Глава 11

В итоге получилось не шесть, а семь человек. В ходе улаживания всяких бюрократических проблем, получения разрешений, лицензий и всего прочего в таком роде, выяснилось, что главное управление полиции настаивает на том, чтобы в целях обеспечения безопасности иностранных граждан их сопровождал сотрудник полиции. Отказаться не удалось – иначе необходимые бумаги просто не подписали бы. Так что пришлось брать с собой этого сержанта – Луиса Гарсию Корвалеса. Впрочем, никто из-за этого особенно не переживал – чем он, собственно говоря, помешает? Правда, Мангуст подозревал, что сержант будет шпионить, но и это его особенно не смущало. Пусть шпионит. Они, в конце концов, по вполне легальному делу в джунгли отправляются. А если надумает вредить, то ему же хуже. Получит по голове быстро и качественно.

Сейчас вся группа перемещалась на северо-восток со скоростью примерно сорок километров в час. Ехать быстрее машинист, ведущий поезд, то ли не мог, то ли не хотел. Скорее всего – не мог, было удивительно, что состав вообще может двигаться. Большую часть вагонов и сам паровоз сделали если не до Второй мировой войны, то вскоре после ее завершения. Толик был этим изрядно удивлен, он полагал, что хуже, чем в России, поездов нет нигде. Но Мангуст его быстро переубедил – и на наглядном примере, и вспомнив кое-что. Этот поезд был еще вполне приличным – шестиместные купе, окна со стеклами, даже розетки через одну работают. Именно так выглядел вагон первого класса – а то, что творилось во втором, вызывало в памяти фильмы про Великую Отечественную войну, а конкретно – про эвакуацию. Во втором классе пассажиры громоздились чуть ли не на головах друг у друга. Ехали даже на крыше – причем это было не хулиганство, а вполне разрешенный вариант. Тот факт, что огорожена крыша не была, никого не волновал – кто свалится, тот сам виноват. Правда, до сих пор никто не свалился – видимо, путешествовавшие вторым классом люди свои силы оценивали трезво.

Группа Мангуста занимала как раз одно купе – и еще один человек не помещался, поэтому Диего пришлось ехать в соседнем. Сам Мангуст занимался изучением карты, Пакито и Родригес спали, Толик таращился в окно – для него банановые и каучуковые плантации, мимо которых проезжал поезд, пока что были экзотикой. Мануэль читал какую-то книжку – причем без очков, видимо, зрение у старика все еще было в полном порядке. Полицейский сержант просто скучал – сидел, обливаясь потом и обмахиваясь собственной фуражкой. В общем, компания получилась вполне приличная. Только Луис вызывал некие подозрения, но в том, что особой опасности он не представляет, Мангуст уже убедился.

Еще некоторые подозрения – а точнее сказать, не подозрения, а недоумение, вызывал один факт. Буквально за пару часов до того, как они выехали из особняка, в комнату к Мангусту зашел Энрике. Задал несколько пустяковых вопросов, а потом неожиданно протянул Мангусту часы.

– Это вам, – сказал он.

– У меня есть, – отозвался Мангуст, совершенно не понимая, что бы это значило.

– Знаю. Но это не только часы. Здесь еще один прибор – дозиметр. Умеете им пользоваться?

– Пользоваться-то я им, конечно, умею. Но зачем это? – Мангуст удивился еще сильнее.

– Когда приблизитесь к месту, почаще замеряйте фон. И если окажется высоким, то примите эти таблетки, – Энрике протянул Мангусту пластиковый пузырек.

– Ничего не понимаю! Что это за дрянь?

– Основная составная часть – йодистый калий. И еще несколько компонентов, которых я не знаю, сами понимаете, эти таблетки не я разрабатывал и не я делал. И еще – вместе с таблетками обязательно каждый проведенный там день пейте что-нибудь алкогольное.

