Глава 1
– Не ходите, дети, в Африку гулять! – Алексей Флеров, капитан контейнеровоза «Новочеркасск», раздраженно рассматривал в бинокль портовую акваторию. – Знал бы, что так надолго тут застрянем, никогда бы на этот фрахт не согласился!
– Африканские таможенники «за спасибо» нам ничего не подпишут, – в тон ему отозвался старпом, поправляя торгфлотовскую фуражку.
Вечерний тропический ветерок едва заметно играл флагом за кормой «Новочеркасска». Малиновый диск африканского солнца медленно сдвигался за изломанную горную цепь, напоминавшую хребет доисторического чудовища. Со стороны порта доносились тепловозные гудки, металлический лязг кранов и звуки автомобильных клаксонов. Закатные лучи золотили огромный портрет местного президента-диктатора Азариаса Лулу. Портрет этот, нарисованный на отвесном склоне прибрежной горы, был настолько огромен, что даже с капитанского мостика контейнеровоза можно было пересчитать многочисленные ордена на груди главы государства.
Контейнеровоз, находившийся в долгом фрахте, стоял в здешних водах вот уже третью неделю. Долгий фрахт – дело хотя и прибыльное, но утомительное и не всегда предсказуемое. Из Владивостока в Нагасаки судно вышло с грузом леса-кругляка, из Нагасаки в Сидней – с автомобилями, из Австралии в Африку – с мороженой бараниной… Вот в этом-то экваториальном порту и пришлось застрять на целых три недели. Сперва трудолюбивые африканские докеры никак не могли приступить к разгрузке «Новочеркасска», затем – к погрузке, а незадолго до отхода выяснилось, что не в порядке какие-то сопроводительные бумаги… Торговые моряки, естественно, страшно нервничали – ведь долгий фрахт оплачивают лишь после окончания плавания. Да и в семьях они не были по полугоду и более.
Делать на берегу было решительно нечего. Небольшое государство, расположенное на Восточном побережье Африканского континента, выглядело бедно, убого и грязно – даже по местным меркам. Все признаки «постколониального синдрома» были здесь налицо: пьянство, дикость, суеверия, СПИД, наркомания… Среднемесячная зарплата в десять миллионов мугамбов, или тридцать долларов, считалась весьма достойной; большинство не имели и ее. Даже портовые проститутки оценивали себя не дороже пачки сигарет или банки пива. Зато все стены украшали парадные портреты всенародно избранного президента, а на каждом перекрестке стояло по спецназовцу-гориллоиду в колониальном пробковом шлеме, с суставчатой дубинкой на поясе.
Про Лулу, избранного президентом пожизненно, рассказывали страшные вещи. По слухам, своих политических противников он скармливал или крокодилам на ферме, или акулам в заливе. Подобно недоброй памяти президенту Центрально-Африканской Республики Бокассе, он вроде бы даже практиковал ритуальный каннибализм. Поговаривали, что без консервированного человеческого мяса Лулу никогда не отправлялся в путешествие, предпочитая консервы не из соплеменников, а белых. Впрочем, проверить или опровергнуть эти слухи было некому: многие из приглашенных в президентский дворец на званый обед обратно уже не вернулись…
– …Леша, посмотри, кажется, таможенники. – Старпом кивнул в сторону огромного голландского танкера под либерийским флагом. – Неужели к нам?
Из-за кормы мазутной громадины показался белый треугольничек буруна, обозначавший форштевень маломерного судна. Вскоре обозначился и сам катер. Выскочив на оперативный простор, он приподнялся на подводных крыльях. Эмблема на носу свидетельствовала, что это действительно катер местной таможни.
– Давай в мою каюту, стол накрывай, – бросил Флеров, сходя с мостика. – А я пойду встречать дорогих гостей…
Тем временем катерок косо встал над волной и по красивой белопенной дуге пошел к «Новочеркасску». Для таможенников спустили штормтрап. Спустя несколько минут трое глянцево-черных африканцев, явно гордясь своей ролью и властью, сидели в капитанской каюте.
Как и следовало ожидать, старший таможенник сразу же предъявил претензии к документам: и декларация неправильно оформлена, и деньги за лоцманские услуги не переведены вовремя, и портовый сбор не уплачен…
От таможенников зависело многое, если не все. Ситуация требовала показного дружелюбия и гостеприимства. После спича о взаимовыгодном сотрудничестве, произнесенного на безукоризненном английском, капитан Флеров проявил гостеприимство: предложил «Кэмел», пепельницу, включил кондиционер. В качестве довеска приложил бутылку «Столичной» и стодолларовую купюру.
Благосклонно приняв подарки, африканцы, однако, не спешили покинуть контейнеровоз, хотя ни о каких претензиях больше не вспоминали. Сперва старший таможенник изъявил желание осмотреть подшкиперскую. Затем – сосчитать количество контейнеров с текстилем. Затем – спуститься в машину…
– Такое впечатление, что они нас специально решили до ночи мурыжить, – скрипнув зубами, сказал старпом. – Неспроста все это!
