Глава 2
С моря дул несильный прохладный ветер. Он пах свежестью, солью и немного рыбой. Рыбой, понятное дело, пахло не от самого моря. Этот запах доносился от стоявших у берега рыбацких траулеров и сейнеров. Корабли располагались широкой дугой вдоль длинного бетонного причала. С краю, отделенный от прочих кораблей металлической сеткой, стоял патрульный катер Береговой охраны США. Середина причала была пуста, а в десятке метров от его края, лицом к морю, стоял почетный караул Береговой охраны. Все солдаты были в парадной форме, белых перчатках и выглядели настолько браво, что хоть сейчас снимай в патриотическом фильме о роли спасителей США и всего прогрессивного человечества.
Почему-то большая часть россиян подсознательно предполагает, что все острова, находящиеся в Беринговом море, принадлежат России. Море-то наше!
Но на самом деле это не так. Из двух крупных архипелагов Берингова моря России принадлежит только один — Командоры. А второй — Алеутские острова — является собственностью США и территориально входит в штат Аляска.
Поселок Адак, являющийся административным центром Алеутского архипелага, был расположен на острове Атту. Выглядел поселок совершенно традиционно для этих мест — тундра, сборные домики на возвышенностях, несколько двух — трехэтажных административных зданий. Жившие здесь люди занимались в основном рыболовством и промыслом морского зверя — в этих местах было много трески, сельди и трепанга, а на самих Алеутских островах находились места лежбищ тюленей и моржей. Правда, с этим в последнее время стало трудно — экологи совсем с ума посходили и пытались добычу морского зверя запретить. Впрочем, пока им это не удалось.
Кроме мирного населения были на островах и военные, Как раз на острове Атту располагалась опорная база Береговой охраны — ведь ближайшей сушей были Командорские острова, территория Российской Федерации, а еще относительно недавно — Советского Союза. Ходили слухи, что, кроме Береговой охраны, на острове есть и шахты с баллистическими ракетами, но точно этого из местных жителей не знал, никто, вся территория военных — сплошная запретка, поди разберись, что там за колючей проволокой.
Впрочем, слухи про ракеты, скорее всего, были ложными. Ведь военные тоже люди — служили они на базе, но в увольнительную ходили в поселок. Так что всех их местные жители знали. Знали и сколько военных на базе. Получалось, что их в самый раз для Береговой охраны, а на ракетчиков не хватило бы народу. Вот и сейчас — все военные, стоявшие на берегу, были местным жителям прекрасно известны, и все они были из Береговой охраны. Ни одного незнакомца.
В нескольких шагах позади почетного караула располагался военный оркестр — небольшой, всего из четырех человек, но зато старались эти четверо за десятерых. Над причалом разносилась причудливая смесь американских национальных мелодий, которые у оркестра выходили отлично, и какой-то довольно странной музыки, переходя на которую музыканты начинали играть медленнее и неувереннее. Эта музыка явно была восточной, но при этом не такой, какую обычно подсовывают любителям экзотики в китайских салонах, а скорее военной, маршевой. Перед строем стояла группа штатских людей официального вида. С ними был человек в полицейской форме, со звездой шерифа на груди и еще один военный — командир подразделения Береговой охраны в звании капитан-лейтенанта. Именно к нему раздраженным голосом обратился самый важный из штатских:
— Дуглас, что играют ваши люди? Это совершенно не похоже на японскую музыку!
— Господин мэр, это настоящая японская музыка, — ответил офицер. — Просто она не древняя. То, что мы сумели найти из древней, ребята в жизни не сыграют.
— Они и это-то еле играют! — буркнул другой штатский.
— А что вы от них хотите? Совершенно новая для них музыка, а времени на подготовку было всего два дня. К тому же они у меня далеко не виртуозы, сами понимаете.
Невысокий толстый человек в деловом костюме, которого офицер назвал мэром, недовольно поморщился. Его раздражала необходимость торчать на берегу и встречать этих идиотских японцев. Тоже мне, великие птицы — ученые-океанографы. Какую-то редкую морскую тварь они ищут. Даже как она называется, он запомнил только с четвертого раза.
А сейчас, кажется, опять забыл. Но из центра штата приказали встретить гостей с полным уважением, вот и приходится стараться.
