Глава девятая
1
Положив трубку, Алина посмотрела на часы и, не удержавшись, выдохнула:
— Поздно.
Было начало одиннадцатого и было поздновато для того, чтобы бежать к соседям и выяснять истину. Хотя сделать это ей хотелось неимоверно. Хотелось достать свой трофейный ствол, надежно припрятанный вне дома и вне гаража, так как прошлой ночью его не нашли, о чем она подумала с долей злорадства, и с этим стволом заявиться к Николаю, ткнуть им ему в башку и поинтересоваться — кто же ты, такой добряк, на самом деле?
В следующую минуту ей вспомнилась фотография, обнаруженная в столе лже-Николая. Снимок выпускного класса, на котором был он и еще кто-то с закрашенным фломастером лицом. Почему-то ей подумалось, что этот кто-то и есть настоящий Николай Тишков. И еще подумала, что, узнав, в какой школе учился настоящий Тишков, она узнает и настоящее имя своего соседа. А затем… Затем можно будет разбираться дальше. А может, и не нужно разбираться? Может, сразу сдать его органам?
Почему-то она решила не торопиться с последним.
Ей нужно теперь же переговорить с Довлатовым.
Тот удивился ее звонку, так как они попрощались несколько минут назад. Они только что разговаривали.
— Извини, — произнесла Алина. — Но не мог бы ты узнать, в какой школе учился Николай Тишков? Ну, тот, который умер.
— Послушай, Алина, пусть твоим соседом занимаются те, кому положено. Если он выдает себя не за того…
— А может, это он только мне выдает себя за другого, — предположила Алина.
— Зачем? — поразился Довлатов.
— Откуда мне знать? Я прошу, наведи справки про школу. А там видно будет.
— Ладно. Я попробую, — поколебавшись, согласился Довлатов. — Хотя и не понимаю, при чем тут школа, — бросил он напоследок и отключился.
Алина почувствовала, как холодок скользнул у нее по позвоночнику, а на лбу выступили капельки пота: она подумала об Алексее. И о том, что его отвез Николай… В лагерь? Теперь Алина в этом сомневалась.
Она вскочила. Было уже поздно. Но ради сына она готова была броситься куда угодно и когда угодно. Если этот чертов лже-Николай что-то задумал в отношении ее сына, он пожалеет, что вообще родился. Она вдруг ощутила решимость. Доброе старое чувство, которое у нее не возникало уже год. После того, как она потеряла мужа, потеряла службу, она утратила и это чувство. Навсегда. Так ей казалось.
А теперь… Теперь решимость ей понадобилась. И она вернулась.
Алина выбежала из дому, прокралась к своему тайнику в саду, вытащила завернутую в тряпку смазанную «беретту», проверила ее готовность, после чего сунула пистолет за пояс джинсов и поспешила к калитке.
У дома лже-Николая ее ждало разочарование. Калитка была заперта. А на звонок никто к ней не вышел.
Простояв несколько секунд, она решительно перемахнула через калитку и двинулась к крыльцу.
Свет в доме не горел. И на ее стук в дверь, сначала несильный, а потом все громче, никто не ответил. Либо в доме затаились, либо там никого не было.
И первое, и второе в равной мере плохо. Ей захотелось выхватить пистолет, разнести замок, ворваться внутрь и… Ну и что дальше?!
Она почувствовала, как у нее все закипает внутри.
Затем Алина увидела чернеющий в темноте сада стол и едва различимые какие-то предметы на нем. Когда она подошла поближе, то поняла, что этими предметами является посуда. Аккуратно сложенная, вымытая посуда. Словно хозяева отлучились ненадолго.
Она подошла к гаражу и попыталась как-либо заглянуть внутрь. Щелей в стенах не было. На металлических дверях висел амбарный замок, и все попытки разобраться, там машина или нет, не увенчались успехом.
Фонарик бы ей сейчас не помешал. Им можно было хотя бы посветить через окно в дом. Фонарик у нее на даче имелся, и она решила сходить за ним.
Алина быстро вернулась к себе. Нашла фонарик, а когда вышла во двор, то услышала шум подъезжающей к дому лже-Николая машины. И не стала выходить и интересоваться — кто приехал.
Она поднялась на второй этаж своего дома, вышла на балкон, который был обращен как раз к интересующим ее соседям, и стала пристально всматриваться в темноту.
Сначала мелькнул свет фар автомобиля, а затем она увидела саму машину. Та остановилась, и из нее вышел Николай или как там его на самом деле.
Лже-Николай раскрыл ворота, въехал на территорию своей дачи. А затем…
Она ожидала, что из машины выйдут он и его жена. И готова была немедленно бежать требовать объяснений, однако…
Из машины вышел он сам. Вышла его жена. И вышел еще кто-то.