– Это у тебя психоз из-за тропической жары, – устало парировал Флеров. – Чего им нас тут держать? Свое получили… А теперь им просто хочется продемонстрировать свою власть. Что-то уж слишком недоверчивым ты стал!
– Станешь тут недоверчивым! Я бы этих африканских вымогателей собственноручно на рее вздернул!
– Ты за расизм или за дружбу народов? – укорил капитан.
И лишь когда на залив опустилась непроницаемая тропическая ночь, чернокожие таможенники, помахав на прощанье розовыми ладошками, спустились в свой катер.
– Дежурный по порту дал «добро» на выход судна из порта, – объявил вахтенный. – Да только вот ни лоцмана, ни буксира… Сами пойдем?
– Не впервой, обойдемся и без лоцманской проводки, – вздохнул капитан, вновь поднимаясь на мостик. – Скорее бы отсюда уйти…
Гигантский винт под кормой взбурлил воду, и «Новочеркасск» на самом малом пополз из залива. Штурман зажег судовые огни. В темноте разноцветными светлячками то и дело сверкали огоньки других судов; штаговые, ходовые, топовые. По Морскому кодексу в темное время суток идти без огней категорически запрещается.
Береговая кромка медленно отдалялась. Мерцали, словно мохнатые, африканские звезды. Портовый город обозначался вдали слабым электрическим заревом. Дав три прощальных гудка, как и положено при выходе из порта, российский контейнеровоз взял чуть левей. В огромном заливе, имеющем форму подковы, еще с колониальных времен было заведено: суда, выходящие из порта, придерживаются левой стороны, суда, идущие в порт, держатся правой.
Когда до горловины залива оставалось несколько кабельтовых, случилось непоправимое…
В левый борт «Новочеркасска» со страшным скрежетом врезался форштевень неизвестного судна. Столкновение, произошедшее под прямым углом, не оставляло обшивке никаких шансов уцелеть. В образовавшуюся пробоину мгновенно хлынула вода. Сама же пробоина ежесекундно увеличивалась: контейнеровоз продолжал идти вперед, а мощный форштевень, вошедший в корпус, рвал металл, распространяя пробоину на отсеки.
Электричество на «Новочеркасске» пропало, однако спустя несколько секунд появилось вновь. Судно накренилось. Капитан Флеров, перегнувшись через фальшборт, сразу же рассмотрел виновника аварии. Это была бронированная моторная яхта, шедшая безо всяких отличительных огней. Штандарт президента Азариаса Лулу, развевавшийся на ее борту, вполне объяснял вопиющее нарушение Морского кодекса: ведь диктаторам законы не писаны, в том числе и морские…
Опытный Флеров сориентировался мгновенно. Отослав старпома в трюм руководить аварийной командой, он тут же распорядился застопорить машину и дать чуть правей, чтобы освободить корпус от форштевня. После чего немедленно связался с портовыми службами и запросил помощь.
Помощь, однако, запаздывала. Из трюма то и дело поступали тревожные сигналы: подвести под пробоину пластырь не получалось. Старпом, появившийся на палубе полностью мокрый, совсем пал духом: мотопомпы едва справлялись с водой, хлещущей в пробоины.
Тем временем президентская яхта также застопорила машину. На палубе зажегся мощный прожектор, и косой луч на мгновение ослепил Алексея Флерова. Отдавая очередное распоряжение, капитан «Новочеркасска» увидел на носу яхты некоего огромного африканца в цветастой сорочке, с массивной золотой цепью на шее. Африканец этот был совсем рядом, казалось, протяни руку вниз – и его можно схватить за шиворот.
Даже беглого взгляда на чернокожего было достаточно, чтобы определить в нем президента Лулу – ведь его портреты были развешаны по всей стране. Иссиня-черная физиономия, слюнявые губы, налитые дурной кровью глаза… Президент был пьян и неадекватен: обозвав экипаж на весьма скверном английском «беложопыми животными», он выдал им полный набор матерщины на всех известных ему языках, включая русский.
Ответ не заставил себя долго ждать. Старпом, ожидавший распоряжений Флерова, парировал с искусством и от души, и переплюнул в искусстве нецензурно выражаться главу государства.
И тут за кормой послышался ровный стук двигателя – африканцы наконец-то выслали на помощь спасательный буксир. Однако, когда до «Новочеркасска» оставалось не более полукабельтового, буксир резко развернулся обратно: штандарт президента внушил спасателям неподдельный ужас. Видимо, местные моряки прекрасно знали нравы и повадки своего диктатора: развернувшись, спасатели на «самом полном» пошли прочь от терпящего бедствие контейнеровоза.
