Признаюсь, проект контракта произвел самое положительное впечатление. Если не брать в расчет тот факт, что с властью в нашей стране совершают сделки только жадные до денег олигархи, наркоманы или сумасшедшие. Ну, а по содержанию все было толково, щедро и пристойненько. Где-то на предпоследней странице даже оговаривались обязанности государства в том случае, если мне не суждено вернуться из дальнего похода. Моей одинокой маме – единственной близкой родственнице, проживавшей в Саратове, полагалась «пожизненная пенсия по случаю потери кормильца в размере семи с половиной минимальных размеров оплаты труда».

Читая данный пункт, я не сдержал громкого смеха.

– Чего ржешь? – строго глянул в мою сторону Сергей Сергеевич.

– Наши чиновники неисправимы: ни семь МРОТ, ни восемь, а почему-то семь с половиной. Странно, что обошлись без сотых долей.

– Это да! Это в их стиле!.. – заулыбался он. – Ну, извини, дружище, я сделал все, что было в моих силах.

Я посмотрел на часы. Рабочий день подходил к концу.

– Куда мы теперь, Сергей Сергеевич?

– На сегодня лимит сюрпризов закончен. Так ты готов ответить на главный вопрос?

– Согласен ли я доверить свою жизнь вашей титановой скорлупе и отправиться за семь морей на верную погибель?

– Именно.

– Вы же обещали дать время подумать.

– Обещал. И дал. Неужели не созрел?

Я качнул головой:

– Не созрел. Ведь не в соседнюю губернию на такси предстоит ехать.

– Евгений, – всплеснул он руками, – ты же всегда принимал решения мгновенно!

– Вы еще мое детство вспомните. Когда я вообще отвечал не задумываясь.

Старик помолчал, что-то про себя соображая. Потом дотянулся бледной ладонью до плеча водителя и приказал поворачивать к нему домой. Мне же тихо шепнул:

– Наверное, ты прав: решение отправиться в дальний поход – не простое. Давай-ка заедем ко мне. Посидим, поработаем, так сказать, над культурой злоупотребления. А заодно помозгуем сообща…

За холостяцким ужином в квартире генерала Горчакова разговор сложился более обстоятельно – без официоза и скороспелости решений. За столом после нескольких рюмок хорошего коньяка шеф разоткровенничался и рассказал о намеченной операции в разы больше того, что было сказано им за весь предыдущий день. Я узнал о серьезной двухмесячной подготовке, которую предстояло пройти будущему командиру «Барракуды». Подготовка состояла из теоретического обучения, комплекса занятий на тренажерах и трех учебных выходов в море на действующей подлодке сверхмалого класса. Затем беседа плавно перешла к основной задаче, стоящей перед экипажем «Барракуды».

– Тот, кто отважится отправиться в этот поход, должен будет обезвредить все шесть ядерных зарядов, – с каменным лицом произнес генерал. – Все шесть, иначе теряется смысл операции.

– Сергей Сергеевич, а зачем через столько лет их решили обезвреживать? Вы же сказали, что для активации зарядов необходим довольно сложный закодированный сигнал на определенной частоте.

– Совершенно верно.

– Тогда к чему вся эта возня? Ну, лежат они себе – гниют и ржавеют потихоньку на приличной глубине.

– Видишь ли… – немного помедлил он с ответом, – в последние годы радиосвязь развивается семимильными шагами. В том числе и подводная.

– Да, это мне известно.

– Так вот. Мировой океан насыщен всякого рода сигналами, и наши специалисты не исключают, что в какой-то момент командный блок одного из зарядов (а может быть, и всех шести!) ошибочно воспримет подобный сигнал за командный импульс. Воспримет и приведет заряд в действие. Последствия, надеюсь, просчитываешь?

Аргумент показался серьезным.

– Ладно, с этим вопросом разобрались, – кивнул я. – Каким же образом капитану сверхмалой «Барракуды» придется обезвреживать заряды?

– Для этого на борту будет специальный блок нейтрализации, подключаемый к зарядам через универсальный разъем.

– Полагаете, разъемы зарядов до сих пор исправны?

