…Наверное, эти голубые воды и много тысяч лет назад были такими же спокойными и величавыми, как в этот самый обычный июньский день. Так же веселый сухой ветерок гнал по морской поверхности легкую рябь, а в блеклом, словно застиранная скатерка, небе точно так же неспешно с востока на запад катилось по своей дорожке бледно-желтое слепящее солнце. И мир был чист, красив и полон мудрой гармонии…

А потом появился человек с его лодками, парусниками и пароходами. Чуть позднее это неугомонное существо вооружилось дизельными двигателями, электричеством, большой химией и прочими достижениями многомудрых наук – и мир изменился. Мир, поневоле покоряясь и подчиняясь все новым и новым безумствам так называемой цивилизации, стал суетлив, шумен и грязен, как дикий средневековый базар. Но, пожалуй, самыми разрушительными и мерзкими качествами этого малопонятного существа по имени Человек стали его неуемная жадность и стремление убивать…

Этот средних размеров контейнеровоз ничем не напоминал белоснежный океанский лайнер или яхту богатого нувориша, поскольку был откровенно стар и некрасив. Обшарпанные борта его были украшены потеками ржавчины, а палубные надстройки давным-давно уже втайне мечтали о свеженькой краске, которая прикрыла бы неприглядные свидетельства почтенного возраста трудяги, разменявшего уже далеко не первый десяток тысяч морских миль. Правда, машина контейнеровоза, хотя явно и страдала старческой одышкой, довольно бодро вращала гребной вал, отчего посудина вполне уверенно перемалывала винтом воды залива и без особой спешки продвигалась в порт назначения.

…Две лодки, наполненные темнокожими, вооруженными почти в прямом смысле до зубов людьми, вынырнули, казалось, буквально ниоткуда, словно материализовались из солнечных бликов на голубой поверхности залива. Одна из лодок была самой обычной, рыбачьей, а вторая – резиновой надувной военного образца. Общим для этих плавсредств были довольно мощные навесные моторы, позволявшие даже при солидной нагрузке в виде десятка взрослых мужчин без всяких усилий догонять практически любое морское судно. Ну, разве что за исключением быстроходных пограничных катеров; но контейнеровоз, шлепавший под либерийским флагом, к пограничной страже явно не имел ни малейшего отношения.

Лодки согласованно и почти синхронно разошлись и подлетели вплотную к контейнеровозу со стороны левого и правого бортов, после чего через фальшборты в считаные мгновения перелетели несколько стальных кошек с привязанными к ним концами-веревками. Нашлась в арсенале абордажных средств пиратов даже парочка веревочных лестниц, по которым бандиты с похвальной сноровкой и быстротой взбирались на борт судна и с криками и воплями набрасывались на экипаж контейнеровоза, похоже, даже и не помышлявший о каком-либо сопротивлении. Для пущего эффекта и для устрашения резвые темнокожие парни дали несколько очередей из «калашниковых» в воздух, что было, по всей видимости, уже перебором, поскольку и капитан судна, и все члены его команды, за исключением мотористов, уже сгрудились у одной из надстроек и предусмотрительно подняли руки вверх.

Вожак пиратов неторопливо подошел поближе к сбившимся в нестройную толпу морякам и, сохраняя на темно-коричневом лице пренебрежительно-высокомерное выражение, окинул пленников презрительным взглядом.

– Овцы! – Он небрежно сунул свой многозарядный пистолет в кобуру, болтавшуюся на поясе и, ни к кому конкретно не обращаясь, коротко бросил через плечо: – Что с радистом?

– Здесь радист! – Из темного провала двери одной из надстроек показался массивный детина с ручным пулеметом наперевес, увешанный пулеметными же лентами наподобие давно уж забытых революционных матросов времен гражданской войны в России. Пулеметчик, крепко придерживая за шиворот перепуганного щуплого мужичка, пинками загнал его в толпу пленников и радостно доложил: – Он даже хрюкнуть не успел, не то что SOS подать!

– Это хорошо, – сохраняя явно наигранную важность, кивнул главарь. – Я же говорю: овцы! Теперь давайте их всех в трюм. Штурмана и рулевого – в рубку! Пусть ведут это корыто…

Куда конкретно собирался увести контейнеровоз вожак бандитской группы, команде судна узнать было, видимо, не суждено, поскольку договорить пирату так и не дали: фраза была прервана грохотом внезапно распахнувшихся створок двух стоявших на палубе контейнеров. А уж из железных коробок к слегка расслабившимся пиратам рванулись непостижимо быстрые тени в темном камуфляже.

