Глава 11
Первоначальный план побега Кати Сабуровой не сработал. Она рассчитывала использовать привлекательность и молодость — свою и Хельги. Несколько выверенных взглядов, жестов, якобы томный вздох могли снести «крышу» любому молодому повстанцу. К тому же перед ними были европейки, а редкость всегда ценится дороже. Дальше все бы стало, как любил говорить контр-адмирал Нагибин, делом техники. Оглушить расслабившегося боевика Катя могла бы голыми руками. Но Надим Аль-Хитаб словно предчувствовал подобную подставу. Приносить еду и питье пленницам он поставил немолодого боевика, которому женские прелести, по большому счету, были «по барабану». В отряде повстанцев он просто зарабатывал деньги для своей многочисленной семьи. Он не посчитал даже нужным назваться пленницам. А когда Катя попыталась невзначай с ним заигрывать, то скупыми, но доходчивыми жестами напомнил, что считает всех европейских женщин продажными распутницами, и, была б его воля, он бы их всех перестрелял. В том числе и Катю с Хельгой. Так что планы приходилось менять на ходу, немолодой мужчина оказался непробиваемым в этом плане.
Сабурова и ее подруга по несчастью сквозь щели между досками в своей тюрьме видели, как утром Надим вместе со своим заместителем Кусэем Дакка, Мартином и Карлом грузили в джип водолазное снаряжение. Вернулись все они к обеду. Главарь повстанцев был в бешенстве. Женщинам удалось услышать лишь обрывок разговора. Но из него становилось ясно, что кто-то заварил люки на затонувшем судне. И теперь, чтобы их вскрыть, требовался хоть и незамысловатый инструмент типа «болгарки» или резака, но… в герметическом исполнении. Иначе под водой он работать не будет. Где взять такой инструмент, Надим не имел понятия. Когда он похищал троицу дайверов, то не удосужился прихватить и весь их багаж. Как человек сухопутный, он думал только про акваланги и компрессор для их зарядки. На этом его знания о подводном деле и заканчивались. Естественно, что Мартин с Карлом вполне могли бы подсказать, где берут подобный инструмент, но помогать Надиму не были настроены. Твердили, что единственный способ — это заказать покупку по Интернету. Совет хороший, но доставки следовало ждать неделю. Еще они советовали достать этот инструмент у флотских военных. Но и это являлось утопией. Флотские поголовно были преданы режиму Асада.
Новость, с одной стороны, была ободряющей. Во-первых, она свидетельствовала, что Саблин с Зиганиди сумели освободиться из трюма. Подводный сварочный аппарат у них имелся, это Катя знала точно. Никто бы другой не стал заниматься подобным. Во-вторых, получалась небольшая отсрочка для побега. И можно было, да и нужно, сменить тактику.
— Слушай меня. Сделаем так… — зашептала Катя своей соседке.
— Это очень опасно, — предостерегла Хельга.
— А другого выхода у нас нет. Или ты придумала иной план?
— Иного плана у меня нет, — призналась Хельга.
— Вот видишь. Положись на меня. Я везучая.
— Была бы везучей, не оказалась бы в этой собачей конуре.
— Ничего себе конура, — пошутила Сабурова. — Мы живем в памятнике средневековой архитектуры. Не удивлюсь, если эта крепость занесена в списки ЮНЕСКО. Другие люди за такое большие деньги платят.
— Не смешно, — сказала Хельга. — Я не из боязливых, но у меня руки начинают трястись от страха. Неужели ты способна убить человека?
— Если этот человек способен убивать других, то и я смогу.
— Ты кого-нибудь когда-нибудь убивала?
— Приходилось, так что я не растеряюсь, когда придет мое время, — чтобы приободрить Хельгу, произнесла Катя.
