Глава 9
Мощный прожектор, бивший с надстройки госпитального судна, шарил по темному морю. Конус света выхватил из темноты моторку. Экипаж не сильно опасался провокаций со стороны повстанцев, но все же меры предосторожности были приняты. Саблину и его товарищам просигналили, потребовав лечь в дрейф и ждать. От плавучего госпиталя отошла моторка. Лишь убедившись, что прибыли свои, о судьбе которых уже беспокоились, Боцману, Кате и Николаю дали возможность подняться на борт. Встречал их командир плавучего госпиталя. Он выслушал короткий доклад Сабуровой. Катя, естественно, опустила многие подробности, но в общем ее рассказ был близок к правде. Она сообщила о том, что по дороге микроавтобус захватили повстанцы для того, чтобы медики оказали помощь раненому, какому-то высокому чину, перешедшему на их сторону. Сабаха оставили при себе, угрожая оружием, а за ними, как за простыми санитарами, особо не присматривали, вот им и удалось убежать, угнав машину.
– Вы уверены, что повстанцами командовал Адан Сенхариб? – уточнил командир.
– Во всяком случае, он назвал себя этим именем, – дала уклончивый ответ Сабурова.
– Я постараюсь связаться с ним. Канал для этого имеется. Надеюсь, что до требования выкупа не дойдет. – Командир не слишком обеспокоился.
Недоразумения в отношениях с повстанцами случались нередко, но обычно они разрешались в рабочем порядке, медиков не трогали.
– Я понимаю, что вам пришлось пережить, – произнес командир. – Поэтому оставшиеся до конца недели дни даю вам для отдыха. Кстати, сегодня у нас организована вечеринка, в ней могут принять участие все, кто не занят на дежурстве. Присоединяйтесь.
– А как же больной, которого мы должны были доставить на борт для проведения операции? – спросил Саблин.
– Завтра с утра я пошлю за ним другую бригаду, она воспользуется резервным транспортом. Отдыхайте.
– Простите, но мы хотели бы выполнить свой долг до конца. Мы доставим пациента на борт. – Саблин открыто посмотрел в глаза командиру плавучего госпиталя.
На самом деле Виталий охотно бы согласился, чтобы вместо них действовала другая бригада санитаров. Но поездка за больным давала возможность почти легально заниматься поисками.
– Рад видеть такое рвение, – усмехнулся командир. – Если к утру передумаете, дайте мне знать. Свободные люди у меня есть. А теперь немного отдохните и жду вас на вечеринке. Она продлится до самого утра.
Командир еще раз улыбнулся и направился к кают-компании, за иллюминаторами которой вспыхивали цветные прожектора, звучала негромкая музыка.
Вскоре группа Саблина уже собралась в его и Зиганиди каюте.
– Необходимо срочно связаться с Нагибиным и доложить ему о находке, – поставил задачу Виталий. – Возможно, нам потребуется другое прикрытие, или же Федор Ильич сумеет подключить сирийских военных.
Катя села за ноутбук. Вскоре связь по скайпу была установлена. Нагибин сидел в чисто корабельном интерьере. Одетый в штатское, он расположился на кожаном диване, за спиной у него виднелся раскрытый иллюминатор. Ветер трепал занавеску. Говорить открытым текстом не рисковали.
– Есть важные новости, – сказал Виталий.
– Ждите, мы скоро будем, – пообещал контр-адмирал. – Конец связи.
– Конец связи, – растерянно проговорил Саблин, когда изображение исчезло с экрана ноутбука.
Боевые пловцы переглянулись.
– Нагибин вновь где-то рядом? – удивленно вскинула брови Катя.
– Похоже, что так, – произнес Зиганиди.
– Значит, для него нет ничего важнее местных событий, – тихо произнес Виталий. – Будем собираться.
Не прошло и пяти минут, как в каюте появился собственной персоной командир плавучего госпиталя. Первым делом он извинился за беспокойство, затем за то, что немного выпил на вечеринке.
– …К сожалению, вам не дадут отдохнуть, – развел он руками. – Наше командование решило лично выслушать вас. Узнать информацию из первых рук. Возможно, раненый, которому вы помогли, – перешедший на сторону повстанцев адмирал Хусейн Исмаиль. Скоро прибудет офицер из флотской контрразведки. Выходите на палубу.
Виталий, Катя и Николай стояли у поручней, прожектор уже выхватил из темноты тральщик под сирийским военно-морским флагом. Корабль сбавил ход, замер, застучала якорная цепь. Боевые пловцы спустились в моторку. Управлял ею матрос с плавучего госпиталя.
