Глава 20
Назавтра утром от былого спокойствия и тишины, царившей в заброшенной воинской части, где разместились российские десантники, не осталось и следа. Здесь кипела настоящая буря.
Уже пару часов назад у ворот собралась огромная толпа – немалая часть соседнего азербайджанского поселка. Здесь явно творилось что-то нехорошее. Люди разделились в своих мнениях и высказываниях.
– Порвать их всех надо! Мы их приняли как миротворцев, надеялись, что они хоть немного нам помогут, а что вышло?
– Продажное отродье! Вон с нашей земли! Это же надо такое придумать – сами украли этого Казаряна, постреляли людей, а теперь требуют за него выкуп, выдавая себя за «азербайджанских патриотов»! – кричали возмущенные местные.
Надо сказать, что к такому состоянию толпы прямое отношение имел Джордж Дэйсли. Американец, сняв сюжет с водителем Казаряна и покинув больницу, развил кипучую деятельность. Как истый профессионал, он прекрасно понимал, что сенсация тем и хороша, что приходит вовремя. Так что, не теряя ни минуты, журналист принялся за дело. В результате его сюжет уже успели увидеть почти все, кому он предназначался. Правда, зрители наблюдали его в сильно отредактированном виде – все сомнения Мхитаряна по поводу участия в злодеянии российских миротворцев были аккуратно вырезаны. А комментарии Дэйсли уже не оставляли сомнений в том, что бизнесмена похитили именно «коварные русские».
– Они надеются заработать на нашем горе! Мало того что у нас оттяпали огромный кусок страны, так теперь эта вакханалия продолжается! – раздавались новые озлобленные крики.
Вторая часть собравшихся, настроенная не менее агрессивно, считала все случившееся армянской провокацией.
– Да сами эти недоноски своего торгаша украли! Им же плевать – свой или чужой.
– Главное, бабок побольше срубить!
– Спрятали этого толстосума и теперь воду мутят! У них всегда азербайджанцы виноваты. Найдем мы на них управу!
Единственным сохранявшим здравый рассудок адекватным человеком среди всего этого массового помешательства был Фазиль Аббасов. Полученное им ранение у церкви оказалось легким, так что на следующий день он уже был на ногах. Узнав о том, что происходит, Аббасов в числе первых оказался у ворот, на которых красовалась недавно нанесенная эмблема ВДВ. Правда, в отличие от своих агрессивных сейчас земляков, он хотел предотвратить возможные неприятности и провокации.
Видя, как накаляется ситуация, Фазиль пытался всех образумить.
– Да при чем здесь армяне! – восклицал он. – Ну, вы сами подумайте – какого черта им красть Казаряна, если это курица, несущая золотые яйца? Он же обеспечивает весь Агдам с окрестностями. Ну, они же не идиоты!
– Так ты с ними заодно?! – заорал один из митингующих. – Или с этими, что за забором сидят?
– Убирайся отсюда!
– Если мы жалеем тебя как контуженного, так ведь об этом можно и забыть!
Односельчане явно не собирались шутить, и Фазиль видел, что ему не достучаться до их разума.
– Будьте вы прокляты – те, кто желает войны! – закричал он, повернулся и под градом насмешек и улюлюканья отправился вниз по дороге.
Тяжело ступая, Фазиль думал о проклятой войне и невольно возвращался в прошлое. С момента его собственной трагедии прошли годы. Да что там годы – уже десять лет минуло, а боль осталась. Нет, больше не было ее физического ощущения. Осталось что-то ноющее где-то в закоулках памяти. Оно стало неизменным фоном для возникающих перед глазами картин из прошлой жизни: смех жены, улыбающееся лицо ребенка…
Время лечит всё, даже боль. Но, как оказалось для Аббасова, оно было не в силах стереть воспоминания о том дне, когда Фазиль очнулся в больнице и узнал, что у него больше нет жены и сына. Узнал о том, что у него больше нет семьи… Все это до сих пор жило в памяти, иногда немного затухая, а иногда пронизывая сознание. Азербайджанец, опустив голову, скрылся за высокими деревьями, росшими вдоль улицы.
Локис с товарищами в это время находились на КПП и у ворот.
