9

Если бы кто-нибудь до этого дня расписал Николаю Зиганиди, что он, хоть и временно, станет самым настоящим кришнаитом, то рассказчику, мягко говоря, не поверили бы. А уж то, что роль поклонника многоруких божеств будет у старлея получаться на «пятерку» – это уж совсем… Но именно так и все и выглядело в сегодняшний прекрасный и солнечный день. Пестрый круизер неспешно шел вдоль берега, а мощный репродуктор транслировал «тезисы», прекрасно освоенные новоявленными кришнаитами.

– Харе Кришна, харе харе! – доносилось из мощного репродуктора вкупе со звуками бубна.

Парочка офицеров Балтфлота изгалялась по полной. Стадия, когда кришнаитство вызывало смущение, была давно пройдена, и теперь Сабурова вместе со своим коллегой уже позволяли себе даже импровизацию.

– Еще немного, Катя, и мы с тобой выйдем на трассу вокруг континента, – заметил Зиганиди. – Представь, сколько бабок заколотить можно, а?

Сабурова кивнула, отрываясь от пения. Таким образом проводя время, оба исследовали западную оконечность острова – ведь, по мнению и Саблина, и адмирала, «встречу» удобней организовать именно там. Место подходило как нельзя лучше, поскольку в случае форс-мажора яхта ливийцев могла уйти в открытое море, в нейтральные воды.

– Кстати, Коля, мне рассказали, что вон там, – указала Сабурова в сторону скопления домиков недалеко от пристани, – Меркьюри и родился.

– Что, правда? – присмотрелся Зиганиди, с юных лет бывший поклонником «Куин».

– Я тебе говорю, – кивнула Катя, возвращаясь к исполнению гимнов.

Николай хотел было что-то спросить, но тут его внимание, почти случайно, приковала одна деталь. С головы какого-то белого набежавший ветер сорвал головной убор. Турист, проявив завидную реакцию, подхватил то ли кепочку, то ли панамку, и вдруг в этом человеке старлей узнал… Пятакова.

– Смотри! – кивнул Николай.

Так и есть – желанный Александр Павлович собственной персоной наблюдался там, на причале. Круизер, соответственно, замедлил ход, тем более что неподалеку имелось несколько яхт, которыми и можно было заняться для отвода глаз. Одна из них, с витиеватой надписью «Виктория», и стала первой жертвой. Уже на подходе к ней «кришнаиты» обратили на себя внимание хозяина. Увидев жизнерадостные и энергичные лица людей в оранжевых балахонах, полный человек на борту с резко поскучневшим лицом принялся объяснять, что он не нуждается в том, что ему собираются предложить. Но завывания Кати и упорство Зиганиди не оставляли выбора. В конце концов на яхте приобрели пакетик с благовониями и без сожаления расстались с назойливыми посетителями.

Тем временем Пятаков, с которого наблюдение никто не снимал, прояснил свое нахождение на причале. Прогуливаясь вдоль пришвартованных катеров и яхт, он внимательно разглядывал их.

– Похоже, подбирает себе плавсредство, – высказался Зиганиди. – Как думаешь?

– Да, не иначе, – согласилась кришнаитка Сабурова. – Что предлагаешь?

Оба взглянули друг на друга, понимая, что в таком случае вариант имеется только один.

– Надо брать его под белы ручки, пока не поздно, и точка, – пожал плечами Зиганиди.

Короткое совещание закончилось принятием обоюдного решения захватить гражданина Пятакова. В принципе все возможности для этого имелись – тот не спеша присматривался к многочисленным плавсредствам с видом знатока, никуда пока не убегая и не спеша. По большому счету, можно было подойти к причалу, пришвартоваться и за несколько минут доставить дорогого гостя на борт. Но «долго хорошо не бывает»: в простое, как стакан, дело вмешался полицейский катер, появившийся неподалеку и направившийся к цветному круизеру.

– Гляди! – толкнула Сабурова напарника локтем, указывая на нежданную помеху.

– Да вижу, – недовольно отозвался тот, – только их нам сейчас и не хватало.

И в самом деле, новоявленным кришнаитам знакомство с полицией сейчас совсем не улыбалось: мало ли что, добыча могла уйти прямо из-под носа. А главная проблема – находившееся на борту в тайнике оружие и спецснаряжение. А этого добра у группы, на совесть обеспеченной Нагибиным, хватало – и надводного, и подводного.