До Мангуста начало доходить – да и немудрено. Очень уж многозначительный набор – таблетки с йодистым калием, алкоголь, дозиметр... Все это совершенно недвусмысленно говорило о том, что есть опасность поражения радиацией. Именно соли йода, а в первую очередь йодистый калий и алкоголь, защищают от ее воздействия. Не слишком сильно, конечно, но защищают. Мангуст вспомнил, что слышал от одного знакомого хохла – в Киеве после взрыва на Чернобыльской АЭС три дня всем жителям города бесплатно выдавали красное вино. Всем – это значит решительно всем, от стариков до грудных младенцев.

– Что это еще за новости? – нехорошо прищурившись, спросил Мангуст. – Как это понимать? Там что, радиоактивная опасность есть? Почему тогда я об этом только сейчас узнаю? Почему я вообще вам верить должен? Мало ли, что это за таблетки!

– Это действительно йодистый калий, – спокойно ответил Энрике. – А насчет опасности ничего точно не известно. Это, – он кивнул на таблетки, – просто мера предосторожности. А насчет того, почему вы мне должны верить... Привет вам от генерала Столетова.

После этого Энрике тихо произнес несколько слов и несколько чисел. Мангуст вслушался, произвел в уме необходимые расчеты – числа зависели от дня недели, а слова от месяца. Все совпадало. Энрике назвал настоящий пароль – тот, который был особо оговорен между ним и Столетовым. Разумеется, права приказывать этот пароль Энрике не давал – Мангусту и сам Столетов лично приказать ничего не мог, он ему не начальник. Но прислушаться к словам того, кто называл пароль, стоило. И доверять ему до определенных пределов тоже.

– Хорошо, – кивнул Мангуст, принимая «часы» и таблетки.

– И еще возьмите вот это. – Энрике протянул Мангусту небольшой серовато-бурый шарик размером с мячик для настольного тенниса. И сделан он был, похоже, из примерно такого же пластика, только был заметно тяжелее – видимо, внутри была какая-то начинка.

– А это что такое?

– Разовый маячок. Несмотря на размеры, дает довольно мощный сигнал. Срабатывает при уничтожении.

Мангуст кивнул. Ему уже приходилось сталкиваться с такими игрушками. Засечь импульс, выдаваемый в эфир таким маячком, может только тот, кто точно знает частоту. Посторонний засечь его не сможет – слишком мало время передачи.

– Его вы должны активировать, когда найдете и выкопаете останки Мигеля.

– И что будет?

– Во-первых, мы будем знать, что вы добились успеха. А во-вторых, к вам придет помощь.

– Думаете, что мы будем в ней нуждаться? – спросил Мангуст.

– Почти уверен, – серьезно сказал Энрике. – В пути атаки на вас будут куда серьезнее, чем те, которые были здесь, в городе.

– Откуда вы знаете?

– Обычный здравый смысл. В городе приходится соблюдать какие-то минимальные приличия, в конце концов, всю полицию не купишь, а ведь есть и другие структуры. А в сельве стесняться будет нечего, наши враги будут действовать нагло.

– Допустим, – кивнул Мангуст. – А что за помощь? И насколько быстро она придет? И вообще, зачем такие сложности? Мы же берем с собой рацию. Выделите кодированный канал...

– Не уверен, что вы дотащите рацию до места. В любом случае, резервный способ связи не помешает. А что за помощь, я вам сказать не могу. Не имею права.

– Не понял, – Мангуст нахмурился. – Как это так?

– Вы же служили в армии, должны понимать.

– Вы-то не служите!

Энрике промолчал. Постоял пару секунд, ожидая, видимо, не будет ли других вопросов, – и вышел из комнаты.

С тех пор Мангуст и ломал голову над этим разговором. Получалось, что у Столетова во всем происходящем есть какой-то свой интерес. Более того, Энрике чуть ли не его агент. Но ведь такого просто не могло быть! Он родился и вырос здесь, в Америке! Хотя, с другой стороны, что, мало на ГРУ работает людей нерусского происхождения? Кстати, ведь Энрике упоминал, что он был в России, разыскивал там родственников! Может быть, одними родственниками дело не ограничилось?