Юхансон глубоко вздохнула. Приближалось время, когда пленницам приносили ужин. Запор снаружи толстой грубой двери лязгнул. В темницу заглянул немолодой боевик. Оружия при нем не было, если не считать штык-ножа, подвешенного к ремню. Он недобро усмехнулся и поставил ведро с чистой водой, завернутые в материю лепешки с сыром и свежей зеленью. Боевик уже собрался уходить, как Сабурова окликнула его, тот повернул голову. Катя показала на ведро, служившее пленницам туалетом, и жестами объяснила, что его следует вылить.
Выражение брезгливости появилось на лице повстанца. Мараться ему не хотелось. Это было бы ниже его достоинства — выносить «парашу» за женщинами, да еще неверными. Он махнул рукой, показывая, чтобы Катя брала ведро и шла за ним. Сабурова коротко глянула в глаза Хельге. Мол, видишь, сработало, получилось это — получится и другое.
Сабурова вышла из камеры. Боевик закрыл за ней засов. Он шел впереди, показывая дорогу. Женщин в отряде не было, если не считать тех, кто приходил помогать по хозяйству из ближайшего поселка. Поэтому проблемы отдельного женского туалета и не существовало. Был только один — мужской. Если женщине было необходимо им воспользоваться, то они шли вдвоем. Одна становилась у входа, чтобы вовремя остановить кого-нибудь из мужчин.
Прежде чем впустить в туалет Сабурову, боевик заглянул туда, убедился, что там никого нет, отступил, пропустил впереди себя Катю и только потом вошел сам. Туалетом это сооружение было назвать сложно. Просто за выступом стены выгородили каменной кладкой участок, выкопали в нем выгребную яму и устроили сверху «жердочку». Конвоир показал Кате, что ведро следует вылить в яму. Опорожнив его, Сабурова показала, что хочет сполоснуть его. Мол, где вода?
Лишь только немолодой мужчина повернулся, чтобы показать на стальную бочку с краном на сколоченном из досок помосте, как Катя резким движением надела ему ведро на голову, выхватила болтавшийся на ремне штык-нож и выверенным ударом всадила широкое лезвие в грудь, точно напротив сердца. Несколько секунд боевика еще сотрясало в конвульсиях, а потом он затих. Сабурова вытащила нож, быстро стянула с убитого камуфляж и тяжелые берцы. Тело столкнула в выгребную яму, несколько раз ткнула его снятой с опор «жердочкой», чтобы утонуло.
Спеша, Катя натянула на себя камуфляж — тот оказался для нее просторным, пришлось подвернуть брюки и рукава. Берцы тоже были большими, но помог оторванный подол платья, который Сабурова использовала вместо портянок. Конечно же, на груди осталась прорезь от ножа, вокруг нее темнело кровавое пятно, но камуфляж на то и камуфляж, чтобы скрывать подобные вещи.
Катя по самые глаза натянула кепку, спрятав под нее волосы, и уже направлялась к выходу, как снаружи послышались шаги. Сабурова метнулась назад, стала вполоборота к яме, сделав вид, что заканчивает справлять нужду. Вошел молодой повстанец с автоматом на шее. Вошел и удивленно глянул на Катю. И тут до нее дошло, что при всей своей везучести она сейчас страшно «прокололась». Впопыхах забыла, что это европейские мужчины традиционно справляют нужду стоя, а мусульманские делают это, сидя на корточках. Вот и уставился на нее боевик, не понимая, что именно происходит, но уже заподозрив неладное. Медлить было нельзя. Рука боевика уже дернулась, чтобы поднять ствол автомата.
Катя опередила его. Она схватила автомат за ствол и приклад, одновременно нанеся удар коленом между ног. Боевик не успел опомниться, как Катя оказалась у него за спиной. Ремень автомата туго обвил горло — не продохнуть. Резкий рывок, и боевик со сломанной шеей замертво рухнул к ногам Сабуровой. Она прерывисто перевела дыхание.
— В самом деле везучая, — тихо произнесла она, снимая с убитого камуфляж и обувь.
