Глава 36

События в Венесуэле, и в частности в ее столице, развивались своим чередом. Естественно, эту самую череду в стране в последнее время с полным правом можно было назвать лихорадочной, поскольку подобного давно нельзя было припомнить. Нет, в Венесуэле случалось, конечно, всякое, но это…

В Каракасе, в резиденции команданте, был устроен закрытый прием. Случайных людей здесь не наблюдалось, были только свои – приближенные и «посвященные». Среди прочих здесь находились герои последних событий: полковник Арисменди, офицеры-десантники, Лаура, Батяня, Маурильо, Пушкарев, военные чины…

– Господин президент, я бы хотел поздравить вас, да и всех нас, весь народ Венесуэлы с успешной победой над заговорщиками и проклятыми гринго! – провозгласил один из генералов, подойдя к Уго. – Мне кажется, я выражу общее мнение всех присутствующих, если скажу о том, что эти события в очередной раз показали, как ошибаются там, за океаном, те, которые бы хотели видеть Венесуэлу на коленях. Поверженную, безвольную и не вызывающую ничего, кроме презрения…

– Но они в очередной раз просчитались, – добавил Арисменди, – народ Венесуэлы – это не скопище слизняков. Он может постоять за себя.

– Вы совершенно правы, – кивнул Уго, – все это верно. Но я бы хотел произнести несколько слов о другом.

Он указал на Батяню, стоявшего неподалеку.

– У меня есть, что сказать о действиях нашего доблестного спецназа, который, как всегда, оказался на высоте, но среди нас присутствует майор российской армии. Так вот, благодаря этому человеку я сегодня стою здесь, среди вас, и праздную нашу победу. Этот человек сделал все, чтобы спасти жизнь президенту Венесуэлы. Если бы не он… Я бы хотел поднять этот бокал за дружбу и братство между Венесуэлой и Россией. Иногда подобные фразы произносят, как дежурные, за которыми ничего не стоит. Но сейчас – совсем другое дело. Я на собственном примере убедился в том, что боевое братство, содружество дороже всего на свете. Когда ты чувствуешь плечо товарища, готового придти тебе на помощь в трудную минуту, то жизнь становится осмысленной.

Взоры обратились на Батяню, который со скромным видом пожал плечами, как бы говоря: «Это мой долг».

– На примере этого офицера-десантника я убедился, – продолжал гарант конституции, – что дружба с Россией – это великая дружба. За нашу дружбу!

Зазвенели бокалы. Сейчас Батяне пришлось почувствовать себя героем сегодняшней «вечеринки». Каждый хотел подойти к нему, сказать несколько теплых слов и выпить с ним.

– Так и окосеть недолго, – сострил Пушкарев, – если с каждым выпивать.

Судя по всему, представитель далекого российского завода находился в близком к этому состоянию. Расшатанные за последнее время нервы инженера требовали успокоения, и он с самого начала решительно принялся за осуществление этой задачи. Здоровье спеца, однако, не позволяло ему долго нагружаться вином, поэтому он уже слегка покачивался на ногах. Батяня же находился в совсем другой весовой категории, и сухое вино для него было сродни компоту. Вообще-то было бы странно, если бы офицеру-десантнику вино хмелило голову. Ну а штатский есть штатский, что с него возьмешь? Тем более с такого ботаника, как Пушкарев…

Батяня вдруг подумал о том, что сейчас вместо этого шикарного банкета с невероятно важными особами, с которыми вообще редко выпадает возможность встретиться простому офицеру, тем более российскому, он с гораздо большим удовольствием очутился бы совсем в другом месте и в другой обстановке. Куда как приятнее ему было бы присесть за простой деревянный столик, а то еще лучше на траве, где-нибудь на берегу озера в Карелии. Да еще когда рядом с тобой сидят твои боевые друзья, горит огонь костра, бросая блики и вырывая из темноты кроны сосен. Когда в воде слышится плеск рыбы, а на огне варится ароматная уха, источая одуряющие запахи. Под ушицу да выпить ледяной русской водочки – что может быть лучше?..

