Глава 22
Полундра меж тем решил, что дожидаться, когда привезут заказанный Котельниковым алмазный резак, да пока на подлодку установят манипулятор, он не станет. Он должен еще раз срочно осмотреть затонувший вертолет. Слишком много непонятного, тревожного происходит последнее время. Его инстинкты спецназовца буквально кричали ему: это неспроста! Творится что-то очень нехорошее.
И это что-то загадочным образом связано с погибшим «Ми-26», завязывается на таинственную донную яму и ее жутковатое содержимое. Пулемет-то он видел? Именно что! Своими глазами. А также последствия работы зенитной спарки – вдребезги раздраконенный вертолетный хвост. Нет, его находку нужно срочно обследовать более детально.
Значит, «Нерпу» он сегодня брать не будет, пусть отдохнет подводный самолет у причала, под усиленной охраной никифоровских орлов. Полундра мрачновато усмехнулся: никак ему не верилось, что он мог намотать кусок дурацкой проволоки сразу на два несущих винта и каким-то чудом не заметить этого! Неужели кто-то пытался вывести «Нерпу» из строя? Да, но доказательств у него нет. Лишь смутные подозрения. Которые, правда, косвенно подтверждались тем странным эпизодом с агрессивными китайскими юнцами. Самый простой путь для того, кто отчего-то не желает, чтобы он шел под воду: сломать ему руку или ногу. А если не получилось – попытаться лишить его «Нерпы». Да-а, с караульным тоже… Сплошные неясности! Чтобы морской пехотинец, элитный спецназовец, вот так запросто чуть не утоп на мелком месте, головушкой об сваю приложившись? Как-то это нетипично. Хоть бы скорее парня в сознание привели, тогда ясно станет, что такое этой ночью произошло. Ведь следов-то никаких! Что вполне объяснимо, если нападали с воды.
Итак, решено: сегодня он пойдет к покоящемуся в донной яме вертолету с аквалангом. Причем проплывет весь путь сам, катер брать не станет. Это выйдет несколько дольше по времени, это не укладывается в строгие служебные инструкции, но зато не привлечет ничьего нежелательного внимания. Что до уставов и инструкций, то Павлову не в первый раз доводилось слегка нарушать их для пользы дела.
Сергей поправил ремни акваланга, сделал несколько пробных вдохов-выдохов. Акваланг у Полун-дры был особенный, новейшей модификации, с замкнутым циклом. Это был комбинированный воздушно-кислородный аппарат типа «Хвостокол». Ни единого пузырька на поверхности при работе в нем не появлялось, все, что выдыхал подводник, поглощалось специальным устройством с хитрой химией.
Это было очень кстати: если вблизи донной ямы вновь, как вчера, появится замаскированное под рыболовецкую лайбу поисковое судно, то совершенно незачем, чтобы на его палубе догадались о подводном пловце.
Кроме того, подобный аппарат отличается от обычного акваланга еще и тем, что позволяет опускаться на большие глубины и всплывать с них быстро, без декомпрессионных «ступенек». Словом, мечта любителей дайвинга, только вот ни за какие деньги этим любителям такую технику не купить, она лишь для подводного спецназа.
Так, что еще? Полундра не привык погружаться безоружным, но брать свое особой конструкции подводное ружье не стал: на сегодня он никаких силовых акций не планировал. Ограничился десантно-штурмовым ножом, закрепленным на правом бедре. Это в умелых руках тоже не подарок. И обязательно мощный подводный фонарь, в яме будет темно.
В высоком голубом утреннем небе уже обозначалось зыбкое марево зноя, но вода оставалась холоднющей, Байкал в июне совсем на Черное море не похож.
Сергей оттолкнулся от мостков причала и тихо, без всплеска, ушел в глубину. Гидрокостюм, черный прорезиненный комбинезон с утепляющими прокладками из верблюжьей шерсти, облегал тело Полун-дры плотно, словно перчатка руку. Сергей не ощущал холода байкальской воды: гидрокостюм надежно защищал его даже в арктических морях.
