38
Беким не смог удержать пуштунов от позорного бегства из пещеры. Охваченные паникой, видимо, до них все-таки дошли какие-то слухи о таинственном демоне Айшма, они толпой, подстегиваемые несколькими взрывами гранат за спинами, вырвались наружу. И только здесь албанцу удалось остановить его деморализованную охрану.
– Дьявол не стреляет из автомата и не бросает гранаты! – орал он на своих наемников, и они, оказавшись вне подземелья, постепенно пришли в себя и стали поливать автоматным огнем черный зев пещеры, откуда только что выскочили. В ответ тоже раздалось несколько очередей.
– Их там немного, – сказал Бекиму смущенный поведением своих бойцов главарь пуштунов. – Два или три человека. И они экономят патроны.
За выпуклым горбом дальнего увала уже золотился край неба, едва заметно отодвигая темный покров ночи на запад.
– Что ж, надо беспокоить их, заставлять стрелять, – сообразил Беким, который имел кое-какой боевой опыт, приобретенный во время войны в Югославии.
– Попробуем, – согласился командир наемников.
– Подожди! – остановил его Беким. – Прицельного огня не надо. Рыжий англичанин мне нужен только живым.
– Попробуем, – повторил пуштун и пополз к своим бойцам.
– Только живым! – крикнул ему вслед Беким.
Поразмыслив, албанец пришел к выводу, что нападение осуществили отнюдь не британские командос, посланные на выручку принцу. Если бы англичане каким-то образом вышли на след принца, чего исключать было нельзя, все же МИ-5 организация весьма могущественная и могла иметь информаторов где угодно, то ни в коем случае речь не могла идти о двух или трех диверсантах, даже если это суперсолдаты. Вне всякого сомнения, британцы обрушились бы на отряд Бекима всей имеющейся у них мощью.
Значит, это люди Насрулло? Но это тоже было маловероятно, никто бы из них не полез ночью в пещеру, о которой ходит такая дурная слава. И опять же, под началом у таджика не менее двух сотен бойцов, а при необходимости могло быть гораздо больше.
Какая-то третья сила? Но какая? Конкуренты в наркобизнесе? Возможно, хотя тоже сомнительно. Как бы то ни было, их было только двое или трое, а пуштунов более четырех десятков. Нет, игра, ставка в которой сто миллионов фунтов стерлингов, вовсе еще не закончена.
Между тем между пуштунами и теми, кто оборонялся в пещере, шла вялая перестрелка. Главарь наемников тоже приказал своим людям беречь патроны, которые могли бы понадобиться для решительного штурма.
Беким подобрался к главарю и велел ему прекратить огонь, а сам подполз ближе к черному зеву Ашмароха и, спрятавшись за большим серым валуном и приложив ладони рупором ко рту, стал кричать:
– Предлагаю перемирие! Предлагаю перемирие!
Из пещеры не ответили, но перестали стрелять.
– Отдайте британского офицера, и мы уйдем. Отдайте рыжего англичанина, и мы уйдем сами. На размышление пятнадцать минут. Пятнадцать минут! Все останутся живы. Повторяю – пятнадцать минут! Время пошло!
Услышав предложение албанца, секонд-лейтенант, посмотрев на десантников, залегших рядом, отложил автомат и спросил:
– Ну что? Я пойду?
– Тебе очень хочется? – поинтересовался Локис.
– Совсем нет, – ответил Томми. – Совсем не хочется.
– Тогда зачем ты пойдешь?
– Но он обещал вам жизнь.
– Во-первых, он врет. Во-вторых, польские десантники, – Володя скосил глаз на шеврон с белым орлом, держащим в когтях молнию, на рукаве своего комбинезона, – польские десантники товарищей по оружию в беде не бросают.
– Мне, парни, честное слово, все равно, кто вы. Я знаю главное – вы настоящие солдаты, и я горд, что я вместе с вами на одной стороне, – растроганно сказал конопатый секонд-лейтенант, вновь беря в руки оружие, и покраснел при этом так, что почти исчезли, утонули в румянце светлые конопатинки на щеках.
– Ты чего, в самом деле, – поддержал Локиса Колодеев и с некоторым трудом сформулировал на английском языке фразу о том, что, мол, гусь не боится, и ты, друг, не бойся.
Секонд-лейтенант с некоторым недоумением посмотрел на сапера, но ничего не смог сказать в ответ.
– Игорь, – сказал Локис, – надо бы фейерверк подготовить, на всякий пожарный, а? Чего-нибудь придумаешь?
– А чего думать? – удивился Колодеев. – Делов-то! Сейчас открою бензобаки, выпущу немного бензина. И хватит одной гранаты – будет очень большой костер.
– Достаточный, для того чтобы поджарить трех больших гусей? – с грустной иронией спросил Локис.
– Авось бог милует, – серьезно ответил Колодеев. – Помирать собирайся, а хлеб сей, так моя бабка говаривала.
– Ладно, живы будем – не помрем, – согласился Володя, хотя отчетливо осознавал, что шансов выжить в предстоящей заварухе у них практически нет.
В этот момент Беким уславливался с командиром наемников.
– Если рыжего добудете живым – всем бойцам по пятьсот долларов сверху, а на твой счет в банке в Карачи будет переведено пятьдесят тысяч. Но только если рыжий будет живым. Все остальные меня не интересуют – делайте с ними, что хотите. Ты меня понял?
– Очень хорошо понял, не сомневайся, – ответил командир пуштунов.
