История 11
В стране цветов и моря

Анри боялся этого момента, но знал, что он вскоре непременно должен был наступить. Состояние здоровья баронессы улучшилось, болезнь отступала, оставляя, как разбитая армия, одну позицию за другой. Когда их маленький отряд пересек границу Вакьяны, от болячек на коже не осталось и следа. Температура, слезливость, сердцебиение и другие показатели тоже постепенно приходили в норму. А когда они уже въехали в Нисс, Карина походила на утомившуюся и поэтому заснувшую в дороге странницу, и никак не на больную, чья жизнь буквально несколько дней назад висела на волоске.

Однако если нет худа без добра, то и добро не обходится без худа! Фламер не знал, как среагирует избалованная деньгами и властью интриганка, проснувшись не в роскошном салоне своей кареты, а в постели более чем скромного гостиничного номера да еще в обществе его и троих эльфов, которые до недавнего времени были их общими врагами. Даже самая умная и рассудительная женщина может повести себя в такой ситуации неадекватно: начать кричать, звать на помощь, вместо того чтобы спокойно разобраться что к чему. Неуместного вмешательства благородных заступников Анри не боялся, а вот визга терпеть не мог. К тому же сама только мысль, что ему придется применить грубую физическую силу и затыкать бьющейся в истерике даме рот, заставляла старого солдата содрогнуться и всерьез призадуматься над перепоручением этой ответственной миссии кому-нибудь из эльфов. С этой нелегкой задачей могли справиться или подозрительно косившаяся на него всю дорогу Джер, или Мансоро, эльф расчетливый и неэмоциональный, который был выше обычных мужских комплексов и не делил людей по половому признаку, по крайней мере тех, с кем ему приходилось иметь дела.

И вот этот ужасный момент настал, настал поздно вечером, когда в большой комнате портовой гостиницы он находился один, не считая самой спящей красавицы. Эльфы с утра ушли расспрашивать моряков идо сих пор не вернулись.

Огарок свечи медленно догорал на столе среди завалов грязной посуды. Обнаженный по пояс великан штопал штаны на коленке и не помышлял о других ратных подвигах, кроме победы над непослушной, выскальзывающей из рук иголкой и вертлявой ниткой, пытавшейся, как змея, обвить его большой палец и избежать капкана игольного ушка.

За спиной послышался шорох, рука Анри по привычке потянулась к лежащему рядом мечу, но тут же замерла. Великан понял, что, а точнее кто был источником звука. Анри быстро обернулся. Пришедшая в себя баронесса вопреки его страхам и не помышляла кричать, она вжалась в угол кровати, пытаясь прикрыть свою наготу тонким, местами просвечивающим одеялом, и испуганно таращилась на его мускулистую, покрытую шрамами спину.

Анри представлял, какие мысли блуждали в голове Карины, и, чтобы не напугать женщину еще больше, сделал вид, что не заметил ее воскрешения. Потянулись минуты напряженного ожидания. Анри чувствовал на своей спине взгляд напуганной девушки, но так и не находил подходящих слов, чтобы начать разговор не с душераздирающего, визгливого крика своего оппонента. Наконец момент кризиса миновал, глаза оставили голую спину в покое и забегали по комнате, оценивая обстановку. – Доброе утро, баронесса, точнее ночь! Рад, что пришли в себя. Случайно, не поможете с ниткой? Совсем умаяла меня окаянная, еще ни разу в жизни такого упрямого противника не попадалось! – Где я? – прошептала баронесса, затравленно озираясь по сторонам и продолжая терзать длинными ногтями лоскутное одеяло.

– В Ниссе, сударыня, в Ниссе, там, куда так хотели попасть, – произнес Анри, дружелюбно улыбаясь и все еще остерегаясь делать резкие движения. – Кстати, не рвите одеяло, хозяин гостиницы изрядная сволочь, и другого явно не принесет.

– Сонберс, позови Сонберса… немедленно! Баронесса приходила в себя, в ее голосе начали появляться командные нотки, а значит, фаза неуемных истерик безвозвратно миновала. Анри облегченно вздохнул. Собеседница была уже вменяемой, и можно было говорить нормально, без опасений, что тебя залягают ногами, попутно кусая и царапая лицо.

– Ваш Сонберс, баронесса, оказался еще большей скотиной, чем хозяин этого гнилого сарая, именуемого постоялым двором. Он бросил вас на дороге в Мурьесе и поспешил вернуться в Торалис. Правда, у него все-таки было смягчающее обстоятельство. Тогда вы мало чем отличались от трупа, притом весьма отвратного. Вы сами-то хоть что-нибудь помните?

– Почему я голая, где мое платье?! – вместо ответа задала встречный вопрос баронесса, грозно сверкая глазами и гипнотизируя Анри видом божественно красивых плеч, соблазнительно торчащих из-под одеяла.

– Ваше платье, извольте. Я специально сохранил его для этого случая. – Анри быстро встал со скамьи и направился в дальний угол комнаты.

Как только великан открыл старый комод, комната наполнилась тошнотворным запахом, а через миг на пол перед кроватью с чмоканьем шлепнулась большая серо-желтая тряпка, покрытая сверху зеленовато-коричневыми разводами, намертво прилипшими кусками отвердевших болячек и омерзительной, желеобразной слизью.

– Вот оно, ваше платье, сударыня, – произнес Анри, все еще опасавшийся делать резкие движения и подходить близко к постели больной. – Наглядное доказательство моих слов, не правда ли?

Лиор с ужасом взирала на тряпку, а потом, все-таки признав в ней свое дорожное платье, быстро замахала руками.

– Убери эту гадость поскорей! – взмолилась баронесса, вдруг перестав жестикулировать и крепко зажав обеими ладонями рот.

Анри послушно поддел липкое платье кончиком метлы и отправил его обратно в комод. Демонстрация возымела надлежащий эффект, по крайней мере огульных обвинений, что он воспользовался беспомощностью красавицы, удалось избежать.

– Карина, ты помнишь меня? – спросил Анри, садясь на край кровати и удачно компенсируя переход на «ты» преданным взглядом и нежностью в голосе.

Девушка кивнула, а на последующий вопрос: «Помнишь ли, что произошло?» отрицательно замотала головой. Потом ее руки схватились за одеяло и на миг приподняли его над кроватью. Баронесса быстро осмотрела свое тело, стеснительно загородившись от Анри.

– Не сомневайся, все на месте и все уже позади, ты поборола болезнь, – усмехнулся солдат, несказанно обрадованный: то, чего он так боялся в течение нескольких дней, так и не произошло.

«Возвращение» баронессы обошлось без криков и голословных обвинений, заканчивающихся как всегда одной и той же, старой как мир и неимоверно глупой фразой: «Все мужики сволочи!»

Растрепанная голова баронессы снова появилась из-под одеяла. Видимо, удовлетворенная результатом осмотра перепуганная девушка мгновенно превратилась в прежнюю Лиор, в хищницу, готовящуюся к охоте.

– Расскажи мне, что произошло, но только удержись от ненужных деталей. – Карина с отвращением покосилась на зловещий комод. – Я помню, как мы выехали из Торалиса, больше ничего!

– Извольте, – пожал плечами Анри и кратко изложил историю их увлекательного путешествия через Мурьесу, естественно, опустив все ненужные детали, в том числе и два сеанса связи с магом Мартином Гентаром.

– Так значит, ты предал меня, перешел на сторону Джабона! – Задыхающаяся от гнева баронесса пронзила добродушное лицо усатого старика испепеляющим взглядом.

– Во-первых, я тебе никогда не служил и денег ни от тебя, ни от Сонберса твоего не видел. Во-вторых, я человек простой, мне до дворцовых заварушек и повстанческих игрищ дела нету, – разъяснил свою жизненную позицию Анри и поднялся с кровати, убегая от рассерженной красавицы, чья злость вызывала у него смех и совершенно иные чувства, нежели продиктованные ситуацией.

– А что в-третьих?! – еле сдерживалась баронесса, даже не подозревавшая, что яростный блеск ее прекрасных глаз и грозное выражение лица действовали на Фламера куда сильнее, чем грациозный танец дюжины обнаженных красавиц.

– Один человек обещал заплатить мне довольно большие деньги за смерть троицы эльфов, – стараясь не смотреть в сторону кровати и ее обитательницы, произнес Анри, – но он предал меня и подослал убийц. Мансоро же, который, кстати, давно вышел из Джабона и отправился на поиски манускрипта исключительно по собственной инициативе, теперь изменил мнение. Он больше не хочет обречь научный бред в форму весьма осязаемого кошмара.

Карина сидела в кровати, наморщив красивый лоб, и пыталась судорожно сообразить, откуда ее подручный узнал о манускрипте. «Вроде я ему не говорила. Так значит, его посвятил в свои планы Мансоро? А может, он знал обо всем с самого начала? И никакой он не отставной лейтенант. На кого же тогда он работает: на Лоранто или на кого-то еще, мне неизвестного?» – плясали мысли в голове красавицы, изо всех сил старавшейся выглядеть по-прежнему спокойной и уверенной в себе.

– Весьма точная формулировка, снимаю шляпу, Анри. Хотя нет, извините, я вообще без шляпы, – послышался певучий голос из темного угла комнаты рядом с порогом.

Фламер и Лиор одновременно повернули головы. Возле входа, облокотившись спинами на стену, стояли трое эльфов, все как один, заложившие руку за руку на груди и с любопытством взиравшие на беседующих.

– Мансоро?! – почему-то удивилась Карина, увидев эльфа, и часто заморгала глазами.

– Да, госпожа Лиор, это именно я и мои верные спутники. – Намбиниэль сделал пару шагов вперед и грациозным прыжком ловко оседлал, как коня, старенький табурет. – Знаешь, что такое парадокс, милая? Это когда двое непримиримых врагов вроде нас с тобой преследуют одну и ту же цель и в итоге заключают союз против кого-то третьего. Возможно, ты мне не поверишь, но и я, и мои друзья по-прежнему хотим найти похищенный «Деминоторес», а затем предать его огню.

– Я тебе не верю, ты лжец, эльф! Ты – ложь по сути своей! – стиснув зубы и оскалившись не хуже лисицы, произнесла баронесса, непременно накинувшаяся бы на врагов с кулаками, если бы не была совершенной голой.

– Да и не нужно тебе ни во что верить, милая, – снисходительно улыбаясь, заявил Мансоро. – Просто в благодарность за то, что чудак Анри спас твою никчемную жизнь, не мельтеши у нас под ногами, тем более что в одиночку тебе партию не разыграть!

– Шутишь, эльф?! Да стоит мне только выбраться из этой чертовой дыры!..

Мансоро с Анри устало переглянулись.

– Карина, не неси чепухи. Ну куда ты побежишь, к кому обратишься?! – с очаровательной улыбкой на лице произнес Намбиниэль. – В местной штаб-квартире разведки тебя никто не знает, а бумажки, личность твою выдающуюся удостоверяющие, господин Варкато с собой прихватил. Позиции Корвия в этой провинции слабенькие, даже если местный конъюнгер тебе и поверит, в чем лично я сильно сомневаюсь, то сделать все равно ничего не сможет.

