Глава 40
Удары больших молотов бухали глухо, медленно, но верно разрушая стены. Крошилась древняя кладка. Результат творения старых зодчих не хотел поддаваться, но по кирпичику церковь исчезала.
Разбитые кирпичи падали вниз. Осыпался щебень. Там, внизу, шумели люди. Те, что стояли ближе – радостно, те, что дальше, – в негодовании.
Албанцы уже захватили храм Святого Георгия и приступили к намеченной цели – разрушению. С площадки перед церковью происходящее у нее, точнее, на ней, было видно как на ладони. Человек двадцать албанских крестьян без особого желания сменили орудия сельского хозяйства на строительные инструменты. Правда, и здесь речь не шла о созидании. Вынужденные боевиками, они подчинились. Крестьяне лениво, не спеша били ломами и кувалдами по недавно восстановленной кладке. Некоторые сидели на крыше и сдирали листы позолоченной жести. Один, по указанию боевиков, даже взобрался на купол и теперь методично стучал молотом по самой верхушке.
Вокруг храма стоял отряд вооруженных албанцев. Обвешанные оружием бандиты тревожно поглядывали по сторонам. Несмотря на вооруженность, все это не могло не беспокоить каждого, кто думал о собственной безопасности. Такое зрелище не могло не остаться без внимания местных жителей. Рядом собирались сербы, которых становилось все больше. По главной дороге к ним подходили все новые люди. Толпа росла как снежный ком.
– Беспокоятся, – кивнул в сторону растущей толпы один из боевиков. – Конечно, приятного мало, когда твой дом разваливают по кирпичику.
– А тебе что, жалко их? – поинтересовался его сосед, тоже стоявший с автоматом на изготовку.
На правой руке Ахмета присутствовало всего два пальца. Остальные он потерял в результате неосторожного обращения со взрывчатыми веществами. В ходе «халатного исполнения своих служебных обязанностей» тогда погибло два человека, а Ахмет отделался менее значительными потерями. Тем не менее, как говорил он сам, Аллах послал ему тяжелые испытания за грехи, однако сохранил ему два главных пальца на правой руке. Чтобы можно было сражаться с неверными и восславлять правоту пророка. Чем мученик за веру Ахмет Зоргу и занимался последние лет пять.
– Чего мне их жалеть? – ухмыльнулся его товарищ. – Была бы моя воля, я их всех бы к стенке поставил. Однако их все больше и больше становится.
– Набегают, как тараканы, – сплюнул Ахмет. – И детей с собой притащили, и беременных. А вон старик, видишь? Ему уже лет десять на тот свет пора, а тоже приплелся, скотина!
– А ты слышал, как в одной деревне албанца, который хотел поджечь церковь, поразила молния?
– Только сейчас сам придумал? – презрительно хмыкнул Ахмет.
– Нет, мне люди рассказывали, сами это все видевшие. Был получен приказ поджечь церковь. И вот в тот момент, когда наши только собрались это сделать, разразилась страшная гроза. И главное, почти мгновенно, из ниоткуда. Только что было чистое небо, а тут вдруг – черные тучи. Первым же ударом молнии обоих и положило.
– Знал я, что ты, Ибрагим, идиот, но не подозревал, что до такой степени, – покачал головой Ахмет. – Может, тебе еще сказку про белого волка рассказать?
– Я в сказки не верю, – хмуро отозвался боевик.
– Ну, так не будь кретином. Молния в каждого может ударить.
– Так ведь они же… – попытался спорить Ибрагим.
Его собеседник раздраженно махнул рукой. Тем временем обстановка все более накалялась.
– Да что же это делается?!
– Люди, смотрите – они разрушают нашу святыню!
Негодующие крики усиливались и крепли. Люди со слезами на глазах смотрели, как гибнет их храм, как чужаки издеваются над верой, над памятью.
– Мы с вами сербы или нет? – закричал один из новоприбывших, нестарый еще мужчина лет шестидесяти. – Я православный, вы – тоже, так что – мы будем терпеть такое?!
Как бы в подтверждение его слов золоченый крест на куполе закачался и, сопровождаемый последним ударом молота, полетел вниз. Сербы, обступившие «стройплощадку», словно онемели на мгновение, глядя на согнутый, обезображенный падением символ их веры, символ самого существования их на этой земле.
