– Вот интересно, какой придурок эту рыбалку выдумал? – Невысокий и крепкий мужчина лет пятидесяти с небольшим пренебрежительно усмехнулся и швырнул в темноватую воду окурок; тут же извлек из нагрудного кармана пачку сигарет с новомодной угрожающей надписью, сулившей массу смертельных болезней, и прикурил новую, шумно пыхая и окутываясь клубом голубоватого дыма. – Комары, гнус этот… Природа, мать ее… Нет, я понимаю, когда первобытному человеку жрать было нечего; ну, а сейчас? Что, не клюет?

– Да что-то не хочет, – без особых эмоций отозвался собеседник крепкого мужика, словно по некой иронии судьбы казавшийся полной противоположностью своего старшего товарища: высокий, сутуловатый и болезненно худой. Образ городского интеллигентика дополняли очки – правда, по всей видимости, дорогие и модные, в золотой оправе. – Вроде и должна быть, если по месту судить… Опять же, подкормил…

– Вот-вот, – не скрывая иронии, подхватил старший и с коротким матерком прихлопнул на шее комара, – рыбу надо подкормить, комарам и гнусу кровушки дай, а отдачи никакой. Прямо как в семье у меня – всем дай, все как птенцы, так и живут с разинутым на километр клювом… И какого черта я сюда с тобой поперся?

– Ну, полковник, вы же сами просили найти место потише, где точно никаких прослушек и чужих ушей не будет… – Худощавый еще несколько секунд полюбовался на неподвижную верхушку поплавка, затем сокрушенно вздохнул и, привычным движением руки вскинув длинное гибкое удилище, ловко поймал и начал сматывать леску. – Как говорят америкосы, сегодня не мой день.

– Ну да, просил. – На этот раз в голосе полковника не было и намека на иронию, а выражение лица как-то сразу потеряло большую часть вальяжности и снисходительного высокомерия. – Кто ж знал, что ты меня в такую глушь затащишь! Прямо тайга! Одни комары чего стоят… Ладно, пошли к костру. Что там с твоей ухой, дошла? Или как там… настоялась?

– Сейчас попробуем. – Худой аккуратно приставил к молоденькой березке удочку и направился к раскладному столику, высившемуся рядом с внедорожником неопределенной национальности и такого же неопределенного темного цвета. Взяв со стола объемистую ложку с длиннющей ручкой, незадачливый рыбак присел перед остывавшим в сторонке котелком и с видом знатока снял пробу. – М-мм! Полковник, да ради такой ухи можно было и еще полсотни верст отмахать!

– Ага, только уху эту можно было сварить прямо на крыльце магазина, в котором ты для нее рыбу купил. И ехать никуда не надо… Ну что ты там теперь прирос? Разливай давай!

Полковник основательно утвердился за столом, привычно скрутил «голову» литровой бутылке очень приличной водки и, набулькав в металлические стаканчики, приглашающе приподнял свою посудину. Мужчина в очках к этому времени уже успел разлить по блестящим стальным мискам пахучее, исходящее паром варево, поставить миски на стол и усесться напротив товарища. Осторожно поднимая чуть ли не до краев налитую стопку, он с сомнением покачал головой и осуждающе нахмурился.

– Не многовато будет, полковник? Мне же завтра с утречка за руль…

– Мое дело налить, – добродушно усмехнулся крепыш, – а ты уж сам смотри, не мальчик… Ну, давай, за твою царскую уху!

Махнув свою стопку, полковник крепкими зубами прикусил пучок перьев зеленого лука, кинул в рот кусочек хлеба и шумно отхлебнул с ложки наваристой, поблескивающей янтарем ухи. Одобрительно кивнул и уже безостановочно заработал ложкой, с завидной быстротой очищая миску.

– Еще, товарищ полковник? – не смог удержаться от улыбки худой. – Аппетит у вас – аж зависть маленько берет.

– Вот-вот, от зависти ты, наверное, и тощий такой! Ни выпить, ни пожрать толком не умеешь, а еще Бочкин… Не идет тебе твоя фамилия. Чистый анекдот! Нет, хорош пока, – полковник разлил по стаканчикам еще раз и, уже не дожидаясь собеседника и не тратя время на тосты, выпил, после чего со вкусом затянулся сигаретой, безуспешно пытаясь отогнать дымом стайку надоедливой мошкары. – Вот же суки… Должны же быть или мошка, или комары, а тут все сразу!

– Ну, у вас, положим, фамилия тоже не Мстиславский, – узкие губы Бочкина едва тронула тонкая улыбка.

– Это точно, – без тени обиды хохотнул полковник. – Я еще в училище гордо всем объявлял, что про меня уже книжки написаны. А тем, кто начинал сомневаться, совал под нос уставы: там через страницу – «Иванов, Петров, Сидоров»… Сидоров, брат, звучит раскатисто и громко! Ладно, не смурней лицом, я про дело всегда помню… Что там, кстати, с нашим капитаном? Ну, со складов артвооружений?

Сидоров постарался, чтобы вопрос прозвучал этак небрежно – мол, не так уж меня этот капитан и волнует, – но получилось у полковника неважно; его собеседник эту неумело сыгранную небрежность мгновенно раскусил.

– С капитаном? – Худощавый как-то неопределенно шевельнул бровью. – Да нормально там все… Застрелился наш капитан. С пьяных глаз устроил пожар на складе, потом маленько очухался, понял, что натворил, – и застрелился, бедолага. Шутка ли – два дня там все потрескивало да постреливало…

– А следствие?

– Да какое следствие! – отмахнулся Бочкин. – Приехали, посмотрели, поохали, а к головешкам, можно сказать, даже и не подошли. Капитана похоронили без почестей, убытки списали – и всё!