Мертвое тело полетело в выгребную яму и медленно опустилось в зловонную жижу.
Катя с автоматом на плече покинула туалет. На нее никто не обратил внимания. Она, опустив голову, прошла сквозь загон для заложников. Те были заняты своими делами. Бедняги обычно старались не смотреть на боевиков, когда те появлялись рядом с ними, — можно было нарваться на неприятности. Лучше всего притвориться, что дремлешь. Если от тебя что-то потребуется, то сами подойдут.
Хельга вскочила с соломенного тюфяка.
— Получилось? — спросила она, уставившись на Катю, облаченную в камуфляж.
— Как видишь, — отозвалась Сабурова, бросая Хельге второй комплект. — Переодевайся быстрей, надо уходить, пока не хватились.
Юхансон стала торопливо переодеваться. Пришлось повозиться с обувью. На этот раз помогла солома из тюфяка, ею заполнили пустоты в берцах. В тюфяк затолкали ненужную теперь женскую одежду.
— Идем, держись естественней, — сказала Катя.
Пленницы выскользнули из своей темницы. Сабурова закрыла снаружи засов. Они шли вдоль стены, опустив козырьки камуфляжных кепок на лица. Лагерь повстанцев жил своей обычной жизнью. В тени стены стоял ряд внедорожников, грузовичков с установленными на них пулеметами — самый распространенный транспорт у повстанцев, этакие современные тачанки.
Сабурова скользнула за руль одной из машин, поискала ключи. Но тех не оказалось ни в замке, ни под солнцезащитными козырьками.
— Садись рядом, — позвала она Хельгу.
Когда та устроилась рядом, то Катя сразу же заметила, как сильно трясутся у нее руки.
— Не бойся ты так. Все будет хорошо, — сказала Сабурова, хотя тоже боялась.
Катя, взяв из кармашка на двери плоскую отвертку, выдрала ею замок зажигания вместе с проводками и стала их соединять. Заурчал стартер, запустился двигатель.
— Откуда у тебя такие умения? — изумилась Хельга.
— Я еще многое умею. Тяжелое детство научило, — усмехнулась она.
Юхансон вжалась в сиденье, словно хотела стать совсем маленькой и незаметной.
— Поехали, поехали… — не столько говорила, сколько умоляла она.
— Еще не все.
Сабурова спрыгнула на землю и пропорола штык-ножом колеса у соседних машин.
— На всякий случай, — пояснила она свой поступок.
А всякий случай мог оказаться погоней. Чем меньше машин будет в ней участвовать, тем больше шансов уйти.
— Трогаем, — Катя плавно покатила к выезду из крепости.
Никто пока не пытался их задержать. Наоборот, боевики отходили в сторону, уступая дорогу.
— Пока все идет по плану, — подбодрила Сабурова подругу по несчастью.
* * *
Выезд из крепости был оформлен с двух сторон огневыми гнездами, сложенными из мешков с песком. Из-за одного из них лениво вышел бородатый боевик с автоматом, поднял руку, показывая, что следует остановиться. Возможно, хотел поинтересоваться, куда и по чьему приказу едут, возможно, просто собирался попросить привезти ему что-нибудь «с воли». Сейчас уже было неважно, что ему потребовалось. Он не давал без лишнего шума покинуть территорию лагеря. Но и останавливаться было нельзя. Стоило ему взглянуть в лица боевиков, как обман мгновенно раскрылся бы.
Внедорожник с установленным на платформе пулеметом медленно катил вперед.
— Что собралась делать? Нам сейчас придет конец. Ты же убила нашего сторожа, — запричитала Хельга.
— Не только его. На тебе камуфляж второго мертвеца, — зловеще произнесла Катя. — И вообще, пристегнись, сейчас начнется.
