Глава 37
В комнате, где сидела Софико Джабелия, было тихо. Женщина, уже привыкшая к своему положению, полулежала на скамейке и пыталась заснуть. Но спать ей вовсе не хотелось, просто таким образом она надеялась убить время. Томительные часы, проведенные в постоянном ожидании и бездействии, угнетали ее, и Софико была на грани нервного срыва. Весь день она ходила из угла в угол. Однако, несмотря на всю тяжесть положения, ее почему-то ни на минуту не покидала надежда, что ее сын уже в пути и вопрос освобождения – всего лишь дело времени. Она была расстроена, что из-за нее на плечи Давида свалилось столько хлопот.
«Пятьдесят тысяч долларов», – тихо пробормотала она. Для Софико такая сумма денег казалась почти нереальной. Она с трудом представляла, как такие деньги вообще можно заработать. «Ну, ничего, он что-нибудь придумает», – утешалась этой мыслью женщина. Устав лежать на неудобной скамейке, Джабелия приподнялась и потянулась к тарелке, в которой находились остатки ее ужина. Она съела несколько кусков колбасы с хлебом и вновь отставила тарелку. В заточении, без свежего воздуха и в постоянном стрессе, у нее совершенно пропал аппетит. Софико похудела, ее лицо вытянулось, и буквально за пару дней женщина стала выглядеть на несколько лет старше.
Внезапно за маленьким окошком послышался шум. Узница быстро подбежала и прижалась к стеклу, напрягая зрение, пытаясь сквозь толстый слой пыли разглядеть, что же происходит снаружи. Шум нарастал, постепенно приближаясь. Вскоре женщина увидела на дороге силуэты автомобилей. Она прищурилась и замерла. Не двигаясь, Софико смотрела в одну точку. К дому катил «УАЗ», а рядом с ним, словно огромное чудовище, полз БМП.
Софико увидела, что БМП и «УАЗ», не снижая скорости, подъезжали именно к месту ее заключения. Когда машины были совсем близко, женщина смогла разглядеть на дверях «УАЗа» грузинский флаг. Транспорт подъехал прямо к дому, не обращая внимания на небольшой деревянный забор, отделявший двор от дороги. В соседней комнате, где находились охранники, узница услышала оживление и крики. Послышалось несколько выстрелов. Она, испугавшись, быстро отбежала от окна и забилась в дальний от двери угол, прикрыв голову руками. Но в то же время Софико благодарила Господа. Женщина на сто процентов была уверена, что наконец-то пришло долгожданное спасение и, возможно, вскоре она увидит своего сына. Стрельба тем временем продолжалась. Охранники попытались сопротивляться, стреляя из окон по незваным гостям. Но из БМП с криком выскочили солдаты в камуфляже, почти с ходу приступив к штурму.
Бой был непродолжительным. Военные грамотно заняли позиции, и через пару минут выстрелы из дома прекратились. Охранники в луже крови лежали на полу. Бойцы проникли в дом. Женщина уже слышала за дверью голоса военных. Она сильней прижалась к стене и закрыла глаза. «А что, если все-таки это не спасение и меня сейчас просто расстреляют?» – пронеслось у нее в голове. Софико уставилась на дверь и не сводила с нее глаз. Кто-то с той стороны попытался открыть дверь, но она была заперта. Ручка несколько секунд подергалась. Но результата это не приносило. Громкий голос прокричал что-то, но слов женщина не разобрала. Внезапно раздался треск, и дверь с шумом упала на пол. На пороге показался офицер. Могучим телосложением он явно выделялся на фоне остальных солдат, которые тоже не были заморышами.
Женщина смотрела на приближавшегося к ней офицера. Подойдя к ней, тот протянул ей руку и улыбнулся. Софико несмело начала подниматься. Судя по всему, убивать ее не собирались, во всяком случае, прямо сейчас, но что-то во взгляде офицера ей не понравилось. Она почувствовала какую-то тревогу.
– Где мой сын? – слабым голосом спросила она у верзилы.
– Не волнуйтесь, пойдемте со мной, с вашим сыном все в порядке, – уклончиво ответил на вопрос Тенгиз Георгадзе и повел мать Давида к выходу.