– Корпуса зарядов выполнены из специального сплава, практически не поддающегося коррозии. Все, что тебе потребуется, – это открыть лючок в кормовой части и подсоединить блок. Дальше все сделает электроника.

– Как у вас все просто, – проворчал я, опрокинув рюмку крепкого алкоголя.

Генерал возразил:

– Нет-нет, Женя, я вовсе не пытаюсь убедить тебя в том, что поход будет простым – этаким круизом или увеселительной прогулкой. Это невероятно сложная задача! Первая сложность состоит в длительном путешествии через Атлантику. Вторая – в поиске каждого из шести зарядов, заложенных вдоль побережья. Третья – в столь же долгом пути домой. И, наконец, четвертая заключается в том, все выше приведенные пункты требуют абсолютной скрытности – чтобы ни одна субмарина, ни одна береговая станция акустической прослушки, ни одна противолодочная ударная группировка вероятного противника не сумела установить с «Барракудой» устойчивого контакта.

Закончив монолог, Горчаков уставился на меня в ожидании ответа.

Я же долго молчал, переваривая услышанное… Что я, собственно говоря, терял, соглашаясь принять участие в сложной операции? Чем я только не занимался на гражданке после увольнения из «Фрегата»! Ковырял грунт на одной из северных шахт. Подряжался доставать ценный груз с затонувшего судна. Бродил по сочинским пляжам с металлоискателем в поисках утерянных золотых украшений. Принимал участие в сомнительных состязаниях пловцов на далеком филиппинском острове для развлечения богатенькой публики… И, признаться, ни в чем не преуспел. Деньги зарабатывать получалось, но я постоянно рисковал жизнью и зачастую был на волосок от смерти. Так может быть, предложение бывшего шефа было неким шансом обрести себя? Заняться настоящим делом и вернуть уверенность в будущем? Да, с одной стороны, авантюра в чистом виде. Но с другой – старик не предлагал заниматься черт-те чем. Он предлагал ДЕЛО. То самое дело, которому я посвятил лучшие годы своей жизни и освоил на самом высоком профессиональном уровне.

– Ну так что, согласен стать главным участником операции «Цунами-2»? – поторопил он. И, устало улыбнувшись, добавил: – Я ведь прекрасно помню о том, что бывший командир «Фрегата» капитан первого ранга Черенков любит сложности. Поэтому и разыскивал тебя.

«Хитрая бестия, – подумал я про себя. – Так все вывернул, что теперь и не откажешься…»

Поморщившись, я махнул рукой:

– Ладно, уговорили.

– Вот это другой коленкор, – обрадовался старик и потянулся к бутылке.

Разговор в квартире шефа затянулся до поздней ночи. Я интересовался деталями будущего похода, ну а Горчаков, добившись моего согласия, сиял от удовольствия и посвящал меня в эти детали.

Расстались мы далеко за полночь. Вызвав свой служебный автомобиль, старик приказал водителю доставить меня к подъезду дома.

Прощаясь, я пожал ему руку и задал дежурный вопрос:

– Что дальше? Куда мне и когда прибыть?

– Как куда и когда?! – удивился он. – Разве я не сказал?

– Нет.

– Старею, – вздохнул он. И огорошил: – Завтра, Женя в одиннадцать утра ты должен быть на аэродроме Чкаловский.

– Обалдеть, – икнул я. – Хоть бы пару дней дали – привыкнуть к мысли, что я добровольно согласился стать «камикадзе».

– Не могу, дружище. Сам понимаешь: начальство торопит и настаивает на скорейшем старте. Так что времени – в обрез. Да, вещей много не бери – только самое необходимое. В оставшиеся два месяца до старта нужды ты ни в чем испытывать не будешь.

– Помню. В контракте об этом написано, – пробурчал я.

– Кстати, летим вместе! – шепнул Сергей Сергеевич, провожая меня до лифта.

Не знаю, то ли надеялся, что я обрадуюсь, то ли не хотел меня расслаблять. Во всяком случае, вид у него был как никогда бодрый. Я же всю дорогу до дома, а потом лежа в постели анализировал события прошедшего дня. И чем ближе часовая стрелка подползала к одиннадцати утра, тем настойчивее мне хотелось назвать себя «доверчивым кретином».