– Сонберс, мерзавец, – прошипела злящаяся от бессилия Лиор и до хруста в костях сжала изящные кулачки. – Ну, доберусь я до тебя!

– Не доберешься, – заверил Мансоро и, потеряв к даме интерес, обратился к Анри: – Ты узнал о тех двух каретах?

– Они в городе, но где, не знаю. Экипажи продали каким-то проезжим барыгам, теперь концов не найдешь, – ответил Анри и, одарив недоверчиво косящуюся на него Джер шутливым воздушным поцелуем, вернулся за стол.

– Плохо, – пробормотал Мансоро. – Когда в игру вмешиваются неизвестные, то это может кончиться очень-очень плохо…

– У вас-то что новенького, узнали что или просто так под дождем мокли? – поинтересовался Анри, смотря на мокрые одежды.

– Это не дождь, штормит, – поправил компаньона Мансоро, а затем, кивнув на затихшую на кровати Лиор, продолжил: – Сегодня утром рыбацкую шхуну «Феруза» пытался арендовать очень подозрительный тип, но, к счастью, с капитаном в цене не сошелся. Выглядит как гном-переросток, немного картавый. Отправиться хотел к Карвоопольским островам…

– Это не он, – перебила Карина. – Похитителя манускрипта зовут Мивек Фалсо, и выглядит он совсем по-другому.

– Да, действительно, если похититель Мивек, то мы пробегали весь день напрасно. Что это означает, сударыня? Неужели вы решились присоединиться к нашей компании? – выразил всеобщее удивление Мансоро.

– И не надейтесь! – гордо вздернув носик и встряхнув грязными волосами, произнесла баронесса Лиор. – Но я лично хочу убедиться, что «Деминоторес» не попал ни в ваши жадные лапчонки, ни в руки бертокского короля, а то знаю я вас… эльфов!

– Допустим, мы обманываем, и что? – спросила Джер, сделав пару шагов вперед и вызывающе смотря на баронессу. – Ты надеешься нам помешать?

– Не она, а я, – пришел на выручку Карине Анри. – Только попробуйте скрыться с манускриптом, и я раздеру вас на части голыми руками.

Давая весьма грозное обещание, Фламер даже не оторвал взгляда от безжалостно уничтожаемых им запасов съестного.

– Хватит! – прикрикнул на спорщиков Мансоро и стукнул по скамье кулаком. – Еще этого нам для полного счастья не хватало! Второй день в городе, похитителя еще не нашли, за нами слежка, а грызетесь, как бешеные хорьки в клетке! Все, довольно рассиживаться! Анри, Джер, за мной, пройдемся по кабакам! Где-то этот Фалсо да должен ночевать! Карв, остаешься с баронессой, глаз с нее не спускать!

– Послушай! – пыталась возмутиться баронесса, но замолчала под суровым взглядом бывшего противника.

– Карина, давай играть честно. Ты нам не доверяешь, а мы не верим тебе, поэтому для всех будет лучше, если с тобой останется Карвабиэль, а Анри пойдет с нами. Ты не думай, он хоть и рыжий, но тихий, приставать не будет, если, конечно, сама не попросишь!

Мансоро так и не удержался от соблазна изречь напоследок гадость. Обескураженная Лиор открыла было рот, чтобы ответить, но было уже поздно, за Фламером и двумя эльфами громко хлопнула дверь. Она осталась один на один с широко улыбающимся рыжеволосым полуэльфом.

Время в утренний час текло медленно, слишком медленно, чтобы надеяться, что ленивое солнце юга доползет когда-нибудь до зенита. Погода на побережье вообще была своеобразной и не располагала к активным действиям, по крайней мере приезжим было очень трудно привыкнуть к резким перепадам температур: ночью – пробирающий до самых костей холод и стылый ветер; днем – неимоверная жара, от которой вскипает мозг и мгновенно становится багровой кожа. За несколько лет, проведенных на севере, Артур успел отвыкнуть от коварства южного солнца, поэтому теперь и страдал, тщетно пытаясь унять боль обгоревшей кожи на голове при помощи всевозможных народных средств, в том числе и излюбленного деликатеса котов, сметаны. Волдырей на голове пирату удалось избежать, но от боли так просто было не избавиться, ее ему придется терпеть на протяжении двух-трех дней.

Артур сидел перед зеркалом в гостиничном номере и внимательно изучал свое отражение. Маска неровного загара: местами буро-багрового, местами едва розовенького, а кое-где уже сочно коричневого цвета, была не единственным объектом утреннего осмотра. Артур смотрел на себя в зеркале и недовольно хмурил лоб, хоть это и давалось через несусветную боль. Ему была непривычна здешняя погода, не нравилась компания, в которой приходилось путешествовать, в особенности самоуверенный граф и тихоня Нивел, да и от своего лица пират был явно не в восторге. Раны, полученные при защите замка Гифор, превратились в едва заметные рубцы, а ведь прошло всего лишь пять дней, слишком короткий срок для полного исцеления. Он должен был еще ходить с повязкой, а щеголял с непокрытой головой. Вчера, ближе к вечеру, его спутник-гном прекратил жаловаться на раненый бок, к Флейте (вернулся аппетит, а друг Совера, граф Гилион, уже поднялся с постели, чуть ли не ставшей для него смертным одром, и начал делать первые шаги. Что-то было не так; непостижимая разумом сила сопутствовала их безумному начинанию, но это была не удача, а что?

Пират сидел перед зеркалом, смотрел сам себе в глаза и пытался узреть будущее, понять, куда еще заведет их ухабистая колея приключения. Статный стареющий мужчина с обгоревшей головой из волшебного Зазеркалья не начал говорить и даже не подмигнул, но что-то в его облике и взгляде предвещало беду, нелегкое испытание и предстоящие муки, иными словами, полный набор странствующего авантюриста, за исключением чудесного приза в конце.

Они добрались до Гарвата достаточно быстро, но кареты баронессы уже не застали. Местные жители за пару сонитов припомнили, что в городе появлялся какой-то экипаж и что он несколько часов назад снова выехал за городские ворота, но уже в сопровождении троих всадников. У баронессы появились новые сообщники, и это значительно усложняло дело. Путники к тому времени уже изрядно устали, и в случае стычки с охраной имперской агентки им было бы весьма трудно оказаться на должной высоте.

Полдня две кареты мчались почти на предельной скорости. Увлекшись погоней, граф Карвол чуть не загнал лошадей, но уже на границе с Вакьяной им почти удалось догнать экипаж. Почти, потому что преследуемые разрушили за собой мост через реку. А потом, когда им впятером все-таки удалось починить переправу, о погоне можно было уже забыть. От границы в Нисс вело несколько дорог, на той, которую избрали они, экипажа баронессы не было.

В процветающем портовом городе их встретили не только чудесные пейзажи, завораживающий взгляд вид необъятной глади моря и покачивающихся на рейде величественных кораблей, вокруг которых сновали рыбацкие суда с торговыми шхунами; не только неповторимый колорит пестрой, шумной и даже в чем-то безумной приморской жизни, но и весьма теплый прием во дворце герцога-управителя. Когда едущая впереди карета завернула в богатый квартал города, Артур с Пархавиэлем удивленно переглянулись. Они подумали, что Совер легкомысленно позабыл, что путешествует инкогнито, и были искренне убеждены, что через несколько шагов, осознав свою ошибку, благородный возница поспешно завернет лошадей. Однако этого не произошло, Совер как ни в чем не бывало ехал вперед, притом направляя лошадей не куда-нибудь, а к дворцу герцога.

У ворот возникла небольшая заминка. Разморенным жарким солнцем стражникам не хотелось уходить с поста за офицером, которому одетый вызывающе просто Совер собирался показать проездные документы. Препирательство служивого люда, как и ожидалось, закончилось зуботычинами, ради щедрой раздачи которых Соверу все же пришлось покинуть козлы. Увидев избиение своих подчиненных, дежурный офицер прибежал сам, великодушно соизволив сэкономить переодетому графу время.

Их пропустили, граф вошел во дворец, оставив спутников во дворе изнывать под лучами палящего солнца. Полчаса ожиданий протянулись, как вечность, но затем юг открыл перед ними свои гостеприимные объятия: лучшая гостиница города, лучшая еда и выпивка, лебезящая прислуга, личная охрана и прекрасный экипаж вместо пришедших в негодность развалюх, и многие другие удобства, притом совершенно бесплатно. Нельзя было не признать, что герцога Лоранто и его высокородных вассалов в Вакьяне очень-очень любили.

Во второй половине дня компания путешественников разбежалась. Совер остался во дворце, предварительно оповестив, что они начнут поиски с завтрашнего утра. В апартаментах, предоставленных графу Гилиону, постоянно находилось не менее трех лекарей и десятка их суетливых слуг. Пархавиэль отправился в порт разыскивать своего друга-гнома. Флейта силой потащила хворого Нивела на берег, уверяя, что свежий морской ветер, жгучее солнце и нагретый песок помогут подростку лучше зануд-докторов.

Артур остался один и ни вечером, ни ночью не выходил из гостиницы. Усталость с дороги и обгоревшая кожа на лысой макушке были не единственными причинами его непонятного остальным затворничества. Зингершульцо звал его с собой, но Артур деликатно отказался. Вдруг оживившая, резко подобревшая и переставшая быть озлобленной злюкой Флейта настойчиво тянула пирата за рукав, но он все же остался в номере.

Артур боялся; боялся потревожить призраков прошлого, витавших между стен постаревших домов и изменившихся порою до неузнаваемости улиц; боялся, что когда он вступит ногою на знакомую мостовую и пройдется по местам, где прошла его бурная молодость, разрушится любимый мир, чудесная сказка о прошлом умрет, безжалостный мозг сотрет из памяти дорогие сердцу образы и заменит их сегодняшними, ничего не значившими для него картинками. А он не хотел, не хотел забывать былые дни и лица прежних друзей, с которыми когда-то давно плавал под единственным в мире вольным черным флагом.

Противная муха, уже минут пять надоедавшая Лиор своим жужжанием, не завершила очередной круг над грязной миской и замерла в полете, оставшись, как ни странно, висеть в воздухе, а не свалившись вниз, в лужицу остывшего жира. Пламя свечи вдруг перестало мерцать, шум волн, разбивающихся о скалистый берег, внезапно превратился в монотонный гул, нескончаемо затянувшийся на одной ноте. Мир остановился, время перестало идти, и только Карина не погрузилась в эту странную коллективную спячку.

– Эй… как тебя там? Карвабиэль! – шепотом позвала баронесса прикорнувшего за столом полуэльфа.

Парень не поднял головы и даже не обернулся, он так же, как и все предметы в комнате, окаменел. Закутавшись в лоскутное одеяло, Карина ступила босыми ногами на неровный пол, местами грязный, а кое-где и выщербленный с грозно торчащими ввысь щепками. На цыпочках баронесса быстро подбежала к столу и, нагнувшись, посмотрела в лицо сторожившего ее полуэльфа. Карвабиэль оцепенел в тот миг, когда делал вдох. Его ноздри были плотно прижаты, втягивая в нос воздух, а глаза неотрывно смотрели на какую-то точку на стене.

