21

Пальба продолжалась, но майор в какой-то момент понял, что стреляют, и уже минут десять, только его солдаты. Моджахеды, засевшие наверху, незаметно для американцев не сразу, а постепенно, но прекратили стрельбу. И некоторое время военные из подразделения ISAF палили в белый свет как в копеечку.

– Прекратить огонь! – скомандовал майор, и наступила полная тишина, особенно пронзительная после сухого и внятного треска автоматных очередей.

Оценив обстановку, майор отдал новое приказание:

– Пошли наверх по одному!

Осторожно, прикрывая друг друга, готовые немедленно открыть стрельбу снова, солдаты карабкались наверх и минут через пятнадцать поднялись на вершину каменной гряды, с которой их обстреляли. Судя по всему, моджахеды знали о маршруте подразделения и ждали здесь довольно продолжительное время.

Позиции душманов были выбраны со знанием дела, тропинка, по которой Азизулло вел отряд, просматривалась полностью и была как на ладони. Моджахедов было примерно в два раза больше, чем военных ISAF, если судить по кучкам стреляных гильз от автоматов. По этим кучкам можно было определить количество стрелявших.

– Что скажешь, Войтовски? – спросил майор штаб-сержанта, который следовал за ним по пятам.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами тот. – На неопытных вояк это никак не похоже.

– Да уж, – согласился майор. – А что тебя смущает?

– Да, наверное, то же, что и вас, сэр, – штаб-сержант посмотрел в глаза своему командиру. – Они запросто могли положить нас всех до одного.

– Безусловно, могли.

– Но не сделали это. Почему? Им кто-то помешал?

– Нет, не похоже, – помотал головой майор. – Кто им тут мог помешать? Вероятно, они достигли поставленной цели и только поэтому ушли. Им не нужны были наши головы. Они решали другую задачу.

– Какую, сэр?

– Не знаю.

Майор еще раз измерил шагами гребень каменной гряды, на которой была устроена засада, внимательно рассматривая лежащие на земле гильзы. Затем поднял голову на сержанта:

– А где Томми? Где секонд-лейтенант Уэльс?

– Я потерял его из виду еще внизу, – пояснил Войтовски. – Когда мы полезли на хребет, его с нами не было. Это совершенно точно.

– Плохие новости, – прокомментировал майор. – Наверное, поймал пулю. Скоро стемнеет, надо действовать быстро. Сержант, возьмите двух солдат и тщательным образом осмотрите склон. Остальным отдыхать.

Майор еще раз попытался связаться по рации с базовым лагерем в кишлаке Бахоршох и с теми, кто оставался охранять машины, однако ответа на свои позывные так и не получил. Красный диск солнца уже зацепился нижним краем за горный хребет на западе, и это означало, что надо завершать поиски и возвращаться к бронетранспортерам, чтобы провести ночь под защитой их крупнокалиберных пулеметов. Искать что-либо в темноте было бессмысленно.

Тяжело дыша, Войтовски поднялся к майору.

– Ну что, сержант?

– Трое раненых, один тяжело.

– Кто? Уэльс?

– Нет, рядовой Голдсмит. Если ему не оказать срочную медицинскую помощь, он загнется. Ей– богу, загнется, сэр.

– Вы что-нибудь сделали с ним?

– Вкололи морфин, перевязали. Он потерял очень много крови, очень много. Пуля пробила ему шею. Мне кажется, он парализован.

– А где секонд-лейтенант?

– Мы не нашли его, сэр. Его нигде нет, также пропал и этот афганский щенок.

– Может, наш рыжий Томми так испугался, что забился в какую-нибудь щель и не хочет вылезать? – предположил майор, которому было за что недолюбливать нагловатого, по его мнению, юнца.

– Этого не может быть, сэр, – категорически отмел предположение командира Войтовски. – Я видел, секонд-лейтенант Уэльс вел себя в бою достойно. Я думаю, он был либо тяжело ранен, либо убит и скатился, как Голдсмит, вниз по склону. Но рядом с Голдсмитом мы его не обнаружили. А дальше мы не искали – занялись рядовым.

– Что-то странное, однако. Ладно, пока будем считать – пропал без вести. Теперь надо до темноты добраться к нашим бронетранспортерам. Я думал заночевать там, передвигаться в это время суток опасно, но, поскольку Голдсмиту нужна экстренная помощь, будем пытаться вернуться в кишлак.

Уже в полной темноте отряд ISAF вернулся к месту на обрыве скалы, где оставались бронетранспортеры и джип. Охрана, ожидавшая сообщения по рации о возвращении отряда, едва не открыла огонь на поражение, услышав шаги в ночи, но, к счастью, благодаря выдержке сержанта Уолласа, командовавшего охраной, кровопролития не произошло.

– Стой! Кто идет? – крикнул сержант в самый последний момент, вглядываясь в окуляры прибора ночного видения, когда его люди уже готовы были без приказа нажать на спусковые крючки своих автоматических винтовок.

– Спокойно, Уоллас! Это мы! – раздался из темноты голос майора.

– Что случилось, сэр? Мы слышали серьезную перестрелку. На вас напали?

– Ты удивительно проницателен, Уоллас, – отозвался майор, подходя поближе. – Что с вашей рацией?

– Такое ощущение, что какие-то искусственные помехи. Полтора часа назад у нас была связь с базовым лагерем в кишлаке, но сейчас контакт установить не удается.

– Что они докладывали?

– Все тихо, сэр. Все как обычно. Господи! У вас раненые! – воскликнул сержант Уоллас, когда свет включенных фар бронетранспортеров вырвал из темноты импровизированные носилки с неподвижным телом Голдсмита.

– Уоллас, где эта девица, афганка?

– Но она ведь ушла с вами?

– Она подвернула ногу и должна была вернуться, мимо вас она никак не могла пройти.

– Сэр, мы никого не видели. Если бы кто-то возвращался по тропе, мы бы, конечно, заметили. Наблюдение велось постоянно, сэр.

– Нет, это определенно мне не нравится.

– Что именно?

– Бесследно пропало трое – афганка, ее брат и секонд-лейтенант Уэльс. Уж не сговорились ли они заранее?