32

Вечер быстро опускался на море, волны играли белыми барашками. Полундра на спасательном катере быстро шел вдоль береговой линии в юго-западном направлении, вглядываясь в горизонт. Стоя у штурвала, старлей напряженно искал очертания яхты. Но пока на горизонте было пусто.

В голове все еще стояла картина произошедшего. Гаджиев все-таки сумел перехитрить их. Их… Павлов поймал себя на мысли, что теперь он один. Когда оглушенный, но уцелевший Полундра выбрался на поверхность, все было кончено. В результате чудовищного взрыва, подстроенного Гаджиевым, Семин погиб, не успев глубоко нырнуть. Мертвое тело товарища Полундра вынес на берег, усеянный остатками боевиков.

«Эх, Володька, как же все вышло!» – сокрушенно думал Полундра. Перед глазами стоял Семин – веселый, разговорчивый рубаха-парень, на которого можно было положиться, как на самого себя. За последний год они здорово сдружились. Полундра, как более опытный подводник, посвящал его в «секреты мастерства», помогал советами. И вот…

Погибли все – Манукян, боевики, проститутки. Обугленные и изуродованные трупы валялись на пляже. Куда девалась Беклемишева и каким образом она узнала о предстоящем взрыве – было непонятно.

«Кто же она такая?» – вертелся в голове вопрос. Привыкший ко многому, Полундра вынужден был признать, что мнимая психопатка обыграла многих, в том числе и его. Полундра прокручивал в голове все встречи с Беклемишевой, однако нигде не мог заметить ничего, что могло бы вызвать подозрение. Играла она превосходно.

Полундре вдруг вспомнилось, как он впервые встретился с этой странной женщиной. Как-то вечером он сидел у своего вагончика. Позади послышался лай собаки, и к нему, тяжело дыша, подбежал этот огромный черный пес. Полундра, видя смирно севшую рядом симпатичную собаку, по доброте душевной погладил ее по шелковистой шерсти. Но лучше бы он этого не делал – тут же появилась хозяйка пса, Беклемишева, и набросилась на Полундру со словами, что никто ему не разрешал гладить чужую собаку. Глядя на него своими острыми глазами, она долго компостировала Полундре мозги рассуждениями о том, что каждый имеет право на личную свободу, даже собака. И не надо ее нарушать, пусть ты хоть трижды спасатель.

Вернувшись в поселок, Полундра немедля подготовил катер и вскоре вышел в море. Искать Гаджиева.

Ситуации, когда приходилось действовать одному, когда нет надежды на помощь, только мобилизовывали Полундру, делали из него подобие машины. Машины, которая действует уверенно и жестко, иногда даже безжалостно.

Бросив взгляд под ноги, Павлов сжал зубы. Полосатый кусок материи заставил его невольно вздрогнуть. Рядом лежал тельник Семина, который он надевал вчера. Эта вещь, снова напомнившая о погибшем друге, заставила его тяжело вздохнуть.

Нос спасательного катера разрезал волны, ровно гудел двигатель. Старлей тревожно всматривался в сгустившиеся сумерки, боясь не заметить яхту. Ведь вскоре может случиться непоправимое, и если не вмешаться, то…

Да, чего-чего, а такого поворота Павлов не ожидал. Гасан оказался еще хитрее и изворотливей. Выясняя, что к чему, Полундра был уверен, что Гаджиев не уклонится ни влево, ни вправо от линии, проведенной Багратом. Но все обернулось самым неожиданным образом. Слуга уничтожил своего хозяина. И ликвидировал дьявольски хитро, оставив всех в дураках. «В том числе и меня! – думал Полундра. – Мой промах». Хуже всего то, что ценой этого промаха стал Володька Семин.

Уверенность в том, что яхта где-то близко, упрямо гнала Полундру вперед. Он, сжав губы, превратился в статую. Полундра спешил, выжимая из спасательного катера все, что можно.

Поиски через пару часов все-таки увенчались успехом. Когда темнота почти окончательно сгустилась, Полундра увидел на горизонте что-то знакомое. Вооружившись биноклем, Полундра разглядел судно. Это была яхта. Она двигалась на запад с погашенными огнями, за кормой на тросе покачивалась надувная лодка с мотором.

«Все! – мрачно подумал Полундра. – Вот мы и встретились! Теперь уж разойтись нам никак не удастся».