Вскоре боевые пловцы уже поднимались на борт тральщика. Их приветствовал молодой сирийский офицер.
– Вас ждут, – по-английски сказал он и указал на надстройку.
Виталий пропустил Катю вперед. Хотя в обычаях их группы было другое, первым шел командир – Саблин. Но теперь они изображали штатских – санитаров-волонтеров, так что все должно было выглядеть естественно. В небольшую каюту последним зашел Зиганиди и закрыл за собой дверь-люк.
* * *
Контр-адмирал сидел на том самом диване, который они уже видели по скайпу. На низком столике стоял раскрытый ноутбук. Нагибин поднялся навстречу.
– Здравия желаю, товарищ контр-адмирал, – тихо произнес Саблин.
– Присаживайтесь, – предложил Федор Ильич, указывая на стулья, явно принесенные в каюту именно для этой встречи.
– Нам обещали офицера сирийской контрразведки, – усмехнулся Саблин.
– Надеюсь, вы не разочарованы. К тому же мы работаем в тесном контакте с сирийскими друзьями. Новости есть не только у вас, но и у меня. Однако сперва готов выслушать, потом говорить. – Федор Ильич положил руки на колени.
Катя и Саблин докладывали по очереди. Информация об адмирале Хусейне Исмаиле заинтересовала Нагибина постольку поскольку. А вот доклад о сплаве морских мин подземным руслом тоннеля заставил основательно задуматься.
– Что-то подобное я и предвидел, – сказал наконец Нагибин. – Ситуация складывается сложная. К сожалению, я не могу сейчас попросить задействовать в операции сирийских военных. Территория контролируется повстанцами. А у правительственных войск есть негласная договоренность с ними о временном прекращении боевых действий и установлении нейтральной зоны. Шумиху с появлением морских мин российского производства в сирийских территориальных водах уже вовсю подхватила пресса, скандал вышел на дипломатический уровень. Чем больше наши дипломаты оправдываются, тем меньше им верят. Поэтому чем раньше нам удастся установить, кто этим занимается, тем будет лучше для страны. Репутации России и так нанесен серьезный урон. Ваша задача – выяснить, откуда и кто дискредитирует Российскую Федерацию. Лишь когда это будет сделано, для уничтожения базы террористов, а другим словом это назвать невозможно, из Дамаска отдадут приказ задействовать сирийский спецназ или же авиацию.
– Задача ясна, товарищ контр-адмирал, – сказал Саблин. – Но пока еще есть много неизвестных.
– Согласен, каплей, – кивнул Федор Ильич. – Попытаемся рассуждать как рассуждают наши аналитики. Кому это выгодно? Я имею в виду запугивать местных жителей, минировать прибрежные воды, дискредитировать нашу страну.
– Ответов на эти вопросы несколько, – вступила в дискуссию Катя.
У контр-адмирала имелась своя методика ведения мозгового штурма. Временами у него уже был готовый ответ, но он делал так, чтобы подчиненные, которым предстояло выполнять задание, сами приходили к нему. Если человек убежден в том, что пришел к правильному решению самостоятельно, то и действовать он будет осознанно, в нужный момент сумеет подкорректировать тактику.
– Естественно, что их несколько, – подтвердил Нагибин.
– С одной стороны, это выгодно Западу, – произнес Зиганиди. – Этим самым вбивается клин между Российской Федерацией и официальным Дамаском, сеется обоюдная подозрительность. Наша помощь Асаду воспринимается мировым сообществом как помощь терроризму.
– Согласен, – прищурился контр-адмирал.
– С другой стороны, – вступила в дискуссию Катя. – Выгоду получает и официальный Дамаск.
– Какую именно? – уточнил Федор Ильич.
– С переходом на сторону повстанцев адмирала Исмаиля нельзя исключать, что за ним потянутся и другие флотские офицеры. Не исключаю даже, что возможен переход боевых кораблей вместе с экипажем. Правительство боится, что повстанцам удастся создать свои военно-морские силы. Боевые действия перейдут и на море. Будут установлены локальные блокады, затруднится получение вооружений из-за рубежа, в том числе и из России. Поэтому лучший выход – действовать на опережение. Сделать прибрежные воды опасными для судоходства.