Мангуст покачал головой. Нет, ничего точно сказать нельзя. Но к совету Энрике стоит прислушаться. В конце концов – не велик труд пару раз в сутки замерять радиационный фон. Если он окажется выше нормы, тогда... Вот тогда и придет пора думать на этот счет. Пока ясно одно – у задания, которое он получил, есть второе дно. А может, и не только второе – от Столетова многого можно ожидать.

Мангуст волевым усилием отогнал от себя все эти мысли. Нужно было сосредоточиться на делах более близких. Мангуст вытащил из своей сумки карту – местный аналог российских военных двухверсток, склонился над ней. Так, ну и что мы имеем, спрашивается? Через три часа поезд должен прибыть в Альгаррибо – первый промежуточный пункт их путешествия. Это довольно большой город, центр одного из департаментов, то есть, по российским меркам, областной центр. Добираться до него именно поездом, а не на машине, было решено из соображений безопасности. На машину напасть куда легче. Правда, за последние несколько лет случаи нападения герильи на поезда тоже бывали. Но не здесь, не так близко к столице. Намного севернее, там, где партизаны никого особо не боялись. От Альгаррибо нужно было добраться до Сабремонте – аналога российского райцентра. Как ехать туда, Мангуст еще не решил. А вот от Сабремонте дальше путешествовать было можно только по реке. Сухопутного транспорта в нужном направлении оттуда попросту не было. Нет, разумеется, никто не мешал отправиться пешком или нанять пару джипов. Но по реке было двигаться куда разумнее. Вдоль Гуаяли были расположены многочисленные индейские деревни. Можно было нанять в какой-нибудь из них катер, а можно и государственным транспортом воспользоваться – по заверениям Луиса и Мануэля, по реке ходил рейсовый пароход, что-то типа российского речного трамвая, насколько понял Мангуст. А уж от одной из деревушек нужно было углубляться в джунгли пешком. Ну, или не пешком, а по-прежнему на катере – это вполне реально, в тех местах мелких речек и проток колоссальное количество. Именно эти речки Мангуст сейчас вдумчиво изучал, все больше склоняясь к мысли, что двигаться по воде и проще, и безопаснее. Пожалуй, почти к самому месту удастся подобраться. И отлично. В общем, при удачном стечении обстоятельств дня через четыре они доберутся до могилы Мигеля. Да, при удачном... То есть при условии, что мешать им никто не будет, а в такое счастье верится с трудом. Ну да ладно, они не дети, в случае чего могут и зубы показать.

– Мануэль! – окликнул Мангуст старика. Тот поднял голову от своей книжки.

– Как лучше добираться до нужного нам места – водой или посуху? – спросил Мангуст. – Я имею в виду конец пути, после того, как мы свернем на север от Гуаяли.

– Водой лучше. Безопаснее, – отозвался старик. – Конечно, и там плавает много всякого народу, но по берегу ходит еще больше.

– Правильно, – кивнул Луис. – Катер нанять недорого. День, максимум два – и мы на месте.

«Ох, хотелось бы, чтобы все так гладко прошло», – подумал Мангуст. А вслух спросил:

– Мануэль, а расскажи поподробнее, что это за индейцы на вашу группу тогда напали? Ты упоминал, что Мигеля индейцы ранили.

– Да. Лесные индейцы. Они не совсем дикие, но никаким властям до них не добраться, поэтому на закон им наплевать. С ними нужно договариваться по-хорошему, а Мигель тогда вспылил. Ведь та земля, на которой эти индейцы живут, формально принадлежит ему. Вот он и пытался на них надавить. А они к таким вещам плохо относятся.

Старик говорил размеренно, рассудительно и медленно. Мангуст уже успел привыкнуть к этой его манере и не раздражался. Он знал, что, когда нужно, Мануэль может и говорить, и действовать быстро.

– Вот ему ногу и прострелили, – закончил старик.

– А индейцы потери понесли?

– Да. Я сам троих убил.

Мангуст невольно покосился на Луиса – как-никак полицейский. Признаваться в его присутствии в убийстве как-то неправильно. Пусть даже оно и совершено много лет назад.

Луис заметил этот взгляд и понял его правильно.

