Глава 14

К поселку контрабандистов Максаков пробирался с предельной осторожностью. Во-первых, неизвестно, какой дорогой пошли пираты, пробираясь в том же направлении. А во-вторых, Пантелей не знал, где находятся дозоры контрабандистов. А поскольку без проводника возвращаться в поселок морпехи не собирались, то не знал Максаков и условных слов-паролей. А без этого его могли изрешетить и те, и другие, попадись только он кому-нибудь на глаза.

На счастье Пантелея, до деревни он добрался быстро и без ненужных встреч. Теперь нужно было так же бесшумно и незаметно проникнуть в хижину местного пахана. Даже случайная встреча с аборигенами тоже не входила в планы старшего сержанта. Мало ли какие мысли залезут в эти черномазые головы? Чего это под прикрытием ночи по их поселку крадется русский с оружием наперевес? Могут закричать, а то и вовсе стрельнуть, а действовать надо было тихо.

Добраться до хижины главного контрабандиста опытному морскому пехотинцу оказалось не трудно. Единственное, чего опасался Максаков, так это того, что болтающиеся по поселку собаки могли поднять переполох. Однако то ли русский дух подействовал на животных, то ли псы, как обычно, были заняты поисками пищи, но и эта преграда далась Пантелею без усилий.

Теперь оставался только маячивший у хижины Агадубебе телохранитель. Впрочем, никакого особого рвения по охране своего патрона охранник не проявлял, а просто сидел на ступеньках хибары и слушал транзисторный японский приемник, отстукивая в такт джазовой композиции.

Коротким ударом Максаков свалил стражника на пол.

– Извини, браток, – тихо прошептал Пантелей, схватил поверженного телохранителя под мышки и заволок его в дом. Подойдя к мирно спящему пахану, старший сержант присел подле него на корточки, прикрыл ладошкой рот и несильно толкнул его в плечо.

Старый контрабандист моментально открыл глаза и попытался было вскочить, но Максаков с силой придавил его голову с зажатым ртом к подушке, а указательный палец другой руки прижал к своим губам, красноречиво давая понять, что кричать и звать на помощь не стоит.

– Пиратес, – тихо прошептал Пантелей. – Здесь ист пиратес, – повторил старший сержант, но испуганный взгляд старика явственно намекал на то, что русского морского пехотинца тот не понимает. Максаков пошарил глазами вокруг, достал из неподалеку лежащего блокнота авторучку и на тыльной стороне ладони, которой зажимал пленнику рот, нарисовал выразительный череп с двумя перекрещенными куриными косточками под ним. Затем он отнял ладонь и показал рисунок главарю контрабандистов, жестом показывая на выход из хижины. – Пиратес, – пояснил Пантелей свой рисунок.

Видимо, язык рисунков сомалийский пахан понимал не хуже русских. Он молча кивнул и уставился на Пантелея, требуя разъяснений. Затем перевел взгляд на оглушенного своего телохранителя, который валялся на грязном полу хибары.

– Он – а-а-а! – Максаков негромко закричал, указывая пальцем на охранника. – Я ему – тсс-с-с-с-с, – старший сержант снова прижал указательный палец к своим губам. – Он опять – а-а-а, – гнул свою линию морской пехотинец, – тогда я ему – бум, – закончил объяснения Пантелей, выразительно взмахнув в воздухе увесистым кулаком. – Пиратес.

Контрабандист снова понимающе кивнул.

– Как же тебе объяснить, что мне надо? – с отчаянием прошептал Максаков, беспомощно вращая головой по сторонам. – Языкам, понимаешь, я не обучен. Так, знаю пару слов. – Он увидел брошенный карандаш и схватил его, как утопающий хватается за спасательный круг. – Щас нарисую… – И где с помощью нехитрой графики, где жестами, где обезьяньими ужимками старший сержант стал объяснять своему сомалийскому корешку план своих действий.

То ли благодаря схожести уголовного лексикона жестов, то ли из-за понятной обоим близости опасности, но, к счастью для Пантелея, предводитель местных контрабандистов-аборигенов быстро понял, чего от него добивается российский солдат. Он быстро-быстро закивал, схватил свое оружие и выскочил из хижины. Следом за ним шмыгнул Максаков, направляясь к выставленной вдоль стены бунгало пирамиде с оружием. Медлить было нельзя.

Пираты и в самом деле находились уже довольно близко от затерявшейся в джунглях деревушки. Поднимать лишний шум морским разбойникам тоже было никак не с руки. Двенадцать человек – это, конечно, приличная огневая мощь, но для этого нужно было подобраться к хижинам вплотную, не обнаружив себя заранее. Поэтому головорезы шли не цепочкой, а, во избежание встречи с патрулем контрабандистов, гуськом, выслав вперед дозорного. И только когда вся дюжина достигла окраины сельца, поставленный над корсарами старший приказал своим подручным рассыпаться и занять удобные для стрельбы позиции. Но прежде чем открыть стрельбу, главный бандит подозвал к себе двух подельников.