Он плавно, испытывая ни с чем не сравнимое чувство свободы и невесомости, парил на глубине тридцати метров, привычно ориентируясь по подводному компасу.
Косые лучи утреннего солнца прорезали озерную воду, легкими бликами вспыхивали на поверхности волн. На песчаном дне дрожала чуть размытая сеточка, сплетенная из солнечного света. Бирюзовая чистейшая вода, обнимающая тело Полундры, тоже, казалось, светилась изнутри особым, нежным светом. Это была потрясающей красоты картина таинственного подводного мира.
Но Павлову было не до красот: мерно работая ластами и внимательно глядя по сторонам, он прикидывал последовательность своих действий. По всему получалось, что ему необходимо как-то забраться в вертолет, не используя грузовую аппарель. Ее он оставит на потом, когда установят манипулятор с резаком на «Нерпе».
А сейчас нужно хотя бы приблизительно определить характер груза «Ми-26». Может быть, тогда станет ясно, почему вертолет был сбит?
И чувство времени, и чувство направления, отточенные многочасовыми упорными тренировками, у Павлова были отличные: он практически не отклонился в сторону, вышел точнехонько к донной яме.
Прежде чем опускаться в ее мрачноватую глубь, Полундра заложил круг радиусом метров в двести с ямой в центре. Нет, ничего подозрительного он не обнаружил. Вчерашнего судна сопровождения, «рыболовецкой» шхуны тоже на поверхности не просматривалось. Отлично, значит, помешать ему не могут.
Предельно осторожно, направив яркий луч фонаря отвесно вниз, Полундра, лишь чуть-чуть пошевеливая ластами, чтобы не взмутить ил, погрузился на дно ямы, поближе к вертолету. Теперь торопиться не стоило.
Он медленно сделал круг около «Ми-26», остановился около покореженного хвоста, осветил его лучом своего фонаря. Да, тут никаких сомнений не оставалось! Но как же ему проникнуть внутрь вертолета?
А вот как: в грузовой отсек можно забраться через разбитый иллюминатор. Особенно если подчистить ножом все выступающие остатки триплекса. Правда, это опасно: он с аквалангом проходит в отверстие по размерам на самом пределе. Застрять в иллюминаторе – это верная и мучительная смерть, он ведь один, без подстраховки! Мало того, как попасть туда – это полдела, а вот как он будет выбираться обратно? Разворачиваться и втискиваться в дыру иллюминатора придется на ограниченном пространстве, в тесноте грузового отсека. Одна-единственная ошибка, мелкая неточность, неловкое движение, и останешься там навсегда. Его ведь даже искать начнут не сразу, да и пойди найди на байкальском дне…
Однако ничего другого в голову не приходило. Придется рисковать.
Отлично! Плечи прошли, теперь максимально втянуть живот, сделать аккуратное винтообразное движение… Вкрутиться в эту проклятую дыру. О! И баллоны акваланга прошли в отверстие, теперь осталась сущая ерунда.
Оказавшись наконец в грузовом отсеке «Ми-26», Сергей позволил себе несколько минут отдыха: он просто сидел на полу отсека и глубоко вдыхал через загубник газовую смесь, дожидаясь, пока сердце придет в норму.
Грузовой отсек был пуст. Полундра осторожно, чтобы, не дай боже, не зацепиться за какую-нибудь выступающую железяку, проплыл несколько метров и заглянул в кабину экипажа. Да! Луч его фонаря вырвал из тьмы какие-то небольшие ящики, числом около десятка, принайтованные к полу кабины совсем рядом с креслами вертолетчиков. Может быть, это и есть груз, который он ищет?
Павлов наклонился ниже, пошевелил один из ящиков, удивился: тяжелый какой! Затем его острый нож легко вспорол укутывающий брезент. Полундра с трудом стал разбирать маркировку груза.