К сожалению, среди присутствующих, не считая бедолаги инженера, вряд ли кто-то мог понять Батяню, так что оставалось мириться с положением вещей, тем более что от этих мыслей Лаврова отвлек не кто иной, как президент.

– Майор, давай отойдем в сторонку, – негромко сказал он, взяв Батяню за локоть.

Они отошли от шумной толпы в противоположный угол двора. Здесь, под сенью какого-то незнакомого Батяне огромного дерева, стояла большая деревянная лавочка с резной спинкой.

– Присядем, – указал Уго.

Оба уселись рядом. Батяня предвидел некий серьезный разговор. Как показали последующие минуты, так оно и вышло. Но поначалу президент открыл небольшую коробочку.

– Прошу, майор, великолепные сигары, угощайся. Таких ты не встретишь нигде, я ручаюсь.

Батяня взял сигару, а команданте тем временем разлил в бокалы коньяк.

– Для нас сигары – это не просто так. Если хочешь получить удовольствие от сочетания сигары и алкоголя, следует пить небольшими глотками, – поучительно подняв указательный палец, говорил венесуэлец.

Большой любитель сигар, Уго мог часами разговаривать на эту тему.

– Ну что ж, попробуем, – сказал Батяня, поднимая бокал, – за успешное окончание операции!

Мужчины чокнулись и закурили.

– Насколько я знаю, по пеплу можно определить качество листьев, из которых сделана сигара, – произнес Лавров.

– Совершенно верно, – кивнул Уго, – если пепел плотный и достигает, не падая, двух-трех сантиметров, значит, табак хороший. Если при спокойных движениях рукой пепел падает с сигары, не достигнув двух сантиметров, значит, сигара некачественная. Но нам это не грозит, – расхохотался команданте.

– Да, было бы странно, если бы здесь мог быть некачественный товар, – согласился Лавров.

Эта мысль развеселила обоих.

«И о чем же ты хочешь поговорить? – выпуская дым колечками, думал Батяня».

В этот момент к президенту подошел офицер и, почтительно наклонясь, что-то доложил.

– Потом, потом, – махнул рукой тот.

Офицер удалился, а Уго, посерьезнев, взглянул на Лаврова.

– Я ведь что хотел сказать, майор, – наконец обратился он к главной теме разговора, – поговорить о тебе. За время нашего знакомства я убедился в том, что ты – человек в высшей степени верный и надежный…

– Благодарю вас.

– Так вот, я прекрасно знаю о том, что ждет тебя в России. Ты сейчас – майор, ну, получишь ты подполковника, максимум – полковника. Будущее твое мне ясно. Ты же не штабист, не карьерист, а такие высоко не поднимаются. Я же тебе предлагаю принципиально иное. Ты принимаешь венесуэльское гражданство, я даю тебе звание полковника, ставлю тебя на генеральскую должность, – команданте сделал паузу и выразительно взглянул на Лаврова, – а со временем ты станешь и командующим ВДВ страны. Ну, что скажешь?

Похоже было, что он не сомневался в согласии майора. Да оно, в общем, и понятно…

– Благодарю вас, господин президент, за столь высокое предложение, – прижал руку к груди Батяня, – но вынужден отказаться.

Эти слова произвели эффект – команданте непонимающе сдвинул брови, ожидая продолжения.

– Мне очень лестны ваши слова, однако прошу понять меня правильно. Ведь я же русский человек. У меня своя Родина, а у вас, господин президент, своя, – заявил майор. – Вы же сами, как патриот, как человек, горячо любящий Венесуэлу, должны понять меня.

Президент вздохнул.

– Я ведь не тороплю, майор…

– Нет, спасибо, – твердо сказал Лавров.

– Что ж, жаль, очень жаль. Раз так, давай поговорим о наградах.

– Ни наград, ни денег мне тоже не нужно, – продолжал свое Лавров.

– Да что же это такое? – искренне возмутился команданте. – Ты же сделал столько, что… Могу я тебя наградить или нет?

– Я просто выполнял свою работу, господин президент.