Приблизившись к правому борту, полицейский катер следовал рядом. Стоявший у борта полицейский настойчиво махал рукой, недвусмысленно давая знаки остановиться. Однако кришнаиты упорно делали вид, что они просто не замечают ни представителей власти, ни их сигналов. Зиганиди принял правее, а Сабурова надрывалась в исполнении своих «арий». Катер не отставал.

– Твою мать! – пробормотал Николай. – Привязались на нашу голову.

Видя, что в таком варианте круизер не остановишь, представители власти предприняли более решительную попытку познакомиться. Их катер, взревев мотором, обогнал и обогнул круизер и, зайдя спереди, заревел сиреной. Дальше прикидываться было нельзя. Зиганиди, ругнувшись про себя, остановил двигатель арендованного плавсредства.

События не заставляли себя подгонять: очень решительно настроенная пара полицейских поднималась на борт. Первым на борт вступил внушительной комплекции сержант с лоснившимся лицом цвета рубероида, за ним – его подчиненный, помельче и попроще физиономией. Коля Зиганиди, глядя на стражей закона, после некоторого перерыва снова почувствовал стыд за свой внешний вид и поведение. Российский офицер, да уж… Однако приходилось играть роль до конца, и он, расплываясь в широкой улыбке, произнес:

– Рады видеть вас на борту нашего судна! Гости – наилучшее, что может принести этот прекрасный день.

– Наилучшее, говорите? – скептически прозвучало из уст сержанта, вертевшего головой так, что казалось, она у него на подшипнике. – Что же вы не остановились сразу, раз уж мы такие желанные гости?

Он так сверлил кришнаита глазками-буравчиками, что у Николая зачесались руки прикрыть их, хоть на время.

– Так ведь мы же не сразу и заметили, – вещал Зиганиди, – мы внимания куда меньше обращаем на всякую суету… извините, сержант, на внешние проявления мира. Для нас главное – вера, а она ведь вдумчивого отношения требует. Вот я вижу, что вы люди серьезные, и хочу спросить: часто ли о главном задумываться приходится?

Но сержант охмурить себя не дал. Приподняв ладонь, полицейский остановил начавшего было «раскручиваться» Зиганиди.

– О главном мы еще поговорим. У нас к вам дело более… прозаическое.

– Слушаю вас, офицер, со всей готовностью.

– Не будете ли вы против, если мы осмотрим судно? – Полицейский не сводил взгляда, словно пытаясь прочитать на физиономии Николая какие-то скрытые, внутренние процессы.

– А что, собственно, случилось? – осторожно осведомился новоявленный кришнаит. – Мы ведь люди сугубо мирные. И я даже… не понимаю, чем мы можем заинтересовать полицию. Нет, вы не подумайте, я ничего против не имею…

– Мы вас ни в чем не подозреваем…

– Пока не подозреваем, – глухо, как из бочки, прозвучало из уст второго полицейского.

Сержант рассерженно обернулся на подчиненного, тяжелым взглядом призвав «не лезть поперед батьки».

– Повторяю, мы вас ни в чем не подозреваем, но ночью в порту была перестрелка, есть убитые и раненые. Вот мы и ищем причастных, – пояснил он, – приказ.

Зиганиди вздохнул. Обыск! Чудесно, только этого им и не хватало! Он с тоской поверх головы сержанта взглянул в сторону пирса, где обретался желанный гражданин Пятаков, и с напускным радушием-равнодушием заявил:

– Если так надо… в интересах безопасности – пожалуйста! Нам скрывать нечего.

– Вот и хорошо, – с довольным видом покачал головой полицейский, – да я и не сомневался, что у нас никаких разногласий не возникнет. Вы же, как у нас говорят, люди Божьи, а значит, законы соблюдаете.

– Само собой, – добавил в голос законопослушной доброты кришнаит Зиганиди, – соблюдение законов небесных влечет за собой соблюдение законов земных.

– Золотые слова, – хмыкнул сержант. – Раз так, тогда приступим.