— Джейк, подтвердите господину мэру, что музыка японская, — обратился командир отряда Береговой охраны к стоявшему рядом с ними высокому старику с военной выправкой.
— Японская, — кивнул старик. — Это их марши.
— Марши… — недовольно протянул мэр. — Торчи тут на этом ветру, слушай их дурацкие марши. Тоже мне, великое удовольствие!
Ветер с моря действительно подул сильнее.
Джейк Меллинг слегка повернул голову, подставляя ему левую щеку. В отличие от мэра, ему нравились эти прохлада и свежесть. Он в который раз мысленно похвалил себя за то, что в свое время не поддался на уговоры дочери и не остался жить в Лос-Анджелесе.
Большой город — не для него. Старый моряк, даже после того как выходит в отставку, все равно остается моряком, в мегаполисе он зачахнет.
Джейк негромко хмыкнул, вспомнив, как округлились глаза дочери, когда он сообщил ей о своем решении отправиться после выхода в отставку на Алеутские острова. «Как же ты там будешь жить, папа?» — так она тогда, кажется, сказала? Ничего, живет. Вот уже сколько лет. И на здоровье не жалуется, несмотря на возраст.
Вообще-то климат Алеутских островов и в самом деле не слишком хорошо подходил для человека, которому недавно исполнилось восемьдесят лет. Но ведь все люди разные. Бывшему военному моряку, самую малость не дослужившемуся до адмирала, северный климат был только на пользу. Да и не только климат. В Лос-Анджелесе Меллингу из всех возможных способов занять время остался бы только телевизор да клуб ветеранов. А здесь у него было хоть и маленькое, но собственное дело, свой рыболовный сейнер.
Для настоящего американца это очень важно. Да и сейчас он полезное дело делает. Если бы не он, мэр и капитан-лейтенант Мэкфилд могли и не найти пере, водчика с японского.
— Когда же эти проклятые япошки появятся? — посмотрев на часы, пробурчал мэр. — Пора бы уже!
Меллинг, отвлеченный от своих мыслей, пристально всмотрелся в море:
— Господин мэр, кажется, я их вижу.
— Где?
— Вон пятнышко на горизонте, — старик указал рукой направление.
— Ничего не вижу, — заявил через несколько секунд мэр. — Ну, у вас и глаза, Джейк. Хотел бы я, чтобы у меня в вашем возрасте были такие же.
— Минут через десять будут здесь, — сказал Меллинг.
— Вовремя они появились, — обронил капитан-лейтенант. — Смотрите, Джейк! — он указал рукой на патрульный катер. На его флагшток рывками поднимался знакомый любому моряку флаг штормового предупреждения.
Старый моряк не ошибся. Вскоре еле заметное пятнышко на горизонте увеличилось, а еще через несколько минут к причалу подошел небольшой, но явно суперсовременный корабль под японским флагом. Оркестр удвоил усилия, и спустившихся на берег японцев встретили звуки музыки их родной страны — ну, или, во всяком случае, нечто, на нее похожее.
Мэр, шериф и прочие встречающие поспешили навстречу дорогим гостям. Впереди группы японцев уверенной походкой шел высокий мужчина средних лет. На его дружелюбном лице была широкая улыбка.
Впрочем, кто этих азиатов разберет. Они и горло перерезать могут с такой же улыбкой.
Оказавшись в нескольких шагах от мэра, японец остановился, слегка поклонился и быстро протараторил что-то по-своему. Мэр замешкался. Что ему теперь, тоже кланяться этой обезьяне? Опыта встреч с азиатами у него не было, он совсем недавно занял свой пост. Но недоумение было недолгим. Японец сделал еще шаг вперед и протянул руку, которую мэр с облегчением пожал.
— Он говорит, что его зовут Савада Яманиси, — начал переводить Джейк Меллинг. — Он руководитель этой научной экспедиции и рад приветствовать вас, господин мэр. Также он приветствует всех остальных джентльменов, встретивших его и тем самым оказавших его экспедиции большую честь.
— Скажи ему, что я тоже рад его видеть, — сказал мэр. — Ну, и прибавьте все, что положено по этим их восточным церемониям. И приглашайте их в мэрию.
Меллинг кивнул и заговорил по-японски:
— Господин мэр счастлив сообщить вам свое имя:
Чарльз Морингстон. Он рад, что ваша экспедиция посетила наш остров. Сейчас он приглашает вас в мэрию, чтобы вы могли отдохнуть, поесть и рассказать нам о своей экспедиции.