Она не могла рассмотреть этого третьего. Было темно, и тот, кто присвоил себе имя Николай, выключил фары.
В дом вошел лишь Тишков. Его жена и неизвестный пошли в сад и сели за стол.
А затем над столом зажегся свет. Вскоре из дома вышел и хозяин дачи. Он, по всей видимости, и зажег свет.
В руках у лже-Николая она приметила бумажный рулон. Нет, ей не стоит сейчас спешить с выяснением отношений.
Она спустилась на первый этаж, отыскала в кладовке подзорную трубу — подарок сыну за победу в какой-то олимпиаде в школе. С подзорной трубой она вернулась на балкон и стала смотреть, что происходит на участке у соседа.
Во-первых, она попыталась рассмотреть незнакомца. Света было теперь вполне достаточно. Незнакомец был в очках и… И все, потому как он неожиданно пересел и оказался к ней спиной.
Во-вторых, она стала наблюдать, что происходит за столом. Хозяин дома развернул на столе рулон, и она поняла, что это тот чертеж, который она видела вчера.
Все трое склонились над чертежом и стали что-то обсуждать; каждый из них тыкал при этом в него пальцем.
Так продолжалось около получаса, затем хозяин дачи прошел к машине и вытащил из багажника какой-то предмет, который положил на стол. Предмет показался Алине очень знакомым, правда, рассмотреть его ей не удалось. Спина незнакомца заслонила обзор.
Трое некоторое время колдовали над столом, затем лже-Николай отнес предмет обратно в багажник.
Потом все тот же Николай свернул чертеж, и они ушли в дом. Свет погас.
Незнакомец остался на даче Тишковых.
Она отложила подзорную трубу и нахмурилась. Идти к соседям в сложившейся ситуации она посчитала не вполне разумным, ведь там был «третий лишний». Однако Алина тут же подумала, что ее сын, может быть, в опасности, и…
Она нащупала за поясом рукоять пистолета и ощутила при этом прилив сил и решимости.
В следующий миг ей пришло на ум, что неплохо бы дождаться утра. Никто с соседней дачи, по всем признакам, не собирался сейчас уезжать, а предпринимать что-то ночью…
Решительность стала уступать место трезвому расчету.
Неизвестно, что бы все же взяло верх, если бы она не услышала позади себя какой-то шорох.
«Опять эти шорохи!..» Ей они с некоторых пор стали временами мерещиться. И ей это не нравилось и не внушало оптимизма.
Она осторожно ступила с балкона в комнату и отчетливо увидела, как к ней метнулась быстрая тень.
2
До оружия она не успевала дотянуться, поэтому ей пришлось обходиться без него. Она резко развернулась и прицельно послала ногу вперед.
— Ох, — выдохнул человек, получив удар пяткой в грудь.
Алина той же ногой нанесла удар в область шеи.
Послышался стон, и кто-то шумно опустился на пол.
А затем темный силуэт пополз к стене.
Она выхватила из-за пояса пистолет и направила его на пришельца.
Вряд ли это был кто-то из дома Тишковых. Не мог оттуда никто так быстро добежать до ее дома. Ну а кто тогда?
Человек стал подниматься на ноги, держась за стену.
Алина попотчевала незваного гостя завершающим ударом кулаком в печень, после чего приставила ствол к затылку.
— Не стреляйте, — взмолился мужской голос и тут же добавил: — Я друг Геннадия.
Она не знала никого из друзей брата, но это, понятно, не означало, что их у того не было. Только вот какого лешего он здесь появился — этот друг? К тому же ночью…
— Стой, где стоишь, — предупредила властно она, осторожно пятясь к выключателю.
Когда она зажгла свет, то увидела непрошеного гостя. Человек обернулся и сощурился от света. Одной рукой он держался за бок, а вторую протягивал к Алине.
— Я Виктор, — поспешно сказал он. — Мы вместе работали с Геннадием. А вы его сестра, да?
Мужчине было за тридцать, и выглядел он весьма плачевно. Впрочем, именно она и постаралась, чтобы он так выглядел. Ну, сам виноват…
— Он мне рассказывал о вас, — продолжал гость, не сводя с пистолета взгляда.
— Заткнись и сядь в кресло, — Алина пыталась привести свои мысли в порядок.
Вот только какого-то Виктора ей не хватало для комплекта. Мало ли ей забот?
— Мне обязательно нужно с вами поговорить. Понимаете, все не так просто, и ничего еще не закончилось…
Виктор уселся, как и велела хозяйка, в кресло и продолжал через слово кривиться от боли и массировать ушибленные места. При этом тараторил без умолку.