Тем временем в руках обиженного в лучших чувствах диктатора появилась американская автоматическая винтовка «М-16»… Сперва Флеров подумал, что это идиотская шутка: стрелять по терпящим бедствие иностранным морякам не решится даже самый отмороженный завсегдатай портовых притонов. Президент Азариас Лулу мстительно ухмыльнулся, передернул затвор и прицелился. Протрещала коротая очередь, и на белоснежной сорочке старпома расплылось бесформенное кровавое пятно…
…То, что случилось потом, запомнилось Флерову лишь фрагментами. Лулу дал еще несколько коротких очередей, но, к счастью, неудачно: пули лишь прошили фальшборт. Находчивость капитана спасла жизнь не только ему: нащупав в кармане тяжелый портсигар, он прицельно метнул его в горящий прожектор. Матерщина и беспорядочные выстрелы заглушили звон разбиваемого стекла. Свет погас, и в это самое время «Новочеркасску» удалось-таки отвалить от страшной яхты. Даже в кромешной темноте было слышно, как диктатор беснуется на палубе. И тут корпус судна сотряс чудовищный удар: теряющее управление судно село на рифовую отмель. Впрочем, для экипажа контейнеровоза это стало спасением: идти в открытое море с огромной пробоиной было смерти подобно…
* * *
На улицах города началась ночная жизнь. Попугаи трещали в резных пальмах. Неоновые отблески колыхались в темной портовой воде. На перекрестках дымились жаровни с рыбой. Малолетние чернокожие оборванцы преследовали немногочисленных европейцев гортанными криками: «Эй, белый, доллар давай, доллар!» Белые шарахались от вымогателей, как от прокаженных.
Несколько крытых грузовиков и джипов с мигалками на полной скорости проследовали к пирсу, к которому уже подходило спасательное судно. Оцепление выстроилось мгновенно – местная полиция была готова не только к случаям массовых протестов и стихийных демонстраций. Любопытствующих бесцеремонно оттеснили подальше. Спустя несколько минут со спасательного судна вывели первую группу моряков с «Новочеркасска». Многие уже были избиты. Полицейские, не стесняясь, прямо на пирсе снимали с моряков часы, золотые цепочки и даже обувь.
Последним вывели Алексея Флерова. Капитан «Новочеркасска» не потерял присутствия духа: определив взглядом старшего правоохранителя, он потребовал немедленной встречи с российским консулом.
– Будет тебе встреча! – белозубо осклабился гориллоид и с оттягом ударил суставчатой дубинкой по спине капитана.
Моряков побросали в тентованные грузовики. Чернокожие автоматчики, рассевшиеся у бортов, не оставляли никаких шансов на бегство. Да и куда можно бежать уроженцу Средней полосы России в незнакомом африканском городе?
Угрожающе взвыла сирена, пульсирующими сполохами вспыхнула сигнальная лампа на крыше головного полицейского джипа, и колонна покатила с территории порта. С освещенной набережной свернули в трущобы. Слепящие точки фар расширились конусами, выхватив из мазутной черноты фантастические пейзажи: жесть, картон и пальмовые листья.
Небольшая двухэтажная тюрьма, построенная еще в колониальную эпоху, белела за банановой плантацией. Подъехав к воротам, головной джип призывно посигналил. Металлические створки, ведомые мощным электродвигателем, бесшумно разошлись, и грузовики растворились в фиолетовой мгле тюремного двора…
* * *
Если ночью снится сырое мясо – жди беды. С этим утверждением Азариас Лулу был согласен на все сто процентов. Так было и двадцать два года назад, когда Лулу, аспиранта Высшей партийной школы при ЦК КПСС, собирались отчислить за кражу электрофена у стюардессы международных авиалиний. Так было и семь лет назад, когда в стране началось стихийное восстание, безжалостно потопленное в крови. Так было и в позапрошлом году, когда его государство было справедливо квалифицировано как «страна-изгой» и позорно изгнано из Организации африканского единства… Судьба, правда, до сих пор хранила Азариаса: всякий раз, проявив чудеса изворотливости, он выходил из переделок если и не победителем, то уж никак не побежденным…
Проснувшись наутро, президент Лулу долго пытался отогнать от себя навязчивое ночное видение: огромный кусок сырого дымящегося мяса в желтоватых лохмотьях прожилок. И хотя он никогда не был вегетарианцем, в состоянии похмельного синдрома этот сон был ему неприятен.
Голова была тяжела, ощущения и мысли – простыми и прямолинейными. Ощущений было несколько, все гадкие и мерзостные. Однако превалировало одно: гнусный привкус во рту, который очень-очень хотелось уничтожить, выпив что-нибудь холодное. Язык превратился в комок наждачной бумаги, голова гудела, словно пустая тыква.
Президент, почесав гуталинового цвета живот, попытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Пьянка, как он точно запомнил, началась тут, в резиденции, в обществе министра внутренних дел Набука Вабанды и его заместителя. Затем появился этот чертов англичанин Глен Миллер, руководитель «Интернэшнл даймонд», и предложил освежающую вечернюю прогулку на личной яхте главы государства. Сколько было выпито на яхте спиртного – Лулу не запомнил. Помнил, правда, что кидался пустыми бутылками в каких-то яхтсменов и мочился прямо с кормы. А вот потом вроде бы произошел тот самый инцидент, во время которого Лулу отключился. Кажется, в яхту врезалось какое-то больше судно. Кажется, он с азартом постреливал в каких-то белых на его борту. Кажется, за то те его попытались оскорбить на расовой почве. Но чем же все закончилось?
