Полдень. Ясный солнечный день. Ветра почти нет, по поверхности океана лениво движутся горбатые волны. После сытного завтрака мы разбрелись по разным каютам и неплохо вздремнули до полудня. Проснувшись, нашли шефа в отвратительном настроении.

– Что случилось, Сергей Сергеевич?

– Ничего не понимаю, – смешно пожав худыми плечами, говорит он и выпускает клуб сигаретного дыма.

Мне давно известно, что он профан в вопросах, касающихся моря. Однако это никогда не было причиной его дурного настроения – Горчаков до мозга костей стратег и разведчик, а не моряк. Значит, причина недовольства в другом.

– Чего именно вы не понимаете?

– Мы находимся в точке указанных на конверте координат с точностью до минуты, а вокруг ни одной души! По данным РЛС, освещения воздушной и надводной обстановки – пусто; по докладам гидроакустиков – пусто. Никого, включая тех, кто снимал под водой нашу лодку.

– Да, это странно.

– Но знаешь, что самое отвратительное?

– Что? – невольно замираю я, ожидая услышать какую-нибудь страшилку.

– Под нами – вершина стратовулкана!

«Фух», – незаметно выдыхаю набранный в грудь воздух.

– Надо бы глянуть на карту, – заявляю я и тащу генерала в ходовую рубку.

Он выбрасывает окурок, ворчит, но идет.

Знакомлюсь со штурманом и нависаю над морской картой… Как ни крути, а Горчаков прав – наш эсминец находится над плоской и довольно обширной верхушкой подводного стратовулкана. Средняя глубина в радиусе километра не превышает семидесяти метров, а сбоку – точно на окружности жерла – торчит так называемый «подводный клык». Страшная для мореплавателей штука, потому как кончик «клыка» отделяет от поверхности всего шесть метров. Чуть зазевался или неверно рассчитал маршрут и… стучи в эфир сигнал «SOS» и спускай на воду спасательные средства.

– Ты не мог ошибиться с глубиной во время просмотра видеозаписи? – с надеждой спрашивает босс.

– Нет, там была приличная глубина. Очень приличная…

– Черт… – снова тянется его ладонь к сигаретной пачке.

Я частенько подшучиваю над стариком, но сейчас мне его жаль.

– Сергей Сергеевич, рано расстраиваться. Для начала надо осмотреть поверхность вулканического конуса.

– Ты так думаешь?

– Лишняя информация нам не помешает. Верно?

– Что ж, давай займемся осмотром вулкана, – оживает взгляд бесцветных глаз. – У нас есть время до прихода исследовательского судна, и необходимо потратить его с пользой.

– Какого судна?

– Нашего. Сюда полным ходом идет «Профессор Лобачев» с автоматическим глубоководным аппаратом на борту.

Вот так у него всегда: имеет в запасе кучу важной информации, а нам выдает в час по чайной ложке.

– Никаких вольностей! От вас требуется просто обследовать вершину вулкана. Ты меня понял? – распинается Горчаков, полагая, что за несколько месяцев мы забыли все, включая меры безопасности.

Застегиваю ремни дыхательного аппарата.

– А что, раньше вместо серьезных дел мы промышляли охотой на тунца?

– Это я на всякий случай. Чтобы вы почаще вспоминали о таком слове, как дисциплина…

До чего же он любит поворчать! Всегда ворчит: и по делу, и для профилактики. Лучше не обращать внимания, так он быстрее выговорится и замолкнет.

Глубина погружения сегодня детская, поэтому идем вниз одной парой: я и Миша Жук. Устюжанин с Фурцевым сидят у развернутой станции гидроакустической связи. Они находятся в готовности № 2 – снаряжение и оружие под рукой, в случае тревоги им хватит пары минут, чтобы сигануть в воду и прийти нам на помощь.

На привычных больших противолодочных кораблях мы «арендуем» просторную вертолетную площадку. На эсминце проекта 956 она конструктивно расположена слишком высоко, поэтому наш рабочий «бивак» разбит прямо на палубе – у круглого «пьедестала», над которым возвышается обтекаемая башня корабельной автоматической пушки АК-130. Под ее двумя стволами висят наши костюмы, в теньке стоят баллоны со смесью, на промасленных тряпках лежат автоматы АПС с боеприпасами.