Карине вдруг стало страшно, хотя ничего ужасающего поблизости не было. Пытавшийся найти логичное объяснение происходящему мозг выдвинул предположение, что это всего лишь кошмарный сон, и посоветовал баронессе ущипнуть себя за руку. Лиор прислушалась к гласу рассудка и через миг громко закричала от боли и страха. На коже руки остались глубокие, кровоточащие вмятины от ногтей, острая боль оборвала тонкую нить надежды. Она не спала, этот кошмар происходил наяву, а значит, от него было не отделаться простым открыванием глаз.

Прежде всего девушка решила заручиться чьей-нибудь поддержкой. Лиор легонько дотронулась до руки полуэльфа, а потом изо всех сил затрясла его за плечо. Атлетически сложенный, широкоплечий парень грузно свалился с лавки и застыл в неестественной позе на полу, как будто с укором взирая на девушку широко открытыми, остекленевшими глазами.

Карина бросилась к двери, отперла запор и быстро сбежала вниз по темной лестнице, не издавшей даже едва слышного скрипа. Таверна, находившаяся на первом этаже постоялого двора, была до отказа заполнена людьми, в основном моряками, рыбаками, торговцами рыбой и прочими простолюдинами. Девушка затравленно огляделась по сторонам, пытаясь найти хоть одно живое, не застывшее лицо, но поиски оказались тщетными. Замерли не только посетители, но даже струйки вина, переливаемого из кувшинов в стаканы. Отчаявшись и не видя смысла выбегать босиком на улицу, Карина побрела обратно к постели. Невидимая сила остановила время, и сколько ни бегай кругами, ничего поделать было нельзя.

За недолгое отсутствие в комнате ничего не изменилось. Карвабиэль пребывал на полу в той же несуразной позе и по-прежнему таращился в потолок. Карина легла на кровать и, как в детстве, обхватив обеими руками подушку, закрыла глаза. Она не надеялась заснуть, а потом как ни в чем не бывало проснуться в прежнем, нормальном мире, у девушки просто не было сил смотреть на абсурд, что творился вокруг. Какое-то время баронесса неподвижно лежала, стараясь освободить голову от мыслей, а потом ее стало клонить ко сну. Однако убежать от кошмара не удалось. На лестнице послышались шаги, тяжелые, глухие удары кованых сапог. Дверь бесшумно распахнулась, в темноте дверного проема появилась зловещая фигура в черном плаще с капюшоном.

– Убий?! – выкрикнула удивленная баронесса, когда мужчина скинул на пол промокший плащ и, всего лишь мельком взглянув на бодрствующую обитательницу комнаты, направился к столу.

– Не ори, дура, терпеть не могу визга! – произнес маг, жадно прильнув пересохшими губами к кувшину с вином.

– Мадериус… что… это значит?! – Баронесса непроизвольно сделала круговое движение, обводя комнату руками. – Это ты… ты… натворил?!

– «Творят», милая моя, по неопытности или по глупости, – ответил маг и, допив вино, небрежно швырнул на пол пустой кувшин. – Я же ЭТО сделал, – маг в точности повторил жест баронессы, – сделал совершенно сознательно, как в плане цели, так и в плане способа ее достижения. И заметь, милая, симпатюшная мордашка, все только ради тебя!

Карина вжалась в кровать и беспомощно, с сожалением взирала на меч и кинжалы, торчащие из-за пояса Карвабиэля, которые она не догадалась вовремя достать и до которых ей теперь было никак не добраться. Возле лежащего на полу охранника стоял безумный маг и с выражением неописуемой радости на лице пожирал ее тело бешено вращающимися в орбитах глазами.

– Нет, нет, милая, ты не о том подумала. – Мадериус неожиданно отошел назад и запрыгнул с ногами на табурет, смиренно устроившись на нем на корточках и положив ладони на колени. – Меня не интересуют твои прелести. Они хороши, но я богат, чертовски богат, я могу позволить себе нанять большущий гарем, скупить всех женщин в Империи и даже по двойной, нет, тройной цене!

Последний раз Карина видела поднадзорного мага несколько месяцев назад в Баркате. Тогда он производил впечатление степенного, робкого человека, до смерти запуганного городскими властями, имперской разведкой и священнослужителями. Теперь же перед ней сидел сам черт во плоти – нахальный и безумный…

– Что, изменился я… да? – улыбаясь и подмигивая вытаращенными глазами, спросил Мадериус, как будто прочитав ее мысли. – Ты тоже, сладенькая пышечка, недавно была другой: гадкой, склизкой, противной, как протухшее яйцо или сгнивший огурец…

– Хватит, чего ты хочешь?! – Страх Карины внезапно прошел. Она даже сама удивилась, откуда взялась такая решительность в голосе.

– Чего я хочу?! – закинув голову вверх и, не моргая, уставившись в потолок, спросил Мадериус – спросил, обращаясь не к Лиор, не к самому себе, а к самому Всевышнему. Неизвестно, получил ли маг ответ от небесных сил, но он вдруг прекратил улыбаться и мгновенно превратился в прежнего Убия Мадериуса, обладателя хороших манер и здравомыслящего ученого мужа.

– Видите ли, госпожа баронесса, я могу ответить на ваш вопрос кратко, а могу объяснять часами, но вам все равно всего не понять… умишком не вышли! – Мадериус победоносно улыбнулся и постучал согнутым указательным пальцем по виску. – Ах, как давно я мечтал сказать это кодле тупых имперских ищеек и ханжей святош! Честно признаюсь, я рад, несказанно рад, что мне все-таки выпал этот шанс!

– Зачем ты явился? Чего ты от меня хочешь? – собравшись с силой духа, спросила баронесса и, обмотавшись одеялом, выползла из угла кровати.

– Видишь ли, милая, до меня дошли слухи о твоей ужасной болезни. Я знаю ее истинную причину и хочу, чтобы ты пошла со мной. Больно я тебе не сделаю, правда, вот за другого не поручусь, но это уж как выйдет… врать не буду.

– Так значит, это ты, ты наслал на меня эту заразу?!

В голову слезшего с насеста мага полетел табурет, но он вдруг замер в воздухе, а затем сорвался с места и полетел к противоположной стене, где разбился вдребезги от сильного удара. «Видимо, старый черт приперся не один, он еще и человека-невидимку с собой позвал!» – пронеслось в голове баронессы, медленно опустившейся обратно на кровать.

– Нет, милая, не я, а Оно… Мерзкий звереныш и нас с тобой попортил, и кровопийце Корвию о манускрипте сообщил, – сжав тонкие губы от злости, прошипел маг. – Чтобы я, я… да с разведкой связался?! Нет уж, я не настолько глуп, чтобы голову в петлю совать! Я на помощь твоих дружков не позвал бы, даже если бы разбойники мне горло резать начали! Как ни крути, а себе всегда дороже выходит, с вашим братом снюхиваться!

– Говори по делу, если оно есть, – сквозь ком, застрявший в горле, выдавила Лиор, чувствуя неимоверную слабость и сонливость.

– По делу так по делу, изволь! – безразлично пожав плечами, произнес быстро успокоившийся маг. – Ты ведь за «Деминоторесом» гоняешься, так наверняка знаешь, что в этой бумажонке написано… хоть по-дилетантски., в общих чертах?

В ответ Лиор слегка кивнула головой.

– Мне эльфы из Джабона работу поручили, создать Деминоторес, и дали не настоящую инструкцию, а лишь жалкую эльфийскую переписку, копию… сволочи! – Убий чуть не завыл и, тряся бородой от злости, до крови сжал кулаки. – И я создал, да только Оно… образец… оказалось совсем не тем… Я же ведь все соблюдал, все предосторожности!

Ученый говорил несвязно, как будто бредил, но до Лиор вдруг дошло, что Корвий поручил ей это дело как-то внезапно, даже не дав отдохнуть после предыдущего задания. Не говоря уже о том, что глава имперской разведки не захотел назвать источник, из которого он получил информацию о готовящемся нападении на Библиотеку Торалиса.

– Я думал, Оно немощно и безобидно. Оно должно было умереть, но Оно выжило и сбежало. Оно растрепало о наших планах всем: и Корвию, и Лоранто, и даже бертокскому королю!

– Постой, ты хочешь сказать, что тебе удалось призвать существо из другого мира, и Оно теперь нами играет, стравливает друг с другом?!

Убий вдруг рассмеялся и зашлепал по всему, что попалось ему под ладони: коленям, столу и по собственному лицу.

– Верно, совершенно верно, красавица, – произнес маг, отдышавшись и взяв себя в руки, – но я бы на твоем месте горевал бы совсем о другом!

– О чем же?

– Уркалы призывали Деминоторес из другого мира. Я же создал неизвестно что и неизвестно откуда, но только не то, что хотел. Оно не может существовать здесь, оно разлагается в нашем воздухе, задыхается, медленно загнивает живьем, но Оно нашло, все-таки нашло способ выделять из себя шлаки и передавать эту гниющую субстанцию другим живым существам. Вот, любуйся! – Маг разорвал на себе кафтан. На груди у него были следы от нескольких зарубцевавшихся язв. – Такие украшения наверняка были и у тебя, ноты не помнишь, наверняка этого не помнишь, Ты же ведь сама не смогла бы побороть болезнь, тебе кто-то помог, кто-то сведущий, из нас, из магов! Я создал Его, а это все равно что приготавливать сильнейший яд без перчаток да еще пробовать варево на вкус… Я заболел еще до того, как Оно сбежало, но я нашел, нашел способ нейтрализовать действие вредных веществ, на время… не навсегда… Хотя, с другой стороны, грех жаловаться. Соприкоснувшись с чужеродной материей, я приобрел несколько весьма полезных умений…

У Убия снова начался приступ сумасшествия. Он смеялся, тряс головой и взахлеб, брызгая слюной, рассказывал о том, что научился останавливать время и кое-чему еще, о чем Карине не удалось услышать. Мадериус внезапно замолк и тихо заплакал.

– Так значит, Оно вступило со мной в физический контакт, но когда? – спросила Лиор, когда взор мага вновь стал осмысленным.

– Не знаю, не знаю, но Оно может изменять форму. Оно еще вернется к тебе, я чувствую это! Ему нужен контейнер, сосуд для сброса вредных веществ, такой, как я или ты.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, знаю, но не могу объяснить, – пожал плечами Мадериус. – Ты, Карина, пойдешь со мной. Я подготовил для него ловушку. Оно попадется и расскажет, непременно расскажет, как навсегда избавиться от этих проклятых болячек! – А ты разве не видишь? Я здорова. – Лиор продемонстрировала магу чистую кожу на плечах и обеих руках.