Балдахин над палисандровой кроватью создавал ощущение покоя. Едва слышно гудел кондиционер. Косой солнечный свет пробивался в щели опущенных жалюзи, и в ярких прямых лучах хаотично плясали пылинки.
Лишь в этой огромной резиденции, выстроенной на неприступной морской скале, диктатор ощущал себя в безопасности. Пятиметровые заборы, система блокпостов, спирали Бруно, минные поля и камеры скрытого видеомониторинга гарантировали относительную защищенность. Гарем из женщин различных цветов кожи, возрастов, национальностей и темпераментов был готов исполнить любой каприз хозяина. Огромный гараж, набитый «Роллс-Ройсами», «Кадиллаками», «Ягуарами» и «Порше», напоминал Детройтский автосалон. Ферма с вечно голодными крокодилами способна была внушить ужас любому, недовольному порядками в стране…
Дернув шнурок со звонком, Лулу вызвал адъютанта. Офицер в полковничьих погонах появился тут же, словно ожидал звонка за дверью. Бережно поставив перед президентом откупоренную банку пива, он преданно взглянул на главу государства: мол, что-то еще?
– Сколько же я выпил вчера? – наконец выстроил фразу президент Лулу.
– На борт яхты Вашего Высокопревосходительства было доставлено четыре ящика рома и ящик виски, не считая большого количества пива, – отчеканил адъютант. – Если Ваше Высокопревосходительство желает, я могу позвонить и узнать, сколько осталось…
– Не нужно, – толстые губы главы государства припали к пивной банке, и белая пена потекла по подбородку. – Ты лучше мне расскажи, что тут в моей стране нового?
– Все по-старому. Население вас по-прежнему боготворит. Благосостояние народа растет день ото дня… Что бы там ни говорили лидеры всех этих прогнивших европейских демократических государств.
Президент махнул рукой – утреннее пиво постепенно возвращало ему ощущение реальности.
– Сам знаю, – довольно отрыгнув, президент закурил. – В приемной никого?
– Его превосходительство господин Бамбучо Костяна с самого утра…
Бамбучо Костяна, занимавший в государственной иерархии второе место после Лулу, имел бессменный статус министра пропаганды и идеологии. Этого человека боялись не меньше, а то и больше диктатора. В стране с пережитками первобытно-общинного строя Костяна слыл самым продвинутым колдуном. Его шаманские камлания почти ежедневно транслировали по всем президентским телеканалам (других в стране попросту не было). Ходили упорные слухи, что Костяна успешно практикует вуду, насылает порчу на врагов государства и даже способен превращаться в любых обитателей экваториальных джунглей, от обезьяны до носорога. Даже Лулу с его неограниченными диктаторскими полномочиями – и то немного побаивался своего главного идеолога.
– Проси, – накинув на голое тело халат, президент тяжело уселся в кресло, формой напоминающее трон.
Костяна появился незамедлительно. Традиционная африканская юбка чуть ниже колен скульптурно облепляла его сухие старческие бедра. На впалой груди, перевязанной шкурой ягуара, позвякивали многочисленные амулеты: зубы крокодилов, иглы дикобразов, высушенные лапы ящериц и автоматные пули. Узловатые старческие пальцы сжимали главный символ шаманской веры – толстую бамбуковую палку с человеческим черепом на конце. Как доподлинно знал Лулу, это был череп спикера местного парламента, пропавшего семь лет назад…
С достоинством поздоровавшись, Костяна без приглашения уселся напротив – он всегда пользовался такой привилегией.
– Ну, давай, Бамбучо, с чем пришел? – допив пиво, президент щелкнул пальцами адъютанту – мол, повтори.
– Ваше Высокопревосходительство, – трагическим голосом начал колдун-идеолог, – произошла огромная неприятность. Да, я знаю, что эти русские сами виноваты…
– Что ты несешь? Какие русские? – не понял Лулу.
– С контейнеровоза «Новочеркасск». Русские моряки, злостно нарушив все существующие правила международного морского судоходства, вчера ночью спровоцировали столкновение с яхтой Вашего Высокопревосходительства…
– Так это были русские? – неприятно поразился глава государства.
