Глава 18. Неожиданная встреча
Из семидесяти тысяч долларов удалось собрать шестьдесят семь.
Повезло, что время было раннее, народу в большом зале не так много. А то бы и десяти центов не подобрали.
Старший оперуполномоченный уголовного розыска линейного отдела внутренних дел на станции «Москва-Курская» майор Парамонов с усмешкой посмотрел на сержанта полиции, дрожащими пальцами укладывающего в пачки стодолларовые купюры. В глазах помощника дежурного застыл укор — мол, как хорошо можно было бы оторваться на эти самые нехилые деньги. И как плохо, что эти деньги не мои.
А у Парамонова это зрелище не вызывало ровным счетом никакого отклика в душе. Деньги и деньги — бумага и бумага. Никогда он не придавал значения им больше, чем они того заслуживают. Не в деньгах счастье.
Хотя, может, майор и ошибался. Тридцать лет службы — скоро пенсион, будущее невнятно, потому что кроме как задерживать майданщиков (вагонных воров) и кидать разбойников в «обезьянник» он ничему не научился. Богатств не нажил. Недвижимостью похвастаться не мог. Как был голью перекатной, так и остался. Зато был горд тем, что не жил по бесовским правилам, когда основой основ считаются деньги и только деньги, а совесть является ругательным словом.
В углу тесной душной дежурки, пропитанной неистребимым полицейским запахом, сидел белый как полотно хозяин этих богатств. Только что ему вкачали лошадиную долю успокоительного, и он стал немножко похож на человека — а до этого больше походил на вампира в стадии ломки от недобора свежей кровушки.
— Зачем тебе столько бабок? — спросил — майор.
— Да не мои! — воскликнул хозяин богатств — невысокий мужичонка лет пятидесяти, в тщательно выглаженном и чистом, но старомодном костюме — типичный провинциал. — Это деньги за два трактора. Долго собирали всем совхозом. А я… Как умопомрачение нашло. Мужики, поверьте, я и не помню, как эта тряхомудия приключилась.
— Ничего, бывает, — кивнул майор.
— Бывает? — изумился владелец.
— Думаешь, ты первый такой.
История была простая и дурацкая. Житель отдаленного района Самарской области протрясся без сна больше суток в обнимку с бешеными для него наличными деньгами, выделенными для закупки сельхозтехники, только и думал что о вагонных ворах. Прибыв на Курский вокзал, он поднялся на галерею на втором этаже, распахнул «дипломат» и с диковатым смехом начал бросать вниз деньги, которые осенними листьями устилали гранитный пол.
Самое смешное — за двадцать семь лет работы это на памяти майора третий подобный случай. Два произошли еще при советской власти. Люди, несколько лет копившие на машину, приехав за ней в столицу, вдруг слетали с катушек.
— В общем, на три тысячи ты опустился — не смогли найти, — сказал майор. — Претензии есть?
— Да какие претензии? Спасибо, мужики. — Хозяин денег провел дрожащей рукой по лицу и всхлипнул.
— Нервы лечить надо, — буркнул сержант недовольно. — В следующий раз пускай кого-то более стойкого с деньгами посылают.
— Первый раз такое. Если б я знал. Если бы кто знал. А то…
— Ну ладно, ладно…
Беспокойная ночь заканчивалась. Опять карманники подрезали у женщины сумку. Бомжи что-то не поделили на объездных путях — дошло до поножовщины, но не серьезной.
Обычное дежурство, после которого путь майора лежал домой в пятиэтажку в Свиблово. В пустую квартиру, где прочно поселилось одиночество. Дети разъехались, жена ушла. Впереди старость. Привычный окружающий мир рушится, становится неприспособленным для него, человека старой формации. Моральная усталость наваливалась иногда такая, что вообще не хотелось двигаться ни вперед, ни назад, а хотелось замереть вне времени, как муха в янтаре. Майор ощущал себя вымирающим мамонтом.
Сдав дежурство и оружие, он прошел через зал прибытия, привычно высматривая постоянных клиентов — карманников, мошенников, спекулянтов-билетчиков, безболезненно перекочевавших из царства советского дефицита в капиталистическое настоящее. Вон, Гоги Маленький, старый вор, увидел его и слинял быстрее, чем майор среагировал. Вернулся! Ничего сучара не боится. Мало ему в прошлый раз ребра ломали. Да ладно, еще встретимся.
В зал повалил народ из только что прибывшей электрички. Майор профессиональным взглядом окинул толпу.
Толпа, она и есть толпа. Люди утром едут в Москву на работу, часами проводя в дороге. Работяги. Офис-менеджеры. Шлюшки. А вон цыгане шумною толпой.