– Кто-то из магов помог тебе, но эффект временный. От этой заразы просто так не отделаешься, болезнь может вернуться в любой момент. – Убий устал уговаривать колеблющуюся баронессу. – Послушай, красавица, меня больше не интересует «Деминоторес», и ты о нем позабудь! Я всего лишь хочу избавиться от болезни и поквитаться с выродком, которого создал вот этими руками. Ты пойдешь со мной, ты будешь приманкой, хочешь ты того или нет!

Мадериус встал с табурета и решительно направился к кровати, собираясь схватить Карину и силой увлечь за собой. Но в этот момент случилось невероятное, время снова пошло. Зависшая в воздухе муха наконец-то спикировала на тарелку, за окном послышалось, как волна разбилась о парапет, а очнувшийся на полу Карвабиэль заморгал глазами и, увидев, что к Лиор пристает какой-то незнакомец, одним прыжком вскочил на ноги. Карвабиэль оглушил мага метким ударом кулака по затылку, поднял его за ворот кафтана и оттащил за дверь, где весьма неделикатно спихнул непрошеного посетителя с лестницы. И только вернувшись обратно в комнату, полуэльф понял, что допустил непростительную ошибку.

– Черт, да это ж Мадериус был! – взвыл Карвабиэль и кинулся к двери.

– Поздно, слишком поздно, – прошептала обессиленная Карина и, закрыв глаза, легла на кровать.

Баронессе Лиор неожиданно стало плохо. На этот раз ее одолела не болезнь, а смертельная усталость. Ей вдруг опостылел весь мир, захотелось покоя и беззаботной жизни в маленьком родовом поместье, затерянном где-то на границе между Виланьезой и Северным Катаром.

Тревожные думы в конце концов оставили в покое пирата. Двойник из Зазеркалья перестал казаться жалким, уставшим, потертым годами стариком. Артур нашел в себе силы встать и покинуть уютную, но уже порядком надоевшую комнату. До назначенного времени встречи отряда оставался час, пират спустился вниз, решив зайти в корчму. Перед тем как объявится Совер, нужно было успеть основательно подкрепиться. Алгоритм поиска похитителя манускрипта был прост – изнурительная беготня по улицам и площадям многолюдного города. Артур чувствовал, что дело предстоит не из легких и наверняка затянется до позднего вечера, а в худшем случае и до раннего утра следующего дня.

Было около половины девятого. Изнеженные аристократы, которые в основном и останавливались в этой гостинице, так рано никогда не встают, поэтому и за резными столами красного дерева, накрытыми изысканными скатертями, сидели всего пара человек. Ни один хозяин респектабельной гостиницы не допустит, чтобы в обеденном зале обслуживался кто-то, кроме проживающих у него приезжих.

«Ревизор из Кархеона, ужасно придирчивый, жить не может без стаканчика-другого в день, но пьет всегда один, тайно, потому что боится, как бы злопыхатели-завистники не распустили о нем слухи. А этот, очкастый, явно начинающий ученый, приехал на побережье собирать ракушки да крабов. Заезжий шулер и брачный аферист в одном лице, приехавший в теплые края обыгрывать беспечных отдыхающих и разбивать сердца ослепительной улыбкой глупым провинциальным девицам, – бегло оценил вошедший в зал Артур собравшийся за завтраком контингент. – Понятно, почему они поднялись с постелей так рано. Хищения, как и уникальные экземпляры морской живности, еще надо найти, да и доверчивые дурачки с табличками на груди по городу не ходят. Искать нужно, охотиться!..»

Артур уже собирался опуститься за стол, как его взгляд случайно заметил знакомый, едва поднимающийся из-за высокой спинки кресла затылок. В дальнем углу зала, развернувшись спиной к присутствующим и лицом к стенке, на которой даже не висело посредственного произведения искусства, восседал его соратник-гном. Пархавиэль Зингершульцо молча хлестал крепленое вино стаканами и, как брезгующий кухней дешевого кабака дворцовый гурман, вяло ковырял в тарелке столовым ножом, изредка отправляя в рот непропорционально малые поглощенному хмелю кусочки еды. За время путешествия Артур успел убедиться, что коренастый гном любил и поесть, и выпить пива, но в пьянстве, равно как и в отсутствии аппетита, его обвинить было нельзя. Заподозрив что-то неладное, Артур отмахнулся от кружащего возле него разносчика блюд и направился к столу, за которым целенаправленно набирался, но пока еще не буйствовал его товарищ. – Компания не помешает? – с приветливой улыбкой на лице произнес Артур, присаживаясь за стол напротив гнома.

– Это как бы я компании не помешал, – после сосредоточенного раздумья изрек уже изрядно захмелевший гном и уставился на пирата мутными, неморгающими глазищами.

Вина Артуру можно было и не заказывать. Для легкой степени опьянения вполне хватило бы винных паров, время от времени клубами вырывающихся из раскрытой пасти гнома и не желающих далеко отлетать от своего создателя.

– Да кто ж тебя заставлял так надираться? Неужто повод достойный был? Так расскажи, а вдруг присоединюсь, не так скучно, как в одиночку, будет.

– Не повод, причина! – важно изрек гном, выставив вверх липкий указательный палец и оттопырив нижнюю губу. – Повод ищешь ты, а причина приходит сама. Она ставит тебя перед свершившимся фактом, загоняет в угол и… и… наливает…

Захмелевший философ на удивление быстро завершил логическую цепочку рассуждений и решил вновь прильнуть к источнику вдохновения, притом на этот раз деловито отставив в сторону стакан и засунув в рот тонкое горлышко хрустального графина. Глотки были жадными, большими, вишневая настойка быстро покидала хрустальный сосуд и с бульканьем переходила в другой, менее изысканный с виду, но зато более объемный.

– И какая же причина тебе так много налила? – поинтересовался Артур, не став дожидаться того упоительного момента, когда явно не рассчитанный на подобные нагрузки шланг, то бишь горло, не справится со стремительным потоком темно-красной жидкости и извергнет ее обратно. В лучшем случае в исходную тару, а в худшем – на его куртку и на стол.

Не отвлекаясь на глупые вопросы, Пархавиэль скрупулезно завершил процесс перегонки и только затем, неизвестно почему отправив опустевший графин в ссылку под стол, ответил:

– Важная, но для меня… то есть она моя, причина эта… она к вам не относится… вам всем на нее…

Запутавшийся ворчун громко потянул носом и, умудрившись как-то найти помутневшим взором расплывающуюся фигуру разносчика, жестом приказал принести то ли два, то ли сразу четыре графина. Пальцы на руке гнома не слушались и загибались по собственному усмотрению. Паренек в белом переднике уже давно кивнул и побежал исполнять приказ, а толстые персты все еще трепыхались в воздухе. Артура осенила догадка, и он заглянул под стол. На полу лежало уже пять или шесть опустевших графинов.

– А вдруг нет, вдруг эта причина и для меня важна? Давай не тяни, дружище, выкладывай! – Усыпив на долю секунды бдительность гнома, пирату удалось выдернуть из его лапищ стакан, в котором на дне все еще плескались остатки вишневой настойки.

По собственному горькому опыту Артур знал, что пьянство гнома зашло в ту стадию, когда желание заполнить до отказа спиртным желудок уже не остановить. На сегодня Пархавиэль безвозвратно выбыл из рядов маленького отряда. Когда же он проспится, то ни за что не признается, что же вызвало это неуемное желание превратить себя в живой бочонок.

– Заговор, – шлепая слюнявыми губами, тихо прошептал гном, – но не тот, в котором мы, как мухи в… этом самом… увязли, а другой… севрюжный!

– Какой, какой? – не удержался от смешка Артур.

– Чё лыбишься?! А может, и ты в нем?! – внезапно взревел гном и саданул по столу здоровенным кулачищем.

Очкастый любитель морской живности от неожиданности испустил протяжный неблагопристойный звук и, раскрасневшись от стыда за свой безобразный поступок, поспешил покинуть обеденную залу.

– Ты кувалдами своими не грохай. Это тебе не трактир, а респектабельное заведение. Будешь бузить, в тюрьму отправят! – припугнул Артур.

– Понял, – кивнул гном. – Морды буду бить потом, когда напьюсь в стельку и в кабак пойду!

Услышав эту браваду от кого-нибудь еще, Артур лишь усмехнулся бы. Засыпающий пьянчужка бодрится, только и всего. Однако Пархавиэль Зингершульцо был из тех стойких бойцов, кто засыпает не «до», а во время драки, и лишь при том условии, что хорошенько получит по голове увесистым кулаком.

– Я не в заговоре. Пират рыбу не ест, это рыба гложет пирата, если он, конечно, утонул. – Разговаривая на одном языке с напившимся соратником, Артур повернул беседу в нужное русло. – Можешь смело выкладывать, я свой!

– Значит, так, – после долгого молчания, кряхтения и сопения произнес Пархавиэль. – Тот свет… ну тот, где мертвецы застольничают и пляшут… решил лишить наш мир севрюги. Во главе мои… – гном сильно стукнул себя в грудь кулаком, – …сородичи. У них на побегушках акхр, ну, черт наш, гномий… он, зараза немытая, рыбешку к их столу с нашего света таскает. Продает ему ее Гиф… Мерзавец, а я ради него!..

Пархавиэль жадно вцепился в один из только что принесенных графинов с вином и так рьяно принялся засовывать его горлышко себе в рот, что Артур испугался за сохранность дорогой посуды.

– Так значит, ты Гифера все-таки нашел, – Артур наконец нащупал нить, ведущую к истинной причине гномьего пьянства, – ну, друга своего, боевого товарища, ради которого из самой Альмиры топал?

Шестой или седьмой по счету графин вина оказал на гнома неожиданное воздействие. Пархавиэль вдруг начал трезветь, по крайней мере сидевшему рядом Артуру так показалось.

– Топал… ох как долго топал… И ради чего, дурак?! – Из глаза Зингершульцо покатилась слеза, а кости крепко стиснутого кулака издали чудовищный хруст. – Вот и нашел я его вчера, прямо на набережной… Только вышел, а он тут как тут, лоток у него крытый, рыбешкой свежей торгует. Он ведь даже не сразу меня признал. «Изменился ты, Парх, – говорит, – поистрепался». Ради него я такой путь оттопал, а он!..

С губ Зингершульцо начали слетать нечленораздельные, рычащие звуки, точнее, это Артур вначале думал, что нечленораздельные, но потом пират все же догадался, что это была махаканская брань. Прорычав и замучив кости своего кулака, гном неожиданно успокоился, Из второго глаза тоже покатилась слеза. Пархавиэль плакал от нервного напряжения и от обиды, умудрившейся поразить сурового крепыша в самое сердце.