Ну-ка, ну-ка… В черном круге белые буквы. Нерусские, похоже на латынь. Так обычно обозначают химические элементы. Ага, «Hg»… Что означает «Hyd – rargyrum». Что же за элемент так называется, ведь он учил когда-то… А, стоп! Вот, ниже, в скобках: «Особо чистая металлическая ртуть». И вес ящика: 50 кг. Еще ниже красным: «Источник повышенной опасности. Обращаться с предельной осторожностью!»
Полундру до мозга костей пронизал тяжелый цепенящий ужас, казалось, заледенивший кровь в его венах. Если бы не прилегающий капюшон гидрокостюма, то у него, наверное, волосы бы встали дыбом.
Сергей Павлов испугался не за себя. Просто он очень наглядно представил, что произойдет, если упаковка будет нарушена и ядовитый металл попадет в воду. Вот это будет всем экологическим катастрофам катастрофа!
Он поддел крышку одного, потом другого ящика: Полундра хорошо знал, как транспортируют ртуть. Но хотел убедиться. Да, все верно. Запаянные стеклянные ампулы-цилиндры, лежащие в амортизирующем прокладочном материале. Металл занимает лишь часть объема – чтобы не лопнуло стекло при температурном расширении – что-то вроде большого термометра получается.
«Если их повредят, – мелькнула у Полундры мысль, – Байкал будет отравлен на сотни лет! Этого нельзя допустить ни в коем случае».
Но что же делать? В одиночку через иллюминатор ему ящики не извлечь! Тут самому-то выбраться бы, а уж со ртутью… Нет, слишком велик риск повредить хрупкую упаковку.
Не без труда протиснувшись сквозь узкую дыру наружу, Полундра поплыл обратно, туда, где ждали его друзья. У него было время подумать. И Павлов принял нестандартное решение: пока что не говорить о своем пугающем открытии вообще никому. Полностью взять ответственность на себя! Иначе такую взрывоопасную информацию в тайне не удержишь, а значит, начнется военно-бюрократическое забалтывание, перекладывание груза важных решений с одного высокого чина на другой… Дело же будет стоять, а катастрофа возможна в любой момент! Мало того, он был почти уверен, что может столкнуться с активным противодействием. Чьим? Тут пока полной ясности не наблюдалось. Так, предположения.
Но сейчас было не до полной ясности, требовалось срочно спасать Байкал от страшной отравы! Сперва он обязан решить эту задачу, а уж потом, когда угроза самого поганого минует, он постарается взять за известное место тех негодяев, из-за которых погиб вертолет с экипажем, а смертельный яд оказался на байкальском дне. И мало сволочам не покажется! Однако сейчас, на первом, самом важном этапе он лучше сработает один. Оперативнее получится, если он не будет скован по рукам и ногам требованиями уставов и военной субординации.
Это было отнюдь не мальчишеским авантюризмом, напротив – выверенным, хладнокровным решением опытного, много чего повидавшего спецназовца-профессионала.
Прежде всего надо установить на манипулятор «Нерпы» алмазный резак. Тут ему позарез потребуется помощь Котельникова. Странно, последние два дня тот ходит какой-то пришибленный, не улыбнется ни разу, даже красотами бурятской природы восхищаться перестал.
«Влюбился наш Тимофей, что ли? – подумал Полундра. – Только в кого бы? Неужто в генеральскую доченьку? То-то он на меня дуется, как мышь на крупу… Да нет, ерунда!»
Но вот тут Павлов ошибался: никакая это была не ерунда! Еще при том, первом знакомстве Леночка очаровала Тима окончательно и бесповоротно. А когда молодой инженер заметил, какие взгляды бросает девушка на Полундру, ему стало совсем грустно. Тем более был он в тот достопамятный момент весьма поддат, что душевному равновесию тоже не способствует. Наплевали, понимаешь, в нетрезвую душеньку!
Он, по своей молодости и житейской неопытности, все-таки здорово выпадал из компании Павлова с Никифоровым. И сейчас чувствовал себя обиженным, никем не признанным. А ведь «Нерпа» – это дело и его рук! Но почему-то вся слава, восторженные взгляды девушки, так ему понравившейся, как никто ранее, достается другим. А с ним не считаются, прямо третируют, как мальчишку несмышленого!