Пара коллег, облеченных властью, не теряя времени, принялась за дело. Кришнаитское плавсредство обыскивалось, надо сказать, тщательно, без халтуры. Полицейские заглядывали в каждую щель, но пока похвалиться им было нечем. Николай с тоской наблюдал за сотрудниками, переворачивающими содержимое круизера, кляня их на чем свет стоит – про себя, естественно.

– А что, офицер, – стараясь казаться непринужденным, спросил он, глядя в спину стражу правопорядка, – есть какие-то предположения о стрелявших?

– Там посмотрим, – уклончиво ответил сержант, открывая дверцу.

Дальше причин для беспокойств у Зиганиды стало побольше – компания поисковиков переместилась вниз, в каюту.

– А у вас тут уютно, – заметил сержант, шаря взглядом по периметру помещения, вызывавшего у него неподдельный интерес.

– Да… – неопределенно махнул рукой «кришнаит». – Все это суета сует и служит лишь средством… для донесения страждущим света и правды в этом таком далеком от идеала мире.

«Вот выдал! – удивился он сам себе. – Расту, однако, над собой…»

Происходившее в каюте для Николая постепенно стало приобретать черты детской игры, где одна сторона отыскивает спрятанную вещь, а вторая сторона комментирует процесс, говоря «тепло» или «холодно». Только вот главным отличием сейчас здесь был финал, маячивший на горизонте в таких мрачных тонах, что…

После того, как полицейские отработали половину каюты, на их пути оказался тот самый шкаф – с двойной стенкой.

– Что здесь? – деловито осведомился один из «поисковиков», глянув на ответственное лицо.

– Одежда, книги, – пожал плечами Зиганиди, стараясь выглядеть равнодушным и слегка утомленным обыском.

– Откройте, пожалуйста.

Инкрустированные цветными вставками дверцы распахнулись, обнажая внутренности шкафа. Полицейские работали споро, слаженно, и спустя несколько минут содержимое «главной части» шкафа оказалось выгруженным наружу.

– Угу, – пробормотал сержант, – понятно…

Судя по тону, шкаф для него интереса уже не представлял. Тут можно было бы и расслабиться. Но сержант что-то медлил. Словно приметив что-то, он оглядел шкаф и снаружи, и внутри, затем, как будто проверяя что-то, промерил боковые стенки пядями. Зиганиди похолодел. Он уставился в спину поисковика, а по вискам вдруг поползли капли пота.

– Посмотри, Нгаса, – произнес сержант, – а здесь что-то поинтересней.

Откровенно скучавший подчиненный подошел поближе.

– Что ж вы, сержант, здесь могли для себя интересное отыскать? – прозвучал охрипший голос Зиганиди.

– А вот мы разберемся, – бормотал тот, занявшись шкафом всерьез. – Или вы сами хотите мне что-то рассказать? Ну, нет, так нет.

Плохим воображением Николай никогда не страдал, и оно услужливо нарисовало ему ближайшие события, связанные с обнаружением оружия и спецсредств, находившихся там, за ложной стенкой. После такого на их пару можно будет повесить что угодно.

«Здесь и в том, что Занзибар на дно океана собирались отправить, уж и сомневаться не будут. Если понадобится».

– Так-так… – протянул сержант.

Будучи человеком наблюдательным, он уже присмотрелся к внешним параметрам шкафа, и сравнение с параметрами внутренними вызвало у него живейший интерес. Тяжело дыша, Зиганиди следил за тем, как костяшки пальцев полицейского простукивают стенку.

– А ведь за ней что-то есть, – с почти торжествующей улыбкой обернулся сержант. – Вот сейчас мы и разберемся.

Словно по команде, его подчиненный сделал пару шагов в сторону, отодвинувшись вправо.

«Что же делать? – стучало в висках Зиганиди. – Так, времени у меня уже нет. Почти нет…»

Его рука скользнула в карман, и пальцы дотронулись до рукоятки ножа. Нож был хороший, острый, как бритва. Как будто видя его насквозь, второй полицейский пристально смотрел на физиономию «кришнаита», а рука представителя закона легла на расстегнутую кобуру.

– Ага… – бормотал сержант, пытаясь проникнуть в тайны «второго отделения» шкафа. – Сейчас…. Сейчас….

Зиганиди вздохнул, разворачивая плечи.