С Советским Союзом, а потом и с Россией главу государства связывала не только учеба в Москве. В свое время, только-только придя к власти, он клятвенно обещал Кремлю «построить в одной отдельно взятой африканской стране социализм» и даже предложил в долгосрочную аренду лагуну под военную базу советских подводных лодок. Советы обещанием не воспользовались, однако все-таки причислили государство к «дружественным» и вяло защищали его от нападок в Совете Безопасности ООН. Азариаса Лулу как «пламенного коммуниста-ленинца и борца с мировым империализмом» даже наградили в Кремле орденом Дружбы народов. Однако вскоре отношения с Москвой испортились. В обмен на обещание «строить социализм» президент Лулу требовал слишком многого: бесплатных русских специалистов, дешевую нефть, невозвратные кредиты, а также постоянное лоббирование своего режима во всех без исключения международных организациях. Сотрудничество с кровавым диктатором, обвиняемым в людоедстве, явно тяготило Москву, потому как сильно портило имидж России. Вскоре от былой дружбы не осталось и следа. Правда, до сегодняшнего дня Российская Федерация оставалась одним из немногочисленных государств, не введшим пока экономическое эмбарго против страны-изгоя…
– Значит, это были русские… – на выдохе повторил президент; только теперь он вспомнил, как стрелял из винтовки «М-16» по белым на борту контейнеровоза. – Но они ведь сами виноваты, правда?
– Безусловно, – важно кивнул шаман. – Белые арестованы. Контейнеровоз «Новочеркасск» задержан, сейчас его ремонтируют.
– Бамбучо, ты уже советовался с духами? – встревоженно поинтересовался Лулу; он был явно испуган собственной пьяной лихостью.
– Сегодня утром. Потому и поспешил к Вашему Высокопревосходительству…
– И что говорят духи?
– С русскими не надо ссориться. Дух нашего общего предка, Шамбу-Шумба, советует принести извинения и всех отпустить. Наша традиционная африканская духовность…
– Но ведь они на весь мир будут вопить, что это мы виноваты! – напомнил глава государства.
– Я думаю, что ситуацию можно переиграть, – жестко улыбнулся Костяна.
– Например?
– Вину можно свалить на местную оппозицию. Мол, это они угнали вашу яхту по приказу своих заокеанских хозяев. Один из оппозиционеров переоделся в любимые шорты и рубаху Вашего Высокопревосходительства и открыл стрельбу по русским. Организовал подлую провокацию. Чтобы таким образом дискредитировать не только вас лично, но и наше государство. Это, кстати, мне тоже духи посоветовали, – поспешно добавил шаман, явно снимая с себя ответственность за совет.
– Предлагаешь превратить наш проигрыш в наш же выигрыш?
– Вот именно.
– Все это хорошо, да только у нас оппозиции уже не осталось. – Президент выразительно кивнул в сторону окна, за которым располагалась крокодилья ферма.
– Найдем кого-нибудь, – хищно осклабился шаман.
– А если русские будут продолжать вопить, что мы виноваты?
– Тем, кто будет вопить громче всех, дадим денег… Ну, по пять миллиардов мугамбов на человека. – Заметив на лице собеседника выражение сомнения, Костяна переиграл: – Или по шесть миллиардов… Там один вроде погиб. Скажем, это его подлая оппозиция застрелила. Телеграмма соболезнования родным. Приглашение отдохнуть в нашей стране за наш счет. Официальные извинения…
Лулу задумался. С одной стороны, предложение главного идеолога не было лишено здравого смысла. Хотя отношения с Москвой были почти сведены к нулю, кое-какая торговля с ней еще оставалась. И торговля эта приносила хотя и небольшую, но все-таки прибыль. С другой же стороны, Россия совершенно не оправдывала возложенных на нее надежд. Теперь, когда словоблудие о «построении социализма в одной отдельно взятой африканской стране» звучало в Москве полным анахронизмом, русские все чаще и чаще давали понять, что отношения с Лулу могут строиться лишь на прагматичной основе.
После четвертой банки пива президента осенило.
– Позвоню-ка я мистеру Миллеру! – молвил он и, заметив на лице Бамбучо признаки недовольства, успокоил: – Он-то хотя и белый, европеец… но все-таки думать умеет!
Думающий европеец появился через час. Глядя на руководителя «Интернэшнл даймонд», становилось понятно, почему народы, порабощенные Британской империей, так люто ненавидели англичан. Высокий, с жидкими соломенными волосами и совершенно бесцветными глазами, он неуловимо напоминал классического плантатора колониальной эпохи – жадного, расчетливого и безжалостного. Для полного сходства с киплинговским героем не хватало только шестизарядного «Ремингтона» в руках и бича из гиппопотамовой кожи на поясе.
Азариас Лулу был обязан Глену Миллеру многим, если не всем. Вот уже много лет его диктаторский режим держался на плаву лишь благодаря «Интернэшнл даймонд», сверхбогатой международной корпорации по добыче и обработке алмазов. Только разведанных алмазных копей в стране было ничуть не меньше, чем в Намибии или Якутии. Большинство экономических рычагов управления страной еще с колониальных времен оставалось в руках «Интернэшнл даймонд», чьи финансовые возможности выглядели совершенно фантастически. Корпорация беззастенчиво грабила страну, однако Лулу смотрел на это сквозь пальцы: британцы, в обход всех международных санкций и эмбарго, поставляли ему вооружение, амуницию и самую современную полицейскую спецтехнику.
