Глава первая
Российская Федерация; Татарский пролив
Около недели назад
Ни я, ни мои товарищи по «Фрегату», ни умудренный опытом Горчаков не могли предположить, что кто-то из американцев начнет палить по своим. Именно это и произошло, когда мы собирались нейтрализовать оставшуюся троицу.
У одного из боевых пловцов вражеской группы оказалось в руках странное оружие– нечто длинное и несуразное, похожее на помповое ружье. Мы точно знали, что аналогов нашим двухсредным автоматам нет на вооружении ни у одного подводного спецподразделения мира. То есть оружие у наших конкурентов, конечно, имелось, но в основном это были короткоствольные образцы типа немецких «BUW-2» и «Heckler und Koch-P11».
Пистолеты остаются пистолетами. Их эффективность на такой глубине сводится к нулю. Атут в руках американца странный дрын с метровым стволом.
Ловко орудуя подствольным затвором, он выдал подряд три щелчка, добивая раненых. Затем произвел несколько выстрелов в нашу сторону. Правда, неприцельных, ибо фонарей мы включить не успели, а следовательно, оставались невидимыми.
Закончив со стрельбой, он рванул за двумя коллегами, «делавшими ноги» от устроенной нами засады.
– Миша, присмотри за ранеными! – крикнул я в микрофон, включил электрический «файер» и бросил его на месте перестрелки. – Всем остальным– интервал в два метра. Начинаем преследовать!..
* * *
Закрепив включенные фонари под стволами автоматов, мы движемся с максимально возможной скоростью. На ходу меняем опустевшие магазины и не выпускаем из виду противника.
Три боевых пловца с вражеской разведывательной субмарины находятся примерно в десяти метрах. Они также плывут очень быстро, ибо на кону стоят их жизни. Один из них изредка оборачивается и производит прицельный выстрел. Да, именно прицельный, потому что теперь он видит, куда нужно стрелять. Ксчастью, дистанция великовата– стреловидные пули теряют энергию, не достигая нашей группы.
Интенсивно работая ногами, я считаю выстрелы и гадаю: сколько же в его ружьишке патронов? Уже выходило более десятка.
Дистанция до беглецов не сокращалась. Неудивительно. Свеженькие американцы пришли с подлодки налегке, а мы тащили на себе полную амуницию: автоматы, боеприпасы, навигационно-поисковую станцию… Ик тому же в течение последних суток пробыли на глубине по несколько часов. Все это не добавляло нам резвости.
– Что будем делать, Женя? Уйдут ведь, суки! – тяжело дышит в гарнитуру Георгий.
– Далеко не уйдут. Сейчас посмотрю, где их чушка…
Сдвинув автомат под ребризер, дотягиваюсь до панели, болтающейся на ремешке подвесной системы. Глянув на ее экран, я обомлел– строго по курсу гидролокатор высвечивал продолговатое пятно приличного размера. Оно находилось прямо перед нами, но мы его пока не видели.
Предупреждаю товарищей:
– Внимание, группа! Впереди по курсу подлодка. Дистанция около двадцати метров.
– Интересно, что они будут делать? – прокричал Игорь Фурцев.
Я тоже задавался этим вопросом. Открытого снизу шлюза у современной лодки быть не должно. Может, их встречают? Или пловцы надеются юркнуть в торпедный аппарат? Вряд ли у них это получится, даже если крышку аппарата откроют заранее…
Спустя пару секунд, когда троица беглецов скорректировала курс, темное тело субмарины таинственно проступило из темноты. Мы сразу догадались, что пловцы подвернули к ее носовой части.
– Идут к торпедному аппарату, – подтвердил Устюжанин.
– Да, я понял. Игорь, выключай фонарь и забирайся выше. Жора, обходи лодку с другой стороны.
Разделившись, мы нагоняли сбавивших темп противников. Нагоняли и ждали очередного сюрприза…
* * *
То, что произошло дальше, больше походило не на сюрприз, а на бегство. То ли мы переоценили возможности противника, то ли такова была изначальная установка их операции, но небольшая субмарина качнулась и оторвалась от грунта.
