачные целлофановые пакеты, лежали на подвесных полках, висели под потолком и на стенах. Картину ужасней и абсурдней нельзя было представить даже в кошмарном сне. Из груди Дианы вырвался тяжелый вздох, Дарк крепко сжал подлокотники кресла, и только Миранда, привыкшая относиться к людям как к домашним животным, удержалась от открытого проявления чувств, хотя в глазах вампирицы промелькнули страх и ненависть.

– «Холодильник» используется для хранения тел после первичной обработки, – прокомментировал увиденное Конт, совершенно бесстрастно взирая на заставляющее сжиматься сердце зрелище. – Вампиры ловили людей и стирали им память. Разработки второго этапа позволяли уничтожить личность человека без повреждений тканей мозга. – Видя непонимание на лицах шокированных слушателей, моррон пояснил: – Приведу аналогию из мира компьютеров: уничтожалось только программное обеспечение, без повреждения «железа». Тела могут храниться в подобном состоянии довольно долго, некоторые провисели здесь более пяти лет. Когда тело отбиралось для эксперимента, его размораживали, переводили жизненные процессы в нормальный режим, а затем устанавливали новую личность. Ну а по завершении работ вы видели, куда они отправлялись.

– Почему так сложно? Стирать личность, устанавливать новую, – спросила Диана, немного свыкшаяся с картинкой на экране.

– А по-другому было нельзя. В самый неподходящий момент подопытный образец мог вспомнить что-то не то, например, задаться вопросом «Где я?» и нарушить чистоту эксперимента, пустить все труды экспериментаторов насмарку.

– Но зачем это было нужно? Чего хотел достичь Дор? – задала еще один вопрос Диана и напряглась, готовая увернуться от следующего тяжелого предмета.

– Он хотел управлять миром, притом самым дешевым и эффективным способом. Я думаю, вам следует взглянуть на видеозапись одного из экспериментов. – Конт достал из стола кассету и вставил ее в универсальный пульт.

На экране замелькало изображение, разделенное на две части: в левой – пустая комната, за накрытым столом ест человек, а в правой – веселая компания из пяти человек, праздничное застолье. В нижних углах экрана мелькают цифры таймеров. Звучит команда, человек в левой половине экрана берет стакан сока и выливает его в суп, затем продолжает есть. То же самое повторяют и участники празднества, но только с запозданием на минуту.

– Примечательно то, – произнес Конт, нажимая на «стоп-кадр», – что команду слышал только человек из левой части экрана, а остальные, находившиеся в совершенно другом помещении на удалении в пятьсот метров, вдруг почувствовали естественную потребность поступить именно так же.

Конт перемотал пленку вперед и снова нажал на клавишу пуска.

– Ну, я не знаю, – застенчиво улыбалась в камеру миловидная девушка лет двадцати, – просто когда мы с друзьями сидели за столом, я вдруг вспомнила, что мой приятель из Шеварии делал именно так, и захотелось попробовать. А чего тут предосудительного? Врачи, между прочим, утверждают, что такой режим питания очень полезен для пищеварения.

На экране мелькнул следующий кадр.

– Я всегда так делал, с детства, – пожал плечами коротко стриженный парень, тоже один из участников застолья. – А разве можно есть суп по-другому?

– Коллективный разум, этот мерзавец использует коллективный разум! – выкрикнул Дарк, вскочив с кресла. – Но как?!

– Надеюсь, некоторым не надо объяснять – с какой целью? – Глядя в упор на Диану, Конт искривил губы в ехидной ухмылке. – Очень удобно внушать только одному человеку, когда ты хочешь добиться послушания от толпы. Никаких затрат по формированию общественного мнения, берешь одного и просто приказываешь ему, а выполняют твой приказ тысячи, причем они искренне убеждены, что это их собственное решение. – Конт сделал паузу, а потом наконец-то решился ответить на вопрос Дарка: – Ты никогда не задумывался, почему ни у орков, ни у эльфов не было морронов и коллективного разума, почему эта загадочная субстанция присуща только человечеству?

– Не время для загадок, Конт, не тяни резину, – грубо перебил его Дарк.

– Хорошо, не буду, тем более что нам уже пора выдвигаться на позицию. Объясню по дороге! – Конт встал и направился к выходу, остальные послушно последовали за ним. – В природе много вещей, которые современная наука не способна объяснить. Почему волки сбиваются в стаю, когда только один из них чует добычу? Как общаются муравьи или крысы? Мне кажется – образами. Они передают мысли на расстояние – образные мысли, а не мысли, облеченные в словесную форму. В нас та же животная основа, что у волков или крыс, которую часто сдерживает разум, сознание. При виде красивой женщины у всех мужчин возникает одно и то же желание, но общественно-социальная составляющая, называемая еще нормами поведения, глушит естественную потребность. Первобытные люди жили в пещерах, и, пока из их ртов вырывалось лишь нечленораздельное рычание, основной поток информации передавался по схеме: мысль – импульс – мысль. Однако прогресс требовал более высокой формы общения. А, как известно, два медведя никогда не уживутся в одной берлоге. Образ и слово – взаимоисключающие понятия. Как только человек пытается выразить свою мысль словами, так сразу же теряется от десяти до пятидесяти процентов информации, и это у образованных людей, не страдающих косноязычием. В отличие от других рас, становление человечества шло высоким темпом. Эльфы ускорили процесс, сжали его во времени, а значит…

– …образная система передачи информации частично сохранилась, не была полностью заменена на словесную, – догадался Дарк.