Глен Миллер и Бамбучо Костяна тихо ненавидели друг друга. Это было не только противостояние за «доступ к телу» диктатора. Экономические интересы главного колдуна, который также вложил в алмазодобычу средства, то и дело пересекались с интересами транснациональной корпорации. «Холодная война» могла перерасти в открытое противостояние в любой момент…
Как и следовало ожидать, мистер Миллер был уже в курсе ночных событий. Что, впрочем, неудивительно: о столкновении русского контейнеровоза и президентской яхты судачили на рынках, в портовых борделях и на набережной…
– Естественно, эти русские виноваты сами, – жестко улыбнулся Миллер и, неприязненно покосившись на шаманский атрибут с человеческим черепом, продолжил все так же деловито: – Однако ни о каких извинениях не может быть речи.
– Почему?
– Пусть русские и извиняются! Виноваты ведь они, Ваше Высокопревосходительство! Всенародно избранному президенту не подобает извиняться перед какими-то матросами-голодранцами!
– М-м-м… – Всенародно избранный причмокнул губами. – Это, конечно, мысль. Ну, и как ты это видишь, мистер Миллер?
– Все очень просто. Сперва следует подготовить информационное прикрытие. Объяснить мировому сообществу, в чем именно виноваты русские. Затем потребовать официальных извинений в приемлемой для вас форме. Когда же их не последует, Россию просто послать подальше…
– Но ведь у нас с Россией торговля! – напомнил Лулу; он явно колебался.
В руках алмазодобытчика появился блокнот.
– Смотрите. Годовой товарооборот между вашим государством и Россией – пять с половиной миллионов долларов. Всего. А контейнеровоз «Новочеркасск», если мы его конфискуем, стоит пятьдесят-шестьдесят миллионов как минимум. Ему еще трех лет нету, немцы под заказ строили. Всегда можно выгодно перепродать. Или самим деньги морскими перевозками зарабатывать.
– А если русские… предпримут какой-нибудь демарш?
– Ну, присоединятся к экономическому эмбарго. Ну, введут санкции на торговлю. А что еще они могут? Какой от них толк? Или Ваше Высокопревосходительство лично им чем-то обязан?
И тут подал голос забытый Костяна:
– Мистер Миллер явно забывает сказать, что экономическая и политическая изоляция нашей прекрасной страны выгодна прежде всего «Интернэшнл даймонд»! Чем больше против нас будут вводиться санкций и эмбарго, тем незаменимей станут услуги самого мистера Миллера. К кому еще обращаться по поводу закупок ракетных катеров, вертолетов береговой охраны и полицейских водометов? К «Интернэшнл даймонд», и только к ним!
– Мистер Бамбучо Костяна, как всегда, преувеличивает, – холодно опроверг доводы противника британец. – Если мы и помогаем вашему правительству, то делаем это только от чистого сердца! И вообще: полагаться надо не на каких-то там русских… которые все равно далеко, а на мощь западного корпоративного бизнеса.
– Продолжай, я слушаю, – туземный президент благожелательно улыбнулся европейцу, явно давая понять, что реплика шамана пришлась ему не по вкусу.
– Одной санкцией больше, одной меньше… Какая разница? Зато, потребовав у русских извинений и конфисковав их контейнеровоз, Ваше Высокопревосходительство автоматически ставит себя вровень с лидерами мировых супердержав! Мол, мы – не очень большая страна, к тому же бедная, лишь недавно сбросившая путы колониализма… А вот Россию не постеснялись послать подальше!
Англичанин, прекрасно изучивший психосклад президента, знал: в ситуациях, подобных этой, лучше всего сыграть на его самолюбии. Осталась лишь пара-тройка стран, где диктатора-людоеда еще по инерции считали легитимным. Для подавляющего большинства мировых государств Лулу давно уже превратился в персону нон грата, иметь с которым хоть какие-то дела считалось верхом неприличия. А ведь диктатору так хотелось ездить на международные экономические форумы, встречаться с мировыми лидерами и вообще – иметь репутацию уважаемого государственного деятеля и приличного человека!
– Духи подсказывают мне, что мистеру Миллеру доверять нельзя! – в качестве последнего аргумента вставил Кастяна. – Добром это не кончится. Лучше извиниться и все свалить на оппозицию. Дешевле обойдется.
Лулу по-прежнему колебался. С одной стороны, ему совершенно не хотелось конфликтовать ни с кем, даже с весьма далекой Россией. Да и духов он немного побаивался. С другой – предложение мистера Миллера очень уж пришлось ему по душе. Демонстрация неуступчивости и независимости для современного африканского политика дорогого стоит…
– К тому же, разговаривая с русскими с позиции силы, Ваше Высокопревосходительство необычайно укрепит свой авторитет внутри страны, – хитрым змеем улыбнулся британец и тут же поспешно добавил: – Впрочем, ваш авторитет и без того очень, очень высок…
– Я подумаю. – Дернув шнурок со звонком, президент вызвал адъютанта и распорядился принести пиво для всех.
– Хорошо, думайте, – соглашаясь, кивнул британец. – Уверен, что Ваше Высокопревосходительство примет единственно правильное решение.
– А я еще раз посоветуюсь с духами, – безнадежным тоном произнес шаман.