– Сомнительно, чтобы в Дамаске затеяли такую сложную и бездуховную игру, рискуя при этом испортить отношения с единственным влиятельным союзником – с Россией, – вздохнул контр-адмирал. – Сложные версии обычно оказываются ошибочными. Реальность всегда проще. Но я не стал бы с ходу отметать твою версию. Она имеет право на существование. Особенно если предположить, что это не официальная политика, а действует группа высокопоставленных флотских офицеров, не желающих втягивать флот в противостояние. – Сказав это, Нагибин перевел взгляд на Виталия.
Тот уже был готов высказать свои соображения.
– Пользу от этого могут извлечь и повстанцы. Минами блокируется побережье, тем самым исключается высадка правительственных сил со стороны моря. Российские корабли тоже лишаются возможности блокировать побережье. И главное, только им выгодно дискредитировать Россию.
– Эта версия нравится и мне, – признался Нагибин. – Но в ней есть несколько нестыковок. Первая – заминировав побережье, повстанцы сами лишаются возможности получать вооружение со стороны моря. Второе, и это сказал не я, а ты сам, каплей, – в тоннеле ты столкнулся с хорошо подготовленными боевыми пловцами, а их в настоящее время не может быть ни у одной из противоборствующих сторон.
– Но это были, несомненно, арабы. Я успел рассмотреть их лица, – возразил Саблин.
– Я в свою очередь могу напомнить тебе, что арабов теперь много и в Западной Европе.
– Там стараются не брать выходцев с Востока в элитные подразделения, – вставил Саблин.
– А вот США – страна многонациональная. – Нагибин положил ладонь на стол и несколько раз прошелся пальцами по столешнице, словно по клавишам рояля. – Так что все три версии имеют право на существование. И их придется отрабатывать. Но у меня появилась еще одна подсказка благодаря вашей находке в Тартусе. Я говорю о найденной вами видеокамере. Не хотите взглянуть на то, что было на нее снято?
Никто из группы не сомневался, что видео уже отсмотрели аналитики ГРУ и сделали соответствующие выводы, составили сводную записку на имя контр-адмирала. Но еще они знали манеру Нагибина вести мозговой штурм. Федор Ильич развернул монитор так, чтобы все могли видеть изображение, и включил запись.
Боевые пловцы сблизили головы и уставились на широкий поворотный монитор ноутбука.
– Запись не монтировали, все идет так, как снимал ваш «диверсант», – прокомментировал Нагибин. – Кстати, никаких особых наворотов в камере не было. Она одна из многих, стандартная, в заводской комплектации. Записи при включении ничего не угрожало. Но вы все равно правильно поступили, передав ее мне, не попытавшись сами просмотреть запись. Осторожность в таких делах никому не мешала.
Запись начиналась не с подводных съемок. Снимали на берегу – в порту Тартус. Корабли на рейде, у стенки. Особое внимание было уделено плавучей реммастерской Черноморского флота РФ. Несколько планов было вообще непонятно зачем сделано. Если реммастерская еще могла заинтересовать шпиона, то на кой черт ему понадобилось снимать средиземноморских чаек в полете? Подводных съемок было совсем мало – минуты на две. И ничего интересного. Днища кораблей. Замершие винты. Якорная цепь.
Запись закончилась. Боевые пловцы недоуменно переглянулись.
– Запись смотрели специалисты и тоже поначалу недоуменно переглядывались, – улыбнулся Нагибин. – Они скрупулезно с ней поработали и сделали выводы, но я бы хотел услышать и ваше мнение, – сказал он. – Поспорьте между собой. Придите к единому мнению, а я потом присоединюсь к дискуссии.
Катя сидела, морщила лоб. Что-то ей во всем этом «кино» не нравилось, не стыковалось.
– Я, когда в школе училась, ходила в киноклуб.
– Кино, что ли, там смотрели? – поинтересовался не любивший кинематограф Зиганиди.
– Не смотрели, а сами снимали. Всякие документальные ленты. Даже короткометражки игровые ставили. У меня, кстати, диплом областного конкурса кинолюбителей имеется.
– И что ты хочешь этим сказать? – спросил Виталий.
– А то, товарищ каплей, что снимал человек, имеющий профессиональную подготовку.
– То есть? – не совсем понял ход мысли Кати Саблин.
– Обычный лох-любитель или даже оперативник, шпион – как снимает? Просто наводит объектив на объект и жмет на кнопку. Из таких съемок потом кино не склеишь. Там есть свои законы монтажа. Шпиона интересует сам объект съемок. Ему не до эстетских наворотов. У него другие задачи. А вот профессиональный оператор снимает так, чтобы разрозненные планы потом можно было склеить в смотрибельную ленту. Он всегда делает «вход» в план и «выход» из него. Ну вот, смотрите, – Сабурова отмотала видеозапись, – сперва он наводит камеру на горы, это «вход», а затем через город переводит взгляд на порт. После чего перенаправляет объектив на небо, это «выход» из плана.
