23

– И что они тут делают? – спросил Хасан аль-Бизкек, глядя в бинокль на российское гидрографическое судно и итальянский корабль. Ответа не было – впрочем, его и не должно было быть, сейчас Хасан обращался сам к себе. А в таких случаях его люди не раскрывали рта.

– Муса, сбавь ход, – не оборачиваясь, приказал Хасан одному из своих людей.

Тот повиновался. «Амфибия» пошла медленнее. Хасан продолжал рассматривать посторонние корабли, невесть зачем оказавшиеся в районе, где был затоплен сухогруз.

– Хасан, нас вызывают по рации, – раздался сзади голос Сеида, одного из приближенных предводителя банды. Сейчас он сидел рядом с новой современной рацией, прослушивал эфир.

– Кто вызывает? – спросил Хасан.

– Русские. Здесь какие-то учения, требуют, чтобы мы сменили курс. Ответить?

– Нет, – резко сказал Хасан. – Если кто-то еще вызовет – тоже молчи.

– Они угрожают, что в случае неповиновения применят оружие.

– Вранье. Пугают. У них там никакого серьезного оружия нет, я же вижу, – отозвался Хасан. – Не из автоматов же они палить по нам собираются? Так… А это что еще за дрянь! Юсуф!

– Да, командир, – к Хасану подошел невысокий жилистый негр с белой повязкой на голове.

– Я знаю, что ты разбираешься во всех этих морских сигналах. Посмотри, что эти флаги значат.

Хасан отдал негру бинокль. Тот продержал его у глаз всего секунд десять, а потом вернул обратно.

– Требуют, чтобы мы остановились и ждали прибытия их катера. Угрожают, что если мы не послушаемся, то будут стрелять.

– Ясно, – кивнул Хасан. – То же самое, что и по рации, ничего нового. Ладно… У вас стрелять не из чего, а вот у меня найдется! Вы мне еще тут будете все дело портить, гады!

Бывший полковник президентской гвардии Саддама Хусейна очень не любил Россию и русских. Это было в первую очередь следствием разочарования – ведь СССР поддерживал Хусейна, не позволял Америке вести себя на Ближнем Востоке совсем уж нагло – то есть так, как она ведет себя там сейчас. СССР поставлял Ираку оружие, мирную технику, военных специалистов, специалистов-нефтяников и много каких еще. В общем, помогал по полной программе. И вся эта помощь очень быстро свернулась после девяносто первого года. Что дало основание Хасану и еще многим иракцам, думавшим так же, как он, обвинять Россию в предательстве. Дескать, оставили их один на один с Америкой, ничем не помогли, когда янки на них напали. Хотя, конечно, о предательстве тут говорить трудно. Если кто-то долго тебе помогал, а потом перестал, поскольку у самого дела пошли неважно, то стоит спасибо сказать, а не бросаться обвинениями. Впрочем, такого рода рассуждения до Хасана не доходили. Подобные ему люди слышат и понимают только то, что им нравится, что укладывается в их систему представлений о мире.

– Распечатайте контейнер, – приказал Хасан, по-прежнему даже не обернувшись.

– Командир, а стоит… – заикнулся было один из негров. И тут же замолчал. По весьма простой причине – экс-полковник, мгновенно обернувшись, выбросил вперед правую руку и схватил своего боевика за горло. Движение было настолько быстрым, что тот даже дернуться не успел – рука Хасана рванулась вперед, как атакующая кобра.

– Я ведь говорил, – прошипел Хасан. – Мои приказы не обсуждаются. Понял? Повтори! – Он слегка ослабил хватку.

– Твои приказы не обсуждаются, – просипел негр.

– Так-то лучше, – кивнул Хасан. – Ну? Где моя флейта?

