Сергей Зверев
Гавань красных фонарей
Август шумит тихим дождем, шлепая по крыше одинокой сторожки. Радужные капли, просвечиваемые ярким солнцем, падают из небольшой тучки, стучат по шиферу и навевают легкую грусть. Впереди осень. Пусть пока еще под ногами зеленая трава, но уже веет неумолимым увяданием от густого, терпкого запаха поспевающего урожая и невидимой завершенности, исполненного долга, венца лета…
Густой ельник, приютивший домишко, выходит мягким краем прямо к берегу прозрачного, глубокого озера. Несколько елок свешивают свои мохнатые лапы прямо над водой, обнимая огромными ручищами древнюю голубую чашу.
Капли веселого дождика падают на поверхность воды, взбивая тысячи маленьких, едва уловимых всплесков. Крохотульки растворяются, сливаются со своими сестрами в единое целое, полностью отдаваясь огромному сосуду жизни, образовавшемуся посреди Сибири миллионы лет назад. От падения воды в воду возникает ощущение возобновления, беспрерывности жизни, бесконечности потока времени и материи.
Старший мичман Диденко сидел внутри домика, у открытой настежь двери, и смотрел на легкую рябь озера. В тихие минуты послеобеденного отдыха мичман напоминал старого кота, вспоминающего только ему ведомые дела давно минувших дней и размышляющего о своей доле, о драках, о подвигах и о кошках…
Находящаяся на сборах группа боевых пловцов под командованием капитана второго ранга Татаринова, да храни бог его душу, укрылась в небольшом строении, чтобы перевести дух после дневных учений.
В том самом озере, где они возились около утопленного экскаватора, отрабатывая подходы к объекту и охрану его, а также захват диверсантов, в том же самом озере Диденко успел наловить два десятка отличных карасей. На ораву из семи мужиков улов был не слишком богатый, но для того, чтобы поправить настроение и почувствовать себя частицей природы, каждому было достаточно по миске ухи…
Они только что пообедали, и командир позволил отдохнуть и расслабиться.
Сам Татаринов уселся под навесом сторожки на бревно и закурил.
Монотонность падающих с неба капель, шелест травы навевали воспоминания… Затянувшись, командир принялся рассуждать про себя на тему собственных успехов и собственных неудач, которых в его жизни было несметное число.
Кто бы мог подумать, что здесь, посреди тайги, где нет никаких не то что океанов или морей — здесь нет даже больших озер, может тренироваться группа боевых пловцов.
Татаринов с грустью думал о том, что по роду своей деятельности он был вынужден побывать в очень многих странах, но крайне редко ему удавалось бывать где-то, где есть роскошь, где есть блеск, где ездят на дорогих автомобилях, курят дорогие сигары и разговаривают друг с другом подчеркнуто корректно.
Вся его работа состоит из стрельбы, крови, пота, мата и бесконечных физических нагрузок. Но ведь где-то есть и другой мир — мир роскоши, мир, который манит к себе всех людей. Да, простые обыватели, так любящие смотреть сериалы про богатых и властных, может быть, в чем-то и правы.
Вот живут они посреди России в месте, о котором и сказать-то никому нельзя, и тренируются надевать на себя гидрокостюмы, дыхательные аппараты, проводить под водою по нескольку часов. А все ради чего? Какая цель? Цель есть. Цель есть всегда. Где-то, за уже упомянутыми морями, есть другие люди, которые хотят сделать так, чтобы русские жили плохо. И может быть, об этом кто-то не знает, кто-то в это просто не верит. Но Татаринов, сталкиваясь с противником, еще и еще раз убеждался в необходимости своей работы и службы, существования себя самого на белом свете.
Но все-таки как жалко, что он никогда не был в королевских кругах… Вот пустили бы его… Что значит пустили?! Пригласили бы! На бал или какой-нибудь прием… Вот там он действительно оттянулся бы по полной программе. Как настоящий русский офицер, крепко обнял бы за талию какую-нибудь королеву и умчался бы с ней в стремительном и плавном вальсе… Татаринов грустно вздохнул и с удивлением увидел, что сигарета иссякла.
Дождик закончился. Снова стало тепло и светло, и снова на оголенную по локоть руку сел огромный слепень. Командир не стал дожидаться, пока его укусят еще раз, и от души хлопнул по гаду. Проводив удовлетворенным взглядом отвалившегося от него кровопийцу, Татаринов вернулся в сторожку, где увидел, что посуда вымыта, а весь личный состав устроил себе, не сговариваясь, тихий час.