– А чайки почему его заинтересовали? – не удержался от вопроса Саблин, хотя уже начинал понимать: Катя абсолютно права, снимал профессионал по законам киноискусства.
– Чайки – это так называемый воздух. Лирическое отступление. Или, как еще называют киношники, перебивки. Когда два плана между собой склеить уже никак невозможно, то вот и вставляют такую перебивку.
– Логично, – не стал спорить Виталий. – Товарищ контр-адмирал, вы все слышали.
– О том, что ты, Катя, посещала любительский киноклуб, я знаю из твоей анкеты, поэтому и решил показать запись, – усмехнулся Нагибин. – К такому же выводу, как и ты, пришли и специалисты с телевидения, к которым обратились наши люди: снимал профессиональный оператор, высокого класса. Более того, по моей просьбе была проведена искусствоведческая экспертиза. И нам удалось установить по творческой манере, кто именно вел съемку.
– Неужели это возможно? – удивился Саблин.
– Нет, творить настоящие чудеса никому не дано. Круг выборки был ограничен теми телеоператорами, которые в ближайшее время находились и находятся в Сирии. Нам пришлось проанализировать и сравнить творчество чуть более сотни телеоператоров. Манера снимать – это как почерк, подделать ее невозможно. Снимал левша. Несомненно, что съемки вел некий Джон Грифитс. – Эффектно, как фокусник, Нагибин щелкнул мышкой компьютера и вывел на экран портрет телеоператора.
Джон стоял на берегу моря в обнимку с Кэтрин Браун.
– Так он же с этой женщиной обитает на плавучем госпитале! – изумилась Катя и машинально глянула в иллюминатор, за которым виднелась освещенная громада судна.
– Вот этого я не знал. Еще одно совпадение, которое превращает все в тенденцию, – пришла очередь изумиться контр-адмиралу.
– Аквалангист, с которым я столкнулся в Тартусе, тоже был левшой. Тенденция? – переспросил Виталий.
– Джон Грифитс – опытный аквалангист. Одно время специализировался на подводных съемках. Снял более двух десятков лент о жизни акул в Большом Барьерном рифе. Так что он парень отчаянный, способен на многое. Теперь работает в горячих точках. Армейскую службу проходил в морском спецназе. Специализировался как подрывник-диверсант. Послужной список впечатляет?
– Во всяком случае, наводит на размышления. – Саблин кивнул.
– Тенденция, однако, – подтвердил Зиганиди.
– Не факт, что именно Грифитс занимается сплавом морских мин, но не исключено, что он в курсе происходящего. Возможно, он инструктор или координатор. Займитесь им вплотную, – сказал Нагибин. – К тому же он живет на одном судне рядом с вами. Вот и все, что я должен был вам сообщить, – подытожил контр-адмирал. – Для своего командира – вы беседовали с представителем сирийской контрразведки. Так что ваше легендирование прежнее. Можете идти. Успехов.
Нагибин простился, пожав руку каждому. Виталию шепнул:
– Будь осторожней, без подстраховки под водой случаются сложные ситуации. Но помни: безвыходных среди них не бывает.
– Я об этом всегда помню, – усмехнулся Саблин и покинул каюту.
Сирийский морской офицер проводил их до штормтрапа, перекинутого на моторку.
* * *
Командир плавучего госпиталя встретил «санитаров», вернувшихся с другого корабля. Тральщик уже поднимал якорь.
– Вас не сильно утомили? – поинтересовался он. – Представители спецслужб любят задавать много лишних вопросов.
– Как видите, мы живы, – отшутился Саблин.
– Тогда прошу на вечеринку, – кивнул командир на ярко освещенные иллюминаторы кают-компании. – К тому же на нашем корабле женщины в дефиците, особенно молодые и красивые. – Он выразительно посмотрел на Катю Сабурову.
Отказываться от приглашения было бы подозрительно. Настоящие санитары никогда бы так не поступили. Кому не хочется немного повеселиться, посидеть в компании под приятную музыку, немного выпить? Не так уж много развлечений на плавучем госпитале.
– С радостью, – согласился Саблин.