Хельга лихорадочно стала искать ремень. И все-таки нашла, хоть боевики не любили ими пользоваться, но внедорожник был не так давно просто конфискован на шоссе «именем революции». Боевик на выезде уже что-то заподозрил, прищурился, и Сабурова резко втопила педаль газа. Мощный внедорожник буквально прыгнул вперед, сбил «кенгурятником» боевика и вырвался за пределы крепости. Машина неслась по разбитой каменистой дороге. Трясло так, что руки срывались с руля и стучали зубы. Но Катя справлялась. Сзади уже стреляли. Никто, правда, еще не понял, что именно случилось, но факт был налицо — намертво сбитый охранник на выезде.
Лишь только раздалась стрельба, Надим выскочил из своего командирского вагончика.
— Что случилось? — крикнул он пробегавшему мимо боевику.
— Кто-то захватил одну из машин и сбил Хабиба.
— В погоню!
Главарь отряда повстанцев бросился к машинам, стоявшим в тени стены, водитель тут же занял место за рулем. Джип дернулся, но покатился не прямо. Проколотое колесо увело его в сторону, он столкнулся с соседней машиной, посыпалась разбитая фара.
Наконец Надим отыскал исправную машину.
Катя как очумевшая крутила руль, стараясь объезжать крупные камни. Хельга ойкала, оборачивалась, смотрела назад. Посыпалось заднее стекло, в переднем появилось отверстие от пули.
— Я же говорила, что везучая, — напомнила Катя. — Ты не посмотрела — лента в пулемете есть?
— Я не умею стрелять!
— Надо же когда-то учиться.
— Из автомата, может, и получится.
— Попробуй.
За беглянками уже мчались три машины. Боевики были не только в кабинах, но и на платформах. Но из-за тряски пулеметы пока не задействовали.
— Обходите их с двух сторон, — кричал в рацию Надим Аль-Хитаб. — Кто знает, кто они такие?
— Вроде наши, — сказал водитель.
— Ничего, поймаем — разберемся, — пообещал главарь и вновь закричал в рацию: — По машине стреляйте, хоть одного надо взять живым.
Катя продолжала вести машину на пределе скорости. В свое время по инициативе контр-адмирала Нагибина бойцов мобильной группы на полигоне обучали и вождению по пересеченной местности. Но все же основной упор делался на другом — всем, что связано с водной стихией. А вот боевики Надима являлись настоящими автомобильными асами. Война научила их многому.
Хельга выставила ствол автомата в открытое окно, нажала на спуск. Выстрелов не прозвучало.
— Не работает! — крикнула она Кате.
— Потому что с предохранителя надо снять и затвор передернуть.
— Я из такого никогда не стреляла, где в нем предохранитель?
— Над спусковой скобой. Вот же повезло мне с тобой.
— За рулем от меня было бы еще меньше пользы!
Наконец Хельга справилась с автоматом. Выпустила длинную очередь по преследователям. Естественно, никого не зацепила, но заставила немного поотстать.
— Одиночными стреляй! Так ты весь рожок за два раза выпустишь.
— А как одиночными стрелять? — прозвучал чисто женский вопрос.
— Блин, — не выдержала и выругалась по-русски Катя.
— Что ты сказала?
Внедорожник выскочил на пригорок. За ним у самой дороги стояло штук семь подобных машин, оснащенных пулеметами, и еще три грузовика с тентами. Возле них виднелись такие же головорезы, как и те, что преследовали внедорожник.
— Вот же черт, обошли. — Кате сперва показалось, что это люди Надима каким-то чудесным образом оказались у них на пути.
Но тут же выяснилось, что это не так. Лишь только из-за пригорка показались машины, головорезы впереди тут же пришли в движение. Пулеметчики вскочили на платформы, открыли огонь. Разогнанный до максимума внедорожник было не так-то легко развернуть. Какое-то время Сабурова вела машину вдоль склона. Пока еще удавалось уворачиваться. Несколько пулеметных очередей легли совсем рядом, подняв фонтаны из пыли и мелких камней.
