8
Смотрит Петр Владимирович на Ивана как зачарованный кролик на удава. Слов ответных найти не может.
Дернул Зарубин ручку.
– Может, откроешь?
– Зачем пришел? – Хомуталин, голосом одеревеневшим.
– Да просто так подошел. Не искал я тебя, Петя, специально. Случайно наткнулся. Но, коли встретиться довелось, давай побеседуем.
– Не о чем мне с тобой беседовать. – Олигарх зашипел и, в руки себя наконец взяв, ткнул в спину порученца, за рулем сидящего: разберись, мол!
А у помощника наглоглазого во внутреннем кармане пиджака обычно пистолет лежит. С официальным разрешением. Вылез порученец из салона, пистолет лениво достал и – властно так:
– Слышь, мужик, отвали на хрен, пока я добрый! Застрелю при попытке разбойного нападения.
Взглянул Иван на пистолет, в руке порученца зажатый, и понял: не застрелит. По крайней мере в ближайшие несколько секунд. Потому что предохранитель снять позабыл.
А Хомуталин в истерике бьется:
– Стреляй, стреляй!.. Этот преступик убить меня пришел!
Тут-то и понял Зарубин: промедление смерти подобно.
Метнулся к мужику с пистолетом, свалил ударом пудового кулака на спину и, не дожидаясь, пока тот рычажок предохранителя сдвинет, обрез выхватил.
Выстрел гулким эхом по пустынной улице прокатился. Удачен выстрел – как раз посередине лба порученца пуля вошла. Поднял Иван его пистолет, осмотрел внимательно, обойму достал, затвор передернул и через полуопущенное стекло в салон «Кадиллака» бросил.
– Забирай, Петя. Мне чужого не надобно. Ну, может, хоть теперь позволишь мне с тобой побеседовать?
А лицо Петра Владимировича мокро и блестяще от пота. Но даже влага секреторная не может скрыть его бледности.
Потянулась рука трясущаяся к рычажку внутри двери.
– Что ты от меня хочешь?
Уселся Зарубин рядом, дверку захлопнул.
– Подвинься… Хочу я тебе пару вопросов задать.