Попадав на металлические двухъярусные койки, бойцы отрабатывали взаимодействие щеки и подушки. Недавно сидевший у входа старший мичман Диденко уже храпел. Над ним лежал, придавив своим центнером кровать, старший лейтенант Голицын по прозвищу Поручик. Та еще парочка со старшим мичманом. Напротив них дрыхли два капитан-лейтенанта: связист по фамилии Марконя и штатный доктор, просто Док.
Дальше два специалиста по минно-подрывному делу: мичман Малыш, выделяющийся во всей группе своим двухметровым ростом, и его напарник, а в большинстве случаев и командир — старший лейтенант Бертолет.
Сев на свою койку, над которой не было еще одного яруса — командирская привилегия, Татаринов посмотрел на своих подчиненных и подумал: «Так, а кто у нас на часах? На часах оставили командира? Непорядок!»
Капитан второго ранга уже хотел было поднять Малыша, но потом, спросив сам себя, хочет ли он спать, решил, что так и быть — посидит, подежурит час-другой.
Они у себя дома. Забрести к ним может только животина какая. До ближайшего населенного пункта с десяток километров, и достаточно просто дверь изнутри закрыть на засов, но бдительность никто не отменял, потому постоянно один человек не спал. Это дисциплина, это тонус, это служба…
Все, кто входил в его группу, выбрали для себя несколько лет назад трудную и опасную работу, включающую в себя и уничтожение врага…
Мысль о танце с королевой так крепко засела в голове офицера, что он снова пошел под навес, где раскурил еще одну сигарету. Подобное позволял себе редко, начиная заботиться о здоровье…
* * *
Пока Татаринов пребывал в мечтах и воспоминаниях, в старушке Европе стрелки часов перешагнули полдень.
Софи сидела на небольшом диванчике и пила прекрасно приготовленный кофе. Когда ее любимый русский слуга поставил чашечку на стол, она вежливо кивнула ему и, после того как молодой человек удалился, принялась читать список лиц, которых комитет выбрал для вручения премии от имени ее благотворительного фонда.
Королева Софи правила Нидерландами уже на протяжении пяти лет. Ей повезло ровно в той же степени, в какой не повезло ее близким родственникам, погибшим в результате чудовищного покушения. Конечно, когда ты рождаешься в королевской семье, в семье монархов, становится понятно, что, с одной стороны, у тебя очень большая власть, а с другой — очень большая ответственность за судьбы подданных. Только в детстве, когда твои отец и мать решают все сложные вопросы, когда ты не задумываешься о том, что скоро будет необходимо забросить все свои увлечения ради одной-единственной цели — сохранения преемственности, сохранения семьи и сохранения монархии.
Сейчас ей тридцать.
Королева не отличалась высоким ростом, но зато она отличалась острым умом. И порой ей даже хотелось обменять часть своего интеллекта на несколько сантиметров, для того чтобы выглядеть чуть выше и чуть стройнее.
Неужели монарха могут беспокоить такие глупости, как собственный рост? Наверное, нет, но в век таблоидов и бесконечных толп папарацци и корреспондентов, хочешь не хочешь, начинаешь стремиться к тому, чтобы выглядеть как можно более эффектно, тем более когда ты голубых кровей и когда ты молодая женщина.
Комитет фонда отобрал несколько кандидатур, и теперь она должна была ознакомиться с ними, для того чтобы выразить или свое согласие, или свое несогласие. Вот такая непростая королевская участь.
Первым в списке шел премьер-министр Турции.
Софи сморщила нос, но тем не менее поставила напротив фамилии плюсик. Да и сумма в сто тысяч евро не являлась чем-то выдающимся на фоне других организаций, вручающих свои чеки. С другой стороны, это добровольный шаг со стороны их королевства. То есть с ее стороны.
Королева с тревогой дотронулась до занывшего вдруг правого бока, чуть побледнела, сжала губы и поспешила принять таблетку. Покушение не прошло для нее бесследно, она была там, в машине, следовавшей за лимузином матери и отца. Осколок взорвавшегося на обочине автомобиля, убившего чету венценосных особ, пробил лобовое стекло машины Софи. Убил охранника, пройдя сквозь него. Пропорол спинку сиденья и ранил ее…
Убрав из головы негатив, она сосредоточилась на бумагах.