Двое боевиков уже волокли к своему командиру открытый деревянный ящик. Хасан вытащил из него ракету – даже он, несмотря на огромную силу, удерживал ее с трудом. Несколько секунд Хасан возился, приводя ракету в боевую готовность. А потом развернулся к маячившим в море судам и стал наводить «флейту» на цель. Сперва он целился в гидрографическое судно. Но потом его губы неожиданно исказила особенно злая усмешка – в этот момент он в самом деле был похож на джинна, на злого духа, – и он перевел прицел градусов на тридцать вправо. Туда, где на волнах качались итальянское судно и российский катер.

Через секунду ракета стартовала. Оставляя за собой красивый дымный след, она прянула к итальянскому кораблю. В первое мгновение казалось, что ничего не произошло. А потом по глазам резанула вспышка света, еще мгновение спустя раздался грохот взрыва. Хасан использовал серьезное оружие. Российский катер буквально на куски разнесло, а итальянский корабль получил огромную пробоину в борту и стал быстро погружаться.

Пару секунд полюбовавшись делом своих рук, Хасан приказал:

– Уходим. Скорость – предельная.

«Амфибия» заложила крутой вираж и стала быстро удаляться от места преступления.

Сказать, что каперанг Давлетов был поражен – значит, ничего не сказать. Он застыл на палубе своего корабля с приоткрытым ртом, не отрывая от глаз бинокля. Выглядел он предельно глупо, но смотреть на него было некому – присутствовавшие два офицера сами сейчас были не в лучшем состоянии.

– Что же это за… – Давлетов продолжил предложение такими словами, от которых и у бывалого пирата уши бы в трубочку свернулись. – Мать вашу так! Это же… – На этот раз подходящих слов просто не нашлось.

Один из офицеров тоже изрыгнул семиэтажное словосочетание, кратко характеризующее тех, мягко говоря, нехороших людей, которые все это устроили. Эти слова привели Давлетова в чувство. Он вспомнил, что он тут не один, что от его приказов зависит, что будет делать команда.

– В радиорубку! Быстро! Доложить обо всем адмиралу и местным властям! – гаркнул каперанг так, что у самого уши заложило. – А ты, – он ткнул пальцем во второго офицера, – за мной! Нет, стой!

Давлетов хотел бежать в машинную рубку, командовать полный ход и идти в погоню за уходящей «амфибией», которая по международному законодательству теперь считалась пиратским судном и подлежала задержанию, а в случае невозможности задержания, то и уничтожению. Но его остановили две мысли. Первая – нужно было спасать тех, кто выжил, но оказался в воде. Итальянцев и своих. И вторая – а что, если у этих мерзавцев еще одна ракета найдется? К чести каперанга, эта мысль была именно второй – и по порядку возникновения, по значимости.

– Все лодки, какие есть, – на воду! – закричал он. – Все туда! Спасайте людей! Да поживее, улитки вы беременные!

Впрочем, он был несправедлив к своим подчиненным. Высыпавшие на палубу моряки все поняли мгновенно – в воду уже опускались шлюпки.

Давлетов хотел было сесть в одну из них сам, но в этот момент его позвали в радиорубку – на связи был адмирал.

– Что у тебя за херня там происходит?! – рявкнул Кохонов, едва услышав голос своего подчиненного, не дав ему даже закончить приветствие. – Какой еще взрыв?!

Давлетов коротко изложил ситуацию.

– Ничего не понимаю! Какая еще «амфибия»?! – рявкнул адмирал, дослушав.

– На ней не было опознавательных знаков.

– Преследуешь ее?

– Никак нет.

– Почему?!

– Людей же спасать надо! Да и поздно уже, не догоним!

– Мать твою так, вперехлест через клюз, каперанг! Ни хрена ты не соображаешь! Это же на нас повесят, неужели непонятно? Надо было этих сук преследовать! А теперь не отопрешься! Ну, смотри, я тебя прикрывать не буду! Сам отдувайся.

