Герман Талеев шел по улице легким прогулочным шагом. В такой жаркий июльский день свободный от работы народ устремился в парки и скверы, поближе к травянистым газонам, зелени деревьев и кустов и, конечно, к водной глади прудов и брызгам освежающих городских фонтанов. Стиснутые каменными стенами домов узкие улочки этого старого района Москвы оказались практически безлюдными.

Талеев являл собой идеальный объект для слежки, но здесь он и сам мог заметить любого навязчивого наблюдателя. А учитывая немалый практический опыт Германа в этом вопросе, преимущество было все-таки на его стороне.

Но пока ничего тревожного не происходило. За молодым, светловолосым, симпатичным мужчиной, одетым в модные кофейного цвета слаксы, рубашку polo и коричневые замшевые туфли, никто не пытался следить ни из-за занавески окна, ни из-за тонированных стекол припаркованных вдоль тротуара автомобилей. Ведь по улице шел известный российский журналист, много лет освещавший сложнейшие перипетии национальной политики, все непростые взаимоотношения российского руководства. Он был вхож практически в любой кабинет Кремля. Ему не отказывали в эксклюзивных интервью первые лица государства, его благосклонным вниманием стремились заручиться молодые политики и министры.

Редкие прохожие и предположить не могли, что у известного журналиста есть второе лицо и что с залитого солнцем проезда в тихий внутренний дворик сворачивает руководитель самого, пожалуй, секретного подразделения в стране — Команды, подчиняющейся двум лицам в государстве. Первый — это Президент РФ, второй — Куратор, осуществляющий контакты непосредственно с Талеевым, определяющий — по прямому указанию Президента — задания для Команды и обеспечивающий максимальную материальную и документальную поддержку. Поэтому нештатная должность Куратора Команды переходила от одного человека к другому вместе с официальной должностью помощника Президента России.

Это был третий по счету Куратор. Первый проработал всего несколько месяцев и не запомнился Талееву. Со вторым — Алексахиным — Команда сотрудничала несколько лет. С ним у Германа установились даже приятельские отношения, и, если бы не трагические обстоятельства, приведшие к самоубийству Алексахина… Да что вспоминать!

А вот с нынешним, третьим по счету Куратором Команды и помощником Президента, отношения никак не складывались, несмотря на четыре совместно проведенные значительные операции. Скорее всего причины тому крылись в неуемном желании вновь назначенного Помощника вмешиваться в дела Команды, даже руководить ее действиями. А это было категорически неприемлемо.

Команда была абсолютно самостоятельным организмом. В ее состав входили в разное время не более дюжины постоянных членов. Каждый был уникальным профессионалом, способным самостоятельно решать не только тактические, но и стратегические задачи. При необходимости Команда могла привлекать для выполнения своих операций специалистов из ФСБ, МВД, ГРУ… Их использовали, как правило, втемную. Вот такие привлечения и должен был обеспечивать Куратор, пользуясь своими огромными правами и возможностями. Он обеспечивал Команде любые официальные документы, а также необходимые технику и оборудование. Но в планирование, подготовку и проведение своих акций Команда не позволяла вмешиваться никому! Так было заведено изначально, с первых дней создания спецподразделения.

Команда была, можно сказать, личным тайным резервом Президента в тех случаях, когда обстоятельства не позволяли привлекать ни одну другую государственную структуру. То ли по причинам политического характера, то ли по моральным или этическим соображениям.