Он и его товарищи прошли в кают-компанию. Настроение тут у всех было приподнятое. Уставшие от работы люди оттягивались уже не первый час. Мигали разноцветные прожектора. У дальней стены расположилась импровизированная стойка. Один из шведов-санитаров исполнял роль бармена. Он наливал виски в стаканы, вино – в бокалы, пиво подавал в больших кружках. Платить за выпивку не приходилось, все расходы были предусмотрены бюджетом госпиталя. К тому же появление в баре чужих было полностью исключено – вокруг открытое море. Швед, стоявший за стойкой, зорко следил, чтобы никто не напился. Если он замечал пьяного, то сразу отказывал ему в выпивке.
– Иди потанцуй, проветришься – тогда и приходи, дружище, – ласково говорил он.
Санитар имел крепкое телосложение, потому и не находилось тех, кто хотел бы с ним поспорить насчет того, следует пить или же необходимо на время остановиться.
Женщин и в самом деле было мало. Как образно и по-военному выразилась Катя, «некомплект». На каждую даму приходилось не меньше пяти кавалеров. К тому же тех, на кого можно было обратить внимание, имелось лишь три: молоденькая разбитная медсестра, Кэтрин и Катя. Медсестру швед подпоил специально, и теперь она танцевала на столе, показывая свой коронный номер: ей удавалось извиваться, подпрыгивать, прогибаться и при этом не сбить ни одного бокала с пивом.
– Не знаю, к счастью или несчастью, здесь нет шеста для стриптизерши, – хмыкнул, осматривая собравшихся повеселиться «коллег», Саблин. – Иначе она за него точно уцепилась бы и окончательно пошла вразнос.
Тяжелый бюст под легким свитерком у танцовщицы колыхался, как море в бурю, приводя мужчин в состояние исступления, они хлопали в ладоши. При этом никто не кричал, музыка звучала довольно тихо. Все-таки на борту был стационар с пациентами, с покоем которых приходилось считаться.
К только что появившейся Кате тут же стали подходить мужчины, пробуя завязать знакомство. Сабурова каждый раз вопросительно смотрела на Саблина, тот отрицательно качал головой. Мол, не с этим. Катя стала старательно изображать, что у нее с Николаем Зиганиди «отношения», брала его за руку, шептала на ухо.
Грифитс с журналисткой стояли неподалеку от стойки. Джон держал в руке стакан, в котором плескалось на два пальца виски. Кэтрин цедила вино из высокого бокала. К Браун подошел анестезиолог и пригласил на танец, при этом он посмотрел на Грифитса, не против ли тот. Джон едва пожал плечами, давая понять, что они с Кэтрин просто коллеги, друзья, и ничего серьезного их не связывает.
Журналистка передала свой бокал Грифитсу и подала анестезиологу руку, тот повел ее в центр кают-компании, где под тягучую музыку топталось несколько пар. Джон явно скучал, человеком он был деятельным и подобных мероприятий не любил, считая их пустой тратой времени. Одно дело оттягиваться на курорте, а другое – дать себе расслабиться на несколько часов. Потом с больной головой втягиваться в напряженную работу – себе дороже. К тому же он заботился о своем здоровье.
– Когда начнется следующая мелодия, пригласи парня на танец, – прошептал Кате Саблин и указал взглядом на Грифитса, – или хотя бы познакомься с ним, займи разговором.
– Что ты задумал? – забеспокоилась Сабурова.
– Постараюсь узнать о нем побольше. Николай, подстрахуй напарницу. Если что, дашь мне знать. Рация у тебя с собой?
– Как всегда, товарищ каплей.
Саблин лениво подошел к бару, взял порцию виски. Швед подал стакан без пререканий – Виталий был трезв как стеклышко.
– Догоняйте остальных, раз поздно вернулись, – посоветовал он каплею.
– Постараемся, – подмигнул тот.
Немного побродив среди публики, Боцман пару раз чокнулся с малознакомыми людьми, чтобы запомниться. Катя тем временем выждала, когда сменится песня. Кэтрин не успела дойти до своего оператора, как Сабурова уже стояла перед ним. Когда надо было, Катя умело разыгрывала из себя этакую серую мышку. Стягивала волосы в пучок на затылке, лишь слегка подкрашивала ресницы и губы. Но если требовалось, она могла стать обворожительной даже с тем минимумом косметики, который был у нее сейчас на лице. Стоило только распустить волосы. Именно в таком виде, с распущенными волосами, она и предстала перед оператором и мило улыбнулась ему.
– Можно вас пригласить на танец? – томным голосом произнесла она.