– Ну, хорошо, – поглядел в сторону гарант конституции, – я тебя понимаю. Ну, хотя бы отдохни по-королевски от трудов праведных в одной из президентских резиденций… Надо же восстановить силы после столь тяжелых испытаний.

– Я же человек военный… – как можно более мягко и убедительно сказал Батяня.

Зная ментальность горячих латиноамериканцев, он меньше всего хотел своими отказами обидеть президента. Майор видел, что президент предлагает все эти щедроты от чистого сердца.

– Об этом ты не беспокойся! Я вашему главнокомандующему позвоню, тебе любой отпуск дадут, – продолжал в том же духе Уго.

– Вот сделаю свою работу и вернусь в часть, а звонить никому не надо. Зачем больших людей от больших дел отрывать? – майор стоял намертво.

Батяня не любил быть кому-то обязанным. Да и сейчас, несмотря на то что он прекрасно понимал президента, от своих принципов отказываться не собирался.

– Я вот все о чем думаю, – сказал Батяня, желая перевести разговор на другую тему, – необходимо же выяснить причину, по которой не открывались парашюты.

– Разберемся, майор, – успокоил его президент, – раз уж мы выбрались из того водоворота, в который некоторые нас пытались затащить, то эту проблему мы решим обязательно. Вот с завтрашнего дня и приступим. Тем более что некоторые ведомства уже кое-что предпринимают. Ну что же, майор, раз этот вопрос мы с тобой прояснили – идем в компанию?

– Идем! – с облегчением вздохнул Батяня, видя, что самый сложный эпизод закончился и, похоже, без обид.

– Но ты, майор, все же подумай на досуге над моим предложением, – хлопнул его по плечу Уго, когда они выходили во двор.

Прием продолжался. Произносились тосты и речи, посвященные счастливому избавлению президента от неисчислимых опасностей, уготованных врагами. Пили за Батяню и нерушимую дружбу народов России и Венесуэлы.

Далее, как это обычно бывает, присутствующие разбились на небольшие компании, в каждой из которых разговор шел о своем. Инженер засыпал вопросами сидевшего рядом генерала об одной из главных загадок Латинской Америки – Чупакабре. Таинственное чудовище, о котором ходит так много слухов, чрезвычайно заинтересовало Пушкарева.

И генерал, и инженер уже изрядно выпили и присели у фонтана, наслаждаясь влажным воздухом.

– …а сколько сейчас проводится наших и зарубежных экспедиций! – генерал смочил разгоряченное лицо прохладной водой. – Ученые просто валом валят.

– Ничего себе! – покачал хмельной головой инженер. – Я бы… отправился в экспедицию.

Батяня усмехнулся, думая о том, что еще одного потрясения Пушкарев явно не выдержал бы. Оставив любителей сенсаций и вернувшись к шумной компании, Батяня застал Лауру вместе с каким-то чиновником, который что-то жарко говорил ей, оживленно размахивая руками. Девушка с полуулыбкой, кивая, слушала его.

– Ты знаешь, все сейчас только и говорят о тебе, – заметила она, снова оказавшись рядом с майором, – ты просто герой!

– Глупости все это, – снисходительно отмахнулся Батяня, – было бы о чем говорить.

– Ну, не скажи. То, что сделал ты, превосходит всякие пределы.

Лавров, как бы невзначай, открыл свой помятый портсигар и выбросил в пепельницу на столике бумажные обрывки от влагопоглощающего пакетика. Взгляд Лауры на мгновение словно остановился. Но продолжалось это пару мгновений, не больше.

– Вообще, Андрей, ты просто не представляешь, как я рада, что все это закончилось, – девушка взяла его за руку.

– Отчего же не представлять? – пожал он плечами. – Естественно, после такой передряги!

– Но я говорю не только в общем, но и конкретно о нас с тобой, – уточнила Кабрера, – глядя в глаза майору и словно не замечая всех остальных. – Неужели нас больше ничего не связывает?

– Гм…

– Та ночь была просто восхитительной, – произнесла девушка.

– Ты уверена? – Батяня смахнул пепел со столика.

– На все сто, – томно улыбнулась жгучая латиноамериканская красавица.