Под номером два шел итальянский скульптор, который выделялся из остальной массы бесталанных и никчемных творцов практически идеальным исполнением форм человеческого тела. Глядя на скуластое, широкое лицо, королева пыталась припомнить, видела ли она когда-нибудь раньше этого человека. Но ей так и не удалось сопоставить фотографию с теми лицами, которые она встречала в своей жизни. А и ладно, поставила плюс и перешла к номеру три.
Третьим был доктор из Исландии по фамилии Пинта. «Настоящий доктор», — подумала королева, разглядывая фото человека лет сорока пяти — пятидесяти в больших круглых очках, вставленных в тонкую оправу. Большой умница.
Из текстового представления следовало, что доктор проявил себя в области разработки препаратов, облегчающих жизнь пациентов после пересадки чужих органов.
«Какой молодец!» — Королева снова похвалила исландца и уверенно завизировала свое согласие выдать доктору сто тысяч.
Кофе как-то быстро иссяк, а впереди еще семнадцать позиций. Всего было двадцать номинантов, и про всех приходилось читать, поскольку каждое имя стоило сто тысяч.
Дальше шел какой-то русский…
Она подумала о том, что было бы неплохо, если бы за каждого изученного номинанта на ее счет падало по сто тысяч евро. При таком раскладе можно даже не быть королевой. Тут она всерьез задумалась над тем, сколько стоит ее власть, ее возможность находиться во главе государства. И тут Софи подтвердила свой сделанный давным-давно вывод: она никогда и ни за какие деньги не уступит это место…
Королева Нидерландов была настоящей королевой.
* * *
Татаринов никого не стал будить ни через час, ни через два, давая всем выспаться. Когда личный состав оторвался кое-как от коек, командир предложил им через пятнадцать минут народную забаву: «кто больше отожмется».
Старший мичман Диденко посмотрел несколько неодобрительно, поскольку, во-первых, он еще ото сна не отошел, а во-вторых, столь внезапные физические нагрузки скорее вредны для его уже изношенного службой организма, нежели полезны.
Старший лейтенант Голицын воспринял известие о предстоящем соревновании также без энтузиазма, так как понимал заранее, что победителем будет капитан-лейтенант Марконя.
Расстановка сил в группе была давно известна, и поэтому Малыш с высоты своего роста заявил, чтобы Марконя отжимался на одной руке.
Татаринов смерил строгим оком дерзнувшего старшего мичмана и сообщил тому, что все будут отдыхать, а он еще два километра по лесу пробежит. Просто для того, чтобы аппетит к ужину нагулять.
— Есть два километра по лесу, — вяло согласился мичман и принял, как и остальные, упор лежа.
— Отжимаемся на счет, — сообщил Татаринов и начал монотонно, делая иногда невыносимые паузы, отсчитывать: — Раз, два, три, четыре… двадцать… сорок…
Диденко отвалился… Следом, на «сорок пятом», отвалился Малыш, на «пятьдесят пятом» — Док, после чего последовал Бертолет. Но Голицын с Марконей продолжали, словно машины, под счет Татаринова выполнять упражнение и после цифры «семьдесят». На «семьдесят втором» Голицына начало трясти, и поручик был вынужден стиснуть зубы и даже надкусить нижнюю губу, для того чтобы ни в коем случае не сдаться раньше времени.
Старший лейтенант собирал остатки сил, чтобы не уступить специалисту по батарейкам…
Ведь он, Голицын, признанный рукопашник, признанный мастер владения ножами, хороший стрелок. Нужно даже сказать, что отменный стрелок. И всякий раз, когда они сходятся с Марконей в силовых упражнениях, постоянно оказывается вторым. Это бесконечное дикое унижение, которое порою они устраивают добровольно, а в этот раз по приказу командира…
Когда командирский счет дошел до отметки «семьдесят четыре», руки у Голицына отказали и он просто ткнулся в траву, в то время как Марконя издевательски еще сделал десять отжиманий, после чего с улыбочкой поднялся и небольшими поклонами поблагодарил зрителей за недолгие, но сильные аплодисменты.
Татаринов очень быстро разобрался с призами:
— Диденко, как аутсайдер, идет добывать пищу — на рыбалку. Малыш — два километра по лесу, как я и обещал. Занявший почетное второе место Голицын может ничего больше не делать. А чемпион Марконя тренирует отстающих — старшего лейтенанта Бертолета и нашего уважаемого доктора. Все, можно разойтись. И… секунду: чемпион не жалеет своих товарищей и качает их по полной программе, благо свежий воздух и у нас еще не закончились репелленты от комаров. Хм-хм. Пламенный физкульт-привет! Как говорится, чем тяжелей учение, тем меньше тратим на лечение.