– На барке той, что из Альмиры шла, гномов много было. Во время пути они сдружились, еще на корабле что-то вроде общины организовали, а как в Нисс прибыли, так жить вместе начали. – Пархавиэль вздохнул и наконец-то разжал побагровевший кулак. – Живут вместе, делом одним занимаются. Гиф говорил, они несколько шлюпок уже смастерили. Кто рыбачит, кто торгует, а кто ремеслами разными занимается… Женился он, растолстел от спокойной жизни. Я за него, конечно, рад, да вот только… – Пархавиэль замолчал, а потом вдруг произнес, смотря Артуру прямо в глаза: – Вот скажи, почему… почему я такой дурак?! Зачем я через полконтинента за ним поперся?! Почему мне в голову не пришло в Кодвус вместе с остальной компанией сразу податься?! И что в итоге: одни здесь неплохо живут, другие там хорошо пристроились, а я, как кретин неприкаянный, по дорогам пыльным мотаюсь и ничего, ничего от жизни, кроме затрещин да оплеух, не получаю! – Потому что ты думаешь в категории «мы», когда все остальные привыкли холить и лелеять только себя. Потому что нам обоим повезло, в нашей прошлой жизни была тесная общность собратьев, именуемая по-простому «командой». Разница между нами лишь в том, что твои друзья с нетерпением ждут тебя в Кодвусе, а мои… – пират замолчал, а потом решил все-таки довести мысль до конца, – …мои близкие погибли пятнадцать лет назад во время боя с имперской эскадрой. Сколько я потом ни пытался плавать на других кораблях, а там уже было не то… не было той общности духа. А теперь скажи, кому из нас стоило сегодня надраться в ухрюк?! Тому, у кого все же есть будущее, или тому, который лишь изредка позволяет тешить себя воспоминаниями?!

– Тебе, – не слукавил Пархавиэль, а затем встал и, свозя скатерти с соседних столов, направился по зигзагообразной ломаной линии к выходу.

– Куда тебя черти понесли?! – пытался остановить гнома Артур.

– Бузить… но в другом месте, – честно признался Пархавиэль и продолжил упорно перемещать свое грузное тело по, как ему тогда казалось, очень неровному полу. – Завтра буду, а Совер… А что мне Совер, пущай заткнется! – дерзко ответил Зингершульцо на вопросы, которые пират и не задавал.

Хмель взял свое. Гном успешно перешел в предпоследнюю, совершенно непредсказуемую стадию пьянства, когда становится легко и приятно, в голове теснятся видения и обрывки абсурдных мыслей, не имеющих ничего общего с реальностью.

Артур колебался, но потом все-таки позволил гному уйти. Остановить низкорослого силача, пребывающего в подобном состоянии, было невозможно и даже опасно для жизни.

Карвабиэль отсутствовал недолго. Обежав ближайшие окрестности постоялого двора, но так и не найдя поспешившего ретироваться с места схватки мага, полуэльф решил вернуться.

– Ну надо ж, шустрый поганец какой! Стоило чуть-чуть прикорнуть, и он тут как тут! Через дверь запертую умудрился как-то пролезть, ирод! – не обращая внимания на то, что баронесса делала вид, что пыталась заснуть, сетовал полуэльф, расхаживая взад-вперед по комнате.

Карина молчала. Она не стала ни спорить, ни поддакивать, как, впрочем, и не собиралась объяснять, что сама открыла дверь и что в действительности сон стража продлился намного дольше, чем он предполагал.

– Зря ты с ним так, он злопамятный, непременно отомстит, – не открывая глаз, произнесла Карина, в конце концов устав слушать ругань рыжеволосого парня и топот его грузных шагов.

– Пусть попробует, жду не дождусь, когда он вернуться осмелится! – Карвабиэль наконец-то прекратил свой бессмысленный круговой забег. – Поломанные ступенями ребра храбрости не придают, а вот прыткости у старикашки точно прибавилось! И минуты одной не прошло, а его уже нет, сбег, паразит баркатский!

Карина не успела уточнить, чем же паразиты, проживающие в Баркате, отличаются от их самборианских или вакьянских собратьев. Сильный порыв морского ветра распахнул ставни окна и побил стекла.

– Да чтоб этот проклятый шторм передернуло да вывернуло! – выругался Карвабиэль, кинувшись закрывать бьющиеся о стены ставни и затыкать дыры одеялами.

Комната мгновенно погрузилась во мрак, свечи затухли, и Карине стало как-то не по себе. Девушка приподнялась на локтях, стала вслушиваться и всматриваться в темноту. Поблизости кто-то был, кто-то чужой, от кого исходил едва уловимый запах эфирных масел. Ни от Карвабиэля, ни от недавно бывшего здесь Мадериуса так не пахло.

– Ну, вот и все, – справившись с затыканием дыр в окне, Карвабиэль зашарил по столу в поиске свечей и огнива. – Порезался весь, ух ты, кровищи сколько!

Эпопея в потемках затянулась надолго, чему немало поспособствовали отсутствие света и обилие на столе грязной посуды. Когда же нелегкий труд увенчался успехом, и благодаря свету трех найденных огарков кромешный мрак превратился в полутьму, со стороны кровати раздался истошный женский крик.

– Там… там… он там… в углу! – закричала баронесса, вскочив с кровати и тыча пальцем в сторону порога.

Позабыв об израненных руках, Карвабиэль изумленно захлопал глазами. Высокопоставленная светская дама позабыла об отсутствии одежды и прыгала по полу нагишом, визжа и указывая рукой на дверь. Продолжавшиеся крики баронессы наконец-то вывели Карвабиэля из состояния оцепенения, в которое ввергло его пикантное зрелище, и заставили обернуться.

– Ах ты! – выкрикнул полуэльф и выхватил меч вместе с кинжалом. – Свет, баронесса, мне нужен свет!

Возле порога стоял скелет, настоящий скелет невысокого человека, переводящий черные отверстия пустых глазниц с подпрыгивающей на одном месте Карины на вставшего в защитную стойку Карвабиэля, а затем обратно, на баронессу. Его кости сверкали неестественной белизной, какой никогда не бывает у останков, хоть недолго пролежавших в земле. Одежды не было, только невысокие сапоги с железными бляшками и стальные перчатки с острыми крючками когтей на окончаниях пальцев.

– Я от Убия, – после непродолжительной игры в гляделки произнес череп пустым ртом. – Одевайся, девка, со мной пойдешь!

Скелет вытянул кости правой руки в сторону баронессы. Наверное, для того, чтобы уточнить, что он имел в виду именно ее, а не пятившегося назад защитника. Карвабиэль хоть и испугался, но отступал не со страху, а выбирая более удобную позицию, где бы ему не мешались под ногами скамья с табуретами да и света где было бы больше.

– Чего раскомандовался, ископаемое, щас собак со двора кликну, вмиг растащат да обглодают!

Необычный противник не стал тратить времени на споры да пререкания, он приступил к действию, притом весьма эффективно. Молниеносный прыжок, и скелет оказался уже у стола. Карвабиэль едва успел отдернуть назад руку, державшую меч, иначе бы острые когти вспороли запястье. Мощный и быстрый удар кулака левой руки должен был отделить ухмыляющийся череп от шейных позвонков, но скелет пригнулся, ушел вниз, каким-то неестественным образом уменьшившись вдвое, и вынырнул уже вплотную к незащищенному животу полуэльфа. Быстрый, скользящий удар когтей слева направо, и Карвабиэль упал, схватившись руками за распоротый живот.

Скелет застыл неподвижно над корчащимся в предсмертных муках противником и медленно, очень медленно перевел черноту пустых глазниц со свернувшегося калачиком тела на обомлевшую баронессу.

– Ты пойдешь со мной, иначе умрешь! – прошамкала ходящая ходуном нижняя челюсть, на которой вдруг стали появляться тонкие нити мышц и жгутики сухожилий.

Карина смотрела на чудище, разинув рот. Девушка была в шоке, не могла не только закричать, но и мотнуть головой. Скелет выжидал, постепенно обрастая плотью, которую каким-то волшебным образом умудрялся воровать с тела погибшего Карвабиэля.

– Что у вас здесь творится?! Темнота, хоть глаз выколи! Карв, сластолюбец проклятый, тебя баронессу охранять оставили, а не шашни с ней крутить! – донесся женский голос из-за двери, которая буквально через миг распахнулась.

Уже успевший изрядно обрасти мышечной тканью, скелет на время потерял к Лиор интерес и, бесшумно развернувшись на кованых каблуках, решительно направился к выходу. Как и следовало ожидать, вошедшая первой в комнату Джер обомлела, но, к счастью, за ее спиной находился Намбиниэль. Эльф резко оттолкнул спутницу назад и, загородив ее собой, принял на перекрестье кинжалов и отвел вверх прямой, сильный удар когтистой перчатки. Скелет умело орудовал не только руками. Кованый каблук взмыл высоко вверх и, впечатавшись точно в переносицу Намбиниэля, откинул его назад, в темноту лестничного пролета. Судя по звукам ломаемых перил, ступеней и перегородок, на поддержку Мансоро уже не приходилось рассчитывать.

Бой переместился в комнату. Изогнувшись и вывернувшись, как сорвавшаяся с дерева кошка, Джер проскользнула мимо скелета и нанесла мечом рубящий удар сзади, метясь по тонкой шее. Однако хоть враг и обрел мышцы, которые непрерывно нарастали даже во время боя, но прежней гибкости не потерял. Он вывернулся и прошмыгнул по стене к окну. Вслед за Джер, бросившейся в погоню, в комнату, тяжело дыша, вбежал и Анри. Видимо, возвращаясь в корчму, он немного отстал от эльфов, а когда обнаружил тело Мансоро возле лестницы, поспешил наверх.

Посланец Убия пытался ретироваться, но запутался в одеяле, которым Карвабиэль умудрился заткнуть дырку в окне. Четвертый, а может, пятый удар Джер достиг цели. Острое лезвие меча прошлось вкось по неприкрытым кожей мышцам и отрубило руку точно посередине между плечом и локтем. Скелет не взвыл, даже не пошатнулся. Похоже, он не сразу заметил потерю конечности, а когда увидел торчащий обрубок вместо руки, яростно заскрежетал зубами и, позабыв о бегстве, накинулся на Джер. Однако поймать эльфийку оказалось нелегко, она быстро крутилась, уходя от ударов трех с половиной конечностей, пока двуручнику Анри не удалось отсечь клацающий зубами череп.

– Не трогай его, опасно, он ворует плоть! – предупредила баронесса Джер, когда та хотела взять в руки подкатившуюся к ее ногам голову.

Тяжело дышавшая Джер изумленно уставилась на баронессу, не понимая, о чем та говорила. В комнате было темно.

Джер видела, что поверженный Карвабиэль лежал на полу лицом вниз, но не могла разглядеть, что пришелец с того света умудрился сотворить с телом ее друга. Когда же Анри зажег свет и из мрака выплыли очертания трупа, Джер стало плохо. Выронив меч, эльфийка села на пол и зарыдала. От Карвабиэля остался лишь скелет, обтянутый отвислым чехлом кожи.

– Вот это зверье в здешних краях водится! – прервал зловещую тишину Анри, осторожно поддев кончиком меча культю. – Вампиры приходят по ночам, а эта тварь, видать, из моря во время шторма выплыла…

– Не угадал, его Мадериус подослал, – произнесла Карина, бледная, трясущаяся от страха, но все же не потерявшая сознание.