Надим и его люди разворачивали машины, отходили, отстреливаясь.
— Попали между двух огней, — сказала Катя и тоже стала уходить назад.
— Может, это военные? — воодушевилась Хельга. — Они поймут, кто мы такие, и нас освободят?
— Да посмотри на них. Это же форменные боевики-повстанцы.
— Тогда это какие-то неправильные боевики, — прошептала Хельга, вжимаясь в сиденье. — Почему они стреляют?
«Неправильные боевики» уже двинулись вперед — пылили джипы и грузовики.
— Это ты у них спроси. Боевики все неправильные.
Внедорожник с Катей и Хельгой вновь перевалил за гребень пригорка. Машины Надима остановились метрах в трехстах.
— Ну и что теперь? — спросила Юхансон.
— А кто его знает. И так плохо, и так нехорошо. Попробуем вбок.
Но она даже не успела повернуть в сторону. Там тоже показались две машины и тут же открыли огонь. Из укрытия бухнул гранатомет. Засвистело. Мина разорвалась между внедорожником и машиной, в которой сидел Надим. Следующий залп лег ближе к главарю отряда. Нервы сдали, машина помчалась к крепости. А вот третий залп гранатомета был уже хорошо откорректирован. Он накрыл грузовичок с боевиками. Полыхнуло.
«Неправильные боевики» пошли в наступление. Теперь уже миномет бил по крепости. Пейзаж заволакивало дымом и пылью. Катя и Хельга смотрели друг на друга.
— Тут нас точно прикончат, — мрачно произнесла Сабурова, глядя на то, как машины, одна за одной, появляются из-за бугра.
— А там — нет? — Хельга бросила взгляд на крепость, которую уже до половины заволокло дымом.
— Там есть шанс, — не слишком уверенно проговорила Катя, трогая внедорожник с места.
Сделала она это вовремя, пулеметная очередь накрыла то самое место, где они только что выжидали.
— Кто они такие? Что им нужно? — сыпала вопросами Хельга.
— Откуда я знаю, — отвечала Катя, уводя машину «противоторпедным» зигзагом.
Внедорожник въехал в дым. За лобовым стеклом он стлался молочным туманом. Сабурова включила фары. Они сумели пробиться сквозь завесу. Стали видны очертания стен крепости. Сверху ожесточенно стрекотали пулеметы. То и дело ухал гранатомет. Пару раз выстрелила пушка.
— Дальше пешком, — сказала Катя.
Держась за руки, боясь потеряться в этом аду, женщины побежали. За ними полыхнул огнем подбитый внедорожник.
— И тут успели, — обернулась Сабурова.
— Только не говори больше, что ты везучая. Странное у тебя какое-то везение.
Во дворе крепости царила паника. Боевики суетились, Надим Аль-Хитаб и его заместитель Кусэй Дакка криками наводили порядок, пытаясь организовать оборону. Но попробуй это сделать в дыму, под обстрелом.
Четверо боевиков, несмотря на то что вокруг осыпались стены и рвались снаряды, выкатывали на позицию к воротам противотанковую пушку. С верхней площадки прямо к ногам Кати и Хельги свалился убитый пулеметчик. Что-то гортанно кричал из огневого гнезда второй номер расчета. Благо на Сабурову и Юхансон никто в этой неразберихе особого внимания не обращал. Никто не собирался привлечь их к обороне крепости.
Вокруг стен носились на джипах и грузовичках нападавшие, поливали стены огнем. От пуль и снарядов древний кирпич крошился, разлетался в пыль. Команды, крики раненых, стоны умирающих, свист снарядов, стрекотание автоматных очередей сливались в чудовищную вакханалию звуков, которая и обстрелянного бойца могла привести в ужас. Что уж говорить про Хельгу, впервые понюхавшую порох.