— Остынь, — она угрюмо подвинула ногой плетеный стул, села, положив руку с пистолетом на колени. — Поговорить со мной хотел, значит, поэтому прокрался ко мне в дом ночью, да?
Она прищурилась, словно выбирая место для нанесения удара.
— Нет, нет, — Виктор будто уловил угрозу. — Я не крался. Просто на первом этаже никого не было. Я позвал — никто не откликнулся. И я поднялся на второй этаж. Дверь в эту комнату была приоткрыта, и я вошел. Вот и все. Ничего плохого у меня и в мыслях не было.
Она нахмурилась. Вполне возможно, находясь на балконе, она и не услышала, как ее кто-то позвал снизу, из гостиной, вполне возможно, этот Виктор на самом деле не имел злого умысла, но…
— Как ты вошел в дом? — недоверчиво спросила она.
— Через калитку. Как же еще?
С балкона калитку не было видно. Однако…
— А на чем приехал?
Уж работающий двигатель машины она бы услышала. И, полагая, что этим вопросом как бы уличила гостя во лжи, мстительно улыбнулась — дескать, попробуй теперь оправдайся, милок. Но милок нисколько не стушевался.
— Я оставил машину, не доезжая до вашего дома.
— И почему же?
— Осторожность. Нужно быть осторожным, — со значением пояснил он.
— Ах да, — вспомнила она. — Ты что-то говорил о том, что еще ничего не закончилось.
— Совершенно верно, — подхватил он. — Именно об этом я и хотел сказать.
— И что же еще не закончилось?
— Я знаю, что случилось с вашим братом. Но я знаю и кое-что еще, — заявил он.
— Я рада за тебя, — едко отметила Алина. — Но я тебя никогда не видела.
— Геннадий обо мне не говорил? Хотя… Конечно, не говорил. А чем он занимался, вы знаете?
— Меня уже нервирует этот вопрос, — не выдержала она.
— Ага, — не смутился Виктор. — Вижу, не знаете. Ну, это и понятно. То, что Геннадий не открылся вам. Он не считал это возможным.
— Вы занимались грязным бизнесом? — предположила Алина.
— Мы занимались обычным бизнесом. Вначале у нас были продукты питания. Затем перешли на машины. Стали под заказ их пригонять. Последний заказ был очень выгодный. От одного солидного клиента. Понимаете?
— Ничего не понимаю.
— Нас было трое. Я, Геннадий и Борис. Теперь остался только я.
— То есть?.. — насторожилась она, будто невидимый враг уже подкрадывался к ней. — Ты хочешь сказать, что Борис тоже умер?
— Борис тоже убит, — поправил ее Виктор. — И получается, что на очереди я.
— И это все из-за последнего заказа?
— Думаю, что да, — развел руками Виктор и как-то таинственно посмотрел на Алину. — Он был не совсем обычным.
— То есть это значит, что вам не только нужно было пригнать машины, да?
— Именно, — довольно кивнул Виктор. — А вы быстро улавливаете. Но машины нам тоже нужно было пригнать.
— Вы чего-то не сделали?
— Мы сделали. Но возникли нюансы, — туманно намекнул Виктор.
«Ах ты, черт!» — Алина вспомнила слова брата. — Он ей сказал точно так же — есть нюансы. Ни больше ни меньше.
— И что же это за нюансы? — она не узнала об этом от Геннадия и теперь намеревалась получить ответ у его друга — единственного оставшегося в живых.
— Это очень долго рассказывать.
— А я не спешу, — она покривила душой; она спешила, ей нужно было уберечь от опасности Алешку.
— К сожалению, я о себе не могу сказать того же.
— В таком случае — зачем ты здесь? — грубо спросила она.
— Вам Геннадий ничего не оставлял?
— А что он мне должен был оставить? — хитро прищурилась Алина, дескать, ты скажи, а мы потом поглядим, что ответить.
— Я и сам точно не знаю. Понимаете? Я не знаю конкретно. Поэтому и спрашиваю у вас: не оставлял ли он вам что-нибудь? Или, может, говорил?
— Сказать он мне ничего не успел. Хотя и хотел, — искренне ответила она. — И ничего он мне не оставлял.
Виктор заметно поскучнел. Не то он ожидал услышать.
— А приехал он с чем? Ведь не с пустыми руками.
— Он приехал с сумкой.
— И все? — недоверчиво посмотрел на нее Виктор, пытаясь определить, сколько в ее словах правды.
— А что у него еще должно было быть?
Виктор как-то замялся. И она пришла ему на помощь:
— Ах да! Ты же и сам конкретно не знаешь.
— Вы заглядывали в эту сумку? — осторожно поинтересовался Виктор.
