Глава 22

Старший помощник Даргель проклинал себя последними словами, примеряя к своей личности все известные ему смачные эпитеты. Это же надо было так попасться! И куда только смотрели его глаза? Впрочем, глаза старшего помощника в ту злосчастную для него ночь смотрели туда, куда надо. Просто экипаж вертолета очень грамотно направил прожектор – рассмотреть борт, принадлежность и даже контуры крылатой твари не представлялось никакой возможности – слепил свет, так что пенять на себя Даргелю было не за что. А вот то, что он, прошедший десятки инструктажей и учебных занятий, положенных каждому члену экипажа секретной подводной лодки, так опростоволосился, даже не подумав, что на борту вертолета могут быть чужаки – этого он себе простить не мог. Не рассмотрел, чей вертолет пришел за ними, так хоть бы догадался окликнуть кого из экипажа!

Впрочем, ничего это уже не дало бы. Даже если бы понял, что борт американский, не тогда, когда ввалился в кабину, а раньше, когда болтался на трапе, что бы изменилось? Вражины, надо отдать им должное, все сделали грамотно. И что ему, Даргелю, оставалось делать в такой ситуации? Сигать обратно в море? И что бы это дало? Академик и его ассистентка уже удобно расположились в кабине, попивая заокеанские напитки. Ну, как же – спасители! Почти что друзья! Сейчас доставят всех в мягкие кроватки, отоспимся, отдохнем, сообщим в консульство, а там, глядишь, через пару часов и дома будем!

Вообще-то старшему помощнику следовало догадаться, что радиобуй хоть и подает сигнал на строго запрограммированной частоте, найти и определить его, при желании, сложности не представляет. Тем более, рядом база НАТО, напичканная первоклассной радиоэлектроникой. Но больно уж хотелось выдать желаемое за действительное. Радиобуй Морской Волк отстрелил, наверняка перед погружением сообщил, что на поверхности оставил резиновый шлюп с тремя человеками, что ученые собираются раскромсать кита, через час закончат работу, и их можно вернуть на базу. По идее, вертолет должен был прилететь куда как раньше. Потому и не возникло никаких сомнений, что это свои.

Если бы экипаж был наш, следуя очередной хитрой учебной уловке Столетова, старший помощник искренне пожал бы летчикам руку. Еще бы! Тепленьким взять члена экипажа субмарины, той самой, на которую члены команды подбираются по принципу «дома никто не ждет и не хватится», все офицеры – воспитанники детских домов или приютов. Сама лодка, даже если кто-то попадет на борт, оснащена так, что никто и нипочем не догадается о ее принадлежности к какой-либо стране. И если кто-то из команды, как сейчас Даргель, попадется в чужие руки, никакое консульство, разведка, флот и прочее не вспомнят, что он – гражданин России. Капер – он и есть капер, и члены его команды – вне закона.

Были бы рядом сослуживцы, старпом знал бы, что делать. Скрутили бы вертолетчиков, развернули машину, спустились бы обратно, в море, устроили авиакатастрофу и ждали бы подмоги. А сейчас?

Для ученых все люди братья и друзья. Академик, пожалуй, и в Америке не один десяток раз был. Для него и там дом родной. Вон как с экипажем щебечет. Граждане России, производили контрольный замер глубин! Хорошо, хоть про кита молчит, знает, что их добыча – незаконная и считается браконьерством.

«Ладно, – решил про себя старший помощник, – панихиду пока заказывать рано». Вертолет, судя по контурам и устройству панели управления, гражданский. Еще ничего не ясно. То, что щебечут по-английски, естественно – международный язык. А вот то, что на радостях ученые могут сболтнуть лишнего – это надо пресечь.

Даргель привстал, придвинулся ближе к Крутолобовой, потянулся за ее баночкой с «Кока-колой» и тихо процедил сквозь зубы:

– О рыбке нашей и о чипе – ни слова. Придумывайте что хотите. Мы с рыболовецкого сейнера, – он выразительно глянул на Расторгуева и дружелюбно улыбнулся насторожившимся летчикам. Пес их знает, понимают они по-русски или нет, но, коль уж не хватило ума придумать легенду для такого случая, когда болтались в надувашке среди айсбергов, надо как-то выкручиваться.

– Я – боцман с российского большого рефрижераторного рыболовецкого сейнера Николай Пилипчук. – Старший помощник ткнул себя пальцем в грудь, стараясь взять нить беседы в свои руки. – Переводите, Лариса, – попросил он ассистентку Расторгуева.

– О-о-о-о! Босман! Босман! Гу-у-д, босман! – зацокали языками иностранцы.

– А это – ученые-океанологи, академик Николай Иванович Расторгуев и его ассистентка – Лариса Крутолобова. – Даргель решил не скрывать имена своих спутников. К чему? Все равно с консульством придется связываться, а там лишние накладки ни к чему.

– О-о-о-о, Лауиса, Лауиса гу-уд, корошо, – один из пилотов поднял вверх большой палец.