– Совершенно верно, – кивнул Конт, ускоряя шаг, – для всех остальных поясняю: в нас больше от примитивной формы жизни, чем было у всех ныне вымерших рас. Если искусственно стимулировать остатки этой системы общения, то можно заставить людей передавать друг другу информацию на расстоянии, внушать и считывать мысли, и все, заметьте, не в ущерб здоровью и сознанию. Правда, это только теория, на практике же возникает много технических трудностей. За долгие годы работы ученые сделали лишь маленький шажок вперед, добились, чтобы один реципиент передал всего пяти донорам самую примитивную мысль: «Сделай так, так вкуснее!» – и то на расстоянии в пятьсот метров и в лабораторных условиях, когда не мешают побочные факторы. Однако не надо себя обманывать, первый шаг сделан, это качественный прорыв, дальше исследования пойдут намного быстрее и успешнее. Если мы сейчас не остановим Дора, то кто знает, что станется лет через пять? Кто больше пострадает: люди, даже не понимающие, что их используют, или мы, морроны, которые целиком зависят от энергетических потоков коллективного разума?!

Вот и нашлись ответы на сложные вопросы. Теперь Дарк знал, что происходит, нашелся и враг, которого нужно было убить, чтобы сохранить этот мир, мир, который изменился и уже никогда не станет прежним. Неизвестно, чьи поступки предосудительнее, кто заслуживает большего наказания: негодяй, убивающий людей, или мерзавец, промывающий им мозги?

У Дарка не было времени размышлять над этой философской дилеммой, как, впрочем, и заново прокручивать в голове только что увиденное и услышанное. Мозг моррона устойчивей человеческого к воздействию эмоциональных факторов, он способен отложить «на потом» ворох сочувственных переживаний и разрушающих психику страданий.

Аламез позабыл о рассказе Конта сразу же, как только они вышли из сферы и заняли стрелковые позиции у входа. В голове осталась лишь сухая информация, выстроившая алгоритмичную цепочку действий: «отбить нападение приближающегося врага – убить Дора – взорвать комплекс – продолжить борьбу до полного уничтожения эльфийского наследия – шаконьесов». В данный момент Дарк не мог позволить себе сострадания к погибшим узникам подземелья или попытаться предугадать исход предстоящего боя. Его полностью поглотили куда более насущные вопросы: как настроить трофейную винтовку на прицельную стрельбу короткими очередями, как принять более удобное положение, чтобы угол монитора и узкая стальная планка распределительного щитка, на которых он лежал, не так сильно кололи бока и не стесняли движений?

Коллективный разум предательски дремал, и поэтому была высока вероятность того, что и Дарк, и Диана остались смертными, уязвимыми для пуль. По крайней мере, раны Аламеза не затягивались, а это уже о многом говорило.

Их было четверо, все молча лежали на баррикаде в ожидании боя, боя, который так и не произошел, точнее, произошел, но не с их участием и совершенно в другом месте.

Надрывная трель телефона привлекла внимание затаившихся бойцов и отвлекла Конта от осмотра площади через оптику снайперского прицела. Увидев, кто звонит, моррон быстро взял трубку и включил на максимум громкую связь. Ударивший по барабанным перепонкам звук автоматной очереди не оставлял сомнений: планы изменились, и опять не в лучшую сторону.

– Конт, ты напрасно показал Дарку морду шаконьеса, – прохрипел в трубку голос запыхавшегося человека, в котором Аламез сразу узнал баритон старого друга. – Там же камера была установлена… балда… Уходите оттуда, живо! Дор активизировал взрывной механизм… Он испугался, возвращается на аэробазу… Все кончено, слышишь?! Уходите!

Голос Фламера часто прерывался, вместо него по громкой связи слышались шумы, тарахтение очередей, крики, гулкое эхо разрывов и учащенное дыхание, сопровождаемое крепкой бранью.

– Уходите, слышишь, немедленно! Мы с Мартином пытаемся…

Связь прервалась. Из телефонной трубки продолжали доноситься радиошумы и звуки проходившего где-то вдалеке сражения.

Впоследствии Дарк узнал, что его верный боевой товарищ, соратник прежних лет, старый ворчун Анри Фламер и был тем самым агентом, сумевшим проникнуть в ближайшее окружение Огюстина Дора. Он пожертвовал всем: собственной жизнью и многолетними усилиями, чтобы спасти от верной смерти вампирицу и троих морронов, одного из которых он даже лично не знал.

Маленький отряд сотрудников ГАПСа, пришедший Анри на помощь, был уничтожен. Выжил всего один боец, как нетрудно догадаться, им оказался Мартин Гентар.

Такая уж она непредсказуемая штука, война: враг часто наносит удар там, где ты не ожидаешь, и гибнут близкие, с которыми ты многое пережил. Но это еще не повод для того, чтобы вывешивать белый флаг!