Скоротечное боестолкновение тем и отличается от показательных выступлений любого спецназа, что разглядеть там что-либо трудно. Спецназовцы без малейшей задержки и суеты набросились на бандитов, и выглядело это так, словно они заранее рассмотрели врагов сквозь железные стенки контейнеров, – каждый, не мешая друг другу, брал своего противника. Наверное, именно так выглядит и ракета, выпущенная в тесную комнату: глазу просто невозможно уследить за ее причудливой траекторией! Первый же спецназовец ринулся к главарю и, без колебаний делая длинный выпад автоматом с примкнутым штык-ножом, вонзил широкое лезвие бандиту под ложечку. Быстрый доворот, рывок оружия назад – и второй бандит, оказавшийся рядом, получил страшный удар прикладом в лицо. Пожалуй, самым страшным и парализующим для бандитов было то, что нападавшие не кричали, не извергали проклятия и угрозы, а делали свою жутковатую работу молча. Слышался лишь лязг оружия, топот кованых каблуков по палубе, глухие и чавкающие звуки ударов, надсадное хаканье и хруст костей. Несколько криков все же раздалось, но это были крики ужаса, паники и запоздалые, бессмысленные визги о пощаде.

Пока на борту контейнеровоза спецназовцы в клочья рвали ошалевших от ужаса бандитов, на воде разыгрывалось параллельное действо. Началось оно в ту же секунду, что и распахнулись створки контейнеров, в которых до времени таились боевые группы спецназа. Оставленный пиратами в лодке бандит, привлеченный непонятным шумом на судне, поднял голову и прислушался, пытаясь понять, что же там, наверху, делается. Он не мог ни слышать, ни видеть, как с небольшой глубины, с невероятной силой работая ластами, к поверхности торпедой неслась гибкая фигура, затянутая в прорезиненный черный гидрокостюм. Вода рядом с рыбачьей лодкой буквально взорвалась; в воздух вместе с брызгами взметнулось сильное тело и на счет «раз-два» проделало сразу две вещи: ухватив бандита за воротник безрукавки, пловец одним сильным рывком сдернул противника за борт и тут же коротким, отработанным махом перехватил ему горло длинным ножом. Вода рядом с лодкой тут же окрасилась красноватыми мутными разводами.

Второго пирата, дожидавшегося своих товарищей в надувной лодке с другой стороны контейнеровоза, также постигла участь быть, словно редиска, выдернутым из лодки. Разве что этому темнокожему парню повезло больше – напарник первого боевого пловца резать бандита не стал, а всего лишь притопил и легким ударом обездвижил, после чего бесчувственное тело без особых нежностей было поднято на палубу судна.

Стая даже очень злых дворняжек или шакалов не в силах противостоять стае матерых волков – закаленные в кровавых драках жилистые хозяева лесов и степей с непринужденной легкостью разорвут и гораздо более серьезного врага…

Когда боевые пловцы поднялись на борт контейнеровоза, там все уже было кончено. Бойцы спецназа, вполголоса переговариваясь между собой, перекуривали, пыхая голубоватым дымком сигарет и помаленьку отходя от только что пережитой схватки. Команда контейнеровоза дружно суетилась, наводя на палубе порядок: тела убитых пиратов уже перетаскали и сложили в ряд у левого фальшборта, и один из матросов торопливо поливал палубу из брандспойта, смывая за борт расплывчатые лужи, брызги и потеки всех оттенков красного цвета. Лицо морячка было сейчас заметно бледноватым, и эту бледность не мог скрыть даже очень приличный загар, приобретенный явно не в северных широтах.

Командир группы спецназа окинул ничего не выражающим взглядом уложенных на кусок старого брезента убитых, затем подошел к небольшой горке беспорядочно сложенного в сторонке оружия пиратов и удовлетворенно кивнул. Слегка тронул носком высокого ботинка обшарпанную трубу старого гранатомета РПГ-7, секунду подумал и, подхватив оружие с палубы, направился к фальшборту. Не торопясь, вскинул трубу на плечо, прицелился и нажал спуск. Через мгновение граната с жутким грохотом разорвалась в корме рыбачьей лодки, разнося в клочья и старый корпус, и мотор. Когда в море упали последние ошметки и брызги, на водной поверхности осталось лишь небольшое радужное пятно – остатки сгоревшего топлива, смешанного со смазочным маслом.

– А зачем стрелять-то было? – К командиру подошел помощник капитана и с явным сожалением глянул за борт, где еще минуту назад покачивалась еще вполне крепкая лодка с хорошим мотором. – Движок можно было снять, он дорогой. Трофей как-никак…

– Ты что, чиф, офонарел? Какие, к хренам собачьим, трофеи? Я что, похож на идиота, чтоб улики против себя собирать? Это мы с тобой понимаем, что те темненькие ребятки – обычные уголовники и пулю каждый из них получил вполне заслуженно, за дело! А для каких-нибудь крыс-правозащитничков они – жертвы беззакония. Типа перестреляли бедненьких вместо того, чтобы судить по всем правилам. В общем, шел бы ты… своим делом заниматься, а тут мы сами… – Командир повернулся в сторону бойца, снимавшего на камеру уложенных в ряд мертвых бандитов. – Ты скоро? Сколько можно вокруг этих жмуров крутиться? Михалков, блин…

– Да я все уже, – негромко ответил боец, – осталось диск переписать – и все, готово.