– Еще бы, – ухмыльнулся старший помощник, наблюдая, как девушка, сбросив спасательный жилет, извлекла из прорезиненного гидрокостюма два приличных полушария. – А позвольте поинтересоваться, – невинно спросил Даргель, – как вы нас обнаружили, чей это вертолет и куда мы сейчас направляемся?

Лариса безукоризненно перевела вопрос, хотя это мог сделать и сам Даргель, но лучше до поры до времени не показывать, что он владеет английским настолько же хорошо, насколько и русским.

– На базу, – коротко и все с той же искренней и широкой улыбкой ответил один из членов экипажа.

«А многовато вас для команды, – отметил про себя старший помощник, – аж пять человек набилось. А зачем? Не похоже, что все пилоты… Скорее всего – нас препроводить с почетным эскортом?»

– На базу? – доверчиво переспросил Даргель и, безвинно болтая, стал медленно передвигаться в сторону двери. – А где эта база?

– В данный момент – на нефтеналивном танкере, – улыбнулся словоохотливый янки.

– О-о-о-о, – искренне удивился старший помощник, – что это за нефтевозы такие, у которых свой собственный вертолет в обслуге?

– Америка! – только и смог с чувством превосходства бросить через плечо пилот винтокрылой машины. Мол, у нас на каждом задрипанном моторном катере по вертолету. Завидуйте и восхищайтесь, русские!

– Ларисочка, – мягко попросил Даргель девушку, поравнявшись с ней, – давайте-ка мы с вами поменяемся местами. Что-то укачало меня… – Даргель наигранно стал расстегивать верхние пуговицы бушлата, затем быстро поднял вверх задвижку и слегка дернул входной люк. Вываливаться из вертолета он не хотел, а вот прощупать, что за птицы вокруг, а заодно показать своим ученым спутникам, кто есть кто – стоило. В принципе можно было и не ломать комедию с люком, а просто сделать несколько стремительных движений – встать, например, взмахнуть руками или полезть в брючный карман. Это было совершенно неважно. Даргель просто перестраховался, и план старшего помощника сработал. Обычно если человек по незнанию делает что-то, угрожающее безопасности, окружающие бросаются его спасать. То есть по идее, трое «охранников», как определил про себя Даргель людей, которые не управляли машиной, должны были оттаскивать старпома от люка, чтобы уберечь русского моряка от возможного падения или еще какой беды.

Все произошло так, как и ожидал старший помощник. Двое приветливых доселе мужчин очень задорно бросились к Даргелю и весьма профессионально заломили ему руки. То же самое произошло и с Расторгуевым, только его, очевидно, посчитав не столь опасным, уложил на пол один охранник, а Ларисой занялся подскочивший из кресла свободный пилот. Одним словом, в течение трех секунд русские братья лежали распластанными на днище вертолета с вывернутыми за спину руками.

– Рефлексы не обманешь, – широко оскалился Даргель, наблюдая рядом с собой уткнутую в вертолетную палубу ошарашенную физиономию академика. – Профессионалы… – он снова нехорошо улыбнулся.

– Вы что, недоумки безмозглые, – позабыв о своем академическом образовании, прохрипел Николай Иванович, – охренели совсем? Простите, Ларисочка, – не поворачивая головы, извинился он перед дамой, – очень уж непривычно мне находиться в такой позе.

Янки, убедившись, что ничего предосудительного русские не делают, водрузили пленников на места и, все так же премило улыбаясь, протянули банки с «Колой».

– Спасибо, – демонстративно отвернулся Расторгуев, – сыт вашим гостеприимством по горло.

Вертолет меж тем завалился на правый борт и круто стал снижаться. По иллюминаторам полоснул свет направляющего прожектора, и крылатая машина заскользила по лучу. Через несколько минут колеса машины мягко коснулись прорезиненной плитки, выстилающей вертолетную площадку, и русских горе-путешественников настойчиво пригласили покинуть салон. Их провели по трапу внутрь судна и по хорошо и со вкусом отделанному настоящим деревом коридору развели по отдельным каютам.

В каютах, словно в знак примирения и извинения за произошедший на борту вертолета инцидент, каждый из российских граждан нашел смену теплого белья, постель и дымящийся стакан чаю.

«Во всяком случае, тюрьма комфортная, – отметил про себя Даргель, натягивая теплую смену белья. – А танкер-то, по всему видать, вроде нашего БРС, такая же хитрая штучка. Интересно, чего они от нас хотят?» Он сел к столу и принялся за чай, ожидая визита главного палача, но тот все не шел. Зато старпом услышал, как с борта судна снова поднялся вертолет и, зашелестев лопастями, ушел прочь.

«Видать, главный-то пытала не на борту, – решил Даргель, – ну, что ж, надо воспользоваться передышкой». Он махом допил обжигающий чай, плотно укутался и впервые за последние сутки спокойно уснул.