– А ситуация-то накаляется, – произнес Левченко, – народ, как я посмотрю, постепенно звереет.
– Как бы они не двинулись на штурм, – сказал сержант Щетинкин, – народа здесь много, люди неадекватные…
– А что, кишка тонка? – усмехнулся Локис.
– Да нет, просто неохота глупо голову подставлять.
– На то ты и десантник, чтобы подставить по-умному, – сострил Шмаков.
– Ладно, ребята, шутки шутками, а положение мне не нравится…
Крики становились все громче, народ прибывал, и отсиживаться в глухой обороне становилось опасным.
– Идем, Зубов, – решительно заявил Локис, вставая со стула, – а вы, ребята, если что…
Когда они вышли наружу, толпа на мгновение замолкла. Казалось, здесь не ожидали, что пара миротворцев вот так просто, без оружия отважится появиться среди бушующих людей.
– Что шумим, граждане? – как можно спокойнее спросил Локис. – Сегодня вроде не базарный день, а впечатление такое, что на рынок попал.
– Он еще издевается! – снова заревели в толпе.
– А ну, открывайте ворота! Или сейчас сами все разнесем!
– Послушайте, граждане, – продолжил сержант, – давайте сразу разберемся: на территорию части мы вас не пропустим. Это военный объект, и туда вы не попадете. В случае эксцессов мы будем вынуждены принять самые суровые меры.
– Пугаешь? Так ведь у нас оружие тоже найдется!
О том, что у местных оружия в избытке, Локис прекрасно знал. Население в районе армяно-азербайджанского конфликта этим добром было обеспечено еще с начала девяностых. Но сейчас важно было не допустить задействования оружия ни с той, ни с другой стороны.
– Да что вы его слушаете? – Из толпы пробилось несколько парней с явно замутненным сознанием. – Вперед! Разнесем все в клочки!
Один из них оказался на ступеньках, намереваясь стать «ледоколом», за которым ринутся остальные. Но попытка оттолкнуть Зубова по кличке Илья Муромец была совершенно бессмысленной. Любитель пошуметь словно натолкнулся на скалу. Следом за этим Зубов, схватив дебошира одной рукой за шиворот, а другой за ремень, легким движением бросил его на руки «товарищей».
– Лезут тут всякие… – проворчал он.
Люди зашумели. Вот-вот могло начаться неприятное. Любители пошуметь гораздо в большем количестве уже было ринулись по ступенькам ко входу на КПП, как за спиной у Локиса и Зубова появились их коллеги с «АКМ» в руках.
– А ну, назад! Больше повторять не будем! – прозвучал резкий голос Щетинкина.
После короткой очереди в воздух толпа остановилась, но было понятно, что проблему это не решало. Нервы у всех были накалены до предела.
– Командир бежит, – прошептал, наклонившись к Локису, Зубов.
Сержант оглянулся – к КПП приближался Огольцов. Он явно спешил, да это было как раз кстати. Через полминуты капитан стоял перед толпой.
– Прошу внимания! – поднял он руку. – Есть важное сообщение. Сейчас я все объясню.
Люди притихли.
– В связи с последними событиями по согласованию с Москвой Баку и Степанакерт пришли к соглашению. Принято компромиссное решение временно отвести российских миротворцев, то есть нас, чтобы не подогревать ситуацию, – сообщил капитан.
По толпе прокатился удивленный рокот. Такого варианта никто не ожидал.
– Да-да. Прямо сейчас мы и отбываем отсюда, – продолжал капитан.
– Куда это вы отбываете? – выкрикнул кто-то с сильнейшим акцентом.
– Пока что – в Агдам, а оттуда, скорее всего, отправимся в Российскую Федерацию, на место нашей постоянной дислокации, – прозвучало пояснение офицера. – Ну, это когда уже будет принято окончательное официальное решение. Пока же существуют только устные договоренности.
– И правильно! – заорали из толпы на разные голоса. – Скатертью дорожка! Хватит, натерпелись мы во время войны. А тут еще посадили на нашу шею.
– Пускай лучше сюда введут турецких миротворцев! – Некоторые «специалисты» геополитики предлагали свои варианты. – А то вы нас всех продадите!
