39

Капитан Мертон, получив шифрованную радиограмму, подписанную крупной шишкой из Пентагона, собрал свой экипаж и оставшихся «котиков» Большого Билла.

– Нам приказано, – коротко сообщил он, – оставаться в этом районе до особого распоряжения и контролировать подъем спутника норвежцами. Норвежцами, а не нами, все меня хорошо поняли? Роли поменялись: теперь не их баржа помогает нам, а мы, исполняя союзнический долг, помогаем их барже. Нам категорически запрещены любые силовые акции, даже намек на них.

Соответствующую радиограмму из своего Министерства обороны получил капитан норвежской самоходной баржи. Совершенно неожиданно для себя он стал главным распорядителем работ, отвечающим за подъем спутника.

Работы эти близились к завершению. Водолазы уже успели растащить скальные обломки и камни, которыми был завален спутник. Еще час, и его можно подцеплять «Фишхуком».

Но работу пришлось временно прекратить, потому что со стороны Лонгйира показался небольшой изящный катер, ошвартовавшийся у норвежской баржи. Это в полном составе прибыла к месту событий международная комиссия. Да, главный вопрос был ею решен. Но американская делегация не успокоилась, где нужно был оказан нажим, и в самых высших дипломатических сферах вызрело новое решение: комиссию не распускать, пока она не разберется, не представляет ли спутник опасности для экологии района Шпицбергена. Этот вопрос – с подачи американцев! – был поднят на внеочередном заседании стортинга, спекуляции норвежцев на гипотетической «угрозе экологической катастрофы» в Гренландском море расцвели пышным цветом. Всем было предельно ясно, что садовниками в данном случае выступали американцы. Смирившись с тем, что утащить спутник не удалось, они хотели хотя бы осмотреть его в качестве наблюдателей международной комиссии. Члены комиссии, в том числе и контр-адмирал Сорокин, поднялись на борт норвежской баржи. Что, можно продолжать подъемные работы? Как бы не так!

С северо-востока от Земли Принца Карла к самоходной барже полным ходом торопилось еще одно судно. Когда на барже поняли, кто сейчас встанет на якорь рядом, у американцев, чувствующих себя на норвежском судне как дома, вытянулись лица. Сорокин же, напротив, довольно улыбнулся: он сразу узнал «Арктур». Молодец Мезенцев, подумал контр-адмирал, подоспел как раз к нужному моменту.

Вскоре в кают-компании норвежской самоходки собралось импровизированное совещание: капитан баржи Гексен, срочно наделенный норвежским правительством самыми широкими полномочиями, капитан «Арктура» Мезенцев, председатель международной комиссии, депутат стортинга от Шпицбергена, контр-адмирал Сорокин и двое американцев с неопределенным статусом. Обсуждался один-единственный вопрос: кто имеет право на подъем спутника? Откровенно говоря, американцам на совещании делать было нечего – вопрос касался лишь русских и норвежцев. Но они настаивали на том, что, не претендуя на сам спутник, имеют право контролировать его подъем и должны знать, кто станет этим заниматься. К некоторому удивлению Мезенцева, который тепло поздоровался с Сорокиным, контр-адмирал не стал возражать. Хотят присутствовать? Да и бог с ними!

Основная дискуссия развернулась между капитанами. Два судна – норвежская самоходная баржа и российский «Арктур» – мирно покачивались на ленивых волнах Гренландского моря в двадцати метрах друг от друга, а их капитаны ожесточенно спорили. Вот Ричарда Мертона пригласить как-то «забыли». Но его субмарина никуда не ушла и не погрузилась, а словно бы затаилась в полукабельтове от русского и норвежского судов, сливаясь со свинцово-серой водой. На нее временно не обращали внимания, хотя на палубе норвежской баржи находилось несколько «морских котиков» и матросов с американской субмарины.

Переговоры велись на английском языке, понятном всем присутствующим.

– Мы находимся в территориальных водах Норвегии, – возвращался к своему главному аргументу Гексен, подтянутый сорокалетний норвежец с характерной шкиперской бородкой. – Поэтому спутник – наш, и поднимать его должны мы.