– Готовы? – деловито интересуется Устюжанин.

– Готовы. Проверяй.

Он сегодня тащит лямку командира спуска или, проще говоря, последнего контрольного рубежа перед нашим путешествием на глубину.

Мы стоим у борта. Георгий поочередно подходит к каждому и осматривает подвесную систему, оружие, полнолицевые маски с гарнитурами для ведения связи. Особое внимание он уделяет ребризерам – с дыхательными аппаратами шутки плохи, поэтому тщательной проверке подвергается все: целостность дыхательных мешков, шлангов, легочного автомата, байпасных клапанов и автомата промывки дыхательной системы. Заканчивается осмотр контролем давления в заправленных баллонах и наличия свежих регенеративных патронов. Ужасно не люблю высокопарности, но от исправности и надежной работы всего вышеперечисленного в буквальном смысле зависит жизнь боевого пловца.

Все в норме. Григорий подает последний элемент – этакий «символ власти» командира группы боевых пловцов – навигационно-поисковую панель. Сейчас она выключена, а под водой на ее цветном экране появится великолепная картинка со сканирующего гидролокатора кругового обзора.

– Итак, господа ихтиандры, нам необходимо найти любой – пусть самый крохотный след, оставленный побывавшими здесь дайверами, – напоминает Горчаков. – Задача ясна?

– Яснее некуда.

Жора хлопает по плечу:

– С богом!

И помогает спуститься по первым ступенькам штормтрапа…

Все боевые пловцы моего отряда пользуются современными ребризерами с электронным управлением. Как и подводная навигационно-поисковая панель «P-SEA», ребризер тоже является сложной и высокотехнологичной штуковиной. Это самый дорогостоящий из всех дыхательных аппаратов типа «CCMGR» (Closed Circuit Mixed Gas Rebreather), в котором углекислый газ, выделяющийся в процессе дыхания, поглощается химическим составом регенеративных патронов. Другими словами, засечь боевого пловца по пузырям выдыхаемого воздуха невозможно, ибо этот воздух не выбрасывается наружу. После выдоха он обогащается так называемой «донной смесью» (кислородом с дилюэнтом, содержащим воздух или нитрокс; чаще смесь на основе гелия) и снова подается на вдох. Бешеная цена подобных аппаратов обусловливается наличием электронной схемы управления, дозирующей кислород в зависимости от глубины. За счет этого декомпрессия пловца происходит гораздо быстрее, а зачастую задержек при всплытии и вовсе можно избежать. В нижней части ребризера установлен резервный баллон с двумя литрами обычной воздушной смеси. Это так называемый «парашют дайвера» для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров. Всякое случается в нашей опасной профессии – иногда в качестве последнего аргумента в борьбе за жизнь приходится пользоваться и «парашютом».

Температура в здешних водах настолько комфортна, что первое погружение мы решаем провести без раздельных гидрокостюмов. Прозрачность тоже на уровне. Самая чистая вода обычно бывает в северных широтах, где ничтожно мал процент взвеси – планктона и неорганики. Горизонтальная видимость там доходит до умопомрачительных значений.

– Ротонда, я – Скат. Как слышно? – проверяю связь, едва набежавшая волна накрывает нас с головами.

– Скат, я – Ротонда. Слышу отлично.

– Понял. Приступаем…

Позывной Скат всегда присваивается старшему смены. Если под водой находятся две пары – «Скатом» остается работающая на глубине, а та, что дежурит выше, зовется «Барракудой». Ротонда неизменна и непотопляема, ибо она всегда стоит на суше, в нашем случае – несет вахту на палубе эсминца «Боевитый».

Вершина подводного вулкана как на ладони. Мы хорошо изучили морскую карту и имеем полное представление о рельефе, сформированном тремя ныне спящими вулканами. Координаты, указанные на конверте, соответствуют точке на вершине самого высокого из них. Медленно погружаясь и рассматривая его плоскую «шапку», не перестаю удивляться природной фантазии: два-три километра в сторону, и под тобой пропасть – тонуть устанешь. А здесь застывшую лаву от поверхности отделяют каких-то двадцать метров – глубина заурядного речного фарватера!

