Амнезия

Сколько ни готовишь себя к чему-то, но это чаще происходит не так, как рассчитываешь. Федор по-разному пытался представить себе бой, который должен был состояться в ущелье Пагмана, но его воображение все время обращалось к одной и той же схеме: засада душманов, обстрел ими колонны, атака его взвода и – обмен. Но этот ожидаемый бой не произошел ни в начале перевала, ни посередине, ни на выходе из ущелья. И, что самое интересное, он был единственным человеком из своего подразделения, кто ожидал этой схватки, и как нелегко ему было не показывать этого.

Солдаты, сидевшие рядом с ним на броне, шутили, смеялись, курили. Для них это был обычный рейд с отрядом Царандоя по правительственной дороге. Афганская милиция проверяла свои посты на разъездах, на дорогах в кишлаки, а советские солдаты – опорные пункты, в которых расположены их подразделения.

На разъезде царандоевцы, двигающиеся впереди колонны, остановились, наблюдая за караваном из двадцати верблюдов, движущихся по той стороне озера в сторону кишлака, расположенного за следующим перевалом. Федор, насколько позволял ему восьмикратный бинокль, рассматривал колонну с верблюдами, несшими на себе большие тюки. В принципе, он прекрасно понимал, что определить, везут они оружие или что-то другое, очень сложно. Хотя есть одна подсказочка, она заключается в том, как ведут себя сопровождавшие караван люди. По идущей с перевала пыли они должны заметить двигающуюся к ним колонну бронетехники. А если увидели, и у них есть что-то запрещенное, то караванщики должны как-то это спрятать – в камнях, в деревьях или готовиться к защите каравана. Обычно, если караван перевозит оружие, мины, снаряды, то посередине должны идти вооруженные люди, которые в любую секунду готовы вступить в бой.

Федор взял подзорную трубу, раздобытую им в одной из операций, кажется, в Дех-Сабзе, и навел ее на караван. Она была в несколько крат мощнее бинокля, и поэтому, приблизив до максимума к себе картинку с движущимся караваном, он начал изучать все интересующие его нюансы.

Первым, что успокаивало его, было то, что караван сопровождали всего шесть человек – двое из них шли впереди, один – посередине, остальные – сзади. Они о чем-то спокойно разговаривали, смеялись. Один держал в руках кусок арбуза, а может, и нет, но то, что предмет не похож на оружие, это точно.

Постарался присмотреться к ношам верблюдов. На первом, судя по очертаниям груза, спрятанного в мешковине, была, скорее всего, шерсть или материя. Нет, скорее всего это шерсть, потому что сами по себе мешки очень большие, а верблюд легко поднимает ноги, идет быстро, оставляя далеко позади себя остальных животных. И только благодаря своему погонщику, который постоянно сдерживает его ход, он идет в караване.

На втором верблюде мешки небольшие, но их много – шесть, кажется, и более того, они уложены в сетку. На одном из мешков посередине дыра, но разглядеть то, что из него выглядывает, очень сложно.

Караван остановился у шлагбаума афганцев. О чем-то разговаривают между собой. Один из караванщиков подошел к третьему верблюду от начала каравана, остальные еще только приближались к ним, и верблюд, опустившись на колени, лег на живот. Афганец вытащил из мешка несколько арбузов и отдал их вооруженным людям.

Да, скорее всего, этот караван шел не из Пакистана, а из какого-то соседнего кишлака и вез шкуры животных или овчинную или верблюжью шерсть, арбузы, может, дыни, капусту.

– Джаг туран (капитан), туда идем? – спросил Федор у афганского офицера Наджибуллы, идущего к нему от своего бронетранспортера.

– Ней, ней, – заулыбался он, – пойдем туда, Федья, – и он показал пальцем влево, в сторону дороги, петляющей по уступам гор.

– А что там? – непринужденно улыбнулся Кулибин, протягивая ладонь для рукопожатия афганскому милиционеру.

– Ассалам алейкум, – тот обнял спрыгнувшего к нему с боевой машины пехоты старшего лейтенанта.

– Ва алейкум ассалам, – Федор дружески похлопал по спине Наджибуллу.

– Чай сабз, – милиционер подал Федору флягу, предлагая испить зеленого чаю.

– Ней, ней, ташакор, – уклонился от предложения русский офицер.

– А-а, – то ли от обиды, то ли просто так, широко улыбаясь, махнул рукой афганец, сделал из фляжки несколько глотков и медленно, не спуская глаз с Федора, вложил ее назад в подсумок.

– Майнс? – указывая на петляющую дорогу, поднимающуюся в горы, спросил Федор.

– Мины везде есть, Федья, – разглаживая свои черные усы и обтирая пыль с кофейного цвета от загара лица, засмеялся Наджибулла. – Шайтан там.

– Исмаил Хан? – уточнил Федор.