В ее носовой части имелось всего два торпедных аппарата. Обе крышки были открыты, видимо, командир подводного судна готовился принять на борт своих пловцов.
Один из троицы ловко залез в трубу правого– ближайшего к нему– аппарата и принялся неистово стучать по металлу, требуя от команды закрыть крышку и осушить шлюз. Чем он барабанил– тыльной стороной герметичного фонаря или рукояткой ножа– мы не знали, но звук получался громким.
Второй намеревался проделать ту же операцию в левом аппарате, но был отсечен от него моими выстрелами.
А вот третий– обладатель ружьишка– решил принять бой и израсходовать оставшийся боезапас. Засев под обтекаемой носовой частью субмарины, он тщательно целился и скупо расходовал патроны. Расстояние было небольшим– четыре-пять метров. Мы с Георгием сильно рисковали, но деваться было некуда.
– Жора, займись вторым, – подсказываю другу.
Сам же огрызаюсь одиночными выстрелами, стараясь не задеть вражеского стрелка.
Подлодка покачивается, под легким корпусом слышны манипуляции с содержимым балластных цистерн. Стало быть, подводники собираются сваливать.
Прикрываясь выступающим носом подводного корабля, подбираюсь ближе. Абоковым зрением фиксирую закрутившуюся карусель в трех метрах правее– второй американский пловец, вооружившись ножом, пытается противостоять Георгию. Мой друг не стреляет. Перехватив автомат двумя руками, он умело защищается от ножевых атак и выбирает момент, чтобы оглушить противника. Сдругой стороны появился Фурцев, направлявшийся к правому торпедному аппарату, решив, по-видимому, извлечь спрятавшегося в нем пловца.
Стрелок между тем затих. Боясь, что он исчезнет в утробе торпедного аппарата, ускоряю движение. И, лишившись укрытия, сталкиваюсь с ним почти нос к носу.
Пловец занят тем, что вытаскивает из поясного кармана длинные патроны и досылает их в приемник ружья. Ах вот почему ты перестал стрелять!
У меня имелось два варианта действий.
Первый: всадить в него одну или несколько пуль, раз и навсегда покончив с настырным и опасным противником.
Второй: сблизиться до дистанции рукопашной схватки и садануть прикладом по маске или темечку.
Исходя из личных побуждений, я склонялся к первому. Однако приказ Горчакова вынуждал поступить более гуманно.
Я принялся работать ногами, сокращая дистанцию. Ивнезапно понял, что не успею– пловец передернул подствольный затвор и направил ствол ружья прямо в мою голову.
Ситуация становилась критической.
До выстрела оставались доли секунды, когда массивное тело субмарины медленно двинулось вперед. Наверное, это и спасло меня от неминуемой смерти.
* * *
Обтекаемый нос толкнул вооруженного пловца. Тот выстрелил, но линия прицела уже сместилась. Вспарывая воду, пуля ударила не в голову, а ниже– в район моего живота. Втом месте под ребризером находился так называемый парашют дайвера– небольшой двухлитровый баллон с обычной воздушной смесью, предназначенной для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров. Иногда в нашем деле случается, что до поверхности не хватает трех десятков вдохов, вот тогда мы и вспоминаем о парашюте.
Баллон издал протяжный свист, испуская наружу содержимое в виде миллионов мелких пузырьков воздуха. Стрелок же, уцепившись за нижний край выходной трубы торпедного аппарата, отдалялся от меня вместе с носовой частью субмарины.
Я не мог позволить этому засранцу уйти безнаказанно.
Вскинув автомат, прицелился в его голову. Вмоем распоряжении оставалось несколько секунд, ведь расстояние между нами увеличивалось, а округлость массивной носовой части постепенно скрывала пловца. Всамый последний момент я немного опустил ствол и произвел несколько выстрелов. Однако целью выбрал не голову, а ладони, которыми пловец вцепился в край аппарата. Ив тот же миг цель исчезла из поля зрения.