Окинув хозяйским взглядом стеллаж с оружием и аккуратно уложенное водолазное снаряжение, Татаринов посмотрел в угол, где стояла и его удочка. Он уже собирался было взять инструмент для рыбной ловли и отправиться следом за Диденко, когда зуммер стоящей на столе рации ожил.
Татаринов смотрел на рацию несколько секунд, как испуганный постоялец гостиницы на появившегося в ванной таракана. Желание было одно — прибить!
Снял трубку и назвался позывным:
— Тандем на связи…
— Тандем, это Макушка, — ответила трубка, — сейчас с вами будет говорить старший.
Что за «старший», Татаринов не понял, но когда он услышал голос, то без труда узнал вице-адмирала Старостина.
— Как отдыхается, Тандем? — спросил вице-адмирал, и Кэп живо представил, как его начальник сидит за столом и покуривает свою бриаровую трубку. Просто так адмирал не звонил. Татаринов был бы рад услышать любой голос, но только не голос Старостина.
— Вот, рыбу собрался ловить, — пожаловался тихо спецназовец на свою судьбу, ожидая, что сейчас придется в срочном порядке выдвигаться в какую-нибудь точку земного шара, начиная от Северного полюса и заканчивая Южным.
Но начальник был милостив:
— Завтра со своими подчиненными отправляешься марихуану курить.
Татаринов не понял юмора начальства, молчал…
— В Голландию поедешь, вслед за Петром Первым. Только оттуда наркотики не привози, как в свое время царь водку. Ждет тебя берег Северного моря и город Амстердам. Инструкции получишь уже в штабе. А сегодня, так и быть, можешь сходить порыбачить.
Попрощавшись, Татаринов поблагодарил бога мысленно за то, что его не сдернули с места в ту же секунду, вытащил из угла удочку и побрел искать уже исчезнувшего на берегу Диденко. Какой это теперь отдых!
* * *
К вечеру следующего дня группа Татаринова добралась до своего месторасположения на побережье Балтики. Спасибо военной авиации. По прибытии Кэп отправился в штаб, чтобы взглянуть на содержимое оставленного для него пакета.
Командир бригады морской пехоты лично передал Татаринову распоряжение, после чего предложил гостеприимно стакан чая и печенье. Желая поддержать отношения с батькой всей бригады, на территории которой и квартировали его люди, Татаринов не отказался.
Пока кипел электрический чайник, кавторанга успел взять со стола ножницы и аккуратно отрезать край конверта. Внутри находился всего один лист бумаги, но с печатью и подписью — все как положено.
Пробежав глазами по строчкам, командир понял, что вице-адмирал его не обманывал. Действительно, им предстоит командировка в Европу, чего уже давно не случалось — в основном посылали их, надо сказать, во всякие дыры, далекие от истинной цивилизации. Здесь же им придется войти в население золотого миллиарда.
Как водится, времени подумать не дали, и уже завтра утром они должны были в полном составе вылетать в сторону Северного моря.
После перелета Татаринов собрал группу и провел короткое совещание, ввел в курс дела. Им предстояло участвовать в охране порта и обеспечивать безопасность при проведении мероприятия, связанного с вручением премий от королевы Нидерландов. Обычная работа группы боевых пловцов — охрана акватории совместно с местными спецами.
Услышав, куда их перебрасывают, Диденко тут же вспомнил про квартал красных фонарей, что вызвало оживление у всей группы.
Голландия, знаменитая на весь мир своим либерализмом, привлекала большое количество туристов. И что с того, что в данном случае туристы будут при погонах? Да и задание, которое им предстоит выполнять, было для них знакомо, поскольку приходилось решать подобные задачи не раз…
— Что, и олигархи будут? — спросил Голицын, поглядывая с интересом на командира.
У Татаринова не было пока никакой детальной информации, и ничего определенного подчиненным он сообщить не мог.
— На месте разберемся, — ответил капитан второго ранга и ткнул лазерной указкой в точку на карте, попав четко в город Амстердам: — Нам туда!
* * *
Закончив упражнения на брусьях, Сильвия посмотрела на своего тренера: «Можно?» Тот ровным кивком разрешил ей оставить зал. На сегодня тренировка была закончена.