– К тому, что происходит в сельве, отношение особое, – сказал он. – Ничего не докажешь, ни от кого заявлений не получишь. Да и не нужно там никому городское правосудие. Так что... – Он выразительно развел руками.

– Именно что не нужно, – подтвердил Мануэль. – Например, тогда ни у нас, ни у индейцев и мысли бы не возникло власти привлекать. Они поступили, как считали нужным, мы тоже. При чем тут кто-то еще?

– Странно. Когда я был в вашей стране несколько лет назад, в одной деревне...

– А в какой именно?

На этот вопрос Мангуст отвечать не собирался. Военная тайна и подписка о неразглашении – вещи серьезные. А по многим делам, в которых он принимал самое активное участие, срок давности и через сто лет не выйдет, не то что через пять. Слишком уж серьезные были игры.

– Неважно, – сказал он вслух. – Но там после одного преступления вызвали полицию из города.

– Это, наверное, была пекадос, – сказал Мануэль.

Этого слова Мангуст не знал, несмотря на то, что испанским владел в совершенстве.

– Не понял? – сказал Мангуст.

– Ну, то есть цивилизованная деревня с алькальдом и церковью.

– Точно, – кивнул Мангуст. – Церковь была. Правда, что это за церковь, одно название – просто большая хижина.

– Неважно, – покачал головой Мануэль. – Главное, что она есть. Если есть церковь, священник и алькальд, то это пекадос. Цивилизованное место. Там, конечно, как-никак, а закон соблюдается, и полицию могут вызвать. Хотя тоже далеко не всегда это делают. А если ни церкви, ни алькальда со священником нет, то это бачо. То есть место, которого официально и вовсе нет. Бачо может быть даже больше, чем пекадос, разница не в размерах. Ну, вернее, не только в размерах. Главное, есть там власть или нет. Та деревня, где прострелили ногу Мигелю, – это бачо. Там вообще никакой официальной власти нет, вместо алькальда вождь, вместо священника брухо. Там из всех жителей по-испански-то говорили хорошо если человек пять. И, наверное, только эти пять знали, как называется страна, в которой они живут. Остальных все это не интересовало. Да что там – те из детишек, что помладше, белого человека видели первый раз. В общем, глушь.

– Ясно, – кивнул Мангуст. – И что, мы через это бачо и на этот раз проходить будем?

– Если с ним ничего не случилось, то да, – кивнул Мануэль. – А что с ним случится? Деревня там уже сколько лет стоит. Я не удивился бы, если бы оказалось, что она там еще до Кортеса была. Почему бы и нет?

Поезд начал тормозить.

– Что это еще такое? – Мангуст привстал, пытаясь выглянуть из окна. – Здесь же никакой остановки быть не должно.

А поезд уже почти остановился. Вокруг были унылые серые строения, кажется, какой-то вокзал. Городишко, который они сейчас проезжали – и должны были проехать без остановки, – совсем небольшой. Мангуст даже названия не помнил. Он вытащил из нагрудного кармана расписание, сверился. Точно, нет здесь остановки, потому и городок не значится.

– Может, проверка какая-нибудь, – сказал Луис. Откровенно говоря, этим он Мангуста нисколько не успокоил – скорее, наоборот. Ко всевозможным проверкам, особенно неплановым, он сейчас относился крайне настороженно. Поскольку это один из лучших способов задержать, а то и вовсе остановить группу. Врагам достаточно иметь в таком вот городишке своего человека в чине хотя бы полковника – и дело в шляпе.

– Если что – не сопротивляемся, пока я не дам знак, – сказал Мангуст. – Луис, будь готов удостоверением помахать.

Сержант кивнул, но вяло, совершенно без энтузиазма. В принципе, оно и понятно – на кой хрен ему лезть во всякие сложности? Послало начальство сопровождать иностранцев, вот он честно и сопровождает. А сопротивляться властям, если они вдруг возымеют к этим самым иностранцам претензии? Нет, так не договаривались!