Мысленно поблагодарив воздушный баллон за спасение, я рванул в сторону, уворачиваясь от приближавшейся рубки, хвостового оперения и лопастей гребного винта.
Затем оглянулся по сторонам в поисках товарищей. Две желтые точки светились поблизости.
– Жора, Игорь? – окликнул я подчиненных.
– Я рядом– правее и ниже, – отозвался Устюжанин.
– Я левее, у самого дна, – доложил Фурцев.
– Как успехи?
– Ничего хорошего, – мрачно ответил Георгий. Ивиновато пояснил – Слишком буйный пациент попался. Пришлось поковыряться «скальпелем» в районе печени.
– И мой ушел, – похожим недовольным тоном сообщил Игорь. – Не успел я его из трубы выковырнуть. Сука…
Субмарина исчезла в северном направлении. Вряд ли ее командир отважится убраться из Татарского пролива северным путем. Два узких горлышка– на траверзе поселка Погиби и у северной оконечности Сахалина– слишком мелководны даже для крохотной разведывательной подлодки. Скорее всего, он выполнит плавный разворот на сто восемьдесят и рванет к берегам Японии.
Ну, это уже не наша забота. Пусть о ее преследовании и поимке ломает голову генерал Горчаков. Амы должны выполнить свою часть работы.
Исходя из этого, решаем пройти сотню метров в северном направлении– по следам, так сказать, сорвавшейся с крючка «золотой рыбки». Благо направление почти совпадает– воронка над кабелем где-то к северо-востоку…
* * *
Идем по-над дном цепью с интервалом в четыре-пять метров. Георгий тащит за ремень подвесной системы своего усопшего «пациента». Трупы тоже придется поднимать на поверхность. Трупы шпионов-неудачников– неплохие козыри в трудной дипломатической игре.
Газа в баллонах остается немного, а дел еще невпроворот: выйти на кабель, повернуть вправо и пройти до воронки, собрать пожитки и совершить «восхождение» до поверхности. Все это займет не менее часа. Вобщем, надо торопиться…
Настроение– хуже некуда. Прочесываем дно, высвечивая фонарями каждый подозрительный бугорок. Если уж не удалось выполнить приказ взять живым хотя бы одного пловца, то надо собрать все, что потеряно незваными гостями. Может быть, это отчасти сгладит нашу недоработку.
– Ружьишко, – замечает лежащее не дне оружие Игорь.
Это хорошо. Значит, мы идем точно по следу проплывшей здесь подводной лодки.
Двигаемся минуту, другую, третью…
– Сколько же мы пропахали, преследуя этих ребят? – вслух удивляется Жора.
Сверяюсь с показаниями навигационной панели.
– Метров двести…
Луч гидролокатора заканчивает полный оборот, и у правого края экрана я фиксирую несколько точек. Кажется, это Жук, оставшийся около воронки и тел расстрелянных пловцов.
– Миша, ты на месте? – пытаюсь до него дозваться.
– Да, я у воронки. Уменя все спокойно, – отвечает он.
– Как питомцы? Выживших, случайно, нет?
– Увы, ни один не дышит.
Черт! Надо же так пролететь!..
И вдруг идущий слева от меня Фурцев радостно восклицает:
– Вижу пловца! Командир, вижу живого пловца!
Мы с Георгием смещаемся влево, шарим фонарями… Иодновременно замечаем темную фигуру, как-то странно ползающую по дну.
– Ранен, – констатирует Жора. – По-моему, это стрелок, которого ты подрезал.
Он прав. Подойдя ближе, мы понимаем, почему он «ползает». Прижав к животу искалеченные ладони, он попросту корчился от невыносимой боли.
Когда мы подхватили его за ремни подвесной системы и поволокли к воронке, я припомнил, как целил в его голову, а за мгновение до первого выстрела немного опустил ствол.
И с облегчением вдохнул: «Правильно сделал. Не всегда следует уничтожать противника. Иногда нужно проявить милосердие, и Бог тебя вознаградит…»