Через пятнадцать минут начался штурм. Силы были явно не равны, но, стремясь выполнить условие, поставленное Бекимом, главарь наемников решил сделать ставку на рукопашный бой, хотя, конечно, подавить сопротивление автоматным огнем и гранатами было бы гораздо проще. Под прикрытием беспорядочных выстрелов – было приказано стрелять поверх голов оборонявшихся – часть пуштунов с двух сторон стала накапливаться у зева пещеры, чтобы по знаку командира броситься туда с ножами.
Локис сумел вывести из строя точными выстрелами пять или даже шесть душманов, еще двое были на счету англичанина и Колодеева. Однако через какое-то время в поле его зрения не осталось никого из нападавших, кроме нескольких пуштунов, укрывшихся в камнях и ведущих вялый огонь из надежных укрытий. Володя разгадал нехитрый замысел врага и понял, что вот-вот враги хлынут с двух сторон в горловину пещеру, и их будет так много, что их вряд ли остановят автоматные очереди. Уйти в глубину пещер? Но тогда нельзя поджигать грузовики с наркотой, а значит, задание, ради которого они были посланы сюда, будет выполнено не до конца и их товарищи погибли зря. Значит, исход один – принимать бой. Последний.
– Игорь, – сказал он саперу. – Время пришло. Надо поджигать машины.
– Нет проблем, – спокойно сказал сапер и снял с пояса гранату.
– Послушай, лейтенант, – обратился Локис к англичанину. – У тебя еще есть возможность сохранить жизнь.
– Я не буду сдаваться в плен, – твердо ответил секонд-лейтенант, посмотрев в глаза десантнику.
– Принято, – ответил ему Локис, выдержав взгляд рыжего англичанина, и приказал саперу: – Давай, Колодей.
Сапер метнул гранату под грузовик, стоявший в глубине пещеры, и вслед за взрывом оттуда полыхнуло яркое пламя. Отступать было некуда – за спиной бушевал жаркий огонь.
…Рахматулло уже несколько раз ловил в перекрестье оптического прицела карабина, оставленного ему Локисом, голову Бекима, но тот перемещался, укрываясь за серыми валунами, а Рахматулло хотел стрелять наверняка. Но вот албанец, оставшись в одиночестве, – его охрана ушла вперед, – выглянул из камней, наблюдая за подготовкой к штурму, и в этот момент мальчик нажал на спусковой крючок. Приклад больно ударил в плечо, а в трубу прицела было видно, как дернулся албанец и его черная голова практически мгновенно покрылась красным, словно кто-то сверху вылил на нее банку томатной пасты.
– Ну что, щенок, попал? – спросил кто-то.
Рахматулло оглянулся и увидел обожженное лицо человека из отряда Насрулло. Именно в него мальчишка выстрелил в упор из ракетницы вчера в кишлаке. Рахматулло схватил карабин и хотел повернуть его в сторону душмана, но оружие было слишком тяжелым для двенадцатилетнего подростка. Ударом ноги Наджиб, в этого душегуба попал вчера мальчишка, выбил карабин из рук Рахматулло, а правой рукой ухватил за горло и поднял над землей. Хумайра, которую схватил товарищ Наджиба и закрыл ей рот рукой, с ужасом смотрела на эту картину.
– Ну что, щенок? Что мне с тобой сделать? – наслаждаясь предвкушением мести, спросил огромный таджик у задыхавшегося мальчишки.
– Отпусти его! Слышишь, отпусти! – выкрикнула Хумайра, которой удалось вывернуть рот из-под широкой лапищи бородатого смеющегося мужика, крепко державшего свою добычу.
– Отпущу, сучка, – оскалился на нее Наджиб. – Он уйдет к Аллаху, но не очень скоро. Сначала ему будет так же больно, как и мне. И даже еще больнее. А потом мы займемся тобой, собачья свинья. Сначала тебе будет очень хорошо, а вот потом очень плохо. Ты будешь визжать, как визжат все свиньи, но это тебе не поможет. Я тебе обещаю.
Верзила опустил посиневшего мальчишку и чуть ослабил хватку, Рахматулло, едва не потерявший сознание от удушья, шумно глотал воздух.
– Наджиб, а может, сначала разберемся с ней? – весело спросил бандит, державший Хумайру. Речь верзилы и сама девушка, которая пыталась высвободиться из его рук, не на шутку возбудили в нем похоть. Его глаза замаслились от желания.
– Хорошее предложение, – согласился, немного подумав, Наджиб. – Очень хорошее. Этому щенку, вероятно, будет интересно посмотреть, как с его тетушки стащат шаровары. Он же наверняка не знает, что она прячет в них. А мы ему покажем! И он будет смотреть! Будет смотреть! Он многое увидит перед своей смертью. Ему понравится.
– Да, Наджиб! Да! – только и мог ответить бандит, удерживавший в своих руках Хумайру.
– Что вы тут собрались делать? – спросил Насрулло, который вместе со своими телохранителями неожиданно появился возле бандитов. – Ваши товарищи идут сражаться с врагом, а вы, кажется, решили развлечься с этой женщиной?
– Это наша добыча, – угрюмо сказал Наджиб. – Мальчишка хотел меня убить.
– Это моя добыча! – тоном, не терпящим возражений, заявил Насрулло. – И только мне решать, что с ней делать. А если кто-то считает по-другому, пусть скажет.
– Простите, господин, – верзила повалился в ноги хозяину, а вслед за ним распростерся на земле и его приятель, выпустивший из своих лап девушку.