— Какого черта я согласилась на это предложение, — канючила она. — Надо было послать Карла подальше. А он — деньги, деньги хорошие заплатят.
— Здесь нас накроет, — предупредила Катя, присмотревшись к тому, как ложатся снаряды. — Бежим.
Она крепко сжала руку Хельги и потащила ее за собой.
— Здесь! — крикнула Сабурова, падая под стену и увлекая за собой подругу по несчастью.
Громыхнуло совсем рядом. Посыпались обломки стены. Хорошо, что их не зацепило. Хельгу трясло от страха.
— Карл — твой бойфренд? — спросила Сабурова не потому, что ей было это интересно, а из-за того, чтобы хоть чем-то занять сознание перепуганной молодой женщины, заставить ее думать и возвратить к реальности.
— Нет, мой парень — Мартин, — живо отозвалась Юхансон. — Но Карл у нас занимается финансами. У него это хорошо получается.
Мимо прижавшихся к стене Кати и Хельги пробежал повстанец в повязанной на голову зеленой бандане, остановился, уставился на незнакомых ему бойцов. Хорошо, что лица у них были так закопчены и покрыты пылью, что разобрать сразу, кто перед ним — мужчины или женщины, он не успел.
Катя указала рукой на стены, крикнула что-то нечленораздельное. Боевик, не обнаруживший на стене никакой угрозы, вновь повернул голову, однако видение уже исчезло. Под стеной было пусто.
Сабурова с Юхансон уже перебрались поближе к выгородке для заложников. Об этих людях никто специально не беспокоился, предоставив им самим решать свою судьбу, заботиться о спасении. Если повстанцы действовали еще более-менее осознанно, то тут царила полная паника. Люди прикрывались телами убитых, тюфяками, забивались в малейшую щель.
— Наружу не сунешься, — констатировала Катя. — Кто-то очень хочет ворваться в крепость. Интересно, зачем?
— Не знаю. Я ничего не понимаю. Отказываюсь понимать.
— Во всем существует своя логика. И если мы хотим выжить, то должны понять, в чем дело.
Стрекотали автоматы, трещали пулеметы. Методично ухал гранатомет. Под загородкой, укрывшись за железной бочкой с водой, сидел немолодой европеец и беззвучно шевелил губами. Наверное, молился, во всяком случае, так показалось Сабуровой.
— Мистер, — позвала она его.
Тот среагировал не сразу. Может, думал, что это его окликает небесный голос, а потому оставался погруженным в беседу с Богом.
— Мистер, — еще раз позвала его Катя, протянула руку и тронула за плечо.
Наконец тот обернулся, и первой его реакцией был испуг. Он видел перед собой боевика, а это не сулило ничего хорошего.
— Не бойтесь нас, — произнесла Катя. — Мы такие же, как вы.
Для доходчивости Катя сдернула с головы кепку с длинным козырьком, показав женское лицо, а затем сразу же ее надела. Немолодой европеец повертел головой и натянуто улыбнулся.
— Я думал, нас сейчас погонят живым щитом перед собой на прорыв, — сказал он. — Я слышал, они так иногда делают.
Кто такие они, добавлять не стоило. Так заложник мог назвать только повстанцев, взявших их в плен.
— Вы понимаете, что происходит?
Этот вопрос окончательно вывел немолодого мужчину из оцепенения.
— Это… — начал он.
Рядом громыхнуло, все заволокло пылью и дымом. Когда выедающий глаза туман рассеялся, Катя чертыхнулась, а Хельга вскрикнула и закрыла лицо руками. Их собеседник был уже мертв, голова свесилась на грудь, на рубашке напротив сердца растекалось темное кровавое пятно.
— Мы только что с ним говорили… Он был жив… — шептала Хельга, вновь утратив чувство реальности.
— На войне всегда так, — довольно жестко сказала Катя. — Кто погибает, а кто остается жив.
— Так не должно быть.
— Но так есть.