Японец кивнул, ответил, и Меллинг снова стал переводить:
— Господин Яманиси с радостью принимает ваше приглашение.
Последовала короткая сумятица, вызванная тем, что довольно большому числу людей нужно было одновременно перемещаться на узком причале, во время которой Меллинг, приблизившись к мэру, вполголоса сказал:
— Имейте в виду, мистер Морингстон, они почти все понимают по-английски. Старайтесь не сказать ничего обидного! Я должен буду переводить точно.
— Что?! Если они говорят по-английски, зачем вся эта возня с переводчиком?!
— По-другому нельзя. В официальной встрече они будут говорить только по-японски. А будь мы в Японии, они и в неофициальной обстановке по-английски ни слова бы не сказали. У джапов своя гордость.
Если кто-то хочет с ними разговаривать — должен учить их язык.
Мэр хотел было что-то сказать, но удобный момент миновал — почетный караул расступился, оркестр ретировался, дорога хозяевам и их гостям была открыта. Меллинг оказался прав. По дороге между многими японцами и американцами завязывались разговоры. Азиаты действительно неплохо владели английским языком, что помогло разрядить обстановку, сделать ее более свободной. Нужда в Меллинге как в переводчике практически отпала. Мэр и шериф разговаривали с кем-то из японцев, а рядом с Джейком оказался глава экспедиции.
— Для американца вы очень неплохо говорите по-японски, — с улыбкой сказал Яманиси.
— После войны я долго служил на Окинаве, — ответил Меллинг.
Улыбка японца несколько померкла.
— Какой войны?
— Второй мировой, — невозмутимо отозвался Меллинг. — Я начинал еще в сорок пятом, на морском охотнике. Ну, сами понимаете, как это тогда было.
Ускоренные курсы, и на фронт. После войны закончил военное училище, служил на Окинаве. Потом командовал ракетным фрегатом, в отставку ушел после Вьетнама.
Взгляд японца стал совсем недобрым. Разумеется, он был слишком молод, чтобы помнить великую войну, проигранную его народом. Но условия капитуляции сорок пятого года выполняются и по сей день.
По сей день на территории Японии постоянно располагается американский воинский контингент со штабом на Окинаве. А у самой Японии по конституции нет собственной армии. Официально это называется «силы самообороны». И пусть реальная разница не так уж велика, все-таки для одной из самых воинственных азиатских стран это тяжелое унижение.
Но спустя секунду на лице японца снова играла непроницаемо-дружелюбная улыбка.
— А сейчас чем занимаетесь, Меллинг-сан?
— Рыболовным бизнесом. Не могу без моря. У меня свой сейнер… — старик помедлил. — И несколько человек команды. Я-то в море теперь хожу редко.
Возраст…
Японец сочувственно покивал.
В мэрии все уже было готово к ужину в честь дорогих гостей. Началось все донельзя традиционно: мэр Адака предложил тост. Он предлагал всем присутствующим выпить за дружбу и сотрудничество между США и Японией, а также за дальнейшее развитие отношений между двумя странами. Потом слово взял Савада Яманиси и поднял бокал за гостеприимных хозяев этой прекрасной земли — именно так японец и выразился. Тост он произнес по-японски, Меллинг переводил.
Дальнейшее развитие событий оригинальностью тоже не отличалось. Начались обычные светские разговоры обо всем понемногу и ни о чем конкретно.
Единственной интересной информацией, которую узнали американцы, было то, что же является целью японской научной экспедиции. Оказалось, что основной ее задачей было попытаться отыскать стеллерову корову.
Услышав об этом, большая часть американцев понимающе закивали. Недоуменными остались глаза только у мэра, который был не местным, и у начальника отделения Береговой охраны, он тоже прибыл на Алеутские острова совсем недавно и был еще не в курсе всей местной экзотики.
— А что такое эта… как ее… Ну, эта корова? спросил мэр.
Яманиси ответил без переводчика, — видимо, японец счел, что обстановка уже достаточно неформальная.
— Это такое морское животное. Из отряда сирен.