Герман Талеев — шеф, босс, патрон Команды и даже ее фельдмаршал — пересек по диагонали детскую площадку и с видом бесцельно прогуливающегося зеваки подошел к нужному подъезду. Он еще раз привычно «проверился» и шагнул внутрь. На третьем этаже в секретной явочной квартире его уже дожидался Куратор. Встреча была экстренной, инициировалась самим Помощником. Талеев понимал, о чем пойдет речь…

— …Я не стану спрашивать, господин Талеев, откуда вы получили столь… э… точные сведения о контрабандном грузе, который должен проследовать через границу. Но известные вам подробности о событиях на горном перевале Сеттижук просто поражают. Поэтому вполне естественно, что они заинтересовали и меня. Оказалось, что все, — Куратор назидательно поднял вверх указательный палец, — гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. Я активизировал нашу агентуру в том регионе и получил возможность контролировать события онлайн, так сказать…

«Я, Я, Я… — раздраженно подумал Талеев. — Высокая должность не прибавляет скромности? Зато явно обостряются заложенные от рождения комплексы».

— …Поэтому как раз наша группа первой вышла на небольшой кишлак в двух десятках километров от перевала. Все жители оказались заражены вирусом! Причем восемь из них уже умерли к тому времени. Жаль, но оставшиеся семь человек тоже были обречены. Мы немедленно поставили в известность местные власти, разумеется, не раскрываясь, однако время было уже упущено…

Помощник Президента прошелся по кабинету, остановился у плотно зашторенного окна и пристально посмотрел на бесстрастное лицо расположившегося в кресле Талеева.

— Отдаю должное вашему самообладанию. Но, думаю, что и его не хватит, когда вы узнаете результаты мероприятий, осуществленных нашей группой на месте.

«Хорошо, что не «моей группой»! Аплодисментов от меня ты все равно не дождешься. А вообще, давно бы так».

— Благодаря отличному оборудованию, которое имелось в группе, удалось установить, что вирус, поразивший кишлак, сибирская язва!

«Черт побери! Да тут любой потеряет самообладание. Ну, Гюльчатай, куда же ты на этот раз вляпалась?!»

— Вижу, что вас это удивило. Дальнейшие исследования позволили установить, что способ заражения — водный. С такими данными было нетрудно проследить путь до местной горной речки, а по ней — до той точки в ущелье, где произошло нападение на наркокараван. В вашем докладе упоминался небольшой горный обвал. Он-то и не позволил отыскать материальные подтверждения. Ну, например, в виде какого-нибудь контейнера. Зато наши люди вывезли из кишлака одного зараженного. Точнее, его труп, который затем досконально исследовали в стационарных условиях… — Куратор присел на стул и, побарабанив пальцами по крышке круглого стола, продолжил: — …и определили даже разновидность штамма, вызвавшего заражение. Он оказался очень хорошо знаком нашим специалистам. А знаете, почему?

На этот раз Помощник дождался еле заметного пожатия плечами от своего собеседника и удовлетворенно объяснил:

— Такой разновидностью вируса сибирской язвы усиленно занимались еще в Советском Союзе! — Он мельком глянул на свои наручные часы, свел брови к переносице и продолжил предельно деловым тоном: — Одна из крупнейших лабораторий СССР располагалась в Казахстане. Понятно, что во времена распада Державы ее работа была практически свернута. Однако в нулевые годы закрытый завод в Степногорске реанимировали. И сейчас это крупный исследовательский центр, функционирующий по общей программе с американцами. Ну, разумеется, на их деньги.

— А ведь исследовательский центр совсем недалеко расположен… — Талеев, не договорив, задумчиво смолк. Это вообще были его первые слова за все время беседы с Куратором.