— Я не хочу…
— А тебя никто не спрашивает. Если ничего не предпримем, мы сейчас сдохнем.
— Мы так и так сдохнем, — прислушиваясь к стрельбе и крикам, произнесла Юхансон.
Катя сообразила, что Хельга уже сдалась в руки судьбе. Готова, как и другие заложники, ждать, пока фортуна сама решит за них — жить или погибнуть. А это нехороший симптом.
— Не хотелось бы возвращаться, но единственное наше спасение в нашей тюрьме. Там хоть стены толстые и своды надежные. Простояли полтысячи лет, выдержат и попадание снаряда. Бегом.
Хельга взглянула ничего не понимающим взглядом. Катя пару раз несильно ударила ее по щекам.
— Ты чего? — спросила с недоумением Хельга.
— Жить хочешь? Хочешь, чтобы Мартин еще раз обнял тебя? — Юхансон дважды кивнула. — Тогда слушайся меня.
Они пробежали через проломанную загородку для заложников, метнулись к двери своей камеры, она была открыта. Внутри виднелось трое пленников, забившихся туда, чтобы укрыться от обстрела. Завидев «повстанцев» в камуфляже, к тому же у Кати в руках был автомат, они с перепугу рванулись прочь. Хельга хотела остановить их, но Катя прикрикнула на нее:
— Сейчас каждый решает за себя сам. Переодевайся, и быстрей! Думай только о нас и ни о ком больше.
Это прозвучало хоть и жестоко, но действенно. Хельга заставила себя забыть о других пленниках и занялась своим спасением, сбросила с себя камуфляж и стала рыться в тюфяке, пытаясь отыскать свою гражданскую одежду.
— Дай я, — отстранила ее Катя.
В камеру заглянул кто-то из пленников, увидел женщин в одном белье и тут же закрыл дверь с другой стороны.
— Кто это был? — спросила Катя, подбегая к двери.
— Я не заметила.
Катя выглянула наружу, но поблизости уже никого не наблюдалось. Вновь рядом громыхнуло, пришлось резко закрыть толстую дверь — она могла защитить от осколков.
— Будем надеяться, что кто-то случайный, — Сабурова уже надевала черное платье через голову.
— Камуфляж куда девать?
— Пока затолкай его в тюфяк. Потом придумаем что-нибудь получше…
Надим Аль-Хитаб тем временем стоял у ворот и с мольбой в глазах смотрел на бывшего артиллериста, одного из двух в его отряде.
— Ты говорил, что был лучшим наводчиком в полку.
— Но это было давно, к тому же снаряд необычный, я такими не стрелял, нам о них только в училище рассказывали.
— Если попадешь по расчету гранатометчиков, я заплачу тебе, хорошо заплачу…
— Я не смогу накрыть их точно, они вне зоны видимости, господин.
— Я понимаю, что они за бугром, — шипел Надим, укрываясь за старой толстой стеной от стрелявших по въезду «летучих» пулеметчиков. — Но тебе достаточно попасть в самый верх бугра. Ветер дует в их сторону.
— Я попробую.
— Ты не попробуешь, а попадешь. Второго снаряда у меня нет. — Надим схватил артиллериста за камуфляж, притянул к себе, свирепо заглянул в глаза и протяжно, по слогам, проговорил: — По-па-дешь, — затем оттолкнул его.
Артиллерист припал к окуляру, закрутил ручку. Он старался забыть, не обращать внимания на пули, то и дело ударявшие в щиток орудия. Риска визира скользила по мелким делениям. Артиллерист переждал, пока с позиции дадут залп, затаил дыхание и дернул трос. Орудие выстрелило, слегка откатилось. Снаряд угодил в самый верх пригорка, за которым укрывался расчет. Взрыв был несильным. Над каменистой землей поднялось и стало расплываться желтоватое облако. Одна часть застыла, чуть спустившись вниз по склону. Большую часть подхватил легкий ветер и перетащил через вершину.