Джон приподнял брови. За сегодняшний вечер это был, наверное, единственный случай, когда дама приглашала кавалера. Во всяком случае, Грифитс такого не видел и теперь даже опешил. Катя ждала, склонив голову набок.
– Так вы согласны? – напомнила она о своем существовании.
– Разумеется… но вот только… – Оператор продемонстрировал в руках стакан с виски и бокал с вином.
– Можно поставить на стол, – предложила Сабурова и повела глазами.
– Потом их будет сложно найти, – усмехнулся Джон и тут же заметил остановившуюся в двух шагах от него журналистку, та с интересом рассматривала Катю и, как всякая женщина, пыталась найти в ней недостатки.
Судя по взгляду мисс Браун, изъянов в молодой женщине она пока еще не обнаружила.
– Кэтрин, подержи. – Грифитс вручил растерявшейся подруге стакан с бокалом.
– Не какая-нибудь подставка! – Кэтрин смотрела на свои руки и не могла поверить, что она взяла-таки предложенное.
– Я же держал твой бокал во время танца, поработал подставкой, – усмехнулся Джон, – теперь подержи и ты.
Катя с Грифитсом вышли на середину кают-компании. Сабурова положила руки партнеру на плечи и взглянула ему в глаза. Теперь она убедилась в том, что все сказанное Нагибиным о Грифитсе соответствует действительности. В людях Катя разбиралась отлично. Ей хватало одного взгляда глаза в глаза, чтобы составить точный психологический портрет. Перед ней был человек способный, если потребуется, убить, но при этом не агрессивный, а расчетливый и хладнокровный, без особых сантиментов. Если и была у него страсть, то, к чему он дышал неравнодушно, так это деньги. При этом мужчина хорошо знал себе цену и не переоценивал себя, что всегда выглядит смешно в глазах других людей.
– Вы давно на плавучем госпитале? – спросила Катя.
– Это имеет значение? – ушел от ответа Джон. – Будущее куда важнее прошлого. Поэтому имеет смысл знать: как долго вы здесь еще пробудете?
Сабурова как бы невзначай бросила взгляд на Кэтрин, а затем снова заглянула Джону в глаза, задала немой вопрос, который, произнесенный вслух, прозвучал бы бестактно.
– Мы с ней коллеги, – пояснил Грифитс.
Катя почувствовала, что при ее желании общение может продолжиться и после танца. Пока в этом не было необходимости, но следовало оставить вопрос открытым, как делает это большинство женщин. Естественно, заводить полноценный роман с оператором она не собиралась. Но ситуация могла сложиться так, что придется выманить Грифитса, остаться с ним наедине.
Композиция оказалась медленной лишь в самом начале, затем певица резко перешла на энергичный рэп. Пришлось сменить и стиль танца. Катя отпустила партнера и вскинула руки над головой. Теперь они танцевали отдельно друг от друга, хотя находились совсем близко. Сабурова отлично копировала движения Джона, сохраняя зазор между телами. Со стороны могло показаться, что они даже соприкасаются. Николай Зиганиди, чтобы не выделяться среди отдыхавших, взял у бармена стакан с виски, устроился неподалеку от стойки и делал вид, будто цедит спиртное сквозь зубы. Ему любопытно было наблюдать за Катей. За годы совместной службы под началом Саблина он уже абсолютно разучился видеть в ней женщину. Они спокойно могли переодеваться в одной комнате. Случалось, что и приходилось спать вместе, согревая друг друга. При этом ничего, кроме так называемого чувства локтя, Зиганиди не испытывал. Теперь же он разглядел в Сабуровой то, что искал на стороне, – женственность. Казалось, не было в ней в этот момент ничего от прежней Кати, появилась раскованность в движениях, томность во взгляде, глаза ее обещали не «поддержку огнем во время перебежки», а наслаждение и счастье. Но… только обещали, к тому же не ему. Николай мотнул головой, чтобы прогнать наваждение. Ему не хватало только заглядываться на свою напарницу.
«Я должен видеть в ней лишь товарища», – приказал он себе.