«Да я и не рассчитывал на тебя, гнида старая», – с холодной злостью подумал Давлетов. Он понял, что имеет в виду адмирал. В самом деле, для постороннего человека, не видевшего «амфибию» своими глазами, ситуация сложилась вполне недвусмысленная. В зону проведения учений вошло итальянское научно-исследовательское судно. Русские потребовали, чтобы оно удалилось, предупредили, что в противном случае могут принять решительные меры. Из-за неполадок с двигателем итальянцы не подчинились. И вот их судно затоплено. Какой отсюда следует вывод? Правильно, именно такой. Что коварные русские сами его и потопили, а какую-то «амфибию» просто выдумали, чтобы было на кого вину свалить. И ни хрена не докажешь ведь!

Каперанг был совершенно прав, он адекватно оценил ситуацию. Именно на такое развитие событий и рассчитывал Хасан аль-Бизкек, запуская ракету в итальянское судно.

Опасения не замедлили подтвердиться. Не успел Давлетов закончить разговор с адмиралом, как его вызвал йеменский сторожевой корабль. Разговор получился неприятным. Ни в какую «амфибию» арабы, разумеется, не поверили. Они слышали переговоры русских с итальянцами – ведь они велись на открытой частоте – и были уверены, что в гибели научно-исследовательского судна виноваты русские.

– Но у меня на борту нет оружия! – яростно кричал в рацию Давлетов. – Нет, понимаете?! Только легкое стрелковое! Что я, по-вашему, из автомата корабль потопил?

– Разбираться в этом – не моя обязанность, – бесстрастно ответил араб. – Я требую, чтобы вы проследовали вместе с нами в ближайший порт, там и будет проведено разбирательство. При попытке сопротивления я буду вынужден применить оружие.

– Мать твою так, – бессильно выругался по-русски каперанг. – Это называется, попал в дерьмо и не чирикай.

– Ладно, – уже по-английски сказал он в рацию. – Сейчас я поговорю со своим начальством, а потом дам окончательный ответ. Но все равно, прежде чем куда-нибудь идти, сначала нужно закончить спасательные работы. Мои люди сейчас спасают тех, кто уцелел.

– Мы вам в этом поможем, – ответил араб с явным недоверием в голосе. – Постарайтесь, чтобы выживших было побольше. Ведь это свидетели. Имейте в виду, погибших будут обследовать эксперты.

«Так, теперь нас еще и подозревают в том, что мы под шумок выживших итальянцев перетопим, чтобы они против нас не свидетельствовали, – мрачно подумал Давлетов. – Здорово! Дальше уже катиться некуда!»

– Свяжись с адмиралом, – приказал он радисту.

Когда связь была налажена, Давлетов коротко пересказал Кохонову требования йеменцев.

– Следуйте за ними, – приказал адмирал, едва дослушав. – Подчиняйтесь всем их приказам. А то еще в самом деле шарахнут из пушки.

– Товарищ адмирал, но есть еще одна проблема, – сказал Давлетов.

– Какая еще проблема?

– Полундра… То есть, я хотел сказать, лейтенант Павлов. Он все еще под водой! Правда, у него уже должна была кончиться дыхательная смесь…

– Если так, то, значит, Павлов мертв, – решительно заявил адмирал. – Водой он дышать пока не научился. А ведь говорил я ему, чтобы не лез куда не надо!

– Может быть, все-таки еще немного его подождать? – сказал Давлетов. – Мало ли что. Он ведь из таких передряг выкарабкивался.

– А вот на этот раз – не выкарабкался, – ответил Кохонов. – Нечего было из себя супермена изображать и лезть туда, где целая группа погибла. Короче говоря, слушайте приказ, каперанг. Павлова не ждать. Следовать за йеменцами, делать, что они скажут, дожидаться разбирательства по делу о гибели итальянского судна. Вам все ясно?

– Ясно… – сквозь зубы ответил Давлетов.

«Эх, и сволочь же ты, адмирал, – думал он про себя. – Много я сволочей видел, но чтобы вот так легко своих списывать…»

Однако вслух этого сказать было никак нельзя. Не спорят капитаны первого ранга с адмиралами, не принято это. Да и бесполезно.