– Стоп, стоп! – добродушно возразил ему Мезенцев. – А как же быть с Морским кодексом? Международное морское право четко регламентирует подобные вопросы: затонувшее имущество принадлежит государству, которому оно принадлежало до затопления, или же страховой компании, выплатившей за него страховку. Вторая часть этой дефиниции нас сейчас не интересует, Россия, естественно, нигде свой спутник не страховала. Зато первая часть не допускает в нашем случае никаких неясностей: спутник принадлежит России. Значит, поднимать его нам.

– Формально вы правы, – нехотя согласился норвежский капитан. – Но это несправедливо! Мои водолазы уже проделали большую часть работы. Самую сложную ее часть: мы расчистили скальные обломки, которыми завалило спутник. А теперь вы заявляетесь на готовенькое и хотите отодвинуть нас в сторону?

– Да ну? – преувеличенно удивился Мезенцев, разведя руками. – А вы чего хотите? Чтобы Россия оплатила вам работы по расчистке, так, что ли? Вольно вам было гоняться за чужим имуществом!

– Моя баржа, – продолжал гнуть свою линию Гексен, – несет соответствующее специальное оборудование, систему «Фишхук». Ведь на вашем судне ничего подобного нет? Так о чем мы спорим? Допустим, я соглашусь с вашими юридическими аргументами, но как вы станете вытаскивать спутник? На спиннинг ловить? Он не клюнет…

Интересные иногда случаются совпадения! Словно бы в ответ на ехидное замечание норвежца раздался звук мотора, работающего на форсаже. По волнам буквально летело необыкновенно изящное суденышко, здорово напоминающее самолетик с короткими крыльями. За его кормой вскипал белый пенный след, от носа расходились «усы» разрезаемых глиссирующим «самолетиком» волн. Это было очень красивое зрелище!

Сорокин и Мезенцев переглянулись, одновременно радостно и облегченно улыбнулись друг другу. «Нерпа»! Значит, с Полундрой все в порядке. Как же вовремя он появился… «Нерпа» меж тем заложила крутой вираж, сбросила скорость и мягко ткнулась в борт «Арктура». Точь-в-точь два старых друга встретились; казалось, что «Нерпа» и «Арктур» не нарадуются окончанию вынужденной разлуки, словно живые и разумные существа.

– Отчего же на спиннинг? – с торжеством в голосе сказал Мезенцев. – Вон, посмотрите. Красавица, правда? Так что и у нас есть, чем вытаскивать спутник.

Физиономии американских «наблюдателей» перекосило. Норвежский капитан нахмурился, понимая, что проигрывает схватку с Мезенцевым.

– Я… Мы категорически возражаем! – угрюмо сказал Гексен. – У меня недвусмысленные инструкции моего правительства. Я не могу позволить вам в одиночку вытащить спутник.

Но тут в ход дискуссии вмешался контр-адмирал Сорокин.

– А почему в одиночку? – сказал он очень добродушным и миролюбивым тоном. – Желаете поучаствовать в подъемных работах? Да сколько угодно, мы еще спасибо скажем. Просто, когда мы его поднимем, придется вспомнить, что спутник русский, и заберем его мы.

– Только после того, как мы, полноправные члены международной комиссии, осмотрим ваш спутник и убедимся, что он не нанес ущерба экологии Шпицбергена! – тут же встрял в разговор один из американских «экспертов-экологов».

– Осмотреть, значит, желаете… – контр-адмирал улыбнулся и понимающе кивнул. – У нас, русских, есть такая смешная поговорка «Коль пошла такая пьянка – режь последний огурец!», а я сегодня что-то добрый очень, хоть веревки из меня вей. Хорошо, мы согласны. Вы осмотрите спутник.

Такое компромиссное решение устроило всех, и работа закипела. А над палубой «Арктура» вдруг завис непонятно откуда взявшийся вертолет с надписью «Арктикуголь» на борту. Дуло крупнокалиберного пулемета, выглядывающее из его приоткрытой дверцы, по-прежнему являло себя во всей красе. Страховка своего рода, чтобы никому дурные мысли в голову не приходили…

На удивление людно стало в обычно пустынном уголке Гренландского моря на траверзе Земли Принца Карла!