Глава 31

Самолет «Ил-76» разрезал воздушное пространство, мощно гудя двигателями. На борту сидели российские миротворцы в полной экипировке – парашюты, жизнеобеспечение, оружие. Все были молчаливы, никаких разговоров не велось.

Локис, глядя через плечо Сачихина, думал о доме. Почему-то сейчас ему думалось о вкуснейших пирогах, которые печет его мама, Антонина Тимофеевна. Сержант даже представил себе запах, когда мама достает их из духовки. Запах, от которого у кого хочешь потекут слюнки…

Рядовой Онищенко вспоминал о девушке, с которой расстался совсем недавно. То, что Сергей решил стать контрактником, да еще в десантуре, стало тогда для Марины чем-то вроде грома среди ясного неба. Она совершенно не представляла своего молодого человека в этой роли. Все окончилось печально – расставанием.

«Ну и пускай! – думал Сергей. – Не нравится – не надо. Я себе получше найду…»

«Каменный» вид Каширина говорил о том, что, скорее всего, старшина не думает ни о чем. Сложив губы в трубочку, он что-то насвистывал себе под нос.

– Через три минуты выход на точку! – прозвучал из динамика голос штурмана.

Заревела сирена. Ее звук, поначалу прерывистый, стал сплошным. Оставшиеся секунды пронеслись почти мгновенно. Дальнейшие движения десантников были точны и выверенны. Группа стала похожей на огромную гусеницу – тесно двигаясь, один за другим миротворцы покидали борт самолета, исчезая в темноте. Почти у всех было солидное количество прыжков, так что процесс являлся привычным и отработанным до мелочей.

Оставшись на борту последним, капитан Огольцов «контрольно» глянул по сторонам и покинул борт, присоединившись к своим подчиненным. Весь процесс занял считаные секунды, и борт самолета опустел. Прыгали затяжным. Фигуры исчезали в полной темноте, и через некоторое время присутствие десантников в воздухе обозначалось распустившимися цветками парашютов.

После привычного толчка парашют сержанта Локиса раскрылся, и теперь он, медленно опускаясь вниз, наблюдал такую знакомую картину видневшихся вокруг куполов своих товарищей. Парашюты тускло белели в темноте, создавая иллюзию чего-то нереального. Невдалеке виднелись склоны гор, куда им предстояло приземлиться. Там никто не ждал миротворцев. Да что не ждал – ни один человек даже не подозревал об этом десантировании…

Десантники отнюдь не собирались отбывать в Россию. Во всяком случае, пока что у них это в планах не значилось. Ситуация внимательно рассматривалась в Москве на высоком уровне, и далее миротворцы действовали по утвержденной программе. В столице решили следующее: поскольку Левон Казарян, несмотря на свое агдамское происхождение, является российским гражданином, то будет абсолютно законно задействовать для его освобождения российских же десантников.

На это имелись все основания – законы Российской Федерации позволяют в таких случаях действовать и на чужой территории без согласования с властями. Да и вообще, в мировой практике можно встретить немало подобных примеров того, как государство использует право защиты своих граждан.

Задача десантникам была поставлена следующая – использовать момент обмена Казаряна на собранные армянской диаспорой деньги для захвата или уничтожения похитителей. А «отправка на родину», вызвавшая столько самых разных эмоций в Карабахе, лишь помогала ввести противника в заблуждение. Десантирование должно было произойти ночью на линии размежевания. Вся операция проходила в условиях строгой секретности. О том, что миротворцы здесь, знали лишь в Москве.

Десантники собрались вместе. Капитан окинул взглядом подчиненных – все были в порядке, ничего непредвиденного не случилось, а значит, подразделение было готово к выполнению задания.

– Как настроение? – поинтересовался Огольцов.

– Рабочее, товарищ капитан, – ответил Каширин.

– Небось кое-кто уже и не ждет нас опять в гости, – ухмыльнулся Сачихин.

– Это точно, по их подсчетам, мы уже находимся далеко за пределами района, – кивнул Огольцов, – а это нам и надо.

Внезапно Локис трижды похлопал в ладоши – два раза подряд и один – через паузу. Все насторожились – это было одним из условных знаков, принятых в группе. Данный сигнал означал «за нами следят». Дело в том, что сержант заметил на вершине близлежащего холма какое-то движение. Присмотревшись, он увидел там человека, явно не желавшего попадать в поле зрения миротворцев. Кто там был – пока оставалось загадкой, но выяснить это положение требовало немедленно. Появление нежелательных свидетелей, да еще и в самом начале операции, было весьма нежелательным явлением. Сейчас прежде всего надо было сохранить в тайне свой повторный визит во избежание лишних проблем.