Пока Катя вела светский разговор с Грифитсом, а Кэртин Браун работала подставкой для бокалов, Саблин улучил момент и незаметно, под мигание разноцветных прожекторов, покинул гостеприимную кают-компанию. Он тут же швырнул стакан с виски за борт. Шел вдоль борта неторопливо – быстро идущий человек всегда привлекает внимание и вызывает подозрение или опасение. Ни того, ни другого Саблину не было нужно. То, что на старом госпитальном судне нет системы видеонаблюдения, Виталий выяснил заранее. Поэтому, оказавшись в пустом коридоре, вдоль стен которого шли двери кают, он ускорил шаг. Принадлежавшая Грифитсу располагалась ближе к выходу на палубу. Виталий не сильно мудрствовал с замком. Плавучий госпиталь – это не дорогой круизный лайнер с навороченными запорами, за которыми пассажиры прячут ювелирные украшения с бриллиантами. Здесь все функционально. Ну что можно украсть у волонтера или врача? Надежно запирались лишь сейфы, где хранились наркосодержащие препараты. В каютах же стояли стандартные замки, которые при желании и сноровке легко открыть дамской шпилькой. Но даже она Саблину не потребовалась. Он просунул в зазор между дверным косяком и полотном пластиковую карточку, резко повел ею, словно прорезь была терминалом. Одновременно Виталий нажал ручку и потянул дверь на себя. Карточка отодвинула защелку, дверь отворилась.
Саблин вошел внутрь и тут же закрыл за собой дверь, повернув головку ненадежного замка. Свет не зажигал, подсвечивал себе тонким, как авторучка, фонариком. Свет бил тонким пучком. В тесной каюте один из углов был заставлен аппаратурой под самый потолок: кофры от камер, штативы, монитор. На столе разместился ноутбук с приставкой для монтажа видеосюжетов. Помещение служило не только походным жильем, но и рабочим местом оператора. Виталий спешил, время было позднее, не известно, как долго задержится на вечеринке Грифитс.
Саблин не стал рыться в вещах оператора, понимая: прятать мины в каюте нереально, если что-то здесь и находится, то на цифровых носителях. А они лежали на виду, возле компьютера. Виталий рассовывал по карманам диски, кассеты для камеры, внешний накопитель самой последней модели – тонкий, размером с плитку шоколада.
Вечеринка продолжалась. Танец закончился.
– Мы еще увидимся? – спросил Грифитс Катю.
– А куда денешься с корабля в открытом море? – вопросом на вопрос ответила Сабурова. – Возвращайтесь, вас коллега ждет, – указала она взглядом на Кэтрин, державшую в руках стакан с виски и бокал.
Зиганиди скучающим взглядом следил за ними.
– Очередная дура, которая просила тебя снять ее и вставить в сюжет с плавучего госпиталя? – едко поинтересовалась Кэт.
– Она не дура и об этом меня не просила. Кстати, ее тоже зовут Кэт.
– Ты очень быстро западаешь на смазливых женщин.
– Это простительный недостаток.
– Мужчины – примитивнейшие существа. Стоит перед ними слегка покрутить задницей, они перестают видеть, что происходит вокруг них. Женщины просто используют вас в своих целях. Поверь, я это знаю хорошо, поскольку сама женщина. Большинству из них секс не нужен и даже противен. Ты, хоть и строишь из себя интеллектуала, а такой же примитивный, как и все мужчины. Словно варан, который ползет, ползет, упирается в преграду и продолжает загребать лапами, не догадываясь, что преграду можно обползти.
– Ну и с какой целью меня пыталась использовать новая знакомая? – усмехнулся Грифитс.
– Не знаю. Может, на деньги развести. Кстати, посмотри по карманам, возможно, она что-нибудь украла.
– Бред. – Но оператор все же запустил руку в карман, похлопал себя по груди. – Бумажник на месте, мобильник, ключи тоже. – Джон поискал глазами Катю, затем задумался, что-то сопоставляя в уме. – Кэт, подержи еще немного, – протянул он ей свой стакан, который даже не успел пригубить.
– Ты с ума сошел. Не стану я его держать!
Джон не стал упрашивать, больше ничего не говоря, пулей бросился из кают-компании, Кэт последовала за ним.
– Ты что, обиделся на меня? Ты немного умнее варана. Вараны кино снимать не умеют, – сказала журналистка, пытаясь догнать бегущего оператора.
Зиганиди, лишь только Грифитс выбежал из кают-компании, включил рацию и поднес ко рту микрофон, спрятанный в рукаве.
– Он возвращается. Очень быстро возвращается – бегом.
– Понял, – прозвучал короткий ответ.