– Нет, Федья, нет, – Наджибулла, таджик по национальности, очень хорошо знал русский язык. Не раз рассказывал Федору за чаем, что шесть лет учился в Душанбе, побывал в некоторых городах Советского Союза, где учились его кабульские товарищи, – во Львове, в Симферополе, в Краснодаре.

Но Федору ни в одном из этих городов еще не удавалось побывать, поэтому тему этого разговора не поддерживал, а больше задавал вопросы о жизни Наджибуллы в Афганистане, чем он увлекался в детстве, в юношестве, как живет его семья…

– А кто же тогда тот шайтан? – спросил Кулибин, доставая из кармана пачку сигарет «Ростов-на-Дону» и предлагая афганцу закурить.

– От Масуда идут, кахраджи.

– С чем это едят? – поправив на плече автомат, спросил Федор.

– Не знаю, Федья, кто они, но знаю, Аллаха они не… – и, пытаясь подобрать нужное слово, он посмотрел куда-то вдаль, быстро перебирая пальцами, – нэ любти, нэ, не-е лубят.

– Их, видно, сюда Масуд послал, – улыбнулся Федор.

– Нэй, нэй, Федья, Масуд – мусульманин. Аллах акбар.

– А-а-а, американцы?

– Да, Федья, голова от них болит, – закивал Наджибулла.

– Тот караван, что ли?

– Тот караван пустой, Федья, – вздохнул афганский офицер. – Он в кишлак идет, – и, вытащив из пачки Федора сигарету, прикурил ее. – О-ох, сильный табак, – скривившись, закашлялся царандоевец. – «Мальборо» ней?

Федор в ответ пожал плечами.

Видно, что Наджибулла начал нервничать. Это заметил Кулибин не только по стуканью им спичечным коробком по ногтю большого пальца, а еще и по тому, как он посматривал, но не в сторону того каравана, а то на часы, то прямо перед собой в каменную насыпь и растущий на ней невысокий кустарник.

– Чего ждем? – поинтересовался Федор, сдавливая ладонью ремень автомата, висевшего у него на плече.

– Как караван пойдет, уважаемый Федья, – с напряженным лицом ответил афганец и указал подбородком в сторону шлагбаума. – Не будет стрелят, тогда спокойно пойдем дальше.

– Все-таки не доверяешь им?

– Война, Федья.

– А в горы зачем идем, Наджибулла? Наш блокпост находится в долине Пагмана. Туда и поедем.

– В горы надо, Федья. Там танк тащит БТР наш, он сломался.

«Вот где ожидается столкновение, – подумал про себя Федор и глянул на своих солдат, лейтенанта, своего сменщика с солдатами, наблюдающих за ним и афганским милиционером с брони и слушающих их пустую болтовню. – Неужели по-другому нельзя было совершить подмену командиров?»

– Стоп, стоп, – поднял руку Федор. – Сначала нужно выдвинуться к нашей точке, Наджибулла. У людей воды нет. А назад будем идти, тогда и зацепим ваш БТР.

Видно, что афганец был недоволен предложением русского офицера, но и не торопился с ним согласиться. Глядя себе под ноги, Наджибулла вдруг сказал:

– Скорпионы бегут, пауки, наверное, землетрясение будет. Так что, Федья, нужно торопиться, танк встречать, а то душман его убьет.

– Да уж, – не зная, что сказать афганцу, Федор залез на броню БМП, выставил подзорную трубу в сторону расположения афганского каравана и от него повел трубу дальше, в сторону дороги, заползающей на вершину длинного песчаного бугра. Эта дорога уходила в долину Чарикара. И на самой ее вершине слева хорошо просматривался силуэт русского блокпоста, напоминавшего небольшую крепость, сделанную из глины. Справа и слева крепости блокпоста выглядывали стволы зенитных установок. У центральных ворот стояли три боевые машины пехоты. Сверху блокпост должен быть укрыт сеткой. Ее Федор не видел, но помнил, что она есть.

Этот караван не мог пройти около блокпоста, так как он стоит метрах в пятистах от дороги. Русских интересовала не она, а покой, который должен быть здесь.

Федор повел трубу правее блокпоста, «спустился» ниже, под бугор, к тому берегу озера, и стал, насколько возможно, осматривать крупное здание восточного типа, расположенное там. Оно было огорожено каменным забором европейского стиля, с левой и правой сторон закрыто небольшой рощей или парком. К этому месту и близко никого не подпускали, так как это была правительственная база отдыха. Это Федор знал точно.

«Нашли же место, где провести обмен!» – подумал Кулибин.

Заново навел трубу на караван. Он уже прошел шлагбаум, пересек дорогу, сворачивающую ко второму небольшому перевалу в сторону кишлака, и направлялся к ним.

– В Кабул идет? – показав рукой в сторону каравана, спросил Федор.