— Да, вы правы. — Теперь помощник Президента явно торопился. — Наши эксперты сделали аналогичный вывод. И задались вопросом: какие конечные цели могла преследовать операция с доставкой куда-либо такого смертельно опасного продукта столь… э… экстравагантным способом? Извините, господин Талеев, у меня очень мало времени. Поэтому я опущу длинную цепочку логических построений, которая учитывала множество самых разнообразных факторов, включая политическую обстановку в регионе, конкретную заинтересованность основных предполагаемых участников этой дьявольской игры и оперативные донесения десятка наших агентов. В итоге вырисовывается следующая, весьма тревожная картина. — Куратор вновь автоматически взглянул на часы. — Вы знаете, какой степени неприязни — и это еще очень мягко сказано! — достигли взаимоотношения Ирана и Израиля. Здесь впору говорить о реальной подготовке к ведению полномасштабных боевых действий. Однако такую войну одному Израилю не осилить. Нужна не только политическая поддержка Западного мира, но и вполне реальная военная помощь главного сторонника — США. А главное, для этого нужен очень весомый предлог. Евреи, ссылаясь на данные своей разведки, уже неоднократно заявляли на весь мир: Иран тайно производит и накапливает химическое и бактериологическое оружие. Однако американцы уже обожглись на Ираке. Тогда они не смогли представить мировой общественности конкретные факты, бесспорно, подтверждающие наличие там подобного запрещенного оружия. Теперь не хотят рисковать второй раз своей репутацией. Им нужны не просто донесения, а железные факты. А что, по-вашему, может послужить таковыми?

Куратор, уперев ладони в колени, склонился совсем близко к Талееву и терпеливо ждал. Герман ответил почти через минуту:

— Если кому-то позарез нужно где-то найти фактические подтверждения чего-то, то единственно надежный способ — это самое «чего-то» туда заранее подложить.

Лишь на мгновение в глазах Помощника мелькнуло разочарование, и тут же он демонстративно зааплодировал:

— Браво, Талеев, браво! Идеальное попадание. Ваш контрабандистский караван как раз и доставлял это «чего-то»! Объем биооружия в кейсе был явно недостаточен для масштабного теракта. А вот чтобы распылить или разлить его в окрестностях какого-нибудь соответствующего объекта… И такой объект как на блюдечке: исследовательская биолаборатория неподалеку от иранского города Дамган. А дальше по накатанным рельсам: шумиха в мировой прессе, привлечение общественного мнения, организация крупномасштабных проверок… И неотвратимая находка! Ни у кого в мире не останется ни малейших сомнений в дикой кровожадности иранских фундаменталистов. Потом… даже говорить не хочется! С Президентом мы этот вопрос обсудили и пришли к единому мнению, что никакой вариант из этого «потом» Россию не устраивает, кроме, пожалуй, одного: «вещественные доказательства тайной преступной деятельности Ирана» ни в коем случае не должны быть найдены.

На лбу Куратора выступили капельки пота, которые он просто смахнул рукой. Потом закончил тихо:

— Даже, если они реально существуют. А уж про подброшенные и говорить нечего. В общем, Президент принял решение привлечь к этому делу Команду…

«Ну, разумеется, не ты!»

— …поэтому мне бы хотелось, — Помощник слегка замялся, — услышать ваши конкретные предложения.

«Раз ты стал такой предупредительный, похоже, что Президент напомнил-таки об особом статусе Команды».

— Вряд ли прямо сейчас я могу сказать что-то определенное.

— Конечно-конечно. Я понимаю, что потребуется время для анализа обстановки и выработки приемлемого плана. Только прошу учитывать и прогноз, который выдали наши аналитики: чтобы вновь организовать прерванную таким… э… неожиданным образом операцию, нашим противникам потребуется примерно полгода. Или чуть больше. Если, конечно, они не откажутся от своего намерения.

«Вот уж это совсем нереально!» — подумал Талеев, кивнул и, поднимаясь с кресла, заключил:

— Думаю, что через два-три дня смогу представить «приемлемый план».

— Отлично! До связи, господин Талеев.

Куратор протянул руку для прощального пожатия. Потом развернулся и, не оборачиваясь больше, вышел во вторую дверь из комнаты, плотно притворив ее за собой. Талеев не сомневался, что в смежном помещении его дожидалась личная охрана. Точно знал, что из второй комнаты путь ведет в соседнюю квартиру, а далее в подъезд, выходящий на другую улицу.

Не спеша закурил, внимательно оглядел зеленый дворик сквозь небольшой просвет в плотных шторах и лишь потом покинул явочную квартиру. Времени у него было в обрез.