Виталий бросился к двери, приоткрыл, но было уже поздно. Джон бежал по коридору к своей каюте. Пришлось захлопнуть дверь. После секундного раздумья он решил не закрывать ее на защелку. Так хозяин сразу войдет, открыв замок ключом, а примется выбивать дверь – соберется публика. К чему лишние свидетели? Достаточно того, что Грифитс приперся со своей подругой. Единственное, что успел сделать Саблин, так это забраться в душевую кабинку да схватить с крючка белую бейсболку и надеть ее, теперь длинный козырек закрывал его лицо. Расчет был таким: Грифитс пройдет в глубь каюты. И можно будет выскочить у него за спиной. Ну а там – попробуй догони.
За дверью послышались голоса.
– У тебя мания преследования, – увещевала Кэт. – Еще немного, и тебя упекут в «желтый дом». Ну чем таким секретным мы с тобой занимаемся? Все, что снимаем, выходит в эфир.
– Может, кому-то надо, чтобы сюжет в эфир не вышел? Об этом ты подумала? Если я примитивен в отношениях с женщинами, то рассуждать здраво не разучился.
Провернулся ключ в замке. Дверь открылась, вспыхнул свет. Но случилось не совсем так, как рассчитывал Саблин. Первой пропажу цифровых носителей заметила Кэт, ведь последней монтажную покидала она. Журналистка и бросилась к столу с компьютером.
– Черт! Нас обокрали.
– Ты права. – Грифитс осматривался, стоя в двери.
Улучив момент, когда Джон смотрел в другую сторону, Саблин, оставаясь в кабинке, высунул руку и выключил свет, после чего выпрыгнул в каюту. Он попытался просто оттолкнуть Грифитса, освободив себе путь. Но оператор был наготове, среагировал быстро и четко, успев схватить Виталия, прижать его к себе спиной. Кэт пронзительно завизжала. Саблин нанес удар локтем и оттолкнулся ногой от стены. Мужчины упали.
– На помощь! – закричала Кэт, запрыгнув с ногами на кровать.
Виталий не стал ждать, когда сбежится народ, он ударил Джона лбом в нос, хватка ослабла. Каплей вырвался из недружелюбных объятий и выскочил из каюты в коридор. Навстречу ему уже бежал кто-то из экипажа плавучего госпиталя. Саблин просто опрокинул его. На трапе, ведущем на верхнюю палубу, ему попался санитар, спешивший на призывные крики Кэт. Его, когда тот попытался загородить дорогу, Саблин схватил за одежду и спустил по ступенькам. Оставалось лишь надеяться, что санитар сумел сгруппироваться и не сломал себе шею.
На ходу каплей поглубже натянул на голову бейсболку и выскочил на палубу. На глаза ему тут же попался старпом с пистолетом в руке.
– Стоять! – крикнул он, наводя на Саблина ствол.
Виталий рванулся к борту. Грохнул выстрел. Пуля просвистела совсем рядом с плечом и ушла в темноту. Саблин вскочил на палубное ограждение, глубоко вздохнул, сильно оттолкнувшись, прыгнул. В воду вошел ногами. Темная вода приняла каплея в свои объятия. Старпом подбежал к борту, перегнулся через ограждения, навалившись на них животом: на поверхности покачивалась лишь белая бейсболка.
– Человек за бортом! – крикнул вахтенный.
Прожектор уже шарил среди волн рядом с бортом. Полетел спасательный круг.
Виталий дождался, пока остановится погружение. Вокруг было темно, не разглядишь, ушел он ниже киля или нет. Но тут же каплею «помогли». Вода осветилась прожектором. Яркий, как полная луна, он переливался над головой. Поднырнуть оставалось всего на пару метров, что Виталий и сделал. Энергично работая руками, он проплыл под днищем плавучего госпиталя и бесшумно вынырнул со стороны другого борта. До его слуха доносились тревожные голоса, команды. Вскоре затарахтел двигатель моторки. Виталий задрал голову, происходящее по эту сторону корабля пока никого не интересовало. Он подплыл к якорной цепи, ухватился за нее и стал выжидать. Моторка покрутилась, покрутилась и стала огибать корабль со стороны носа. Когда свет фонарей заблестел на волнах, Саблин глубоко вдохнул, набрав полные легкие воздуха, и погрузился с головой. Ему даже не приходилось тратить силы, чтобы удерживаться под водой, достаточно было просто обхватить якорную цепь руками и ногами. Свет фонарей рыскал по воде, моторка несколько раз прошла совсем рядом. Виталий даже почувствовал струи, разгоняемые водометным движителем.
Звук двигателя отдалялся, вода над головой вновь стала битумно-черной. Саблин всплыл и осмотрелся. Судя по звукам, его поиски с другой стороны судна все еще продолжались. Виталий стал торопливо карабкаться вверх по якорной цепи.