Поезд окончательно встал. Снаружи был перрон, по которому вяло бродили два босоногих пацана, никакого особого интереса к поезду не проявлявших. Больше ничего интересного снаружи не было. Внутри пока тоже – поезд просто стоял себе, и все. Мангуст хотел было послать кого-то узнать, в чем дело, но передумал. Если остановка не имеет к ним отношения, все уладится само, никакие выяснения ничего не ускорят. А если нет... Если нет, тогда неразумно дробить группу.

Через десять минут Мангуст убедился, что правильной была вторая версия. В вагон вошли полицейские, кто-то из них тут же громко проорал, чтобы все оставались на своих местах и не беспокоились – дескать, обычная проверка документов. Когда полицейские добрались до их купе, выяснилось, что проверка необычная.

– Русский подданный, – задумчиво сказал здоровенный краснощекий коп, вертя в руках документы Мангуста. – А где ваши вещи?

Пришлось показать. Собственно, почему бы и нет – ничего предосудительного в багаже не было. Оружие разве что, но оно с разрешениями, лицензиями и навешенными в главном полицейском управлении печатями. Печати целы и невредимы – какие могут быть претензии?

Но претензии, разумеется, нашлись. Копаясь в одной из сумок Мангуста, молодой сержантик неожиданно издал торжествующий вопль:

– Наркотики! – и торжественно предъявил присутствующим маленький прозрачный полиэтиленовый пакетик, заполненный белым порошком.

«Ну, крут же ты, парень, – меланхолично подумал Мангуст, ожидавший чего-то подобного. – На глаз, значит, определил, что это именно наркотик, а не зубной порошок, к примеру. Да тебе, парень, цены нет!»

– Не мое, – решительно заявил Мангуст вслух. – Подброшено.

Разумеется, слушать его никто не стал. Не стали слушать и Родригеса с Луисом, каждый из которых махал документами и пытался объясниться. Все было ясно – местные получили конкретное задание и отрабатывали его, ни на что особенно не отвлекаясь. Даже замечание Мангуста насчет того, что отличить на глаз кокаин от сахарной пудры ни один из его знакомых полицейских не взялся бы, смутило полицейских не слишком сильно. У них был свой план, его они и придерживались.

Мангуст, шагая за полицейскими, в темпе прокачивал в голове ситуацию. Все это явно не тянуло на серьезную провокацию. Пакетик... Ну, допустим даже, что там действительно героин или что-то столь же серьезное. Но ведь они не дети и не метисы какие-нибудь! Серьезные люди, за которыми кое-кто стоит – тот же Тимохин со своими миллионами. Да и вообще, как минимум он сам и Толик иностранные подданные – это уже само по себе не мало. Таким топорно сработанным трюком ничего не добьешься, наоборот, только подставишься. Вообще, устраивать всерьез такую подставу дело рискованное. Тут куда вероятнее, что в конечном итоге пострадают не задержанные, а как раз те, кто их задерживал. Если только... Если только вся эта заваруха всерьез. А что, есть другие варианты? Конечно, есть!

«А ведь они даже не попытались хоть как-то документально оформить изъятие этого несчастного пакетика!» – неожиданно подумал Мангуст. Ну точно! Это липа! Через полчасика они нас отпустят с извинениями и ни одной бумажки не напишут – их потом и ухватить не за что будет. А тем временем... Ну, трудно точно сказать. Как минимум уйдет поезд со шмотками – уже неприятно. Или в вещах просто пороются, стащат карту или еще как нагадят.

Мангуст зло оскалился. Он был уверен, что правильно разгадал план этих гадов. Теперь нужно было правильно действовать. То есть так, как они не ожидают, сделать то, чего они боятся. А чего они боятся? Да это элементарно – неподчинения. Что эти сержанты будут делать, если их примитивно послать на хер? Стрелять? Вот уж нет. Не идиоты же они, должны понимать, чем это для них кончится. Да и начальство наверняка проинструктировало их насчет того, чтобы у задержанных ни один волосок с голов не упал. Они пуще огня боятся именно неповиновения. Ну, сейчас проверим все эти рассуждения на практике.

Мангуст остановился.