— Не имею привычки рыться в чужих вещах. Как, собственно, и входить в чужой дом без позволения хозяев, — последнее она произнесла довольно жестко.
Он словно и не слышал ее тона.
— Жаль, жаль, — он резко поднялся. — Может, вы о чем-то забыли. Я понимаю — такое на вас навалилось. И все же подумайте. Может, он что-то все же оставлял. Или успел сказать. Просто вы запамятовали.
— Слушай, ты меня начинаешь раздражать, — угрожающе заявила она.
— Больше не буду, — заставил себя улыбнуться он. — Вы пока подумайте. Я приду попозже.
— Попозже? — глаза Алины недобро прищурились. — А кто тебя отпускал?
Виктор застыл, раскрыв в удивлении рот. Он успел сделать шаг к дверям, считая, что ему уже ничего не угрожает. Оказывается, он так думал зря.
Женщина продолжала держать его под прицелом, и в руках у нее был настоящий пистолет, а в ее решимости он не сомневался.
— Но… Я же объяснил, — пролепетал он.
— Ничего ты не объяснил, — не согласилась Алина. — Я так и не поняла, что натворил мой брат со своими дружками, то есть с тобой и с этим, как его там, Борисом.
— Мы ничего не натворили, — Виктор затравленно покосился на дверь. — Просто у нас возникли…
— Я не склеротик. Я помню о ваших нюансах. И хочу наконец услышать что-то вразумительное.
— Лучше поговорить позже, — он все же сделал шаг к двери, правда, очень робкий. — Когда вы хорошенько вспомните приезд Геннадия к вам на дачу. Он должен был что-то сказать вам или оставить. Может, вы просто упустили. Но… Но вы обязательно вспомните. И тогда мы вновь встретимся. И я вам тогда расскажу.
— Ишь какой любезный. Ты сюда пришел, чтобы оживить мою память?
— Я пришел сюда, чтобы помочь вам. Ну и себе, конечно.
— Ну конечно себе, — она не очень верила в искренность этого человека. — Почему я должна доверять тебе?
— Я же объяснил, — обиделся Виктор.
— Увы, не объяснил, — все больше злилась она (так бездарно теряла время!). — Но, думаю, сможешь.
Он уловил неприкрытую угрозу в ее голосе.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что хочу? Да кое-что хочу. Чтобы ты был более словоохотлив. А для этого… Вот думаю, что тебе вначале прострелить — ногу, руку или еще что. А? Может, ты выберешь?
— Вы этого не сделаете, — побледнел он.
— Почему? — удивилась она. — Очень даже сделаю. Правда, я давно не практиковалась в стрельбе. Но уверена, что не промажу.
— Мы нужны друг другу, — едва не выкрикнул он.
— Спорный вопрос, — засомневалась она.
— Мы можем помочь друг другу. Все, что от вас требуется, — это немного подумать. А я от вас никуда не денусь. Мне просто некуда деться.
— Почему это я должна вначале подумать, а не ты все мне выложить?
— Потому что так будет правильно. Я к вам приду позже. Я обязательно приду.
— А если я ничего не вспомню?
— Такого быть не может. Он ведь прилетел к вам. И он обязательно должен был вам сказать… Или оставить что-то. Вы просто упустили это из виду. Я в том уверен.
— А ты доживешь до этого «позже»? — взглянула она на проблему с другой стороны.
— Я доживу, — заверил он ее.
— Не знаю, правильно ли я поступаю…
— Правильно, — он уже понял, что опасность миновала, и потому поспешил в направлении двери и нырнул в проем; однако напоследок он все же сказал: — Подумайте, прошу вас. У Геннадия должно было что-то быть…
Она услышала быстрые шаги по ступенькам, затем наступила тишина.
Алина на самом деле не знала, не совершила ли она ошибку, отпустив его. Но что-то ей подсказывало, что возня с Виктором ни к чему хорошему не приведет. И еще — он вернется. Это ей тоже что-то подсказывало. Затем Алина подумала о сыне. И она уже знала, что сделает.
Алина прошла по дому, проверила, надежно ли закрыты все окна. Потом вышла из дому и заперла дверь. После чего она проверила замок на гараже и вышла через калитку.
Она взяла с собой две вещи. Теплую кофточку и пистолет.
Алина прошла на дачу Тишковых. Тишковых ли? Это был вопрос. Но то, что Николай не Николай, — это она уже знала точно.
В доме соседей свет не горел.
Она села за столик в саду, набросила на плечи кофточку и положила пистолет перед собой. Она решила дождаться утра, и когда выйдет тот, кто называет себя Николаем…
Уж она знает, о чем его спросит.