Ну не супермен он, не спецназовец накачанный, не подводный волк и вообще не герой, вполне обыкновенный российский ученый. Что, помереть теперь из-за этого?! Хрен дождетесь.
Вот затеял теперь Сергей ломающее весь план испытание резака, а на кой леший? Некий загадочный вертолет? Да им какое до вертолета дело?! Хоть бы там ракета трехступенчатая валялась, на это в армии соответствующие службы имеются, он точно знает, тоже не вчера родился. Нет, это Полундра небось опять себя героем хочет выставить.
И хоть бы посоветовался, поговорил толком, так нет. Приказал и все. А между прочим он, Тимофей Котельников, совсем не обязан всяким воякам подчиняться. У него своя голова на плечах. И он это кому угодно сможет доказать. А то… Сами вон в ресторан смотались, даже в драку ввязаться успели, а ему, видишь ли, сухой закон и полная трезвость, как несовершеннолетнему. Не очень-то ему нужна эта выпивка. Но вот из принципа, чтобы не думали некоторые!
Словом, Тимофей пребывал в некотором душевном раздрае. Что называется, очень хочется напиться, а напившись – утопиться. Вот тогда они все оценят, кого потеряли! Назло бабушке уши отморожу!
Совсем зеленым юнцам, вне зависимости от уровня интеллекта и профессиональной состоятельности, такие настроения иногда свойственны. Просто переболеть надо, как корью.
Топиться инженер Котельников все-таки раздумал, но вот полстакана разведенного спирта в обществе вечно похмельного прапорщика РЛС приголубил, просто чтобы доказать себе, какой он стал крутой. Захотел вот – и выпил. Разрешения у некоторых не спрашивая.
И на деловой вопрос уставшего, даже гидрокостюма еще не успевшего снять, Полундры относительно пресловутого алмазного резака отреагировал неадекватно.
– Заказать я его заказал, но… – решительно начал опьяневший Тимофей, – я против этих испытаний!
– То есть? – тихо и недобро поинтересовался Павлов.
– Вот тебе и то есть! У меня тоже свое мнение имеется. Против, и все. На хрена тебе резак? Что ты там найти хочешь? Нельзя нарушать утвержденный план работ!
Опытному Полундре ситуация стала хрустально ясна. Он и в мыслях не держал ссориться с Котельниковым, но поставить его на место следовало незамедлительно. Во избежание, так сказать, далеко идущих последствий.
– Ей-богу, я подам на тебя в суд, – тепло улыбнувшись, сказал Павлов взъерошенному Тиму. – Иск о возмещении морального ущерба.
– Это в чем же ущерб? – приготовившийся к решительному отпору Котельников не на шутку растерялся. – Чем я тебя морально ущербил?
– Тем, что вообще на свет родился, – Полун-дра улыбнулся еще шире и добродушнее. – Таким вот глупеньким забиякой. И не только меня, а все прогрессивное человечество. Иди, Тимоша, поспи. Или прогуляйся, это тоже помогает, продышись. Потом подумай, а вот когда подумаешь, тогда вернемся к разговору о резаке.
Предельно возмущенный, инженер с фырканьем покинул причал, на который как раз выходил Никифоров с очередной сменой караульных.
– Ты никак со звездой отечественной оборонки поцапался? – лениво поинтересовался Кракен. – Да будет тебе, Полундра! Вон, посмотри, дернул Тимка по берегу, как наскипидаренный. Ручонками размахивает, сам с собой разговаривает. Судя по амплитуде размахивания, не меньше стакана засадил. Нет, оторву я местному прапору-коменданту буйную головушку, чтобы молодежь не спаивал. А ты с ним ссориться, с сопляком. Он же, Тимоша наш ученый, мальчишка совсем.
– Вот это точно, – задумчиво ответил Павлов, освобождаясь от гидрокостюма. – Я пойду отдохну, пожалуй. Устал. Посплю, пока Тимоша Байкал по периметру обегает.