– Прошу поподробней, госпожа баронесса, – насторожился Фламер, чувствуя, что за словами девушки стояло нечто большее, чем подозрения или пустые фантазии.

Карина открыла было рот, чтобы рассказать спасителям все без утайки, начиная с того самого проклятого момента, когда над свечой застыла муха, но внимание слушателей было отвлечено протяжным шипением и бульканьем. Останки двух тел начали неимоверно быстро разлагаться, превращаясь в зловонную жижу черно-зеленого цвета. Через минуту весь пол комнаты был покрыт тонким слоем этой странной жидкости. Растворилась не только плоть, но и обувь и одежда трупов. Единственными напоминаниями о случившемся были меч и кинжалы Карвабиэля, лежавшие на полу в омерзительной слизи черно-зеленого цвета.

Трое, переживших кошмарное зрелище, молчали, даже Джер, только что потерявшая близкого друга, плакала тихо, без стенаний и всхлипов. С лестницы донеслись шаги. Шатаясь и держась рукой за сломанный нос, в комнате появился Намбиниэль.

– Кто это был? Что за свинарник вы здесь устроили и куда подевался Карв?

– Карва больше нет, – спокойно, без истерики, констатировала Джер прискорбный факт и, подобрав липкий от слизи меч товарища, ушла.

Пришедшие ровно через четверть часа после ухода Пархавиэля в обеденный зал компаньоны были очень удивлены, обнаружив за столом только Артура. Пират не стал вдаваться в подробности, куда девался непоседа-гном, а просто нагло соврал:

– Поиски друга – святое дело. Вчера не нашел, сегодня рыскать по городу отправился, – заявил пират, сосредоточенно ковыряя вилкой уже давно остывший омлет. – Думаю, к завтрашнему утру объявится.

– К завтрашнему?! – язвительно заметила Флейта, придав своему изуродованному шрамом лицу выражение недокормленной фурии. – А сегодня нам что, за него башмаки стаптывать прикажешь?!

– Флейта, к чему усугублять свои шрамы стервозностью характера? – невозмутимо произнес Артур, отправляя в рот и тщательно пережевывая очередной кусок. – А вообще, давно хотел тебе сказать. Парх же не виноват, что у тебя сложности с мужским полом и месиво вместо мозгов в голове. Ну чего ты на него взъелась, чего накидываешься по каждому пустяковому поводу? Неужели легче, когда не только у тебя кошки на душе скребут? Может, все-таки вырастешь из своих недоразвитых девичьих идеалов и начнешь воспринимать мир таким, какой он есть? Хватит искать виноватых в твоих несчастьях, хватит отыгрываться на тех, кто тобой дорожит!

– Заткнись, свинья! – не вытерпела оскорбительного нравоучения Флейта и, раскрасневшись, как добропорядочная жена, только к старости узнавшая о многочисленных похождениях своего супруга, быстро выскочила за дверь. Естественно, не забыв ею, то бишь дверью, как следует хлопнуть.

– Напрасно ты так, это подло! – вдруг заявил осмелевший Нивел и помчался успокаивать девушку.

– Не совался бы ты, куда не просят, сопляк, – проворчал себе под нос пират и, потеряв остатки аппетита, отложил в сторону вилку.

– Ну, в подлости и свинстве я тебя обвинять не стану, поскольку за вашей компанией долго наблюдаю, и ты был совершенно точен в формулировках, но все же это жестоко, – заявил деликатно молчавший во время перепалки подчиненных Совер.

– Ну, должен же был кто-то решиться ей правду сказать? Жестокость порождает жестокость, и прервать этот замкнутый круг может только вопиющая жестокость, – не хуже заправского философа изложил свою точку зрения Артур. – Флейта девчонка хорошая, но слишком борьбой сама с собой занята. А от этого те, кто рядом стоит, страдают. Несправедливо это, как мне кажется.

– Пират и романтик, странное сочетание. Обычно такие экземпляры, как ты, долго не выживают, – отметил граф Карвол, садясь за стол.

– Бывший пират, ваше сиятельство, – уточнил Артур, – а ныне непонятно кто, которому уже давно пора на покой. Кстати, весьма вам признателен, что не стали по-барски вмешиваться в разговор, который вас не касался.

– А к чему? – пожал плечами Совер. – Что бы от этого изменилось? Мне ведь по большому счету плевать, вместе с нами или без нас гном по городу бегать будет. Ты внешность Мивека Фалсо хорошо описал. Если Парх его случайно повстречает, то всяко знает, что делать… Пойми, Артур, я хоть и граф, но не дурак, какие в жизни повороты бывают, не понаслышке знаю. Мне верные люди нужны, которые в случае опасности спину прикроют, а не те, что льстят да лебезят, а как жареным запахнет, либо сбегут, либо нож в спину вонзят. Признаюсь честно, гостиничная прислуга мне уже доложила, что Парх с раннего утра вином накачался. Я даже догадываюсь почему, но не сую свой благородный нос в гномье дело. – Закончив монолог, Совер встал и, уже направляясь к выходу, сказал: – Через десять минут встречаемся перед гостиницей. И сделай усилие, перестань называть меня сиятельством, титулы на войне неуместны!

Разговор с Мартином не оправдал возложенных на него надежд. Маг внимательно выслушал Фламера, а затем честно признался, что не имеет ни малейшего представления, с чем Анри довелось столкнуться.

– Да как же так?! Ты же лучший некромант во всей Долине!

– Лучший только потому, что единственный, не считая дюжины презренных шарлатанов, – донеслось со вздохом из сферы. – Но дело в том, что искусство оживления мертвых в данном случае совершенно ни при чем. Я не знаю, что произошло с Убием, но верю рассказу баронессы. Советую и тебе повнимательней прислушаться к ее словам.

– Там был скелет, СКЕЛЕТ, понимаешь, а не рыжехвостый бескопытный дьявол или вырь лесной! – почти кричал Анри, благо, что из-за шума прибоя и свиста ветра его слов не было слышно далее, чем на пару шагов. – Оживлять и управлять останками тел, разве это не некромантия?! Чего ты мне голову морочишь, разве это не то, в чем ты разбираешься лучше всех магов вместе взятых?! Так почему ты не хочешь мне помочь, лень напрягать мозги?!

– Кости скелета были белыми, все зубы на месте, он никогда не лежал в земле и наверняка не принадлежал ни одному человеку. – Мартин понимал, что Анри приходилось нелегко, и поэтому часто пропускал мимо ушей сказанные сгоряча обвинения, в том числе и в лености. – Поднимаемые мертвецы выглядят омерзительно, даже если они уже освободились от ошметков гниющей плоти. Кости их желтые, испещрены трещинами, а не сверкают белизной. К тому же ни один, повторяю, ни один из воскрешенных не обладает такой силой и не может говорить! А уж то, что он смог использовать ткани убитого им существа, да еще мимоходом, без пересадки, вообще несусветный бред, рассчитанный на легковерных идиотов.

– Спасибо за лестный отзыв. Ваше Умнейшество, а теперь вы, быть может, все же соизволите растолковать вашему невежественному компаньону, что произошло! – Анри устал от чужих переживаний, эмоций, рассуждений. Ему хотелось получить ответ – ясный, четкий и желательно краткий.

– Похоже, Лиор рассказала вам правду о визите Мадериуса, да и ему ее не было смысла обманывать. В результате тесного контакта с тем, кого Убий презрительно называет «образец», экспериментатор заболел и приобрел некоторые способности, присущие подопытному материалу. Скажу по своему опыту, никогда не знаешь, что произойдет, когда сливаешь воедино две неизвестные жидкости. Может быть, ничего, а может, и полгорода взлетит на воздух. Дерево плавает в воде, но разлагается в кислоте, металл ведет себя совершенно по-иному. Я не знаю, что теперь собой представляет Убий, но чисто теоретически могу допустить, что он может останавливать время и создавать существ, поскольку «образец» обладал подобными свойствами. Мгновенный распад мертвых тканей только подтверждает мою точку зрения. Посланец мага был создан искусственно, а форма скелета ему была придана для устрашения. Люди же ничего так не боятся, как своих мертвецов, они так воспитаны…

– Понял, как мне действовать?

– По твоему усмотрению. По крайней мере мне не кажется, что Мадериуса нужно спасать. Он этого не заслужил, да и не оценит. Знаешь ли, те, кто экспериментирует над живыми существами, не вызывают в моем сердце ни уважения, ни симпатии, – признался маг. – Я некромант, кромсаю ножом только трупы и терпеть не могу, когда во благо науки отрезают конечности у живых жаб и мышей…

– А как быть с…

– Его нужно непременно найти, а что с ним делать, реши сам, на месте. Возможно, его вообще не стоит трогать. При желании да с его способностями можно было бы натворить много бед, но пока я не вижу в его поведении враждебных к людям поступков. Любая подопытная крыса мечтает наказать своего мучителя, грех ее в этом винить.

– А зачем Оно Лиор заразило?

– А разве вертлявая интриганка из имперской разведки этого не заслужила?

Как всегда, уйдя от ответов на самые важные вопросы и заставив Анри призадуматься о прошлом его подопечной, Гентар прервал связь. Шторм стихал, наступало утро. Спрятав коммуникационную сферу под полу плаща, Фламер поспешил покинуть грязную подворотню и направился по тихой узкой улочке обратно на постоялый двор. Горожане еще не проснулись. Когда на море бушует шторм, жители портовых городов не спешат вылезать из нагретых за ночь постелей и приниматься за работу.

В отличие от ленивых жителей побережья приезжие аристократы, наоборот, преображались под воздействием свежего морского воздуха и охотно принимались за тяжелую физическую работу. Анри обомлел, когда по возвращении застал баронессу Лиор, ползающую по полу на карачках да еще с ведерком воды и тряпкой в руках. Дешевое платье горожанки, купленное ими для Лиор на последние деньги, плотно облегало тонкую талию красавицы и, как ни странно, не скрадывало, а подчеркивало изысканность остальных форм. Карина чертыхалась, тяжко вздыхала, но героически заканчивала уборку, в то время как Мансоро растянулся, не снимая сапог, на кровати и не думал прийти на помощь взопревшей компаньонке.

Лицо эльфа было накрыто мокрой тряпкой. Когда Намбиниэль приподнял ее, чтобы взглянуть на посетителя, взору Анри предстала обширная красно-синяя опухоль, обрамленная кровоподтеками и с рваной ссадиной на переносице. Щелочки глаз были настолько узки, что Фламер засомневался, видел ли Мансоро хоть что-то.

– Вот и свершилась мечта Джабона, враги повержены и моют полы! – пытался разрядить обстановку Анри, но шутка возымела обратный эффект.

Многоцветное лицо Мансоро скрылось под компрессом, а по подбородку Анри прошелся край половой тряпки. Фламер был слишком высок, умаявшаяся с непривычки баронесса не добросила до его лица пропахший зловонием гнили снаряд.

– Чего лыбишься?! Надо же было кому-то пол отчистить?! Один больной, двое других – умные, сбежали куда-то!