– Эй, чего встал?! – грозно надувая щеки, заорал на него один из полицейских. – Шагай!

– А иди-ка ты на хрен, – громко заявил Мангуст, глядя копу прямо в глаза.

– Что?!

Но Мангуст уже не слушал его. Он развернулся и преспокойно пошел обратно, к поезду. На ходу сделал жест всем остальным. Его поняли – сначала Толик, потом остальные тоже развернулись и последовали за ним. Полицейские что-то орали, один догнал Мангуста, схватил его за руку. Андрей даже бить не стал – он просто сильным движением отбросил толстяка метра на три – так, что он кувыркнулся в пыль, смешно дрыгнув ногами. Другой коп подлетел уже с пистолетом наголо.

– Стоять! – неожиданно тонким голосом взвизгнул он. – Стрелять буду!!

Лицо у него было откровенно перепуганное. И идиотское – еще бы, все вроде шло как надо и вдруг неожиданно встало с ног на голову. Это лицо, этот визгливый голос окончательно убедили Мангуста в том, что он действует совершенно правильно, что он правильно разгадал этих недоносков.

– Стреляй, – спокойно сказал он, не замедляя шага. – Что с тобой потом будет, знаешь? Знаешь, по роже твоей перепуганной вижу. Убери пушку, идиот!

Пожалуй, чуть ли не самое идиотское из всех возможных положений это именно такое. То есть когда человек угрожает кому-то оружием, а жертва берет и не пугается. На «Стрелять буду!» отвечает: «Стреляй!» А ведь применить-то оружие угрожающий не готов! И что делать, спрашивается?

Именно в таком положении полицейский и оказался. Он трусил рядом с Мангустом, размахивал пистолетом, а стрелять не мог. И остановить силой Мангуста не мог – видел, что с его напарником случилось. Остальные копы вели себя примерно так же – товарищи Мангуста мгновенно поняли правильную линию поведения и сейчас строго ей следовали. А вокруг уже собралось десятка три зевак – откуда только повылазили-то? Ситуация окончательно превратилась в фарс – стрелять было нельзя, а больше сделать было нечего.

Мангуст подошел к вагону, оттолкнул полицейского, попытавшегося преградить ему дорогу и вопившего уже нечто совершенно нечленораздельное. Не успел он оказаться в вагоне, как нос к носу столкнулся с каким-то плюгавым типчиком, тащившим его собственную сумку. Правой рукой Мангуст схватил воришку за плечо, а левой отвесил щелбан. Именно щелбан – большего этот уродец не заслуживал. Правда, щелбан был сильный, звук аж на улице слышно было. Мангуст проволок вора до своего купе, не отпуская его плеча, проверил вещи. Пропали еще один рюкзак, чемодан Родригеса и еще одна сумка.

– Где вещи? – Мангуст подтянул пойманного к себе поближе. – Ну, покажешь, или придушить тебя?

Типчик отчаянно закивал – голова так моталась, что казалось, того и гляди оторвется.

– Веди! – рявкнул Мангуст.

Типчик потащился к выходу, там в одном из купе, под сваленными кучей одеялами нашлись пропавшие вещи. Тем временем в вагон влезли остальные члены экспедиции. За ними следовали два окончательно деморализованных полицейских – вид у них был просто жалкий. Не привыкли эти ребята к такому хамскому обращению.

– Вот, смотрите-ка, я вора поймал! – радостно сообщил им Мангуст, встряхнув пойманного парня, как фокстерьер крысу. – Забирайте! Я думаю, вы знакомы!

– Ты... Ты... – Полицейский даже сказать толком ничего не мог.

Мангуст подошел, приблизил лицо к вспотевшей красной роже стража порядка.

– Не прошел ваш номер, мужик, – спокойно сказал он. – Ну что делать, не прошел. Раскусил я вас. Так что успокойся, расслабься. И можешь начинать рапорт своему начальнику сочинять. Кстати, в конце этого рапорта припиши, что до сих пор я о его умственных способностях был лучшего мнения. Хотя... – Мангуст сделал вид, что задумался. – Нет, не приписывай. Идея, надо полагать, все равно не его.

