Глава 46. Интриги Святого престола

Шуршала дорогая и сложная система кондиционирования, поддерживавшая в помещении комфортную температуру и влажность. Атмосфера в комнате для допроса соответствовала седьмому уровню конфронтации — то есть почти доброжелательному разговору.

Человек, сидящий напротив меня и Куратора, давно уже прекратил сопротивление. Сперва с ним поработали методами психологического взлома, но он и в самом начале не слишком упирался.

Психологи, как только увидели объект, отметили, что в его личности присутствует внутренний разлом. А разломы фатальнее всего проходят по камням — твердость духа и убеждений при определенном нажиме дает такие трещины, что мировоззрение и устои раскалываются и рассыпаются в труху.

Этот человек подошел к такому разлому. А мы ему еще и помогли. И теперь он отвечал на вопросы.

— Они перешли на сторону зла, — сказал он. — И я больше не хочу в этом участвовать.

Черты его лица обострились, лоб прорезала морщина. Но в голосе звенела стальная убежденность.

— Еще раз изложите суть проблемы, — потребовал Куратор.

— Думаю, вы знаете, что Россия была в свое время объявлена главным препятствием к трансформации существующего мироустройства. Некие особенности русской цивилизационной матрицы входят в непримиримое противоречие с основами Нового порядка. Россию было решено списать, что и было блестяще проделано в девяностых годах, но по ряду причин не доведено до конца.

— Кто это решает? — спросил я.

— Трудно сказать. Знаменитые финансовые фамилии, группировки в Ватикане, потомственные аристократы, тайные ордена — они лишь стороны одного явления. Кто стоит за трансформацией цивилизации, я не знаю. Хотя теперь начинаю подозревать.

— Кто?

— Сам сатана. Или нечто, вполне заменяющее его.

— Обычно в материальном мире имеется конкретное воплощение темных сил, — снова подал я голос.

— Имя ему Легион.

Я понял, что развивать богословскую тему бесперспективно. Ладно, с религиозными воззрениями допрашиваемого разберемся потом.

— С середины восьмидесятых ведется массированная психологическая и духовная экспансия в отношении России, — продолжил пленник. — Секты, псевдодуховные практики. Культурная агрессия, направленная на уничтожение базовых культурных кодов. Целенаправленное оскотинивание людей при помощи подконтрольных СМИ путем внедрения новых стереотипов мышления и морали. Все это сработало. Вы должны видеть, как опустился ваш народ, некогда сломавший хребет всем оккупантам… Но этого мало. Это программа на десятилетия, она пассивная, она как вода, точащая постепенно камень. Для активного взрывного воздействия на социум был разработан проект «Невод».

— Откуда такое название?

— Помните, что Господь сказал Апостолам? Ловили рыбу, а будете ловцами человеков. Этот невод на людей… Выявлялись представители социума, подверженные психокодированию. С ними проводилась определенная работа по трансформации психики. Например, телевизионные сеансы гипнологов в начале девяностых были посвящены одному — усилить чувствительность людей к внушению. Такие эксперименты еще не проводились в подобных масштабах, когда большинство населения подвергалось гипновоздействию.

— И как результат? — полюбопытствовал я.

— Превзошел все ожидания. Внушаемость у большинства населения Российской Федерации повысилась, а у некоторых категорий достигла патологических величин. Все эти методики прорабатывались не одно столетие. Они не могли не сработать.

— Что дальше предусматривала программа «Невод»? — спросил Куратор.

— Это уже индивидуальная работа. Те люди, которые выявлялись — с ними посредством различных сект, семинаров, школ проводилась работа по активному психокодированию с использованием вербальных методик и соответствующих психотропных веществ. Закладывались долговременные коды, которые можно активизировать в любой момент, приобрести десятки тысяч готовых на все боевиков и агентов. Это опора на будущее. С их помощью можно взорвать страну изнутри.

— Почему «Невод» не использовали до сих пор?

— Это как ядерная бомба — используется только тогда, когда последние аргументы исчерпаны.

— Час еще не пришел?

— Нет.

— Вы откуда знаете о «Неводе»?

— Я был у его истоков в России. А потом некоторое время выполнял контрольные функции.

— Вы могли бы задействовать эту программу?

— Я — нет. Для того нужны совершенно другие люди и другие способности. Я выполнял для Святого Престола некоторые разведывательные функции. Разведка Ватикана, несмотря на то что государство карликовое, весьма могущественная.

— И по заданию Ватикана вы контролировали «Невод»?

— По заданию определенной группировки в Ватикане, которая близка к тем, кто руководит миром.

— Ваша миссия что-то затянулась.

— С Россией опять все пошло не так. С одной стороны, тотальное предательство и моральная деградация элиты и населения. С другой — опять включились компенсационные механизмы, не позволившие пройти культурную и идеологическую трансформацию.