– Нужно проверить их, – сказал Наджибулла и, что-то крикнув своим солдатам, пошел в начало колонны.

БТР, стоявший первым, громко взревел и тронулся к каравану. За ним пошла вторая и третья афганские бронемашины.

– Давай за ними, – крикнул Федор своему механику-водителю. И БМП с легкостью, набирая обороты, догнала афганскую колонну.

Пыль, поднявшуюся от колонны, ветром относило в сторону огромного озера. Афганские БТРы шли очень медленно, что нервировало русских солдат.

– Приготовьтесь, что-то здесь не так, – дал команду сидящим рядом с ним солдатам Кулибин. – Андрей, – обратился он к своему сменщику, лейтенанту Кобзарю, – принимай команду на последней БМПэшке. Давай, бегом! – и, дождавшись, когда лейтенант заберется на броню боевой машины, приказал механику-водителю продолжать движение.

Федор не сразу осознал, что произошло. Механик-водитель, голова которого наполовину выглядывала из люка, резко отдернулась назад, и из затылка выплеснулась темно-красная жидкость. Стрельба, идущая из впереди двигавшегося бронетранспортера, была направлена на них? Ничего не понимая, Федор спрыгнул с БМП, крича во все горло: «Всем с машины, бегом марш!»

Солдаты попрыгали с бронемашин и врассыпную кинулись к кустарнику, за ними – Федор. Пушка шедшей с сзади БМП открыла огонь по БТРу. Последняя БМПэшка зашла с левого бока машины, на которой только недавно сидел Федор, и тоже открыла огонь по впереди стоящим БТРам.

– Иванов, Семенов, к камню на вершине и занять оборону, – скомандовал Федор своим солдатам. – Лабетов с Каплиным, вправо, следить за низиной!

Бронетранспортеры загорелись. Увидев это, Федор крикнул: «Ложись, взорвутся» – и полез за двумя десантниками, поднимавшимися на скалу.

Бой вроде угасал, хотя перестрелка еще продолжалась, но стрельба уже не была такой частой.

– Душманы! – громким и звонким голосом крикнул Николай Иванов, и в тот же момент Федор, посмотрев наверх, сразу отпрыгнул в сторону от катящегося на него кувырком чьего-то тела.

Семенова, лежавшего спиной на камне, он узнал сразу, по белым кроссовкам, которые тот постоянно надевал в горы. Тело парня потихонечку сползало со скальной породы. Все его тело было в крови.

Притаившись за камнем, чуть высунувшись вбок, Федор стал внимательно осматривать вершину. Что-то шевельнулось около тела убитого солдата. Присмотрелся, это был человек в чалме и в серой рубашке. Опершись на локоть и приподняв автомат, Кулибин прицелился в него и нажал на спусковой крючок. Душман, дернувшись и потянувшись всем телом вверх, упал на спину и боком съехал по камням вниз к Федору. Его тело, наткнувшись на камень, за которым прятался Кулибин, остановилось.

Переждав с несколько секунд, Федор снова высунулся сбоку от камня, за которым прятался, и, прикрываясь телом убитого афганца, стал смотреть вверх. Вроде никого не видно. Теперь нужно перебраться еще выше к тому камню, с которого сползло тело Семенова. Двинулся и, вплотную подобравшись к телу убитого душмана, снова замер.

Лицо этого человека было чисто выбрито, широкоскулое, с открытыми глазами. Федор, не сводя с него глаз, сдвинулся немножко вправо и от удивления невольно воскликнул. Этот человек был очень похож на него самого, Федора. Единственное, что отличало его от него, – это неширокий рубец на подбородке. Видно, что он старый. Его цвет сравнялся с цветом кожи лица. Но теперь почти такой же рубец есть и у него.

Вверху что-то стукнуло, и в одно мгновение Федор бросился под возвышающийся впереди камень и затаился за ним. Прислушиваясь, хотел посмотреть вниз, в сторону колонны, но кроме поднимающегося черного дыма оттуда ничего не увидел, мешали камни. Снова посмотрел на «душмана». Даже возраст у них, наверное, одинаков.

Вытащив из подсумка «лимонку», Федор вставил в нее запал и вкрутил его.

«Что делать? Бросать гранату и после этого двинуться правее? Но там лежит Семенов, а вдруг он еще жив?»

И в это же мгновение тело душмана начало дергаться от попадающих пуль в голову, лицо, нос, скулы, оно проломилось, искорежилось. Увидев эту картину, Федор закрыл глаза ладонью и вжался всею спиной в камень.

– Файзулла, – услышал он чей-то голос сбоку от себя.

Но схватить и направить в душмана автомат так и не успел и тут же от сильного удара начал куда-то проваливаться, теряя ощущение своего тела, сознание.

Неприятный резкий запах заползал к нему в нос, в глотку, не давая поступать внутрь воздуху. Федор попытался кашлянуть, чтобы избавиться от неприятных ощущений.