Та, медленно передвигая обессиленными ногами, пошла за ним. Когда они очутились на улице, женщина, впервые вдохнув свежего воздуха, чуть было не потеряла сознание. Она осмотрелась, щуря глаза, привыкшие к полумраку. Солдаты, уже проверившие весь дом, убедились, что никого не осталось, и быстро загружались в БМП. Они ловко запрыгнули во внушительную машину, закрыв за собой люки. Взревел мощный мотор, и БМП, вывернув на дорогу, двинулся вверх.
Софико стояла недалеко от крыльца. Внезапно ее кто-то слегка подтолкнул в спину. Она обернулась и увидела офицера, который, странно улыбаясь, указал на «УАЗ». Ничего не ответив, она пошла к машине. Георгадзе услужливо помог ей забраться в салон и уселся рядом. Двери захлопнулись, и автомобиль помчался, увозя женщину из селения.
«УАЗ» на полном ходу мчался по дороге, за окном мелькали деревья. Тенгиз сидел молча. Иногда он поворачивал голову в сторону женщины. Та чувствовала себя неуютно под его пристальным взглядом. Несколько раз Софико хотела с ним заговорить, но так и не осмелилась. Да и к чему были все эти разговоры? Она вырвалась из плена, и это было для нее самое главное. Тем более что через некоторое время за окном появились знакомые пейзажи, и она с куда большим удовольствием принялась смотреть в окно.
Георгадзе немного нервничал, он постоянно поглядывал на часы, будто куда-то торопился. Водитель молча вел машину.
– Ну что? Долго еще? – поинтересовался Тенгиз.
– Немного осталось, – произнес тот, не отрываясь от дороги.
Женщина оживилась. Теперь на ее лице впервые показалась улыбка. Она принялась поправлять волосы, приводя себя в порядок.
Автомобиль выехал на большую улицу, на которой, плотно прижавшись друг к друг, располагались небольшие домики. Это селение было одним из самых крупных в округе. Софико прильнула к окну, с радостью глядя на проплывавшие мимо строения. Когда «УАЗ» поравнялся с одним из них, обернувшись к полковнику, радостно закричала:
– Вот, это здесь. Это дом моего брата!
– Тормози, – приказал Тенгиз водителю.
Тот сбавил ход и остановил машину недалеко от дома. Георгадзе вышел первым и, обойдя машину, подал женщине руку. Она почти выпрыгнула из салона – видимо, вид родных мест вернул утраченные силы. С двора послышался лай собак, которых потревожил шум автомобиля. Они выскочили на дорогу и кинулись в сторону офицера. Подбежав к нему, принялись кружиться вокруг, не переставая лаять.
Софико с улыбкой подошла к неунимавшимся псам, махнув рукой, словно приказывая им вернуться на свои места. Собаки, увидев женщину, тут же успокоились и, повизгивая, побежали обратно. Тенгиз двинулся в сторону дома.
Не успели они подойти к двери, как им навстречу выскочила молоденькая девушка.
– Тетя!
– Манана!
Девушка с радостным воплем бросилась на шею к женщине. Они принялись обниматься. На крики на улицу выскочили еще несколько родственников, среди которых был и брат Софико – Ираклий. Семья была крайне рада тому, что Софико наконец-то оказалась на свободе. Сама женщина была растрогана, она плакала – на этот раз от счастья – и обнималась со всеми. Эта трогательная встреча проходила прямо на крыльце, но это, казалось, никого не беспокоило. Всеобщей радости не было предела.
Георгадзе стоял чуть поодаль. Наконец Ираклий, невысокий, коренастый мужчина, обратил на него внимание:
– А это тот самый человек, который подарил нам сегодня эту прекрасную встречу и привез Софико к нам!
Все с шумом налетели на Георгадзе. Каждый считал своим долгом обнять его и выразить свою благодарность. Тенгиз немного попятился назад. Когда, наконец, «активная» благодарность иссякла, он с облегчением выдохнул. Но тут раздался чей-то голос:
– Так, а что же мы все на улице да на улице? Давайте уже и в дом зайдем, а то ведь просто неудобно!
Всей толпой они двинулись внутрь, пропуская вперед Софико. Георгадзе попытался сопротивляться, но его никто не слушал. Войдя в дом, семья принялась суетиться, накрывая на стол. Софико, бывшая в центре внимания, тут же взялась помогать, хотя ее и пытались отговорить.
– Ничего я не устала, – только и твердила она, – я даже соскучилась.