Миллера эта реплика совершенно не смутила.
– Кстати, Ваше Высокопревосходительство хорошо помнит, во сколько обходится годовое содержание одного полицейского спецназовца? – вкрадчиво поинтересовался он.
Лулу замялся:
– Ну, если в мугамбах…
– Десять тысяч долларов США, и это не считая оружия, транспорта, спецтехники, амуниции и боеприпасов. А кто оплачивает весь ваш полицейский аппарат – надеюсь, Ваше Высокопревосходительство еще помнит?
Это было правдой: элитные части армии и полиции вот уже десять лет финансировались «Интернэшнл даймонд». Правда, взамен Миллер сразу потребовал налоговых льгот, каковые и были сразу же ему предоставлены. Однако жадному британцу и этого было мало: в последнее время он намекал, что неплохо было бы и вовсе освободить его от налогов…
– Но ведь у «Интернэшнл даймонд» и так исключительное положение в стране! – несмело напомнил президент. – У вас эксклюзивная концессия на добычу алмазов… и не только их!
– Все правильно. Но это вовсе не означает, что мы обязаны оплачивать все ваши счета, – спокойно парировал англичанин.
Когда принесенное адъютантом пиво было выпито, Азариас Лулу закурил сигару на манер Черчилля и уселся на стул-трон. Взгляд главы государства выражал державное величие. Этим взглядом он обвел присутствующих и вынес решение:
– Первое. Русским предъявить самые чудовищные обвинения. Расизм, наркоторговля, педофилия, контрабанда, пьянство, умышленные убийства, поклонение злым духам. В глазах мировой общественности их следует представить чудовищами, убийцами детей. Второе. Контейнеровоз «Новочеркасск» конфисковать в пользу нашего многострадального государства. Я не позволю обворовывать свой несчастный народ! Соответствующий декрет я сегодня же и подпишу. Третье. Господину Бамбучо Костяну, как ведущему специалисту по пропаганде и идеологии, подготовить информационное прикрытие. Да такое, чтобы весь мир поверил! Четвертое. Обработать всех очевидцев нападения на мою яхту этих беложопо… – перехватив прищуренный взгляд британца, президент Лулу тут же поправился: – Этой банды русских террористов.
– В этом я с удовольствием выступлю спонсором, – как ни в чем не бывало вставил Глен Миллер.
– …пятое. Объявить моему МИДу, что все попытки русских дипломатов встретиться с пленными русскими должны квалифицироваться как автоматическое признание вины экипажа «Новочеркасска». Иными словами, если мы объявляем моряков с контейнеровоза террористами, то русские дипломаты становятся пособниками террористов. Вопросы есть?
– Слова Вашего Высокопревосходительства – закон для всех нас, – вежливо улыбнулся Глен Миллер.
– Служу Отечеству и президенту! – обычной формулировкой подтвердил готовность служить диктатору главный колдун, искоса посматривая на англичанина, на которого он затаил глубокую обиду.
Проводив гостей, Азариас Лулу поднял жалюзи и открыл окно. В шелестящих кронах пальм галдели обезьяны. Одна из них, игриво взглянув на главу государства, показала ему донельзя непристойный жест. Президент лениво швырнул в примата банкой пива.
Настроение, бывшее с утра хмурым и сумрачным, постепенно поднималось. Президент все более и более утверждался в правильности своего решения. Реакция далекой Москвы совершенно не пугала африканского диктатора.
Да и чего бояться? За время президентства Лулу объявляли импичмент, и вводили санкции, и делали невыездным во все цивилизованные страны. Однако вот уже сколько лет он, невзирая на все превратности, продолжал стоять у кормила власти.
Азариас Лулу всегда верил в свою путеводную звезду, в неповторимую и счастливую судьбу, предначертанную духами джунглей. Именно судьба сперва вывела его, незаконнорожденного сына деревенской проститутки из поселка Александрия, в смотрители банановой плантации. Именно судьба направила молодого агрария на учебу в Москву. Именно судьба возвела его во время постколониального хаоса в должность главы государства.
Глядя на резвящихся обезьян, президент остро ощущал свое одиночество. Он любил это состояние. Когда в общежитии Высшей партийной школы посланцы борцов с коланиализмом и расизмом поднимали граненые стаканы «за Африку!», он поднимал стакан вместе со всеми. Но не так, как все, а многозначительно, с особым подтекстом. «Большое будущее!» – видя этот жест, предрекали преподаватели, хотя и не знали, в чем заключается это будущее…
Допив пиво, президент поймал себя на мысли, что неплохо было бы и перекусить. Вид и запах мяса теперь совершенно не вызывали тошноты, как это было с утра. Наоборот – мысли о хорошо прожаренном филе будоражили рецепторы ротовой полости, провоцируя повышенное слюноотделение.
Набрав номер шеф-повара, президент вкрадчиво поинтересовался:
– А кто там у нас сегодня на завтрак?