— Я сделал так, как вы хотели, — доложил артиллерист. — Теперь остается только ждать.
— Сколько? — спросил Надим.
— Совсем немного.
Вновь взвыл боеприпас. Громыхнуло во дворе крепости.
— Не получилось? — На лице Надима было отчаяние.
— Еще один залп они могут дать. Третий уже вряд ли, — пообещал артиллерист. — А если дадут, то наш план не сработал.
Надим Аль-Хитаб прикусил губу. Третий залп так и не прозвучал. Во всяком случае, пока. Возможно, расчет менял позицию. Ожидание затянулось. Надим даже слегка посинел от нетерпения. Ему хотелось бы увидеть, что творится там — за бугром.
А творилось там следующее. Заряжающий привычно опустил гранату в ствол. Первый номер расчета уже готов был дать залп, как вдруг увидел надвигающееся на них желтоватое облако. Сперва он подумал, что это просто пыль или дым. Но облако было непривычного для глаза цвета. Таких натуральных едких цветов не бывает, разве что на крыльях бабочек или на лепестках цветов. Оттенок был слегка зеленоватый, художник сказал бы, что в «стронций желтый» подмешали немного «ультрамарина».
В горле у заряжающего запершило, он закрыл лицо рукавом, постарался не дышать, пополз в сторону. Но смертельная доза отравы уже проникла в его легкие. Боевик закашлялся, затем его начало рвать, просто выворачивало наизнанку. Он упал головой на заблеванные камни и замер. Чуть дольше продержался первый номер расчета. Он догадался выдохнуть все без остатка и поползти. Щипало глаза. Наконец лишенный кислорода организм пересилил волю человека. Воздух хрипло ворвался в слипшиеся легкие, а вместе с ним ворвалась и смертельная отрава. Мужчина после нескольких минут мучений замер, подставив небу спутанную бороду с застрявшими в ней сухими травинками. В его широко открытых покрасневших глазах отразились проплывавшие над ним легкие облака и размытое дымом боя солнце.
Ближайшая машина нападавших, лишь только гранатомет смолк, прервав методичный обстрел крепости, тут же свернула к нему.
— Проверьте, что случилось, — донесся из рации голос командира боевиков.
— Уже проверяем.
Старый джип покатил к пригорку. Водитель и другие боевики, находившиеся в машине, уже видели оставленный гранатомет и два тела, распластавшиеся неподалеку.
— Кажется, расчет мертв, — доложил боевик, сидевший рядом с водителем. — Сейчас проверим.
— Поворачивайте назад, — донеслось тревожное из рации.
Но уже было поздно. Водитель выпустил руль, схватился за горло. Один боевик свалился с платформы. Второй спрыгнул и побежал прочь. Но сумел преодолеть лишь с десяток метров. Споткнулся, упал и стал корчиться в судорогах. Не управляемая никем машина прокатилась немного и, попав колесом в яму, остановилась.
— Что случилось? Почему молчите? — неслось из рации, ответить было некому.
Надим Аль-Хитаб еще до конца не верил в свою удачу. Ему казалось, что обстрел гранатами вот-вот возобновится. «Тачанки» противника еще носились по периметру крепости, как индейцы вокруг американского форта. Но в бою уже состоялся перелом. Находившиеся за средневековыми стенами защитники теперь оказались в лучших условиях с нападавшими. Стены защищали их от прямого огня, а бить по ним навесом, попадая во внутренний двор, было уже не из чего.
Надим грамотно использовал открывшееся ему преимущество. Он выгонял спрятавшихся в укрытия повстанцев на стены. Теперь практически из каждого наличествующего ствола велся огонь. Нападавшие, потеряв еще одну машину и семь человек, решили отступить. Джипы и грузовички с пулеметами уходили за возвышенность, напоследок огрызаясь огнем. Преследовать противника Аль-Хитаб не решился.