Сам того не заметив, Тенгиз вскоре сидел за длинным столом, заставленным закусками и выпивкой. Вино разлили в бокалы. Георгадзе все время смотрел на часы. Он попытался отказаться пить, но тут он чуть было из спасителя не превратился в кровного врага в глазах целой семьи. Все наперебой принялись объяснять ему, почему он должен выпить за здоровье, так что в конце концов он согласился. Взяв бокал в руки, Тенгиз привстал из-за стола.
Брат Софико начал говорить тост. Как и полагается в грузинских селениях, невероятно красивый тост был больше похож на рассказ и длился несколько минут. Все присутствующие внимательно слушали говорившего и, когда он закончил, с шумом принялись чокаться. Вся комната наполнилась хрустальным звоном. Выпив немного, Тенгиз с удовольствием заметил, что вино было отличным, и при других обстоятельствах он с удовольствием бы выпил бутылочку, а может, даже и не одну. Но сейчас ему было не до того. Не желая прерывать атмосферу праздника, полковник принялся делать знаки Ираклию. Они вышли во двор. Сбоку располагалась небольшая беседка, и мужчины направились в ее сторону. Усевшись на скамейку, Георгадзе закурил. Ираклий тоже полез в карман и извлек оттуда кисет.
– Настоящий грузинский табак, – прокомментировал он, сворачивая самокрутку.
– Послушайте, – сразу перешел к делу Тенгиз, – мне нужно уезжать, и я вас попрошу об одной мелочи.
– Для спасителя моей сестры я сделаю все, что угодно! – с жаром отозвался Ираклий.
– Вот, – Георгадзе извлек из кармана телефон и протянул его собеседнику: – Вы должны позвонить по этому номеру и сказать, что сестра дома и что с ней все в порядке.
Брат Софико заулыбался.
– Конечно, конечно, – пробормотал он, – еще раз огромное вам спасибо.
– Не за что, – протянул полковник, – звоните.
Мужчина набрал номер. Он отошел немного в сторону, кидая радостные взгляды на офицера. Несколько секунд он стоял молча, вслушиваясь в громкие длинные гудки в трубке. Георгадзе сидел на лавочке, пристально всматриваясь. В этот момент его лицо не выражало никаких эмоций. Порывшись в кармане, он достал пачку сигарет, но она была пуста. Тенгиз чертыхнулся и принялся искать другую. Наконец в его руках оказалась новая пачка. Распечатав ее, он достал сигарету и не спеша закурил, при этом не спуская глаз с брата Софико.
Тот стоял, прижав телефон к уху. Сквозь динамик до Ираклия все еще доносились длинные гудки.
– Алло, добрый день… да, я. Давид, это ты? – брат Софико был несказанно удивлен. – Да, у нас все прекрасно. Вот совсем недавно твою мать привезли ко мне в дом! Конечно, конечно, здорова, устала только, – затем он замолчал, внимательно выслушивая своего собеседника.
Георгадзе уже докурил и подошел поближе. Брат Софико оживленно говорил, но наконец телефонная беседа подошла к концу.
– Все в порядке, Давид, – закончил разговор Ираклий, – увидимся.
После этого он повернулся к Тенгизу.
– Давид очень рад, что все хорошо, – сообщил глава семьи.
– Отлично, – с облегчением вздохнул Георгадзе.
В воздухе повисла пауза. Полковник ничего не говорил, продолжая сверлить взглядом собеседника, который после всех нервных потрясений, свалившихся на него за столь короткий промежуток времени, выглядел несколько сбитым с привычного ритма.
– Я думаю, вам стоит вернуться к родне, – нарушив молчание, произнес Тенгиз. – Вы уже и так задержались.
Мужчина улыбнулся. Он все еще продолжал стоять, глядя на офицера.
– А вы? Мы вам очень благодарны, и поэтому с этого момента вы – друг нашей семьи.
Тенгиз отвел взгляд в сторону. Сейчас ему было совершенно ни к чему оставаться в этом доме.
– К сожалению, я не могу принять ваше предложение. У меня слишком много дел, которые необходимо срочно решить. Я очень ценю ваше доверие, но… правда не могу.
– Ну что ж… – пробормотал брат Софико. – Но если вам понадобится помощь, знайте: мы всегда к вашим услугам.
– Благодарю, – ответил Георгадзе, и они, выйдя из беседки, направились в противоположные стороны.