– Что там с тем клоуном? – На этот раз старший спрашивал о плененном пловцами пирате, до сих пор не желавшем подавать никаких признаков жизни.

– Да, по-моему, уже очухался, – насмешливо ответил один из пловцов, уже успевших стянуть с себя акваланги и гидрокостюмы и переодеться в обычный камуфляж, – но изо всех сил прикидывается бездыханным. Как тот кот, что спрячет голову под диван и считает, что его не видно.

Командир вновь отыскал взглядом бойца с камерой, тот в ответ на немой вопрос кивнул и подал старшему маленький диск в плоской коробочке. Получив в руки «кино», командир неторопливо подошел к уцелевшему в резне пирату и без особых церемоний пнут пленника носком кованого ботинка.

– Черный, ты понимаешь меня? – Разговор спецназовец начал по-английски – в целях конспирации именно на этом языке все время общались между собой российские спецназовцы. – Если онемел от страха и в штаны наложил, то кивни, ублюдок!

Пленник, убедившийся, что притворяться безжизненным полутрупом дальше не имеет смысла, широко открыл темные глаза, в которых метался неприкрытый страх, и торопливо кивнул, напряженно вслушиваясь в голос, чуть измененный матерчатой маской – по приказу командира все спецназовцы на всякий случай прикрыли лица.

– Отлично. Сейчас я дам тебе диск. Ты вернешься на берег к своим боссам и отдашь диск им. И передашь, что теперь такая участь будет ждать каждого из немытых черномазых, кто решит подзаработать на захвате судов в этих водах. Каждого! Ты все понял, черный?

Бандит, мгновенно сообразивший, что убивать его, похоже, никто не собирается, вновь закивал – на этот раз быстро-быстро.

– Отлично, – холодно подытожил спецназовец и указал рукой за борт: – Там твоя надувная лодка. А теперь убирайся отсюда, и помни все, что я тебе сказал! Пшел!

Дважды просить себя бандит не заставил. Уже через пару минут за бортом контейнеровоза взревел двигатель «резинки», и посудина на максимальной скорости устремилась прочь от страшного судна, на палубе которого остались все товарищи уцелевшего пирата…

Когда шум мотора умчавшейся лодки затих вдали, командир снял шлем, рукавом отер пот с лица и устало приказал, показывая на убитых и сложенное оружие:

– Это все за борт! Оружия маловато… У капитана возьмите еще какие-нибудь железяки и привяжите к ногам. Ну, и все остальное.

«Все остальное» подразумевало довольно-таки специфическую процедуру, предназначенную для того, чтобы трупы через день-другой не всплыли.

– Командир, – несмело обратился к спецназовцу капитан контейнеровоза, – так что, их прямо вот так и за борт? Нехорошо как-то…

– А ты что, предлагаешь мне на берег слетать и каждому персональный гроб притащить, или что там у них полагается? – неприязненно посмотрел старший на невысокого моряка сверху вниз. – Нет у меня для них такой роскоши! Всех за борт, я сказал! И быстро!

Один из боевых пловцов, высокий и крепкий – да других, собственно, в спецназ ВМФ и в морскую пехоту и не берут, – широкоплечий молодой мужик, с истинно философским спокойствием наблюдая, как спецназовцы отправляют за борт трупы и трофейное оружие, негромко спросил у напарника:

– Скат, слушай, а правда у них богатым считается тот, у кого верблюдов больше?

– Да черт их знает… Вроде правда, – ответил второй – капитан Катков, что был почти копией своего товарища, разве что чуть постарше. – А ты, мичман, это к чему?

– Да так, – старший мичман Троянов, отзывавшийся также на нехитрый позывной «Тритон», чуть пожал плечами. – Лучше бы эти ребятки верблюдов своих пасли – глядишь, целее были бы… Дядя Слава, а как ты думаешь, будет от этой акции толк? От таких вот ловушек? Или наши отцы-командиры…

– А это, Валера, уже не наше дело, – грубовато перебил Катков мичмана. – Наше дело – выполнять приказы и поменьше умствовать, ясно? И вообще, умник, ты бы язык свой в рулончик скатал, а то не ровен час… Погоны сорвут и пошлют в края, где Макар телят не пас.

В ответ Троянов демонстративно оглядел горизонт и обреченно вздохнул:

– А я сейчас где, по-твоему? Ты глянь, кэп, – море кругом, и ни одного даже самого паршивого теленка…