– Потерпите, госпожа баронесса. Понимаю, для вас это подвиг, но зато будет что вспомнить на старости лет, да и потомкам рассказать не стыдно! Уверен, они по достоинству оценят ваше самоотречение и готовность пойти на жертву ради благого дела, – донеслось из-под компресса.

– Вот что значит побитый, но не сломленный духом, – произнес Фламер, ладонью оттирая с лица грязевые разводы. – Беспомощен, как кусок мяса, но зато язвит!

– Скорее уж, как отбивная, – уточнил Намбиниэль, поправляя съехавший набок край компресса. – А вам, сударыня, некого винить. Впредь нужно быть предусмотрительней! Любая уважающая себя знатная дама, отправляясь в дорогу, подвешивает между складками платья специальный мешочек с деньгами на непредвиденные расходы. Вот была бы у вас сейчас хотя бы пара сонитов, наняли бы служанку, а не мучились сами!

– Лежи уж… тело, – проворчала баронесса, закончив уборку и вылив ведро с черно-зеленой жидкостью прямо в окно, – если бы не твое увечье, сам бы на карачках ползал!

– А где Джер? – удивился Анри, только сейчас заметивший отсутствие в комнате эльфийской красавицы. – Неужели до сих пор не вернулась?

– Она придет, – заверил Намбиниэль. – Ей просто нужно немного побыть одной.

– А если что случится?!

– Не беспокойся, – перебил Мансоро, – с ней все будет в порядке. Эльфы не люди, они не любят переживать горе на виду и черпать духовные силы из напускного сострадания окружающих.

– Чего же ты с ней не ушел? – поинтересовалась Карина, проголодавшаяся после работы и тщетно пытавшаяся найти на столе хоть крошку съестного. – Вместе на плече друг у дружки и всплакнули бы, подальше от лживых, двуличных людей…

– Я слишком стар, поэтому расчетлив, и как-нибудь сдержу печальные мысли, оставлю переживания на потом. Сейчас же нужно продолжить наше дело, а не оплакивать павших.

– А все же, Анри, где ты был? Неужто смерть эльфа так сильно и на тебя подействовала, неужто тоже нестерпимо захотелось побыть одному? – хитро прищурясь, спросила Карина.

– Отнюдь, я просто посоветовался с одним сведущим человеком, проживающим здесь, в Ниссе, – отделался полуправдой Анри. – Он допускает возможность правдивости ваших слов, баронесса, хотя сам ни разу в жизни не сталкивался с искусственными тварями, подобными этой, да и во время вне времени не попадал.

– А твой сведущий знакомец, случайно, не маг? Может быть, познакомишь?

– Ну что вы, баронесса, я же еще не позабыл, у кого вы служите, – с галантным поклоном ответил Анри. – Я не хочу, чтобы на моих знакомых начались гонения. Встреча с вашими уважаемыми мной коллегами, как, впрочем, и с почтенными служителями Единой Церкви сулит для моего советчика лишь неприятности. Так что увольте, сударыня, поищите наивных дурачков в другом месте!

– Анри, неужели вы считаете, что я могу?.. И это после того, что вы для меня сделали?! – Обида на лице Карины не была притворной, хотя интриганки искусно умеют скрывать истинные помыслы и чувства.

– Сможете, конечно, сможете, даже сомнениями мучиться не будете, – уверенно ответил Анри. – Ваши поступки основываются на критерии: «выгодно – не выгодно», притом исключительно в данный момент. Ваши рассуждения в корне отличаются отхода мыслей нормальных людей, имеющих представление о совести, чести и о долге. Вы же ищейка, баронесса, обычная, хорошо натасканная агентка. Интриги – ваше призвание, а обман – образ жизни.»– Вы забываетесь! – Отнюдь, – усмехнулся Анри, не воспринимая грозный вид нахохлившейся баронессы всерьез, – просто я говорю правду. Правду, которую вам никогда не скажут другие, поскольку боятся, боятся не столько суровости имперских законов, сколько таких беспринципных, хитрых, лживых и чрезвычайно ядовитых типов, как ваш Корвий и кодла его ближайших приспешников, всхоленных и взлелеянных по образу и подобию своего негодяя-господина.

– Браво! – У едва шевелящего конечностями Мансоро все же хватило сил захлопать в ладоши. – Я бы не смог так красиво сказать, хотя, честно признаться, это описание подходит не только к сотрудникам имперской разведки, но и ко многим из членов Джабона. Ладно, хватит развлекаться оскорблениями, давайте делами займемся! Подведем печальные итоги сегодняшней ночи. Наш отряд потерял одного, а возможно, и двух бойцов, хотя лично я уверен, что Джер справится с горем и вернется. К нам, как пиявка, прилип хитрец Убий со своими творениями в стиле «а-ля дама с косой». Пока не добьется своего, он не отвяжется, так что встреча с ним была не последней. Мивека Фалсо в гостиницах города нет, но зато где-то поблизости бродит недоделанный Деминоторес, который явно тоже желает заполучить проклятый манускрипт.

– Ему-то зачем это? – спросила Лиор, все еще избегающая глядеть в сторону оскорбившего ее Анри.

– А я почем знаю? – пожал плечами развалившийся на кровати эльф и тут же застонал от волны прокатившейся по мышцам его тела боли. – Хочет себя до совершенства довести или назад вернуться. Кто ж его поймет, пришельца инородного?

– Да и не стоит его понимать, Фалсо со свитком искать нужно. Здесь он, в Ниссе притаился, – уверенно заявил Фламер. – Если мы его на постоялых дворах да в притонах не нашли, это еще не значит, что его в городе нет. Отсиживается где-нибудь у милой вдовушки и ждет, пока за ним корабль придет. Наверняка он с рыбаками да торговцами связываться не станет, рискованно слишком, они – народец трусливый, при первой же проверке его береговой охране выдадут.

– Ты в этих вопросах специалист, тебе виднее. – Мансоро все-таки сделал усилие и привел свой истерзанный организм в вертикальное положение. – Ну а вдруг он в обход Мурьесы поехал да еще до Нисса не добрался? Кроме того, он ведь и в другой порт направиться мог.

– Не мог, – вступила в разговор Карина. – Из Нисса до бертокского побережья кратчайший путь. Море тоже не всегда безопасно. Море – это и штиль, и шторм, и пираты. От случайного нападения на корабль или сильной волны никто не застрахован. Чем короче морской путь, тем меньше и предсказуемей риск. К тому же в прибрежных водах восточнее Нисса имперский флот проводит карательный рейд.

Мансоро и Фламер озадаченно переглянулись.

– Да, да, интересы имперской разведки не ограничиваются лишь сушей. Вместе с Адмиралтейством мы недавно спланировали операцию по уничтожению нескольких крупных пиратских эскадр. Степень секретности невысока, значит, и бертокская разведка в курсе. Чего уставились-то?!

– Просто удивлены, что ты с нами какой-никакой, а все же важной информацией поделиться решила, – пожал плечами Мансоро.

– Вы же не пираты, к вам она не относится, так что большого преступления я не совершила, – хмыкнула Карина. – Для нас же важно, что для иноземных судов в течение целого месяца будет открыт только Нисс. Торговые корабли под имперским флагом не выпускаются из зоны действия без тщательного досмотра. Неужто Мивек настолько глуп, что сам ринется тигру в пасть? Ведь любая случайность при досмотре может обернуться для него непоправимой трагедией, а чем чаще проверки, тем выше вероятность этой случайности.

– Считай, убедила, – кивнул головой Мансоро и поспешил снова растянуться на кровати. – До полудня отдохнем, а там в город выйдем. Сначала рынок обыщем, потом рыбацкие кварталы.

– Правильно, – согласилась Лиор, – но только не будем времени даром терять. Ты отдыхай, с силами собирайся, а мы со старым брюзгой на поиски отправимся.

– А я что, железный, мне спать не нужно? – возмутился Анри.

– Ну, разве ты отпустишь меня одну? – лукаво улыбнулась Лиор и, шурша подолом длинного платья, направилась к двери. Анри ничего не оставалось, как распрощаться с мечтой о мягкой подушке и отправиться вслед за баронессой, пожелавшей лично «выйти в народ». Утренние страхи не оправдались. Город показался Артуру совсем другим, он не напоминал пирату прежний Нисс. Даже портовые кабаки, по которым когда-то кочевала их буйная команда, нагонявшая страх на торговцев и горожан, были перестроены и настолько изменены, что теперь их было невозможно узнать. Наверное, в основе разительных перемен лежало ужесточение имперских законов. Лет десять назад власти наконец-то принялись бороться с морским разбоем, и, как следствие, в бурной толпе снующих рыболовов, торговцев, грузчиков, моряков, перекупщиков и прочего портового люда лишь изредка попадались суровые, украшенные шрамами и щетиной лица пиратов. Да и то джентльмены удачи вели себя в городе более чем скромно и изо всех сил скрывали свое ремесло.

Имперские порты для разбойного люда были закрыты, пробравшихся в них тайком разведчиков любого пиратского братства вешали без суда, если, конечно, городские власти не хотели разжиться ценной информацией. В этом случае пойманных морских волков ожидали пытки и любимое развлечение толпы – публичная казнь, прибереженная напоследок.

Острый глаз и натасканный нюх стражников доставил Артуру немало хлопот. За полчаса, пока они блуждали по набережной, всматриваясь в лица выделяющихся из толпы приезжих, и заходили на постоялые дворы, на обгоревшую лысину Артура трижды обращали внимание зоркие патрули. Его останавливали, но стоило только пирату достать из-за отворота сапога маленький листок гербовой бумаги с личной печатью самого герцога-управителя, интерес к его личности сразу угасал, служители порядка даже не утруждали себя чтением. Граф Карвол подошел к поиску бертокского шпиона основательно, позаботился даже о таких мелочах. В конце концов, недаром же он потерял полдня и большую часть ночи во дворце. Все, даже Нивел, которого оставили в гостинице, получили от предусмотрительного графа такие же бумаги. Открыто размахивать ими перед физиономиями допрашиваемых трактирщиков, конечно, не стоило, но отгонять приставучую стражу удавалось легко.

– Ну как, никого? – внезапно раздался за спиной Артура знакомый голос.

Граф Карвол подходил к поискам, как к какой-то игре, к забаве, позволяющей получить массу острых ощущений. Порою Артуру казалось, что командира интересовал не результат, а сам процесс опасного игрища, возможность увлекательно провести время и отточить лицедейское мастерство. Недавно Совер был в легкой рубашке с открытым воротом, теперь же граф неизвестно зачем обрядился в заношенный, протертый на рукавах и локтях мундир имперского канонира.

– Нет, пока я его не видел, – покачал головой пират и смочил водою из фляги обмотанную вокруг головы косынку, – но я всего пять таверн обошел, вы с Флейтой по три, а впереди еще дюжины две кабаков будет. Народ здесь пьющий, так что в питейных заведениях недостатка нет. Дня за три-четыре управимся, хотя он ведь тем временем и улизнуть может…

– Может, – кивнул головой ряженый канонир. – В порт нужно идти, с моряками болтать. Если Мивек в городе, то наверняка с кем-то из них уже договариваться пытался.

