ГЛАВА 12

Небо над Петербургом было затянуто плотными облаками, в сумерках быстро наступившего вечера они казались сплошной черной массой. Кавторанг Мартьянов долго вглядывался в темноту за стеклом иллюминатора снижающегося самолета, ожидая, пока появятся первые огни раскинувшегося внизу огромного города. Эти огни показались, когда самолет был уже у самой земли и заходил на посадку Несмотря на длительную службу на флоте и практическое знание принципов навигации — например, того, что при нынешнем уровне техники ориентирование в условиях тумана и ночного мрака для самолета не такая уж большая проблема, — кавторанг заметно нервничал. Впрочем, самолет благополучно произвел посадку, прокатился по бетонной взлетно-посадочной полосе и замер. Его пассажиры приготовились к выходу.

Войдя в числе первых в здание пулковского аэровокзала, кавторанг Мартьянов нервно огляделся, ища в толпе встречающих знакомые лица. И тут же кто-то из этой толпы махнул ему рукой. Кавторанг, радостно заулыбавшись в ответ, поспешил ему навстречу. Бывший однокашник кавторанга по Фрунзенскому училищу Игорь Баташев сдержал слово — он встречал его лично.

— Ну, как долетел? Все нормально? — Баташев правой рукой крепко сжал ладонь кавторанга, левой дружески похлопывая его по плечу. Кавторанг не мог про себя не усмехнуться. Несмотря на жесткую седую бородку, окаймлявшую его гладкое лицо, Баташев оставался прежним, что и в училище, на вид беззаботным рубахой-парнем, своим в доску. Из них двоих Баташев более всего походил на свое юношеское изображение на фотографии, что стояла в кабинете кавторанга в штабе дивизиона. Впрочем, Мартьянов не был таким уж наивным и знал, что слухи, циркулирующие по военному городку вокруг имени его однокашника, вовсе не безосновательны. Род занятий бывшего офицера Военно-морского флота оставался весьма темным и загадочным и казался тем более загадочным, если учесть, как роскошно, на широкую ногу жил Баташев. Также не было секретом для кавторанга и то, что за внешне приветливыми, веселыми и бесшабашными манерами Баташева скрывался безжалостный хищник, готовый на все ради хороших денег. Несмотря на это, Мартьянов доверял Баташеву. Он был твердо уверен, что их знакомство является слишком давним, чтобы кавторанг должен был всерьез опасаться своего друга.

Обнявшись, они направились к выходу из аэровокзала. Двое крепких молодых парней самого хмурого вида последовали за ними. Затем кавторанг Мартьянов и Баташев сели в роскошный черный джип, телохранители забрались в другую машину, стоявшую позади, и обе крутые тачки, тут же сорвавшись с места, стремительно вырулили на шоссе. Они промчались мимо стоявших на остановке и ждущих автобуса людей, едва не задавив какую-то перебегавшую через дорогу старушку. Джип стремительно набрал скорость больше ста километров в час. Кавторанг Мартьянов только усмехнулся по этому поводу — его друг Баташев всегда любил бы— струю езду и в качестве своих водителей непременно держал отставных автогонщиков.

— Ну. Николай, рассказывай, — начал разговор Баташев. — Как там движется наше дело?

— Прекрасно, — отвечал, рассеянно глядя на стремительно мчащиеся мимо них лесопосадки, кавторанг. — Контракт подписан, судно оформляется, теперь вот набираю команду.

— Долго еще собираешься с этим возиться?

— Вообще-то времени у нас еще полно, — заметил Мартьянов. — Документы о продаже судна будут еще как минимум два месяца ходить по инстанциям, этот тип мне клялся, что быстрее никак не получится. А пока они ходят, судно должно стоять на приколе, и на палубу его подняться никто не имеет права.

— Вот черт, бюрократы хреновы, — сердито проворчал Баташев, теребя свою седую бородку. — Вечно они затягивают дело, заставляют ждать!..

— А ты не спеши, каплей! — усмехнулся кавторанг. — То, что они с этим делом тянут, нам абсолютно не мешает. Сейчас март, в Норвежском море все равно самые шторма. Раньше июня туда лезть и смысла-то нет

— А правда, — осведомился Баташев, — что этот дятел все свои деньги в это предприятие вложил?

— Говорят, что так, — пожал плечами Мартьянов. — Молва ходит, что он даже джип свой продал и часть телохранителей уволил, оставил только двух. Это уж точно не от хорошей жизни

— Да, наверное, — с хмурым видом отозвался Баташев. — Я тут, между прочим, узнавал, сколько он адмиралу отвалил, чтобы тот подписал приказ о списании судна. Твое судно по цене дерьма он, конечно, купил. Только, в общем и целом, что вышло…

— В общем и целом, — возразил кавторанг, — если дело прогорит, он остается в нулях.

— Рискует, — согласился Баташев.

— Рискует, значит, есть ради чего! — оживляясь, воскликнул Мартьянов. — Я же тебе говорю…

— Погоди, погоди, не кипятись, — прервал его Баташев. — Все, что ты мне рассказывал, звучит заманчиво и интересно, но я вовсе не мальчишка. Я, знаешь ли, рисковать своими деньгами не хочу ради какой-то вздорной сказки. И если твой хозяин на столько ненормальный, что рискует последним, то это его личная придурь, меня она абсолютно ни в чем не убеждает!

— Да говорю тебе!..

— Постой, Николай, дай мне сказать. — Баташев оставался невозмутим. — Если ты хочешь втянуть меня в это дело, то будь любезен предоставить железные доказательства того, что это все не фантазии какого-то писателя морских приключенческих романов, а действительно имевшие место факты. Понимаешь ты? Мне нужны железные доказательства!

— Ну, это надо весь архив Военно-морского флота перерывать, — без особого энтузиазма заметил кавторанг. — И еще не факт, что что-то найдешь там. Дело считалось совершенно секретным, в архиве об этом может не быть ни полстрочки…

— Ну а как же ты хотел? — спокойно возразил Баташев. — Вот возьми и перерой архив. Сам говоришь, что до выхода в море времени у тебя еще полно, а делать особенно нечего. И если ничего не найдешь, на меня в этом деле не рассчитывай. Я рисковать своими деньгами ради каких-то мальчишечьих бредней не намерен!

Мартьянов открыл было рот, хотел еще что-то возразить, но потом махнул рукой. Он хорошо знал характер своего однокашника и помнил, что если тот принял какое-нибудь решение, переубедить его будет практически невозможно. Собственно, он так и рассчитывал, что едет в Питер сидеть в архивах, так что слова Баташева не меняли ничего в его планах.