– Я сразу говорил, что с ним не стоит связываться, – недовольно поджал губы Сидоров, хотя на самом деле ему хотелось облегченно выдохнуть и радостно улыбнуться – и на этот раз, кажется, пронесло. – И со всеми этими патронами-гранатами – тоже. Одно дело – камуфляж, берцы и тушенка, и совсем другое – реальное оружие и боеприпасы. И статья при случае другая…

– Так ведь и деньги реально другие, полковник. – В наступивших сумерках взгляда худого сквозь стекла очков было не разглядеть, но в голосе отчетливо слышались жестковатые интонации, живо напомнившие Сидорову не такую уж и давнюю сцену, когда ему, полковнику интендантской службы, мягко, но настойчиво намекнули, что детские игры в ворованные спички закончились и пора начинать работать всерьез, за серьезные деньги…

– Да, другие, это ты верно… Что-то у нас костер совсем зачах. – Сидоров выбрался из-за стола и, присев перед едва теплившимся огоньком, начал подкладывать сухие веточки – сначала тоненькие, потом поленца посерьезнее. Пламя живо откликнулось, и уже через минуту-другую с веселым треском выплясывало под днищем чайника, висевшего на тонкой перекладине, и швырялось в сгустившуюся темноту дымком и искрами.

«С денег в этой жизни начинается многое, – невесело размышлял полковник, дымя новой сигаретой и слегка морщась – то ли от жара костра, то ли еще от чего. – А если точнее, то с их отсутствия или нехватки. А интересно, кто-нибудь когда-нибудь заявлял, что этих цветных бумажек ему хватает? Вряд ли… Вообще-то, если бы не Лариска… Это она, как прорва бездонная, – все дай да дай! Квартирку сними, колечко, тряпки, шубку, хренупку – все купи… Опять же женушка, детки – а зарплата-то одна, да и та – тьфу, слезы горькие! Вот и пришлось… подработку искать. А что тут такого? Все вертятся, выживают как могут… Ишь, крыса, очечками прямо как Берия посверкивает. Доволен, сука, что полковника на крючке держишь?

А ведь как красиво и культурно все начиналось… Пришли, поговорили – так и так, мол, вы, полковник, в большом кабинете сидите, все бумаги по всем складам у вас в руках. Что и где лежит, за минуту можете узнать. А есть люди, готовые платить хорошие деньги за эту информацию. Никакого криминала, всего лишь бизнес! И делать почти ничего не нужно – всего лишь коротенькую справочку иногда… А деньги за эту справочку будут платить очень приличные. А что было делать? Смотреть, как все армейское имущество спокойно разворовывают те, кто поумней, и как миллионы мимо плывут?! Согласился – и пошло. Сначала тушенка, а потом вещи и посерьезнее… Вот только эта крыса пока еще не знает, какой я ему сюрприз приготовил… Ничего, сейчас узнаешь, и морда твоя еще длинней станет!»

– Полковник, у вас сейчас такой загадочный вид… Что-то случилось? Или наверху вам генерала решили дать?

– Почти угадал. – Сидоров повернулся к худощавому и кивнул. – Только все наоборот, дружище. Как в старом анекдоте.

– То есть? – насторожился Бочкин и недобро прищурился.

– А то и есть, – почти весело отозвался полковник, – что наверху как раз решили дать мне по шапке. Или, если хочешь, под зад пинка. Все, кончилась моя служба, кина не будет! И фирмочке «Подскажем, где добришко лежит» тоже полный этот самый…

– Ты сейчас это серьезно?

– Более чем и как никогда. Добрые люди шепнули, что будет не то сокращение очередное, не то кто-то решил на мое место своего человечка пристроить – да это и не важно… Важно то, что в ближайшее время я куплю большую лопату и поеду на дачу грядки под георгины вскапывать. – Сидоров, отбрасывая деланую веселость и уже не пытаясь скрыть душившую его злобу, принялся ожесточенно ворошить палкой головни костра, взметая облачка пепла и искр. – И это еще не самый плохой вариант. Сам знаешь, сегодня могут ведь и без всякой пенсии выгнать к чертовой матери с волчьим билетом, а то и вообще погоны сорвать и за решетку засунуть – у нас это сейчас модно… Война с коррупционерами и оборотнями, мать их… Так что, господин посредник, придется вам нового информатора окучивать!

– Так, значит… – Бочкин некоторое время очень серьезно смотрел на полковника, потом задумчиво кивнул и спросил: – А на лопату-то хоть денег скопил, нет?

В ответ Сидоров только многозначительно скривился и сплюнул в костер.

– Кажется, у вас в армии это называется дембельский аккорд…

– В смысле? Ты на что намекаешь?

– Я не намекаю, я прямо говорю: если тебя «уйдут», то было бы неплохо напоследок отхватить солидный куш… и только дурак от этого откажется, нет? Но товар, как ты понимаешь, нужен дорогой – как нынче любят говорить, эксклюзивный!

– Эксклюзивный, – скептически хмыкнул полковник и начал прикуривать новую сигарету. – Новейший истребитель пятого поколения или уж сразу ядерную бомбу? Так нет у меня к ним доступа, да и кто купит такую хрень? Это ж миллионы долларов!

– В мире немало людей, готовых выложить любые деньги за стоящий товар, – несколько расплывчато ответил посредник, уже не первый год вращавшийся среди покупателей и продавцов темных рынков всех оттенков и уровней. – Ты на досуге подумай…

– А знаешь что, Бочкин? – Доселе мрачноватое лицо полковника буквально осветилось некой новой мыслью и вызвало у посредника забавные ассоциации с алкоголиком, мучающимся с похмелья и неожиданно вспомнившим, где у него должна оставаться заначка в виде вожделенной стопки водки. – А ведь, кажется, есть у меня такой товар…