* * *
– …так, ноутбук раскрыть, включить в сеть и зафиксировать на экране какую-нибудь картинку «тяжелого порно»… Да нет, с нашей, с чернокожей девкой. А еще лучше – с симпатичным пацаненком. Вот тут, слева, положить использованные шприцы. Сюда – бутылки и стаканы… Прямо на порножурнал. Презервативы у кого-нибудь есть?
Вот уже полчаса в капитанской каюте «Новочеркасска» хозяйничали телевизионщики из информационно-аналитической программы «Панорама» – крупнокалиберного идеологического орудия диктаторского телеканала «За Африку!». Чернокожие шакалы пера и акулы голубого экрана, получив задание от Бамбучо Костяна, готовили «постановочные» кадры для субботнего эфира. Кадры эти и должны были изобличить русских моряков во всех смертных грехах, от наркомании до педофилии включительно.
Сюжет, заснятый в каюте Алексея Флерова, и впрямь получился эффектным. На экране компьютера в режиме стоп-кадра застыла донельзя неприличная картинка: четверо белых зверски насилуют худенького африканского школьника. Бутылка из-под рома и несколько захватанных стаканов косвенно указывали, что русские развлекались подобным образом во время выхода контейнеровоза из порта. Использованные шприцы и несколько продырявленных презервативов, в художественном беспорядке разбросанные вокруг ноутбука, должны были засвидетельствовать, что просмотром извращенческого видео тут дело не ограничилось.
Оценив несмонтированную еще запись и удовлетворившись результатом, команда африканских телевизионщиков приступила к не менее важному пункту: интервью у очевидцев.
За очевидцами дело не стало: за пару-тройку долларов все портовые проститутки, наркоманы, алкоголики и завсегдатаи сомнительных притонов клятвенно засвидетельствовали бы что угодно, где угодно и когда угодно.
– Я своими глазами видела, как незадолго до столкновения с яхтой Его Высокопревосходительства русские моряки пили на палубе водку! – заявила грудастая африканка с проваленным носом.
То, что до «Новочеркасска» было как минимум несколько морских миль, ее не смутило – как, впрочем, и то, что дело происходило ночью.
– Незадолго до выхода из порта мистер Флеров попросил доставить на контейнеровоз партию героина, – заявил молодой чернокожий громила, перевязанный цепью. – Но я, как честный налогоплательщик и просто порядочный человек, сразу ему отказал!
Этот главарь молодежной портовой банды и впрямь подкатывал к русскому контейнеровозу на моторке с предложением доставить девочек, мальчиков, наркотики и контрабанду и отчалил лишь после твердого обещания боцмана утопить его вместе с поганой посудиной.
Очень кстати пришлось заявление местных таможенников, прибывших на «Новочеркасск» за дежурной взяткой незадолго до отплытия.
– Они специально спаивали нас водкой, сэр! – трагически скривил рот главный таможенник и с ловкостью фокусника извлек из кармана пустую бутылку из-под «Столичной». – Я этому мистеру Флерову так и говорю: «Не могу, мол, водку пить, это взятка, а я ведь Отечеству служу!» А он – ни в какую. Сейчас, мол, выпьешь, и будешь «Казачок» на палубе танцевать, с белыми сибирскими медведями! Пришлось пригубить, виноваты, каемся… Мы едва вырвались из их гнусных белых лап!
Бутылка выглядела неопровержимым доказательством правдивости таможенников: найти емкость из-под «Столичной» владивостокского разлива в экваториальном африканском порту можно было только у русских.
Еще не менее полудюжины «очевидцев» наперебой объяснили, что прекрасно видели момент столкновения. Моряки «Новочеркасска», нагло попирая все правила международного морского судовождения, при выходе из порта не только не зажгли судовые огни, но даже не дали положенных трех гудков. А все потому, что русские в это время пили водку, кололись героином, смотрели порнуху и предавались самым чудовищным извращениям. Вот неуправляемое судно и врезалось в яхту главы государства, который не пожалел выходного, чтобы самолично проинспектировать акваторию порта. Лишь заступничество духов джунглей сохранило жизнь всенародно избранному.
Азариас Лулу, отсмотревший смонтированную запись «Панорамы» еще до выхода в эфир, одобрил профессионализм телевизионщиков. Оплатил же их услуги мистер Миллер – последнее стоило ему сущие пустяки. Именно в таком виде сюжет и прошел по местному телеканалу. И даже попал в новостные программы ВВС и Euronews.
Добрые, темные и наивные африканцы поверили местному телевидению сразу и безоговорочно: все, что показывала «Панорама», выглядело в экваториальных джунглях свято и непогрешимо. Зато аудитория цивилизованных телеканалов оказалась куда менее доверчивой. Даже неспециалисты обнаружили в репортаже массу неточностей, противоречий, натяжек и откровенных ляпов.
И лишь на четвертый после катастрофы день в российских телевизионных новостях прошло нейтральное сообщение об аресте контейнеровоза «Новочеркасск» и всего экипажа.
Впрочем, те, кому по долгу службы следовало владеть точной информацией, уже знали, что африканский президент нагло лжет…
