Глава 11. Врач высшей категории

— Ну что за вашу мать, — в сердцах воскликнул я, когда длинная железная змея застыла на неопределенное время, не пуская никого за кольцевую дорогу.

Железные кони затоптали все живое в городе Москве. Сожрали зеленые насаждения, дворы, загрязнили воздух. Они перекрыли город, делая движение по нему невозможным. Личная машина — это фетиш. Это престиж, статус. Понты, наконец. И мечта. По большому счету, автомобиль один из недобрых божков современности. Ему поклоняются, приносятся жертвы — перекраиваются города и среда обитания, высасываются недра и человеческий труд. Он же собирает кровавый урожай и завоевывает все новые пространства.

Человечество безуспешно пытается бороться с этим божком. Вводятся свободные от автомобилей зоны. В Пекине четные номера ездят по четным дням, а нечетные — по нечетным. В Шанхае номер на автомобиль стоит дороже самого автомобиля. И все равно автомобили побеждают. А Москва полностью сдалась на милость победителя.

После дезертирства из частей спецназначения Российской армии, улегшись на дно, я работал механиком на автобазе. Я люблю механизмы и знаю в них толк. Но к легковым автомобилям отношусь как-то равнодушно. Будь моя воля, я бы изгнал их из городов. Вспоминались картинки пятидесятых годов — как тогда представляли будущее. Монорельсовые дороги, скоростные поезда в прозрачных трубах, самодвижущиеся тротуары — вот это высокая цивилизация мегаполиса, которая так и не была построена. Взамен ей наплодили карет с двигателями внутреннего сгорания.

Впереди Ленинградский проспект перегородил начавший разворачиваться и намертво застывший подъемный кран. Это надолго.

Ладно, торопиться особенно некуда. Я положил перед собой планшетник и продолжил изучение файлов, которые мне сбросил Куратор. И пытался прикинуть, как построить беседу с этой самой Таей.

Итак, что о ней известно.

Таисия Николаевна Лопарева. Возраст — пятьдесят восемь лет. Живет в Твери, на окраине города. Хирург городской клинической больницы номер три, врач высшей категории — это обычно люди циничные, прагматичные, внимательные и со своими принципами.

Как с ней работать? Хитростью брать или наглостью? Пожалуй, не нужно никаких комбинаций и тонких изысков. Правильнее будет просто заявиться к ней и в лоб спросить — не оставлял ли мой старый и добрый друг Паша что-нибудь для меня. Не сработает — тогда и будем думать.

До Твери, слава те господи, рукой подать. Если бы не пробки, был бы уже там.

Наконец кран развернулся, и железная змея двинулась вперед. И началось броуновское движение — каждый пытался быть умнее других.

— Куда ты прешь, баран! — в сердцах воскликнул я вслед подрезавшей меня маршрутке.

Полтора часа я выбирался из мегаполиса. Вырвавшись на оперативный простор, притопил педаль и отдался на волю скорости. И часа через два пересек границу Твери, которая еще недавно была Калинином.

Пообедав в грузинском ресторанчике в центре города — готовили вкусно, цены приемлемые — я вышел на улицу, которая встретила меня мощными порывами холодного, пробирающего насквозь ветра.

В таких резких порывах ветра есть для меня что-то волнующее. В воображении возникает целый сонм обрывков образов — распарывающий бушпритом штормовой океан пиратский бриг, ломящийся через грозовой фронт утлый самолет, отвесный склон горной вершины, которую необходимо взять. В этом есть вызов и преодоление. Терпкий вкус борьбы. Я люблю бьющий в лицо ветер.

Вспомнил, что сегодня объявляли штормовое предупреждение. Как пел Буревестник: пусть скорее грянет буря.

Стоп, хватит забивать голову ерундой.

Я присел на капот моей машины и вытащил мобильник. Пора звонить Таисии Николаевне. Уже полвторого. Если верны имеющиеся в моем распоряжении сведения, сегодня ее смена до двух.

Я набрал номер. Мне не ответили.

Я сел в свою «Мазду». Позвонил еще. Нет ответа…

Прогулялся по исторической набережной, поглазел на гордые силуэты древних храмов. Город хоть и запущенный, но красивый.

Вернувшись в машину, я откинулся на сиденье и еще раз набрал номер.

— Я вас слушаю, — послышался в трубке усталый женский голос.

— Таисия Николаевна. Здравствуйте.

— И вам того же.

— Вы, конечно, меня не знаете. Мне дал ваш номер Павел Андронов.

— Павел?

— Да…

— Павел, — будто пробуя имя на вкус, произнесла Таисия Николаевна. — И что же вам надо?

— Совершенно не телефонный разговор. Переговорить бы с глазу на глаз. Могу пригласить на чашку кофе. В любом месте, где скажете. Клятвенно обещаю, что не задержу вас надолго.

— Павел Андронов. Паша… Говорите, он номер дал?

Я хотел сказать «да», но прикусил язык. Вспомнил справку с ее данными. Телефон этот она приобрела две недели назад. Сменила по каким-то причинам номер.

— Нет. Он просто назвал вас. А номер я узнал сам.