Верхушка рельефна и довольно обширна. Во всяком случае, мы осмотрели приличную площадь в радиусе ста метров от эсминца, но границ, за которыми начинается резкий спуск на глубину, так и не достигли. Торчащего «клыка» тоже не увидели – «Боевитому» с его приличной осадкой надо держаться от этого природного феномена подальше.

Бог знает, когда в последний раз оживал дремлющий под нами вулкан. Вероятно, очень давно, так как ныне он в изобилии заселен кораллами, разнообразной растительностью, мелкими и средними представителями морской фауны. Следов какой-либо деятельности человека не видно.

Гляжу на часы… Благодаря небольшой глубине смесь расходуется экономно. Мой опытный напарник усиленно вертит головой и держит наготове единственный автомат, захваченный на всякий пожарный случай, ибо теплые воды вкупе с коралловым раем частенько привлекают хищных акул. Парочку особей мы уже заметили, но пока это безобидная мелочь, не представляющая опасности для человека…

За изучением очередного сектора верхушки проходит еще полчаса. В коралловом разнообразии мы не встречаем ровным счетом ничего интересного. Навигационно-поисковая панель постоянно включена, но на ее экране пусто – ни одного подозрительного объекта. Эта штуковина – настоящая палочка-выручалочка для нашего брата, особенно при затрудненной видимости под водой или при выполнении скрытных задач, когда высовываться на поверхность опасно. Панель «P-SEA» имеет цветной экран, отображающий великолепную картинку со сканирующего гидролокатора кругового обзора. Чуток тяжеловата – в воде ее вес составляет около трех килограммов – зато позволяет видеть все в радиусе до сотни метров: рельеф подстилающей поверхности, движущиеся и статичные объекты, относительно крупные предметы, группы водолазов… Все это пеленгуется и графически отображается на экране с выводом подробных данных о геометрическом размере объекта, дистанции до него, пеленге, высоте расположения от грунта.

Находясь над одним из рифов, взгляд натыкается на предмет, контуры которого явно содержатся в базе данных моей памяти. «Хоть не с пустыми руками», – думаю я и подхватываю вещицу. Представляя, насколько расстроится от подобных результатов Горчаков, все-таки приказываю Михаилу закончить обследование дна и возвращаться на корабль…

Находка лежит на палубе посреди большой грязной лужи.

– Неужели никаких следов? – сложив руки на груди, цедит Горчаков.

Он откровенно недоволен итогами пробного погружения и даже не смотрит в нашу сторону.

– Никаких, – я расстегиваю лямки ребризера и киваю на трофей. – Кроме судового телефонного аппарата.

– Он нашего производства?

– Сейчас, Георгий разберется…

Пока мы с Михаилом освобождаемся от снаряжения, Устюжанин пытается очистить корпус и массивную трубку. Вскоре сквозь скрежет и постукивание лезвия ножа доносится его голос:

– Очень похож на наш СТА1-3А, которые установлены для внутренней судовой связи почти на всех военных кораблях и подводных лодках.

– Странно, как он попал на вершину вулкана?

– Нонсенс, – посмеивается Жук, протирая ветошью автомат. – Все корабли обходят подобные «банки» за двадцать миль.

Парень прав – при сильном волнении моря большая посудина элементарно повредит корпус о вершину вулкана. И оттого находка мне тоже кажется подозрительной.

Все присутствующие с удивлением переглядываются, один лишь генерал стоит поодаль и, не проявляя интереса, задумчиво созерцает линию горизонта…

– Жень, глянь-ка, – зовет Устюжанин. – Аппарат точно наш.

Присев на корточки, рассматриваю трофей.

Георгий очистил табличку с выбитыми буквами и цифрами – «СТА1-3А». На правом боку корпуса над рукояткой вызова постепенно появляется начертанная масляной краской надпись: «К-229, инв. № 4-11».