– Кха, кха, кха, – и получилось.

Открыв рот, Федор начал сильно вдыхать в себя свежий воздух. Открыл глаза и увидел чье-то лицо. Кто это?

– Файзулла, все нормально? – голос у этого человека был несколько грубоват и знаком. – Это я, Фарид, вспомни!

«Фарид, Фарид, Фарид», – стараясь вспомнить имя этого человека, Федор попытался найти в своей памяти его лицо. И вдруг что-то там сработало, как звоночек, мол, угадал. А что угадал?

– Он еще не пришел в себя, его контузило от гранаты русского, – кто-то говорил рядом. – Все, пора, а то скоро будет темно. Русские сейчас вызовут подмогу и начнут все здесь прочесывать, так что пошли. Быстрее! Возьми его под руку. Так.

Было очень неудобно, тело тряслось, то нога, то другая цеплялись за что-то твердое, удерживающее его ступню. Федор напрягся и подтянул ногу вверх. Голова очень болела. Ему и раньше было знакомо это чувство, вызывающее тошноту, сильное сдавливание висков и как будто прыгающий внутри головы бильярдный шар. Почему опять появились эти ощущения? Неужели он снова контужен? Судя по звону в ушах и прыгающему в затылке шару, так оно и есть.

…Федор открыл глаза. То место, где он в данный момент находился, было ему незнакомо. Это не казарма и не госпиталь, кругом камни. Что это, пещера? Посмотрел вверх, потолок состоял из тех же камней. Справа на большом ящике стоял квадратный фонарь. Такого Федор еще не видел. Из его стекол шел не желтый, а ровный, не слепящий глаза, с мягкими оттенками белый свет.

Опершись на локти, Федор приподнялся. Что-то мешало. Ладонью потрогал лоб, он был перевязан. Значит, точно, его контузило, и солдаты спрятали своего командира от духов в одной из пещер. А может, это сделали душманы?

Шум от приближающихся шагов заинтересовал. Лег на спину и в напряжении стал ждать. Это были два душмана. У одного из них очень знакомое лицо. Он улыбнулся Федору и подмигнул.

– Ассалам алейкум, – сказал он, приложив руку к сердцу. – Файзулла, это я, Фарид, узнаешь?

– Ва алейкум ассалам! – то ли сказал, то ли подумал про себя Федор.

– Файзулла, это я, Фарид, узнаешь? Тебя сильно контузило. Файзулла, Файзул-ла, – и слова звучали, как-то расплываясь. – Блэ-эк? Блэк, что с тобой?

«Значит, я действительно контужен», – подумал Федор. Снова начало сильно давить виски, подходить к горлу тошнота, и бильярдный шар качнулся и из лобной части головы покатился в затылок. Только бы не больно ударился…

– Боюсь, что у него после контузии может наступить амнезия, и он о нас забудет, – проговорил кто-то рядом.

А как ему знакомо это слово «амнезия». Это слово он слышал совсем недавно, ему кто-то сказал, что у него будет амнезия, и он все забудет. А потом, потом, если что и вспомнит, только никому об этом он не должен говорить. Да, да, так и было. Кто же это говорил? Но он ничего не забыл. Он Файзулла Блэк, командир парашютно-десантного взвода. То есть он совсем не Файзулла, а Федор. Да, да, Федор, командир взвода, скоро должен поменять место службы и вернуться в Советский Союз. Он Федор Кулибин, и никакой амнезии у него нет, а только контузия. И сейчас я им все скажу…

– Ну как у тебя дела, Файзулла? – кто-то шепчет ему на ухо. – Надеюсь, с головой у тебя все в порядке? Не забыл, кто ты теперь есть?

– Нет, – замотал головой Федор.

– Ты, Файзулла Блэк, командир сборного отряда, пришел из Пакистана. Будешь находиться здесь под руководством Ахмад Шаха Масуда. Помнишь?

– Да, да, – приоткрыл глаза Федор и всмотрелся в лицо улыбающегося афганца, который называл себя Фаридом.

– Не забыл меня?

– Нет, нет, там в Дех-Сабзе…

– Тише, тише, молодец. Смотри, Файзулла, ты теперь здесь главный, командир диверсионной группы.

– Я понял.

– Вот так и прикидывайся, что у тебя амнезия, после контузии ничего не помнишь. Если будут о чем-то спрашивать другие, хватайся за голову руками и виновато смотри на них, мол, ничего не помню. Другого выхода нет. Файзулла, ты Файзулла. И не забудь, когда нервничаешь, растирать средним и указательным пальцами левый глаз. Не забыл об этом?

– Понял.

– Ты Файзулла. Только так и думай и почаще про себя говори об этом, что ты Файзулла Блэк. Ты наемник. Ты Файзулла…