20

История Сомали за последние сто лет, как и многих других арабских стран, весьма богата событиями. Здесь и войны, и революции, и перевороты, и освобождение от «колониального ига», и много чего еще такого же доброго и хорошего. Соответственно, такой картиной, как полтора десятка угрюмых мужиков в камуфляже, расположившихся лагерем возле небольшого поселка, удивить кого-нибудь трудно. Жители Алула и не удивлялись. Они, как и любые крестьяне – ну, или, как в данном случае, рыбаки, – на все политические пертурбации и вооруженные отряды смотрели исключительно с одной точки зрения: будут грабить или нет? Казалось бы, чего у бедных рыбаков грабить? А тем не менее во время каждой заварушки что-нибудь да отбирали. Солдат всегда найдет, что у рыбака отнять.

С этой точки зрения расположившийся возле Алула отряд был, можно сказать, идеалом. Грабить не грабили, женщин не трогали, парням морды не били, даже расплатились за двух коз, которых уволокли. В общем, не солдаты, а чистые ангелы. Именно поэтому никому в поселке и в голову не пришло куда-то сообщать о вооруженной группе. С какой стати? И зачем? Ну, допустим, на их сообщение даже не наплюют. Допустим, приедет какая-нибудь полиция. И что? Либо полицейские этих людей прогонят, но при этом половину куриц в поселке съедят и уж точно заплатить не подумают. Или не прогонят, а выяснят, что так все и должно быть, – куриц, кстати, при этом все равно съедят. Но тогда солдаты вдобавок на бедных рыбаков обидятся. Так что лучше все оставить как есть. Тем более что случается иногда, что такие вот парни с автоматами через полгода сами выбиваются в генералы и президенты, предварительно скинув своих предшественников, разумеется. На памяти пожилого старосты поселка такое случалось раза четыре. Так что от поспешности он отвык крепко.

Сейчас староста сидел на пороге своей лачуги и смотрел на солдат в старый десятикратный бинокль. В душе старика шевелилось любопытство. У него, единственного в поселке, был радиоприемник. Он знал, что сейчас вроде бы никакой войны нет, восстания тоже. Даже бандитов никаких не ловят. По крайней мере, в их районе. Так что же это за люди тогда? И чего им надо?

Заправлял всем у солдат здоровенный араб с жестоким лицом. Жестоким даже с учетом того, что профессиональные солдаты редко бывают на Санта-Клауса похожи. Он явно был настоящим мастером своего дела. Его подчиненные, в большинстве своем здоровенные негры, по лагерю передвигались исключительно бегом и обязательно под каким-нибудь грузом. Похоже, именно благодаря этому арабу поселок до сих пор и не трогали. Известно ведь, самое страшное – это если солдаты скучать начинают, если командир им занятия вовремя не нашел. А если их все время делом занимать, то люди как люди. Именно отсюда, кстати сказать, и растут ноги у половины анекдотов про тупость прапорщиков – а такие анекдоты, между прочим, существуют во всех без исключения странах мира, в которых профессиональная армия имеется. На самом деле команда типа «копать от забора и до обеда» вовсе не такая уж и глупость. Как и приказ срочно засыпать канаву, которую сами же только что выкопали. К таким методам регулярно прибегают все хорошие командиры, чьим подчиненным на какое-то время не находится настоящего дела. Логика тут простая – пусть солдат что угодно делает, лишь бы у него были руки заняты. С такими проблем меньше.

Араб явно командовать умел. Глядя на него, староста прекрасно осознавал, что и за коз ему заплатили не из доброты, а просто чтобы дисциплина была. Да и вообще, как показывал жизненный опыт старика, люди с такими серьезными лицами на мелочи не размениваются и меньше чем за пару тысяч долларов горло не перережут – профессиональная гордость не позволит. И пачку сигарет, например, такому можно смело продавать – расплатится. А вот в делах посерьезнее… Тут уж как повезет.

«Хорошо, что у меня с ним серьезных дел нет и не будет», – подумал старик.

Он и не знал, насколько точно определил этого араба. Ведь он был не кем иным, как Хасаном аль-Бизкеком, бывшим полковником президентской гвардии Саддама Хусейна. Профессионалом он в самом деле был крутейшим. Это доказывало хотя бы то, что всего три года назад сомалийские бандиты выловили его из моря полузахлебнувшегося и почти голого. А сейчас он уже командовал этими самыми бандитами. Нехилое достижение! И, что интересно, на пути к своему нынешнему положению Хасан убил всего лишь семь человек. Четверых врагов банды – еще когда просто становился ее равноправным членом. И главаря с двумя помощниками – чуть позже. Но и это было не самое главное. Важнее то, что из обычной банды Хасан за рекордно короткий срок сумел сделать спаянное железной дисциплиной военное – да, именно военное! – формирование, способное на равных потягаться с любыми спецвойсками ближайших арабских стран. Впрочем, до сих пор такой необходимости не возникало. В обычную уголовщину Хасан не лез, ни в торговлю наркотиками, ни в торговлю оружием, ни во что другое. Он хотел сыграть по-крупному. И сейчас у него был такой шанс. До желанной цели остались считаные шаги.

Сейчас его небольшое войско готовилось сниматься с места. Люди быстро грузили оружие, боеприпасы, продовольствие и прочие необходимые вещи в «амфибию» советского производства. Такие машины, разве что слегка модернизированные, и до сих пор стоят на вооружении Российской армии. А в Сомали эта «амфибия» попала еще в те далекие времена, когда Советский Союз от души помогал, чем только можно, начинающим строителям социализма по всему миру. Именно с тех пор в Сомали осело огромное количество советского оружия и военной техники, которую теперь можно было при минимальной оборотистости купить, притом довольно дешево. Хасан советской технике доверял – в Ираке ее тоже, как легко догадаться, было полным-полно. Он сам учился стрелять именно из «калашникова». И советские зенитки, такие, как та, которую сейчас подкатывали к берегу его люди, были ему прекрасно знакомы.

Сейчас Хасан был зол. Он только что получил сообщение от своего доверенного помощника – Митонасян сбежал. Проклятый армянин! Второй раз оставляет его, Хасана аль-Бизкека, в дураках. Но ничего. Недолго ему бегать осталось. А когда он в следующий раз попадется, то получит сразу за все. Мало ему не покажется!

Губы Хасана искривила злая ухмылка. На мгновение он стал похож на джинна – кстати, именно такое прозвище дали ему его люди. Хасан не обижался, ему это даже льстило, хотя для настоящего мусульманина это, пожалуй, было бы серьезным оскорблением. Но хорошим мусульманином Хасан никогда не был – Саддам Хусейн излишнюю религиозность не одобрял.

– Командир, грузить это? – Подбежавший к Хасану негр кивнул на большой деревянный пенал, лежавший под навесом рядом с одной из палаток.

Хасан на секунду задумался. А потом кивнул:

– Грузите. Может, и пригодится.

Пенал подхватили вчетвером и погрузили в «амфибию». А через десять минут после этого с глухим урчанием, ломая тростник, машина спустилась на воду.