– Вон там – дом их главаря, – он издалека указал на хижину. – Зовут его Агадубебе. Вы вдвоем пойдете туда и скажете ему, что наши люди окружили его село, но резни мы не хотим, – продолжал инструктировать подручных главарь, – нам только велено узнать о двух русских моряках, которые должны были появиться в этом районе около суток назад. Передайте этому старому хрычу, что если он заартачится, то и ему, и его плюгавым помощникам до следующего часа не дожить. Пошли! – с этими словами он сильным пинком приклада выгнал обоих подельников из невысокого кустарника, а сам затаился в листве.

Дойти до дома заправилы контрабандистов пираты, однако, не успели. Где-то совсем рядом, и не со стороны деревни, а откуда-то справа, из зарослей, прогремела очередь, и оба бравых корсара с криками повалились на землю. Тут же застрекотал второй автомат, словно нарочно показывая огненными трассерами, откуда по пиратам ведется огонь.

– Засекли, ублюдки, – зло прорычал главарь, кинулся на землю и выпустил длинную очередь в сторону нападавших, – наверное, с самых джунглей нас вели. А ну, поддайте-ка им жару! – рявкнул он, перекрикивая звуки стрельбы. – И чтоб ни один не ушел!

Тут же застрекотали короткие автоматные очереди, и пираты короткими перебежками двинулись в сторону засады. Нападавшие немедленно прекратили огонь, затем где-то на краю цепочки пиратов громыхнул гранатный взрыв, и человеческие стоны ясно давали понять, что среди корсаров есть новые потери. По крайней мере, одного из морских разбойников контрабандисты задели наверняка.

– Вперед! Вперед! На абордаж! – заорал предводитель, только что не размахивая кривым клинком. Вместо этого он выпустил в темноту несколько коротких очередей. Впрочем, подбадривать своих подчиненных не было ровно никакой необходимости. В этих местах такие схватки между контрабандистами и пиратами означали только одно: в этом бою пленных не будет, и тут уж кто кого истребит – или морские разбойники контрабандистов, или наоборот…

Нападавшие из чащи джунглей аборигены меж тем сменили позицию и уже поливали корсаров свинцом с другой стороны.

– Что, маленькие мои, не нравится вам угощение? – Пантелей прислонился грудью к пальме, выставил с обеих сторон ствола обе руки и выпустил в сторону огненных точек длинную очередь. В той стороне снова раздался чей-то пронзительный крик. – Оп-ля! – пробормотал Максаков, тяжело дыша. – Это блюдо называется «Русские блины с маслицем». Над головой зацокали пули. Старший сержант перекатился на бок, плотнее прижался к земле и быстро пополз в сторону, противоположную той позиции, с которой он только что вел огонь. – Ко мне, дорогие мои, ко мне, – негромко позвал головорезов Максаков, отбрасывая очередной израсходованный автоматный рожок. – Посмотрим, что вы, уроды, сможете сделать против русского морпеха…

Патронов у Пантелея было много, но он был один против двенадцати хорошо вооруженных бандитов. Точнее, уже против восьмерых. Тех двоих, которые первыми вышли из зарослей, старший сержант срезал двумя короткими прицельными очередями. Тут и мудрить особо было нечего. Мишень была как на ладони, а для «калашникова» восемьдесят метров, считай, снайперское расстояние. Гранатой Пантелей разворотил живот еще одному, а последней очередью ранил и четвертого. Однако их оставалось еще восемь. Восемь остервенелых головорезов против одного. И они неумолимо приближались, зажимая Пантелея в кольцо…

Старший сержант снова вскинул обе руки, не глядя полоснул очередями по нападавшим и гигантскими, словно сайгак, скачками рванул за ближайшее поваленное дерево.

– Ну, Гришка, на тебя… сейчас… вся надежда… Наступает… твое… соло… – просипел Максаков, в очередной раз меняя магазин и с тревогой прислушиваясь, как в гнилой ствол с неприятным звуком впиваются пули. – Не дай… бог… сыграешь труса… Я тебя… на том свете… найду…

Пантелей тяжело дышал. Беготня по ночным джунглям давалась ему с трудом. А ведь он не просто постреливал в никуда, а изображал целое войско контрабандистов. Так что покряхтеть и помотаться по лесу ему пришлось изрядно. Но даже такой опытный боец, как старший сержант Максаков, который по полной программе прошел школу российских «Морских котиков», понимал, что рано или поздно кольцо вокруг него сомкнется. Это ему еще повезло, что у пиратов не было подствольных гранатометов. Давно бы уже накрыли.

Эх, если бы можно было передушить этих головорезов поодиночке, дело выглядело бы намного проще. Тут у пиратов было бы мало шансов. Но позволить себе такой роскоши Пантелей не мог. Был бы он в джунглях один – это, как говорится, была бы и другая песня. Но он был не один. Где-то его поджидал Курочкин, да и пираты готовились напасть на деревню. Так что времени на то, чтобы устранять морских бандитов по одному, у старшего сержанта не было.