Сборная страны по спортивной гимнастике тренировалась в большом манеже на протяжении нескольких недель, готовясь к предстоящим соревнованиям. Сильвия знала, что на нее возлагают большие надежды, и поэтому работала на тренировках с бесконечным упорством, оттачивая свою программу. До международных соревнований оставалось не более двух недель. Ходили слухи, что данное мероприятие должны посетить очень богатые и очень влиятельные люди, которые, по стечению обстоятельств, окажутся в городе в дни состязаний.
Сильвии недавно исполнилось четырнадцать лет, и она, как и любой подросток, хотела поскорее оказаться в той взрослой жизни, которая давала большую свободу, большие права и, как ей казалось, была более красивой. А сейчас она понимала, что ей нужно очень много работать, для того чтобы через несколько лет получить место под солнцем в мире взрослых, для того чтобы иметь возможность оплачивать себе образование и зарабатывать на жизнь. Сильвия Польна мечтала, во-первых, стать чемпионкой мира, а во-вторых, зарабатывать хорошие деньги. Поскольку она была симпатичной девочкой, то рассматривала для себя и варианты работы моделью.
«Пусть я и небольшого роста, но ведь малышки тоже нужны в модельном бизнесе. Это правда! А личико очень-очень даже ничего… — размышляла девушка, разглядывая себя в зеркало после принятия душа. — Да, грудь… но так это от спорта, и время, наверное, еще не пришло, зато ноги ровненькие и пресс, вау! Даже в сборной такой не у всех девочек».
Перестав красоваться в раздевалке, она вздохнула и поспешила домой.
Попрощавшись с подругами по гимнастическому цеху, Сильвия вышла на улицу и по небольшой улочке, которая начинала погружаться в вечерние сумерки, пошла к остановке автобуса. Через несколько минут желтый гигант должен был довести ее до квартиры, которую снимали ее родители — польские эмигранты.
Сильвия, как и большинство современных подростков, надела наушники, включила музыку и потопала, не оглядываясь и не обращая внимания на происходящее вокруг. Программа расписана наперед — побыстрее поесть и заняться подготовкой к завтрашнему дню в школе. Ей приходилось проявлять огромное терпение и упорство, чтобы совмещать занятия в школе и тренировки в манеже, но таков ее выбор, таков ее путь.
Будучи погруженной в саму себя и продвигаясь по знакомому маршруту, девушка не видела, что за ней следует на расстоянии нескольких десятков метров высокий худощавый мужчина. Следящий за Сильвией человек был одет в светлые брюки и светлую рубашку с короткими рукавами. На ногах у него были дорогие туфли, на руке — дорогие часы. Глядя на него, можно было подумать, что одинокий хлыщ, принадлежащий к бесконечной касте туристов, посещающих Амстердам практически круглый год, просто прогуливается.
Он прошел за девушкой до остановки, сел в тот же автобус и проехал вместе с ней несколько остановок. Когда она вновь вышла на улицу, он без труда проследовал за ней до ее дома.
Когда девушка скрылась в подъезде, человек с довольной усмешкой вынул i-устройство, отметил на карте города дом, после чего быстро поймал такси и скрылся в только ему известном направлении.
* * *
Сидя в огромном чреве транспортного «Ил-76», Голицын размышлял на тему, что армия и логистика — абсолютно разные категории. Какой смысл было давать группе из семи человек такой огромный самолет? Как говорится, ничего иного под рукой не было, и поэтому нужно радоваться, что они вообще летят, тому, что их вовремя привезли на аэродром, что взлетели они без приключений и на месте вовремя окажутся, встречающая сторона уже готова их принять и разместить. И вообще, дело международное, любые сомнения излишни, надо просто выполнять поставленные задачи.
В гигантском хозяйстве аэропорта «Схипхол» нашлось место и для прибывшего военного самолета из России. Обычно такие борта не размещают на глазах у пассажиров, что, собственно, было проделано и на этот раз. Самолет убрали на дальнюю стоянку, и никто по залу аэропорта не сделал объявления: «Совершил посадку борт такой-то из такого-то города». Ничего подобного не происходило — а жаль. Иногда старшему мичману Диденко хотелось, чтобы он вышел из самолета, увидел перед собою красную дорожку и по этой дорожке, мимо почетного караула, прошел бы через VIP-зал к лимузину.
Но Диденко и остальных бойцов ждал куда более скромный прием в виде подогнанного трапа и ожидавших внизу двух человек в военной форме.