— Не так пошло и с Китаем. И с Латинской Америкой, — улыбнулся Куратор. — Система опять дает сбои.

— Она всегда давала сбои, — грустно произнес пленный. — Потому что каким быть миру, решают не люди, а Господь.

— Вы считаете, что система «Невод» во власти сатаны?

— После Ангела Заката — считаю… Не может божье творение быть таким.

— Откуда возник Ангел? — спросил я.

— В рамках программы «Невод» было вычислено несколько модераторов — людей, способных подчинять других. С ними была проведена определенная работа по трансформации психики и раскрытию способностей. Двое из них погибли. Ангел остался жив. И был использован для достижения локальных целей.

— И ему захотелось большего.

— Да. Ему надоело ждать. Он сам поверил в свою миссию.

— И дальше?

— Бросил хозяев. И запустил механизм «Невода».

— Почему его не убрали?

— Он слишком хорошо учился, в том числе противодействию нам. Когда «Невод» заработал, то мы решили не дезактивировать систему. Все равно по России должен быть нанесен удар. Почему бы не сейчас?

— А заодно хотелось проверить эффективность созданной системы.

— Да.

— То есть ему никто не мешал резвиться, — хмыкнул я.

— Никто.

— Вы пытались воздействовать на него? Убедить в том, что он несет хаос?

— Он искренне верил в то, что говорил, — вздохнул пленник. — Он стал одержим. Он отдался во власть бесов.

— Он предлагал вам что-то?

— Да, он предлагал идти с ним.

— Угрожал?

— Нет. Но я ощущал опасность, исходящую от него.

— А вы в курсе, что он контролировал вас? Обложил видеозаписывающей аппаратурой. Да еще его бойцы следили за вами.

— Я знаю. Но что я мог поделать?

— И разгром вашей церкви был предупреждением.

— Ему хотелось показать свою силу. Власть над нами. А заодно аргумент, чтобы привлечь меня и моих хозяев на свою сторону.

— Аргумент не сработал?

— Сработал. Я до сих пор каюсь в том, что стал причиной гибели невинных. Но изменить я уже ничего не мог…

Я смотрел на Марка Загурского и думал над тем, насколько он искренен. И пытался понять, что с ним делать дальше.

На фото, изъятом у боевика, я стоял возле разгромленной церкви Святой Марии. Церковь стерли, но одежду и эмоции на лице не сотрешь, по ним я и вспомнил этот момент. Значит, напрашивался вывод, что люди Ангела Заката установили аппаратуру именно там. Зачем?

Вывод напрашивался — Ангела Заката и представителя Ватикана связывало что-то общее.

Мы не стали мудрствовать лукаво, а просто захватили настоятеля храма Марка Загурского и привезли на площадку для доброй беседы.

Мы были готовы ко всему — к сопротивлению, лжи. Но святой отец тут же поплыл. И выдал все, что знал.

— Я не предатель, — под конец разговора произнес он. — Просто однажды меня осенило — цель ложная.

Наши дознаватели работали с ним еще несколько дней. Не обошлось и без препаратов — нужно было подтверждение, что имели место не игра и обман, а искреннее раскаянье.

Из него вытащили все, что он знал о деятельности против России различных организаций. Все, что знал о «Неводе».

Закончив работать, начали думать, что делать с ним.

— Ну что, доктор, пациент жить будет? — спросил я у Куратора.

— Придется оставить его в живых. Мы его знаем. А грохнуть — пришлют нового резидента.

— Если они уже не переполошились, что он несколько дней не выходит на связь.

— Не переполошились. Официально лежит в реанимационном отделении Подольской районной клинической больницы после анафилактического шока. Посетители не допускаются.

— А были посетители?

— Звонили много, в том числе из паствы. Но мы закрыли больницу на карантин.

— Значит, отпускаем мерзавца?

— Значит, отпускаем…

Католический священник выглядел осунувшимся. В его глазах горела вечная тоска по несовершенству мира.

— Настала пора решать по вам, — сказал Куратор.

— И как это будет выглядеть? Выстрел? Стопка яда?

— Это будет выглядеть так — вы вернетесь сегодня в свою церковь. И сообщите, что у вас был анафилактический шок от укуса дикой пчелы в подмосковных лесах. Но вас спасли люди добрые, доставили в больницу.

— Вы считаете, что я буду работать на вас?

— Мы считаем, что в вас проснется разум. А как вы им распорядитесь — это уже ваша проблема.

— Я понял, — кивнул он.

— Напоследок скажите, что дальше? — спросил Куратор. — Сеть «Невода» разрушена. Цели не достигнуты.

— А вы думаете, эта сеть была единственная? — усмехнулся падре. — Вас не оставят в покое. Никогда.

— Не додавят. Подавятся.

— Почему?

— Вы же сами сказали, все в руках Бога. А Бог с нами, падре. С нами, и ни с кем другим…