Молчание на том конце. Потом женщина осведомилась требовательно:

— Извините, а как вас зовут?

— Сергей.

— А по батюшке?

— Сергей Васильевич.

— Да. Павел говорил о вас… У меня сейчас закончилась смена. Подъезжайте на улицу Граермана, около городской клинической больницы.

— Во сколько?

— Когда можете?

— Я на набережной.

— Пятнадцать минут езды. Если не заблудитесь.

— У меня навигатор.

— Хорошо, я вас жду, — произнесла она.

За пятнадцать минут я не справился — навигатор завел не туда. Но через четверть часа был на месте.

Припарковался я в переулке, прямо за черным лакированным, как ботинок сутенера, «Ауди». Метров триста до места встречи прошел пешком. Осмотрелся и сразу увидел Таисию Николаевну — она просматривала журнал около газетного киоска, располагавшегося справа от шлагбаума перед территорией больницы. На ней был длинный золотистый плащ, высокие сапоги. Женщина далеко не первой молодости, но худощавая фигура, правильные черты лица говорили о том, что когда-то она была чертовски хороша.

— Таисия Николаевна. Я Сергей, — представился я, подойдя к ней.

— Я поняла. — Глаза у нее были цепкие и — умные.

— Пойдемте, выпьем кофе, — я кивнул на кафе «Волгарь», расположенное в трехэтажном доме с острой крышей.

— Тут дорого. Лучше пройдем подальше. Там пиццерия подешевле.

— Дешево и сердито — это не наш выбор. — С улыбкой я указал в сторону забракованного женщиной заведения.

Интерьер был выдержан в старорусском стиле, на стенах развешаны фотографии с изображением старых видов Твери, бурлаков, крестьян и купцов. Мы уселись в уголке рядом с огромным медным самоваром, на стене за моей спиной висели связки баранок.

— Что будете есть? — спросил я, просматривая увесистое меню в толстой кожаной обложке.

— Спасибо, только кофе.

— Ну, хотя бы пирожное.

Уломал ее на тирамису и фрукты. Сделал заказ молоденькой, в красном сарафанчике, официантке. Откинулся на спинку стула, поймав на себе внимательный взгляд собеседницы. Она отвела глаза и произнесла:

— Я убедилась, что вы тот самый Сергей. Павел описал вашу внешность.

— И что говорил обо мне?

— Что вы придете обязательно…

— Тут он был прав.

Значит, Архимед давно чувствовал, что кончится все этим. И в живых остаться не слишком надеялся. Тогда почему не пришел и не рассказал мне все откровенно? Смысл устраивать все эти игры? Просто надо было прийти и сказать — помоги. И я бы вытащил его хоть из преисподней. Но он постеснялся. Скорее всего, до последнего надеялся на другой исход. Решил, что разгребет все сам, но на крайний случай подстраховался.

— Я знаю его с пяти лет, — поведала Таисия. — Он был умненьким, все понимающим мальчишкой-сорванцом. С детства знал все обо всем. Особенно о компьютерах. Мать его была моей пациенткой. Потом стала подругой — из тех, с кем видишься раз в год, но все равно чувствуешь близость. Я любила их семью, Сергей. И жалела их. Им всегда не везло. И эта катастрофа. И Павел потом изменился. И вообще…

Принесли заказ. Таисия отхлебнула небольшой глоток кофе и снова внимательно посмотрела на меня, будто чего-то ждала. Потом глухо произнесла:

— Он жив?

— Нет, — угрюмо ответил я.

— Что с ним стряслось?

— Его убили.

— Кто?

— Я не знаю. Но очень хочу узнать.

Она поставила чашку. Глаза на миг наполнились болью. Но она тут же взяла себя в руки:

— Я вам вряд ли могу чем-то помочь. Я не знаю ничего ни о его занятиях, ни о знакомых, ни о жизни. Он появлялся очень редко… И теперь больше не появится никогда…

Она постучала задумчиво ногтем по фарфору чашки:

— Я одна. У меня нет семьи. Как сын он был мне… Как же жизнь нас всех крутит.

Потом резко произнесла:

— Если можете, найдите этих мерзавцев. Нельзя безнаказанно убивать таких ребят.

— Я найду, — заверил я.

Она открыла сумочку и извлекла из нее конверт:

— Он просил передать вам это.

— Больше ничего? На словах?

— Нет.

Мы допили кофе.

— Давайте довезу вас до дома, — предложил я.

— Нет, спасибо. Я доберусь сама.

Больше говорить было не о чем.

— Извините, если не оправдала ваших ожиданий, — сказала Таисия Николаевна, когда мы вышли на крыльцо.

— Все нормально. Думаю, вы очень помогли.

Я подал ей руку, помогая спуститься по крутым ступенькам.

А потом услышал звук мотора и визг тормозов. Хлопнула дверца.

Я резко обернулся. Увидел голубую «Ладу Приору», а рядом с ней мелкого, сгорбленного крысеныша с жалкой бороденкой, в джинсах и матерчатой куртке с капюшоном.

С этим человеком все было неправильно. Его походка, движения, одежда. А самое главное — тот предмет, который он сжимал в левой руке.

В руке у него был пистолет!

Грохнул выстрел.