– Смерть албанским ублюдкам! – первым заорал кто-то в толпе.
– Смерть! – подхватили десятки голосов.
В албанцев полетел град камней.
– Хватит! Мы долго терпели! Сербы, вперед! – и с этими словами толпа ринулась на албанцев.
Тот, кто командовал албанскими боевиками, резким голосом отдал приказ, и поверх голов толпы прозвучали автоматные очереди. Толпа отхлынула.
– Стоять на месте, сербские свиньи! – прокричал командир боевиков. – Если кто из вас сделает хоть шаг, тот навсегда ляжет на месте.
– Смотрите, машины! Едут сюда! – воскликнул кто-то из толпы.
Все повернулись назад. Со стороны города двигалась колонна машин. Толпа замерла в ожидании. Албанцы, вынужденные ломать храм, тоже прекратили свою позорную работу и уставились на приближающуюся колонну.
– А вы что встали! – со злостью крикнул им командир боевиков. – Я что, давал команду остановиться? А ну, за работу, лодыри!
Крестьяне, переглянувшись, снова взяли кирки и молоты в руки.
– Это миротворцы! – радостно воскликнул самый зоркий из толпы.
Приободрившиеся сербы, вдохновленные приближением легионеров, снова возобновили свой натиск на албанцев. Только на этот раз он был словесным.
– Послушайте, вы такие же крестьяне, как и мы! – кричали они подневольным албанцам. – Зачем вы исполняете волю бандитов?
– Разве не придется потом отвечать за злодеяния и на этом, и на том свете? – летели вопросы. – Разве ваш пророк учил вас этому?
– Молчать! – взъярился командир боевиков. – Всем закрыть рты!
Однако ситуация стремительно стала меняться, когда через несколько минут у храма появилась вереница машин миротворцев.
Кортеж выглядел внушительно и не совсем понятно для сторонних наблюдателей. Центром всей процессии был, конечно же, бронированный микроавтобус. Остальные машины были экипированы соответствующим образом: на тонированных стеклах стояли мелкие металлические сетки-экраны, предохраняющие от низкочастотного излучения мощного секретного прибора. Машины остановились. Люди, естественно, ожидали, что приехавшие выйдут из автомобилей, но не тут-то было. Дверцы оставались закрытыми. Зато из динамика на крыше раздался голос Мазура – он сидел рядом с оператором:
– Как представитель миротворческих сил предлагаю немедленно всем разойтись.
– Что?! Еще чего! – зашумели голоса от двух враждебных сторон. – Убирайтесь отсюда!
– Еще раз повторяю – немедленно прекратить беспорядки и разойтись, – голос адъютанта был сух и серьезен. – В противном случае открываем огонь.
Однако похоже, что призывы к мирному разрешению проблемы слушать никто не хотел. Крики еще больше раскалили и без того напряженную атмосферу противостояния.
– Давай, – кивнул Мазур оператору.
– Сейчас сделаем, – проговорил тот, включая прибор.
Последствия не заставили себя долго ждать. Если бы не знать о силе генератора, то можно было подумать, что на площадке у церкви разыгрывается какая-то сценка. Уж слишком гладко и словно по мановению волшебной палочки стали развиваться события.
Вначале стало необычно тихо. После диких криков, проклятий и скандирования лозунгов наступила тишина. Словно в сомнамбулическом состоянии сербы перестали забрасывать камнями албанцев, а те, как роботы, спускались с лесов храма. Однако Мазур, зная, в чем дело, видел, что их действия происходят как-то подневольно, словно по приказу. Он понимал, что, когда действие генератора прекратится, они вновь сорвутся с катушек и на этот раз будут действовать вообще бездумно. Представив себе последствия, командир миротворцев вздрогнул.
К храму подкатили машины Хайдари.
– Видишь? – толкнул Мазур оператора. – Они подготовились как следует.
На стеклах машин красовались те же сетки. Было ясно, что и на албанцев генератор не действует.
– Интересно, – хмыкнул Мишель. – Сами догадались, наблюдая за нами, или кто подсказал?
– Вполне возможно, – отозвался оператор. – Может, кто-то из электронщиков и дал информацию.
Не только сетки были защитой албанцев. Более привычное оружие тоже бросалось в глаза – над потолочными люками возвышались пулеметы.