Десантники переглянулись. Сообщенная новость была, мягко говоря, неожиданной.
– Таким образом, прошу вас немного обождать, – закончил обращение Огольцов, – нет причин для волнений.
Затем он обратился к десантникам:
– Так, ребята, у вас на все про все – час времени. Вперед!
Ровно через час автобус выезжал за ворота части. Люди еще не расходились, что создавало дополнительные проблемы. Отчаянно сигналя, водитель матерился, пытаясь выбраться из этой каши. Население реагировало по-разному. Какая-то женщина с криком «Возвращайтесь!» бросила букет цветов, а те, кто придерживался иной точки зрения, принялись забрасывать автобус гнилыми помидорами.
– Ого! – произнес Локис, когда очередная обойма овощей залепила лобовое стекло. – Так и переехать кого-то недолго. Смотри, Сачихин, намотаешь на колеса любителя острых развлечений.
– А они другого и не заслуживают, – буркнул, как всегда, мрачный Каширин. – Я бы с ними разобрался, дали бы мне волю.
Медленно, но верно автобус все же выбрался из столпотворения и выехал на дорогу. На обочинах стояли люди, провожавшие взглядами отбывавших миротворцев.
– Вот уж порадуются от души, – сказал Щетинкин. – Русские, которые, как всегда, во всем виноваты, наконец-то убираются. Мне вот интересно, на кого они теперь проблемы будут сваливать?
– Главное, что кровопролития удалось избежать, – отметил Огольцов, – все могло бы закончиться гораздо хуже.
– Да, вовремя вы подоспели. Еще бы несколько минут, и пришлось бы начать «оборону Брестской крепости». Нет, никуда бы они не прошли, но вот народа легло бы немало.
Автобус выехал за пределы поселка, а затем оказался на разделительной линии. Локис, глядя в окно, поднял глаза и вдруг увидел на склоне Аббасова. Тот стоял на коленях перед небольшим самодельным монументиком, рядом пасся ишак.
– Товарищ капитан, смотрите, старый знакомый, – сказал он, – разрешите, остановимся?
– Сачихин, стой! – дал команду Огольцов.
Автобус остановился. Сержант вышел на дорогу, а азербайджанец уже увидел его. Он встал с колен и, помахав рукой, принялся спускаться вниз.
– Что случилось? – с удивлением спросил он, показывая на «укомплектованный» автобус. – Вы что, уезжаете куда-то?
– Да вот, отбываем… пока в Агдам, – сообщил Локис, – сам видишь, какая ситуация.
– Да, – мрачно вздохнул Фазиль. – Люди совсем озверели. Главное, что ничего им сейчас втолковать нельзя. Ну, и опять же, всегда находятся отморозки, которые начинают мутить народ. А он сейчас словно сухой порох: поднеси спичку – мигом вспыхнет.
– А ты чего здесь? – в свою очередь поинтересовался сержант.
– У меня же здесь место гибели жены и сына.
– Так это здесь случилось… тогда?
– Именно, – кивнул Аббасов, – я здесь часто бываю.
Тем временем из автобуса высыпали остальные десантники.
– Спасибо тебе, Фазиль, что пытался вразумить народ, – пожал ему руку капитан.
– Да что ты, командир, каждый на моем месте сделал бы то же, – отмахнулся тот.
– Ну, как видишь, оказывается, что это не так.
– Такое время, капитан, и все так нелепо сошлось, – развел руками азербайджанец.
Поговорив немного, они принялись прощаться. Аббасов вконец расчувствовался и даже смахнул набежавшие слезы. Он трогательно обнимал каждого десантника, словно родного брата. Когда все уселись в автобус, он замахал рукой:
– Я в вас верю! Скорее возвращайтесь…
Автобус оказался на армянской стороне.
– Хороший человек, – задумчиво произнес Огольцов, – душевный.
– Видели, как он прощался с нами? – оглянулся Онищенко. – Доброе сердце.
– Да… – кивнул Локис. – И вот ведь как иногда получается: какая-то сволочь словно сыр в масле катается. Все у него в порядке, проблем никаких. А такой, как Аббасов, мыкается неприкаянно. И ничего тут не поделаешь. Судьба.
Автобус двигался в Агдам.