– Сергей Сергеевич, – поглядываю на скучающего шефа, – в это трудно поверить, но телефонный аппарат с той лодки, которую мы ищем.

– Что? – недоверчиво он смотрит в мою сторону. Затем подходит к нам и присоединяется к исследованиям. – Интересно. Это уже интересно…

Через полтора часа Горчаков присылает за мной матроса. Снова одеваюсь и топаю в каюту своего начальника.

– Садись, – приглашает он. – Чаю хочешь?

И, не дождавшись ответа, просит вестового принести два стакана чая «покрепче и с лимоном». Шеф потирает руки, лицо довольное, глаза излучают таинственный блеск. Кажись, нашел сторублевку – не меньше.

Посередине стола на полотенце лежит поднятый со дна телефонный аппарат. Рядом увеличительное стекло, блокнот, авторучка.

– Знаешь, что это? – кивает он на трофей.

Молчу. Чего тыкать пальцем в небо – сейчас сам скажет.

– Послание. Ты нашел на вершине вулкана послание.

Ну да, я примерно так и думал. Только не знал, от кого.

– Смотри, – поворачивает генерал аппарат левым боком. – Видишь цифры?

На облупившейся местами серой краске нацарапано в ряд несколько цифр.

– Вижу.

– Я тоже поначалу воспринял их спокойно, – посмеивается босс. – Мало ли кто их мог нацарапать, верно? Вахтенный офицер, не имея под рукой записной книжки, или недисциплинированный матрос… На самом же деле эти цифры оказались телефонным номером! Представляешь?!

– Представляю и не вижу причин для радости, потому что его действительно мог впопыхах нацарапать отверткой или лезвием ножа тот же вахтенный.

– Ты слишком упрощаешь, а тут дело посерьезнее. Во-первых, царапины довольно свежие – посмотри внимательнее и убедись сам. Во-вторых, данный номер зарегистрирован в Лос-Анджелесе.

Интересно, кто ему об этом сказал? Командир БЧ-4?..

– Ты напрасно иронизируешь, Черенков.

– Товарищ генерал, я не сказал ни слова!

– А и я без слов понимаю выражение твоего лица. Вот лучше почитай ответ на мой запрос по спутниковому каналу связи.

Читаю текст на служебном бланке секретной связи. Да, судя по присланной «телеге», множество нацарапанных в ряд цифр действительно соответствует телефонному номеру крупного американского города. Автором пояснительной записки даже педантично выделены в отдельную группу коды США и Лос-Анджелеса.

Возвращаю бланк генералу.

– Знаете, если от балды набрать на мобилке любой столь же длинный номер, то обязательно кто-нибудь ответит. Из Австралии, Гондураса или Гвинеи-Бисау. Правда, все «бабки» после этого эксперимента со счета испарятся…

Я подношу к аппарату увеличительное стекло и рассматриваю цифру за цифрой… Кажется, старик прав: их нанесли сравнительно недавно, и царапины по мягкому металлу не успели утратить блеска.

– Ты еще не услышал главную новость, – торжественно говорит босс.

– Да? И какую же?

Беседу прерывает стук в дверь – в каюту осторожно входит вестовой с заказанным чаем… Дождавшись его ухода, генерал продолжает:

– Полчаса назад мне вручили уточнение к первому донесению. К слову, в столице этим делом занимается мой помощник – чрезвычайно смышленый парень. Он-то и пробил информацию до логического венца. Короче говоря, телефонный номер «1-310-337-1541» в Лос-Анджелесе зарезервирован за самым известным на западном побережье США дайвинг-клубом «Ключ от бездны» из международной ассоциации PADI. Вот тут про него написано по-английски. Читай…

Он передает другой бланк. Я верчу его и пытаюсь прочесть длинное название, из которого понимаю лишь название да словосочетание «underwater explorers» – подводные исследования.

– Доводы серьезные. Но что, по-вашему, дайверы хотели сказать этим посланием? И почему они смылись, не дождавшись нас?

– Видимо, была какая-то причина поспешно скрыться из этого района, – пожимает плечами собеседник и шумно отпивает из стакана горячий напиток. – А смысл послания нам предстоит понять.