– Всем сербам зайти в храм! Всем албанцам отойти ко мне! – командовал Хайдари через динамик.
Учитывая молчание Мазура, команды выполнялись зомбированными людьми беспрекословно. У машин Казима столпились албанцы. Сербы гуськом потянулись в собор.
– А теперь выключить генератор!
Оператор вопросительно посмотрел на главу миротворцев.
– Делай, что он тебе говорит, – спокойно ответил Мазур и приставил пистолет к виску специалиста.
Надо сказать, что со стороны все выглядело весьма убедительно – что-то кричащий оператор и адъютант, нацеливший на него пистолет.
Генератор был выключен. Следом за этим Казим вытолкнул из машины Семенова.
– Забирайте его и выходите из машин.
Стволы пулеметов красноречиво были направлены на миротворцев. Тем временем люди Хайдари уже заколачивали ворота в храме, заполненном сербами.
Мазур, повернув голову, вдруг увидел, как со стороны Дмитровицы сюда направлялась целая вереница машин. Десять… пятнадцать… девятнадцать… а там и еще…
Подъехав к храму, машины людей Пелагича окружили полукольцом территорию, направив свои стволы на албанцев. Да, теперь численное превосходство было у них. Мазур увидел и Милована Крайковича, и Божидара Пелагича.
– Все, дорогой, вы проиграли на этот раз, – озвучил свою позицию Божидар. – Генератор наш.
Хайдари ухмыльнулся:
– Храм заминирован, и, если прозвучит хоть один выстрел, он взлетит вместе с людьми на воздух. Смотри, – он продемонстрировал маленький, но внушительный радиопульт.
Мазур и оператор вышли из микроавтобуса, демонстративно держа перед собой руки.
– Всем отойти от машин! – скомандовал своим солдатам Мазур. – Пускай разбираются сами. Мы своей шкурой рисковать не собираемся. Послушай, Пелагич, нам не нужны проблемы.
Тот, поколебавшись, все же отдал своим людям приказ опустить оружие. Сейчас действительно было не до миротворцев.
Хайдари с пультом в руке в компании самых верных людей уже забрался в микроавтобус с генератором и с удовольствием рассматривал пульт.
– Все правильно, – с удовлетворением констатировал он. – Как мне и доложили, все просто и доходчиво. Человек с высшим радиотехническим образованием все поймет. Что скажешь? – обратился он к своему специалисту.
– Без проблем, Казим, – ответил тот. – Дай мне денек, и я со всем этим разберусь.
Мазур, стоя с поднятыми руками, периодически посматривал на часы. Очередной взгляд был последним.
– Ложись! – зычным голосом закричал он, падая на землю и увлекая за собой оператора.
Миротворцы попадали на землю. В следующее мгновение страшной силы взрыв разнес на куски микроавтобус.
Все объяснялось очень просто – перед выходом из микроавтобуса адъютант заставил оператора включить программу на самоуничтожение с отсрочкой на несколько минут.
Наступившее замешательство было столь внушительным, что миротворцы обезоружили и четников, и совершенно растерявшихся албанцев. Гибель предводителя и его помощников словно парализовала волю к сопротивлению.
Заскрипели отрываемые доски, и сербы были выпущены из храма.
– Я не виноват! – внезапно закричал Милован Крайкович. – Это все Пелагич придумал, я только кое-что выполнял!
Божидар словно не слышал ничего. Пустым, невидящим взглядом он уставился в землю. Теперь он понял особенно отчетливо – на этом все. Камера в Гааге ждала его. Внезапно он встал, отряхнул колени и обратился к Мазуру:
– Можно, я помолюсь?
– Хорошо, – кивнул легионер. – Пропустите его.
Словно тряпичная кукла, идя медленно, опустив голову, Пелагич скрылся за воротами церкви.
– Ну что, командир, похоже, что мы двух зайцев поймали? – подошел к адъютанту сержант.
– Вроде того, – лаконично ответил Мазур.
Он присел на траву, глядя на безоблачное синее небо, на купола древнего храма, на бабочку, присевшую неподалеку.
«Неплохой экземпляр, – улыбнулся Мишель. – Поликсена».
Из храма прозвучал одинокий выстрел. Два миротворца ринулись туда, но Мазур уже знал, что они скажут через минуту. Пуля в рот или в висок – сидеть в тюрьме Божидар Пелагич не собирался.