В середине восемнадцатого века ее открыл русский моряк и исследователь Стеллер. Он плавал вместе с капитаном Берингом, в его честь это животное и назвали стеллеровой коровой. Но почти сразу, как ее открыли, на стеллерову корову началась безжалостная охота. Это было крупное животное — весило до четырех тонн, а в длину достигало десяти метров.
Сами понимаете — мясо, жир, шкура… Но главное, из организма этого животного можно произвести лекарство, способное значительно продлить жизнь человека. Одним словом, к 1768 году русскими моряками и промышленниками это животное было истреблено полностью. Эти русские — они и сейчас-то варвары, что уж говорить о том, что было двести пятьдесят лет назад.
Мэр понимающе кивнул. С последним утверждением японца он был полностью согласен.
— Но если русские истребили эту корову, то какой смысл вам ее искать? — спросил он.
— Многие считают, что стеллерова корова была уничтожена не полностью. Что несколько экземпляров все же сумели выжить и дать потомство. В начале девяностых годов какое-то животное, которое по описанию очень напоминает стеллерову корову, видели в районе Командорских и Алеутских островов.
Несколько экспедиций, в том числе и от нашего токийского университета, уже отправлялись на поиски, но пока найти животное не удалось.
— А почему вы думаете, что вам удастся? — спросил мэр.
— Ни одна из экспедиций, которые этим занимались, не располагала такой техникой, которая есть у нас, — чуть хвастливо заявил японец. — Вы видели наш корабль — что вы о нем скажете?
— Ну… Я не разбираюсь в этих вещах.
— А вы? — японец повернулся к капитан-лейтенанту Мэкфилду.
— Этот тип судна мне незнаком. Видимо оно из числа новейших.
— Именно! — кивнул японец. — Это новейший корабль, оснащенный всем необходимым, чтобы вести исследования на море. У нас есть все — суперчувствительные сонары, гидролокаторы, эхолоты, радары, устройства спутниковой навигации — всего просто не перечислить! Есть даже одна из последних новинок — полностью автономный робот-батискаф, который может совершать погружения на глубину до трех километров!
В голове Дугласа Мэкфилда пронеслась естественная для любого военного мысль — японец привирает, и техника наверняка не такая уж новейшая, иначе его корабликом уже заинтересовалась бы военная разведка. Впрочем, много ли надо для поисков какой-то морской коровы? А ведь сейчас даже незасекреченная и всем известная аппаратура бывает очень чувствительной и точной.
Похожие мысли крутились сейчас и в голове Джейка Меллинга, слышавшего весь этот разговор.
Несмотря на свой возраст, отставной моряк не потерял ни остроты ума, ни профессиональной хватки.
А ко всему этому — огромный опыт. Именно опыт и дал ему первый сигнал — что-то тут не стыкуется.
Меллинг неплохо представлял себе, сколько стоит один день плавания суперсовременного научного корабля. И во сколько обошелся японцам один только робот-батискаф. Общая цифра получалась семизначной. И не в их иенах, разумеется. В долларах. И чтобы столько денег университет выкинул на поиски какого-то морского животного? Да еще без твердой гарантии положительного результата…
Ладно бы еще это гидрогеологи были, под геологические исследования дна и не такие суммы дают, там ведь можно нефть найти или еще что-нибудь ценное. Но какой прок с этой стеллеровой коровы, кроме чисто научного? Нет, в то, что огромные деньги потрачены именно на цель, о которой говорят японцы, верилось с трудом. Меллинг заподозрил, что у этой научной экспедиции есть вторая сторона. Разумеется, он допускал, что может ошибаться. В конце концов, Япония сейчас одна из самых богатых стран мира, могла и на науку свои деньги потратить. Но чутье старого морского волка подсказывало Меллингу, что все не так просто.
Отставной моряк был человеком дела. Пришедшую ему в голову мысль нужно было проверить.
Джейк на несколько секунд задумался, а потом встал со своего места и, стараясь оставаться незамеченным, отошел в сторону. Ни мэр, ни Яманиси не обратили на его уход особого внимания, — подумаешь, захотелось старику в туалет. На самом деле Джейк, обойдя зал для приемов вдоль стены, приблизился к отдаленному концу огромного стола, туда, где сидели члены команды японского судна и менее важные персоны из числа американцев.
Здесь застолье шло оживленнее. Дружба народов была в самом разгаре — совсем пьяным никто, разумеется, не был, но все уже достигли той стадии опьянения, когда мир вокруг окрашивается исключительно в розовые тона, а все люди кажутся дорогими друзьями.