Майор уже собрался двинуть к спуску в метро. И неожиданно замер.
Как легкий удар током пронзил его. Подсознание отработало в обход сознания и выявило раздражающий фактор.
Майору не было равных в личном сыске именно из-за этого шестого чувства. А еще из-за фотографической памяти на лица и способности выцепить из самой плотной толпы именно того, кого нужно.
Он еще раз окинул взором толпу.
Вот источник беспокойства! Двое мужчин, ничем не примечательных, в длинных темных куртках, при галстуках. Обычный офисный народ, стекающийся на заработки из ближнего Подмосковья.
Но в сознании у майора уже включилась своя картотека. Сомнений нет. Точно, они!
Нет, этих людей не было в федеральном розыскном бюллетене. Они не значились и в местном розыске. Те, кто их искал, не хотели шума и лишнего внимания, поэтому просто раздали фотоизображения помощникам. Тем, с которыми поддерживали доверительные отношения, — майор относился к таковым.
Нет, он не был агентом ФСБ, не внедрялся, не стучал. Просто иногда он оказывал услуги одной хитрой конторе в этом ведомстве. И эти люди умели быть благодарными, если помощь была существенная.
За информацию о разыскиваемых была объявлена приличная награда. В последнее время чекисты стали платить за информацию, притом достаточно прилично, понимая, что другие виды мотивации постепенно уходят в прошлое.
Майор заложил вираж и умело растворился в толпе, стараясь не упустить из виду этих двоих и при этом оставаться вне поля их зрения. Ребята могут быть очень непростые. Простыми та контора, которая их искала, не занималась.
Двое направились в сторону камер хранения и растворились там. Вход и выход один. Некоторое время они проведут там. А что дальше? Садиться им на хвост? Можно засветиться.
Когда эти субъекты вновь возникли в поле зрения, майор смог внимательнее рассмотреть их. Оба выше среднего роста. Один — атлет с выдвинутой вперед челюстью неандертальца и низким лбом. Другой прилично заплывший жирком, с пышной курчавой шевелюрой. Они не лавировали в толпе, а шли напролом, как ледокол «Ленин» в арктических льдах — люди расступались перед этой слоновьей массой.
Майор прикидывал, что делать. Упускать нельзя. Но и активные действия предпринимать запрещено.
Ладно, пускай думают те, у кого голова большая. Майор набрал номер и произнес:
— Это Макс. Тут двоих архаровцев занесло.
Макс — псевдоним майора. Архаровцы — условное обозначение этих субъектов.
— На Курском? — уточнили с того конца, и в голосе говорившего явно ощущалось волнение — так хорошо знакомое волнение гончей, вышедшей на след.
— Да. Идут по залу.
— Не предпринимай ничего, Макс. Постарайся держать в поле зрения. Не дай себя засечь — поломаешь игру.
— Есть, — буркнул майор.
Хреново это. Упустишь — виноват будешь. Не рассчитаешь силы и засветишься — виноват вдвойне.
Интересно, старшие братья (так полиция именует госбезопасность) долго будут раскачиваться? Наверняка долго. Пока пройдет информация, пока выделят силы.
В груди сердце ухало — азарт стучал в висках. И страх — а вдруг не срастется…
Через минуту после разговора информацию о фигурантах получил Куратор. Еще пять минут ему потребовалось на то, чтобы связаться с начальником службы наружного наблюдения ФСБ России.
Не так много времени ушло на то, чтобы выяснить, какие машины наружки находятся в районе Курского вокзала. Два экипажа вели немецкого дипломата. Им было дано указание бросить объект и подхватить новый.
— Контрики нас порвут, — сказал разведчик, сидящий за рулем невзрачного синего «Мицубиси».
Контрики, они же управление контрразведывательных операций — самые высокомерные и требовательные заказчики в ФСБ. Каждый случай потери объекта они воспринимали как личное оскорбление, после чего начинались длительные разборки.
— Не тот случай, — сказал старший группы наружки, сидевший на заднем сиденье. — Мне кажется, их заткнут. Чувствую, на серьезный объект нас переключают. Как бы беды не было.
Его опыт подсказывал, что такие срочные переадресовки вполне могли закончиться чем-то фатальным — например, взрывами и стрельбой.
— Выживем, шеф. — Разведчик крутанул руль, нарушая правила дорожного движения и с тоской провожая затерявшийся в дорожном движении и ставший таким родным «БМВ» атташе по культуре посольства Германии.
Успели!
Когда двое фигурантов выходили с территории вокзала, их уже ждала бригада наружного наблюдения.