– Не стоит, да и опасно, – не согласился с мнением графа Артур. – Мивек человек серьезный, просчитывает каждый ход, он не решится плыть на чужом корабле.

– А это еще почему, из-за пиратов?

– Нет, – замотал головой Артур. – Капитан шхуны может оказаться нечист на руку: пассажира за борт, а драгоценные безделушки и деньги себе. А если при досмотре на корабле неразрешенные грузы окажутся, то всю команду и пассажиров заодно в тюрьму отправят. Нет, думаю, он на бертокском корабле поплывет или капитана выберет, с которым раньше дела имел.

– Ну, так капитанов и расспросим, вдруг кто проболтается!

– Опасно это, очень опасно, – повторил дважды Артур. – На море не любят тех, кто слишком много вопросов задает. Не понравишься кому, тут же за бортом окажешься, и молись, чтоб без камня на шее! Даже береговая охрана без дела возле кораблей не шатается. А если уж по долгу службы досмотр проводить нужно, то менее чем с тремя-четырьмя дюжинами солдат за спиной чиновники на палубу судов не поднимаются. Это с пиратством легко бороться, а с контрабандистами – бесполезно, – махнул рукой Артур, – потому что каким бы честным ни был капитан, а нет-нет, да что-то незаконное в трюме провезет.

– Значит, считаешь, не стоит нам в порт соваться?

– Не стоит, но за кораблями, которые порт покидают, присмотреть не мешало бы.

– Я вчера говорил с герцогом. С сегодняшнего утра ужесточена процедура досмотра. Подробное описание Фалсо передано всем кораблям береговой охраны. Все бумаги, а тем более свитки в сундуках как команды, так и пассажиров тщательно проверяются. Из Нисса Мивек не выскочит, – заверил Совер, а потом все же добавил: – По крайней мере ему это будет не так уж и просто сделать.

– А людей своих герцог случайно нам в помощь не дал? – на всякий случай спросил Артур.

– Нельзя, если слишком много народу трактирщиков да моряков расспрашивать бросится, тут же разведка об этом пронюхает. Нам же лишние заботы ни к чему. – Совер замедлил шаг, задумавшись о чем-то, а потом вовсе остановился. – Давайте вы с Флейтой набережную до конца обыщите, а я в верхнюю часть города отправлюсь, так вернее будет.

– А мне что делать?

Мужчины одновременно обернулись. За их спинами, щурясь от солнца и победоносно улыбаясь, стоял Нивел.

– А ты здесь как оказался?! – сердито проворчал Артур, опередив всего на долю секунды хотевшего спросить то же самое графа.

– А чего мне в гостинице сидеть? День вон какой прекрасный, солнце светит, море, чайки, ветер… – Подросток продолжал улыбаться и смотреть невинными глазами на озадаченных мужчин. – Вы не бойтесь, я вам мешать не буду.

– Только попробуй, оплеуху вмиг схлопочешь! – недовольно проворчал граф Карвол, не привыкший, что его приказов ослушиваются.

– И я добавлю на орехи, – поддержал его Артур, поймав себя на мысли, что с недавних пор чувствует себя как-то неуверенно в присутствии безобидного, всегда доброжелательного подростка.

Посетить верхнюю часть города графу так и не удалось. Грубо распихивая локтями вяло передвигающихся ей навстречу прохожих, к ним спешила Флейта. Судя по озабоченному выражению лица и по выкрикам, которые позволяла себе девушка в адрес лезущих под ноги горожан, дело было весьма срочным.

– Я нашла, нашла его! – закричала девушка, подбежав, схватив Артура за рукав и потащив за собой. – Я знаю, где он прячется, давайте быстрее!

– Постой! – остановил торопыгу Совер, который не любил, когда его оглушают криками и подгоняют неизвестно куда. – Ты узнала, где остановился Фалсо, великолепно, а теперь давай подробней: что узнала, от кого? И не суетись, сначала отдышись!

– Трактирщик из… «Веселого дельфина»… признал его. – Флейта была слишком возбуждена, чтобы ждать, пока сбившееся дыхание окончательно придет в норму. Желание как можно быстрее сообщить хорошие новости и закончить с затянувшимся делом было необычайно сильным. – Он вот уже два дня, как вечерами к нему заходит, час-другой посидит, выпьет чуть-чуть и уходит. Обычно посетителей бывает много, трактирщик его вряд ли запомнил бы, но вчера он целый ящик вина заказал, слуги до самого дома несли.

– Где? – не сговариваясь, одновременно спросили Артур и Совер.

– Гончарный квартал, второй дом справа от кожевенного склада.

– Ты город лучше знаешь, что скажешь? – Граф с ожиданием смотрел на недовольно исказившееся лицо пирата.

– Думаю, пойти в этот «Дельфин» и всыпать каналье трактирщику пару десятков плетей, а еще лучше его жирный зад (иголками утыкать, чтобы сесть, паразит, не мог! – неожиданно для всех заявил Артур, а затем, видя удивление на лицах компаньонов, пояснил: – Я, конечно, в городе давно не был, но это в богатых кварталах и порту многое изменилось, а среди трущоб наверняка все по-прежнему: грязь, нищета, душегубство и пьяная поножовщина. Нехорошее это место, глухое, там даже днем в одиночку ходить страшновато…

– Ловушка?

– Ловушка?

– Не знаю, – пожал плечами Артур, – но вероятность велика. С одной стороны, трактирщику незачем нас обманывать, но с другой… Нет, вы только представьте! Агент, который спит и видит, как можно быстрее покинуть пределы Империи, вдруг заказывает в кабаке вино с доставкой на дом. Кроме того, неужто человек в здравом уме согласится ближе к ночи идти с ящиком вина по улицам, на которых регулярно кого-то режут, насилуют, грабят?

– Вечно ты все усложняешь, сейчас день, а нас трое, – возмутилась Флейта. – Проверить-то можно, ничего нам твои грабители не сделают! Мы и сами хоть кого изн… успокоим! – заявила девушка, решительно сдвинув брови. – Пошли!

– Ладно, проверим, – после недолгого колебания согласился граф. – А если трактирщик тебя обманул, вернемся и зададим ему жару!

Троица быстрым шагом направилась в путь. Совер приказал Нивелу возвращаться в гостиницу, но паренек не послушался. С минуту постояв на месте, подросток вдруг побежал следом и, догнав компаньонов, совсем уж по-детски, как пятилетний малыш, захныкал и задергал Совера за рукав.

– Господин граф, ваше сиятельство, – с дрожью в голосе заверещал чем-то напуганный паренек, – не ходите туда! Артур правильно говорит, это точно ловушка, я в книжках про такое читал. Артур рассказывал, этот Фалсо из бывших магов, они такое могут!.. Он трактирщика, наверное, того… околдовал. Вас, подлец, извести хочет!

– Возвращайся в гостиницу, живо! – прикрикнул на щебетавшего паренька Совер и резко вырвал свою руку из его тонких, трясущихся пальчиков. – Не ходи за нами, марш домой!

– А давайте, давайте вы другие места проверите, а в гончарный квартал я схожу. Вот только в гостиницу забегу, в лохмотья переоденусь и, как бродяжка, все улочки, все подворотни облажу, босяка беспризорного никто ведь не тронет! Чего с голодранца взять?!

– Пшел вон! – не выдержал Совер и жестко оттолкнул крутящегося возле него паренька.

Хоть Артур с Флейтой и присоединились к настоятельному требованию графа, но отделаться от настырного подростка было не так просто. Нивел шел за ними следом и ныл, порою даже проливая слезу от обиды.

– Ладно, не ной, с нами пойдешь, – в конце концов не выдержал жалобного поскуливания граф Карвол. – Только прекрати этот идиотский балаган, а если сунешься куда не просят и дело испортишь, собственноручно выпорю, задеру вусмерть, понял?!

Нивел шмыгнул носом и, довольно заулыбавшись, кивнул. Хоть его идея с переодеванием в нищего и была отвергнута, но зато ему позволили остаться в компании.

Чем дальше они удалялись от набережной и верхних районов, тем беднее становились дома. Вскоре исчезли разноцветные вывески трактиров, мастерских и магазинов; мостовая пошла с выбоинами, а в воздухе появился удушающий запах преющих и разлагающихся от жары отходов. Уже не видно было ни экипажей, ни спешивших по делам горожан. Впереди была лишь узкая лента длинной улочки со стоявшими по бокам впритык друг к дружке двухэтажными домами.

«Идеальное место для засады, – закралась в голову Артура тревожная мысль. – И впереди свернуть некуда, и позади дворики-тупики». Пират покосился на Совера. Похоже, граф Совер полностью разделял его опасения, хоть и продолжал уверенным шагом идти вперед. О чем думала Флейта, было понятно без слов. Она постоянно крутила головой, вглядываясь в тень каждой подворотни, и не убирала ладони с рукояти меча.

«И почему мы, люди, так забавно устроены? Чувствуем западню и все равно устремляемся в нее! Знаем, что в дом забрался грабитель или убийца, и все равно вместо того, чтобы бежать без оглядки, безоружные, в одной ночной рубашке, шарим по всем темным углам? Ну почему?!» – спросил сам себя Артур.

«Да потому, что вы, люди, очень самонадеянные существа. Настолько возомнили себя разумными, что боитесь довериться собственной интуиции. Отрицаете дар предвидеть опасность, отрицаете собственную природу! – прозвучал вдруг в голове пирата чей-то вкрадчивый голос. – Слушай, старик, я тебя недооценил, ты оказался умнее других. Не будь же дураком сейчас, бери всю компанию за шиворот, и сматывайтесь-ка вы отсюда поживее!»

Пират даже не успел испугаться, что слышит потусторонние голоса. Совет, данный неизвестно кем, был последней каплей, перевесившей чашу весов в пользу незамедлительного отступления.

– Назад, давайте назад! – выкрикнул пират, грубо схватив идущего рядом с ним графа за плечо.

Однако было уже поздно. Мертвецки тихая улочка вдруг внезапно ожила. Из подворотен начали появляться вооруженные мечами и абордажными саблями люди. Их было много, около полусотни, они мгновенно перекрыли все пути отступления и, шумно галдя между собой, стали сжимать кольцо окружения.

– Пираты! – одновременно выкрикнули Совер с Флейтой, выхватывая оружие и прижавшись спиной к спине.

– Пираты, – едва слышно прошептали трясущиеся губы балансирующего на грани потери сознания Артура.

Заманившие их в ловушку были не просто морскими разбойниками. Это были члены команды известного брига «Шельмец», потопленного двумя имперскими корветами пятнадцать лет назад возле острова Конгьерра. На нем плавал Артур, и всех, кто сейчас шел на него, обнажив сабли и сверкая глазами, он не только знал по именам, но даже считал когда-то друзьями. Более того, все они погибли прямо у него на глазах.