4
Черен лицом Семен Геннадьевич Коноплев и душой зол. Еще бы ему не злиться! Еще б ему мордой не чернеть!
Мало того что подчиненные из угрозыска обосрались жидко!
Мало того что теперь по факту стрельбы в доме гр. Михеева Н. С. внутреннее расследование проводить надо! Мало того что горпрокуратура за стрельбу по полной программе наедет! Мало даже того что с людьми Булата Амирова отношения серьезно подпорчены! Так еще и опасного преступника Зарубина упустили…
– Гр-р-р-р… – скрипит зубами Семен Геннадьевич, объяснительную старлея Родионова читая: «…И, бросив в подъехавший наряд милиции учебную противопехотную гранату, скрылся, воспользовавшись возникшим замешательством…»
Дочитал товарищ майор объяснительную, на Родионова взгляд поднял.
– Так, дорогой. – Коноплев урчит. – Пособничество опасному преступнику. Неправомерное применение табельного оружия. Превышение полномочий. Должностной подлог. На сколько лет все это тянет – сам посчитаешь? Или хочешь прокурора в репетиторы?
Закурил товарищ майор нервно, к окошку от подчиненного отвернулся. Стоит и спиной ощущает, как исходят от Родионова флюиды страха.
– Так, ладно. – Коноплев, чуть смягчившись, спасительную соломинку старлею бросил: – Садись, новую объяснительную пиши. Значит, вот что, первые два абзаца оставь, как есть. А дальше – в таком духе: мол, при попытке задержания находящийся в розыске опасный преступник Зарубин И. А. взял хозяйку дома, Ефимову Е. А. в заложницы.
– А как же… – Родионов растерянно.
– Не было там никаких «черных»! Усек? Бандит стрелял в вас, вы – в него. Заложницу вы спасали, вот что. Но не спасли. Потому что преступник, воспользовавшись возникшей ситуацией, бросил заложницу, выпрыгнул в окно и скрылся в неизвестном направлении.
– Но ведь Магомед Ахмедович… – старлей было начал, но закончить вопрос и не успел – понял его Коноплев.
– С Булатом я уже перебазарил. С Магомедом тоже. Они в курсах. Пиши.
Накатал Родионов объяснение и, улыбнувшись униженно, из кабинета выскользнул. Прочитал Семен Геннадьевич написанное: понравилось.
Бросил товарищ майор бумаги в ящик стола и заместителя вызвал.
– Так, Гаранин. Этих… Михеева и Ефимову допросили?
– Да.
– Что они?
– Шестикратно судимый Михеев утверждает, якобы в момент перестрелки он спал в соседней комнате и ничего не слышал.
– Так уж и ничего?
– Говорит – сильно пьян был.
– Поня-ятно. Так, а Ефимова что? Насчет того, что в заложницах побывала, согласна?
– Орет, как оглашенная! Мол, менты поганые, всю мебель мне перепортили, все стекла перестреляли! К Лукьянову, кричит, жаловаться пойду!
– Да хоть к Путину. Насчет Зарубина что говорит?
– Не знаю, кричит, никакого Зарубина! И в заложницы меня никто не брал! Зашел, мол, какой-то незнакомый мужик с улицы, водички попить попросил, а тут, как назло, милиционеры с одной стороны и «черные» климовские – с другой. И ну стрелять друг в друга!
– В случае чего – подстрахуемся справкой из психдиспансера. Мол, неадекватна, получила стресс, не знает, что говорит. Понятно?
Стоит Гаранин, не уходит.
– Что-то еще?
– Семен Геннадьевич, тут от Петра Владимировича человек полчаса назад позвонил.
– Вот как? Опять наша помощь нужна?
– Да нет… – улыбается заместитель. – Просто напомнить: пятое сентября нынче.
– Ну и что? Вчера четвертое было, завтра шестое. Нам-то что с того?
– Так ведь они ведь еще позавчера нам звонили и предупредили: сегодня в Залинейном какая-то хренотень новая открывается. То ли пивной ресторан, то ли еще что-то в этом духе…
Порылся милиционер по карманам и, картонку-приглашение с золотым тиснением достав, прочитал:
– «Дорогой друг! Имеем честь пригласить Вас на презентацию пивного центра «Гамбринус». Начало в 15.00. Закрытое акционерное общество «Русский Диснейленд».
– А-а-а, вспомнил. – Коноплев кивает. – Мы еще взвод пэпээсников туда на охрану отрядили.
Взглянул Гаранин на часы.
– Половина третьего. Торжественное перерезание ленточки через полтора часа. Так что, Семен Геннадьевич, едем?