Десантники не подали вида, продолжая находиться на том же месте, обмениваясь ничего не значащими фразами, а Локис приступил к немедленным действиям. Не привлекая к себе никакого внимания, он тихонько отдалился от основной группы. Сделал он это как можно незаметнее, тем более что ночь позволяла это осуществить гораздо легче.

Локис, избавившись от снаряжения, отходил в сторону, противоположную той, где сидел наблюдатель. Спустившись в глубокую ложбину, где он уж точно становился невидимым со стороны, сержант принялся продвигаться к намеченной цели, заходя с тыла. Крюк нужно было сделать немалый, да еще по сложной ночной местности, но выучка и опыт десантника – вещь серьезная.

Совершив такой марш-бросок, миротворец оказывался за спиной у врага. Здесь уже надо было двигаться предельно осторожно. Перевалив через очередной холм, Локис увидел нужного ему человека. Тот, лежа на животе, обозревал внизу площадку, на которой собрались десантники.

Стараясь двигаться как можно тише, Локис подполз на максимально близкое расстояние к неизвестному. Тот, не подозревая ни о чем, лежа на склоне, наблюдал за тем, что происходит внизу. Да, надо сказать, наблюдательный пункт здесь получался просто идеальным – десантники были видны как на ладони. Однако пора было прекращать эти «несанкционированные» наблюдения. Сержант отложил автомат в сторону и прыгнул сзади. Наблюдатель за мгновение до этого услышал звук и резко повернулся, попытавшись вскочить, но было поздно. Десантник повалил его, припечатав к земле. Вдруг, вглядевшись в лицо при неярком свете луны, он узнал наблюдателя.

– Фазиль! – изумленно воскликнул он, не веря своим глазам.

– Да… это я… – прохрипел тот. – Пусти, руку больно.

Локис изумленно покачал головой – как это было ни удивительно, но перед ним находился непонятно откуда взявшийся здесь гражданин Аббасов. Впереди послышалось сопение и голоса – на холм вскарабкались Каширин и Шмаков.

– Ну, что тут у тебя? Помощь нужна? – Каширин оглядывал «наблюдательный пункт». – Что тут у нас за соглядатай?

– Да вот, смотрите сами, – кивнул сержант. – Отгадай с первого раза, кто перед тобой, и получишь приз.

– Ничего себе! – изумился Шмаков. – Фазиль! А ты-то что тут делаешь?

– Поздно вышел, – ответил Аббасов, поднимаясь с земли, – в соседнем селе был. Сестра у меня там живет. Надо было остаться, но все же двинулся в путь. И тут вижу: засветло вернуться в поселок уже не успею. А в темноте в этих местах легко на неприятности нарваться. Ну вот и решил заночевать здесь, на линии размежевания, со своим осликом…

– А где же он? – оглянулся Локис в поисках неизменного спутника азербайджанца.

– Да вот он, у скалы, – указал Фазиль на светлое пятно. – И тут вдруг вижу: купола парашютов. Любопытство разобрало, стал присматриваться, кто же это с неба прибыл…

– Любопытство, говоришь? – жестко переспросил старшина. – Ну-ну. На моей памяти многие из слишком любопытных жалели об этом. И что нам теперь с ним делать?

– Это ты о чем?

– А может, он шпионит для похитителей? – продолжал Каширин. – Все эти рассказы: «был, опоздал, случайно увидел» мне не очень-то нравятся. У нас операция, и палки в колеса я никому не позволю вставлять.

– Да вы что, ребята, шутите, что ли? – испуганно вглядывался в лица десантников азербайджанец.

Встреча со старыми знакомыми начинала его тревожить. Скорее всего, ребята шутят, однако…

– В принципе мы в такой ситуации имеем право ликвидировать случайного свидетеля, – медленно произнес старшина, зловеще похлопав по своему «АКМ».

– Вы с ума сошли… – пробормотал хозяин ишака.

Дальнейший сеанс «черного юмора» Локис решил прекратить, пока хороший человек не дошел до крайней точки.

– Ладно, успокойся, – похлопал сержант по плечу Фазиля, – никто тебя убивать не собирается.

– Вот спасибо, – нашел в себе силы пошутить перепуганный Аббасов, – а я уже и не надеялся.

– Но и отпускать тебя мы не будем, – наставительно поднял палец Каширин. – Идем вниз, к нашим.