Некоторое время Джейк слушал разговоры, не пытаясь принять в них участие. Ему нужно было узнать, кто из японцев является штурманом, и через пять минут сомнений на этот счет у него уже не оставалось.
Им оказался невысокий толстый мужчина среднего возраста с обритой наголо головой.
Определив цель, Джейк начал действовать решительно. Он подсел к толстяку и предложил ему выпить за японский флот. Отказаться от такого тоста тот, ясное дело, не мог. Они выпили, и через считанные минуты Джейк стал штурману Окубо лучшим другом.
Они еще немного поговорили про флот, про корабли, потом снова выпили. Джейк старался подливать себе по чуть-чуть, а японцу каждый раз до краев. Пьяный штурман и не заметил, как Меллинг постепенно подвел разговор к целям экспедиции.
— А где вы, кстати, эту стеллерову корову искать-то собираетесь? — спросил он.
— На Командорских островах, — отозвался японец. — Ну, не совсем на островах, рядом…
— А где именно? Океан большой, если вы все прилегающие к Командорам воды обшаривать будете, то и десяти лет не хватит, даже с вашей техникой.
— Начнем искать в квадрате сорок один — восемнадцать. Яманиси-сан говорил, что там эту корову видели.
— Понятно… — протянул американец. Глаза у него стали холодными, но японец, как раз в этот момент потянувшийся к бутылке с бренди, этого не заметил.
Чего-то в этом роде Джейк Меллинг и ожидал. Его подозрения начинали подтверждаться. Квадрат сорок один — восемнадцать, находившийся вблизи Командорских островов в территориальных водах Российской Федерации, был ему хорошо известен. Именно в этом квадрате предположительно погибла в сорок пятом году японская субмарина, которую он сам же и разбомбил со своего морского охотника.
Поднимать ее, конечно, никому и в голову не пришло — после войны на дне океана осталось слишком много ржавого железа, которое никому не было нужно. Но теперь, когда этим квадратом заинтересовались джапы, в голове Меллинга вспыхнули старые подозрения. Что одинокая субмарина делала в Беринговом море? Куда она плыла? С каким заданием?
Старик внимательно осмотрел сидящих за длинным столом. Команда японского судна, в общем, подозрений не вызывала. А вот ученые… Что-то уж очень эти океанологи и биологи молчаливые, замкнутые. Английский язык они должны бы уж не хуже моряков знать, а язык у яйцеголовых всегда без костей, какой бы они национальности ни были. Да и выправка…
Конечно, может быть, это результат японской гимнастики и здорового образа жизни, но ему приходит в голову и другое объяснение — этим людям что-то понадобилось в районе гибели японской субмарины.
Так понадобилось, что они очень приличных денег на это не пожалели. Да и вся их аппаратура… Может, она и для того, чтобы стеллерову корову искать. А может быть, и нет.
Меллинг решительно встал из-за стола. Он заметил, что капитан-лейтенант Мэкфилд как раз подходит к своему месту за столом. Меллинг перехватил капитана:
— Сэр, можно вас на пару слов?
Мэкфилд удивленно поднял брови, но кивнул и вслед за Меллингом отошел в сторону. Он уважал этого старика, который сражался за звездно-полосатый флаг, когда его отец еще на свет не родился.
Меллинг отвел офицера подальше от стола и коротко поделился с ним своими подозрениями, не забыв упомянуть о подводной лодке. Лицо Мэкфилда вытянулось.
— Джейк, старина… Ты же знаешь, я не контрразведчик. Мое дело — следить за тем, чтобы подразделение Береговой охраны успешно выполняло свои задачи. И у меня приказ — японским ученым всем, чем можно, помогать.
— По-моему, никакие они не ученые, — сказал Меллинг.
— Документы у них в полном порядке. Состав экспедиции совпадает с тем списком, который нам прислали из центра. Джейк, даже если бы я с тобой согласился, — посуди сам, что я могу сделать? Следить за ними? У меня ни людей лишних для этого нет, ни техники. И вообще, ты говоришь, этот квадрат находится в русских территориальных водах. Вот пусть русские с этим и разбираются.