– Я вас всех... – прохныкал коп. – Если вы...

– Слушай, успокойся, – чуть поморщившись, сказал Мангуст. – Все, я же тебе объяснил – не прошел номер. А если ты сейчас с глаз не смоешься, то я тебя запомню. Ты даже не представляешь, сколько проблем я тебе могу устроить – причем, даже не напрягаясь. Как минимум – организовать на тебя хорошенькую жалобу и проконтролировать, как и куда она пойдет. Пару газет подключить – это, кстати, совсем дешево обойдется, у вас журналисты бедные. В общем, вылетишь в отставку с волчьим билетом. А можно и еще проще. Я могу в ваш паршивый городок вернуться через пару недель. И найти тебя как-нибудь вечером.

Теперь полицейский молчал, только дышал тяжело. Похоже, он проникся серьезностью своего положения. Ведь он в самом деле не мог ничего сделать. Если этих людей хоть пальцем тронуть – собственное начальство живьем в землю закопает – капитан именно так утром и сказал. К тому же этот спокойный тип запросто может привести свои угрозы в исполнение – уж первую-то точно, без малейших проблем.

Сержант как-то сдулся – словно плохо завязанный воздушный шарик. Пару секунд постоял, видимо, пытаясь найти как можно менее унизительный повод для отступления. Но не нашел – пришлось убираться без повода, как побитой собачонке.

– Скажи еще спасибо, – сказал ему вслед Мангуст, – что я не выспрашиваю, кто тебя послал. А ведь мог бы!

Полицейский втянул голову в плечи и ускорил шаг. А довольный Мангуст вернулся в купе.

– Порядок, ребята! – громко сказал он. – Счет один-ноль в нашу пользу!

Через пару минут поезд тронулся.

– Теперь внимание! В темпе проверьте все свои вещи. И насчет того, не пропало ли чего, и насчет того, не появилось ли.

Все занялись делом. И вскоре объявился первый результат – Толик тихо выматерился, поднял голову от своего рюкзака и поманил Мангуста.

На внутренней стороне одной из лямок примостился маленький серо-зеленый квадратик. Отцепить его оказалось нелегко – он держался как репей. Но все-таки отцепили. Мангуст положил квадратик на ладонь, продемонстрировал остальным.

– Что это за дрянь? – спросил Родригес, рассматривая находку.

– Маячок, я так полагаю, – сказал Андрей. – Кого-то сильно интересовал наш маршрут. Так, ищите лучше! Каждую складку осматривайте! Скорее всего он не один!

Так и оказалось. В течение ближайшего часа в вещах обнаружилось еще семь таких же квадратиков. И только после того, как все обшарили по третьему разу, Мангуст успокоился.

– Вот сволочи! – тихо проворчал он. – Хитро придумали.

– Похоже, я продешевил, – неожиданно сказал Мануэль.

– Что ты имеешь в виду? – Мангуст поднял голову, посмотрел на старика.

– Нужно было требовать от вашего начальника больше денег, – пояснил тот. – В скольких я уже экспедициях побывал, но ни одна из них так не начиналась. На американский фильм похоже.

– Просто ты всегда ходил в экспедиции, в которых только сам ее организатор верил в то, что на его карте указано место настоящего клада, – хмыкнул Мангуст. – Поэтому и обходилось без конкурентов. А в нашем случае приз есть наверняка – это наследство дона Пабло. Немаленькое наследство, насколько я понял.

– Да уж, – кивнул Родригес.

– Вот поэтому за нас сразу так плотно и взялись, – сказал Мангуст. – Ну да ничего, мы тоже не пальцем деланы.

Последняя его реплика вызвала среди латиноамериканцев сначала недоумение, а потом дружный смех – такого выражения в испанском не было, Мангуст дословно перевел русскую поговорку. И она понравилась – тем более, что по-испански это звучало почти в рифму.

– В общем, будем надеяться, что это было наше самое опасное приключение, – подытожил Мангуст. Правда, самому ему в это отчего-то совершенно не верилось.

Поезд ехал дальше.