Один из встречавших был высоким, наверное, даже выше, чем Малыш, а второй — небольшого роста и крепким.
Спустившись по трапу, Татаринов отдал честь, ему отдали честь в ответ, после чего были произведены крепкие дружеские рукопожатия и продемонстрированы улыбки.
Чтобы не перетаскивать имущество через главный выход, транспортник открыл грузовой люк, и народ стал перетаскивать свою поклажу в подъехавший грузовичок.
То, что они привезли с собой, вряд ли прошло бы таможенный досмотр, поэтому никакого досмотра, собственно говоря, и не было.
Амстердам встречал такой же погодой, какой их всего два дня назад провожала Сибирь. Шел мелкий дождь, но с резкими порывами ветра. Стоять на открытом месте не хотелось. Прекрасно, Татаринова тут же пригласили в стоящую рядом с грузовичком «BMW», а подчиненные… ну, на то они и подчиненные, служи — дослужишься.
Длинный — майор Брегг — дежурно поинтересовался, как они долетели, на что Татаринов спокойно ответил, что перелет прошел безо всяких проблем.
Встречающая сторона сообщила, что их ждет инструктаж, после чего уже с завтрашнего утра они должны приступить к совместным учениям с подразделениями и антидиверсионными группами, которые прибывали в Амстердам со всей Европы.
Последние несколько месяцев активность террористических группировок возросла, и спецслужбам многих стран приходилось прикладывать дополнительные усилия для предотвращения различного рода террористических актов.
Мероприятие с вручением премий было важным для молодой королевы Нидерландов, а потому, получив соответствующие указания, соответствующие органы запросили дополнительную помощь от тех стран, чьи представители должны были прибыть на церемонию вручения наград.
Пусть здесь и не ждут президентов самых крупных держав, но будут видные политики, видные деятели культуры и искусства.
Уже по дороге Татаринов выяснил суть предстоящей работы. Как ожидается, помимо номинанта от России, заместителя министра иностранных дел Кокарева, прибудут два русских олигарха на своих яхтах. Вот эти самые яхты им и придется охранять на протяжении нескольких дней. Так как объектов в акватории порта ожидалось очень много, голландцы справедливо запросили помощь. И такая помощь в лице капитана второго ранга и его группы была им предоставлена.
Кроме того, данное мероприятие должны были занести в актив по сотрудничеству Россия — НАТО.
Группу Татаринова разместили на пустынном первом этаже небольшой двухэтажной казармы в двух четырехместных кубриках. Понравились кровати — широкие и длинные.
Не успели распаковать свои вещи, как прибыла еще одна группа, судя по речи — турки.
Кэп уже знал, что турецкий премьер будет одной из главных звезд данного мероприятия, и когда он выглянул в коридор и увидел десяток жгучих брюнетов с большими баулами, топающих мимо него, то не удивился.
— Это кто? — высунулся следом в коридор Голицын.
— Османская империя, — ответил ему Татаринов и закрыл дверь в коридор.
На следующее утро, когда голландцы, турки и русские были построены на плацу, Татаринов понял, что по сравнению с «тюльпановыми» они просто дети, поскольку те возвышались огромными столбами над остальными.
Турки были примерно одного роста с русскими. Но голландцы…
«Что они тут едят, у себя в Европе? Модифицированную морковь?» — думал Татаринов, стоя на правах командира перед личным составом вместе с майором Бреггом и турецким полковником.
Диденко, после того как узнал, что с ними на одном этаже будут жить турки, загорелся идеей научить их пить водку и есть свинину, то бишь косвенно обратить в православных.
После того как с помощью переводчиков подразделениям были поставлены первоначальные задачи, бойцы погрузились в небольшие грузовики и отправились в акваторию порта для проведения первого этапа учений.
Натягивая в двенадцать часов дня на себя гидрокостюм, Голицын как будто выпал из времени, сознание как будто отключилось. Он тренировался, ел, спал, вставал, снова нырял, поддерживал связь со своими коллегами, заодно совершенствовал свой английский — по сути, занимался тем же, чем привык заниматься и раньше, а потому мозг практически не получал новой информации.
Несмотря на все предпринимаемые усилия, Диденко пока не удалось напоить ни одного турка, в то время как он сам уже получил в подарок Коран на арабском языке и был выделен соседями, как один из самых общительных и дружелюбных персонажей.
После трех дней учений, когда голландские товарищи убедились в том, что между военнослужащими налажены определенные рабочие контакты, всем был разрешен один день отдыха.