Настаивать дальше было глупо. Меллинг, сам бывший военный, прекрасно понимал, что возможностей у Мэкфилда в самом деле нет. Но старик не сдался. Он отозвал в сторону мэра, потом шерифа.
Эти диалоги получились еще хуже, чем с капитан-лейтенантом. Мэкфилд его хотя бы уважал. А эти тупые боровы даже не очень скрывали, что, по их мнению, старик то ли напился, то ли просто впал в маразм.
После разговора с шерифом Меллинг пребывал в такой ярости, что пальцы сами сжимались в кулаки.
Да, возможно, он и ошибается, но все же можно было сказать ему это и повежливее. А кроме того, вероятность ошибки не так уж и велика. И проверить его версию точно стоит!
Неожиданно Меллинг перехватил острый и цепкий взгляд Яманиси. Японец, конечно, тут же отвел глаза, но того, что Меллинг заметил, было вполне достаточно. Его действия не остались незамеченными. Что ж, один этот волчий взгляд — весомейший аргумент в пользу того, что с японскими учеными что-то нечисто.
«Пусть русские с этим и разбираются», — неожиданно вспомнил Меллинг слова Мэкфилда. А что — это не такая уж плохая мысль. Шестьдесят лет назад они были с русскими союзниками против джапов, почему бы и теперь не попробовать действовать с ними заодно?
Меллинг покинул банкетный зал и направился к выходу из мэрии. На улице уже почти стемнело, но дорогу к причалу он нашел бы и с завязанными глазами. Добравшись до своего сейнера, Джейк первым делом пошел в радиорубку. Поскольку Алеутские и Командорские острова были ближайшими соседями, отношения между русскими и американцами здесь были в общем-то неплохими, и как связаться с русской военной базой, Меллинг, как и прочие рыбаки, знал. Бывало, кстати сказать, что это знание спасало людям жизнь. Впрочем, и американцам случалось выручать попавших в беду русских промысловиков.
Но сколько Меллинг ни настраивался, сколько ни вызывал русских, ответом ему был только все усиливающийся треск. Надвигалась буря, а перед бурей радиосвязь всегда ненадежна — сплошные помехи.
Не будь Джейк под хмельком, он, возможно, и не решился бы на то, что он сделал дальше. Но подпаивая японского штурмана, он и сам выпил немало, и теперь алкоголь придавал ему ощущение легкости и силы.
— Эй, ребята! — закричал он, выйдя на палубу. — Готовьте посудину, сейчас в море пойдем.
— Джейк, ты что, спятил? — на лице рулевого было написано предельное удивление. — Ты флаг на патрульном катере видел? Шторм скоро будет!
— Ничего, проскочим. Нам только до Медного дойти надо.
— На кой черт нам на Медный?! Да еще сейчас?!
— Нужно! Я хозяин этой посудины, и я сказал, что мы идем на Медный.
— Джейк, ты знаешь, мы тебя уважаем, — подал голос механик, вышедший из машинного отделения на громкие голоса, — но в море сейчас не пойдем.
— Трусите, что ли?!
— Я — трушу. И не стыжусь в этом признаться, — спокойно сказал рулевой.
— Тогда дуйте на берег, пока штанишек не намочили, — рявкнул Меллинг. — Пойду один!
— Джейк, не сходи с ума! — Механик шагнул к старику, но тот уже отвернулся и, подойдя к штурвалу, начал его расчехлять. Отговаривать его было бесполезно, а остановить невозможно — он хозяин корабля, а значит, в своем праве.
Рулевой и механик переглянулись, пожали плечами. Старик им нравился, но идти из-за пришедшей ему в голову блажи почти на верную смерть они не собирались. Он им все ж таки не жена, не мать и не любимая теща.
— Джейк, да подожди ты хоть пару часов! — сделал последнюю попытку механик. — Может, шторм кончится быстро!
— Идите на берег, трусы! Через пять минут я отчаливаю, — не оборачиваясь, отозвался Меллинг.
Моряки снова переглянулись и спустились на берег. Через несколько минут сейнер с Джейком Меллингом, стоявшим у штурвала, отошел от причала.
Небо тем временем потемнело, а море полностью успокоилось. На поверхности воды осталась только мелкая зыбь. Такое затишье бывает только перед сильной бурей. Джейк это знал, но надеялся, что успеет достичь своей цели до того, как буря начнется.
